Дышать малиной. Дар

– Много говоришь, – равнодушно отреагировал Родин. – Что хотел спросить?

– При всем, что я озвучил, просто Миша? – Алексей на несколько секунд остановил взгляд на отражении пассажира в зеркале.

– В этом городе я просто человек, – мимолетная грустная улыбка отразилась на лице Миши.

– Просто человек? – водитель усмехнулся, – В этом городе…

– Много говоришь! – серьезным тоном перебил его Родин. – Благодарю за помощь.

– Обращайтесь, – вполголоса проговорил Леша, и еще раз взглянув в зеркало, добавил: – Нос все время трете – жарко? Может кондиционер включить?

– Холодильник? – уточил пассажир и, дождавшись щедро сдобренного сдавленным смешком кивка водителя, сухо сказал: – Окно приоткрой. Ехать долго?

– Если не нарушать, то минут сорок, – Алексей взглянул на панель с часами и добавил: – Но в это время все равно все пробки соберем. За водой сейчас остановимся или на месте поищем?

– На месте.

Допив последние капли холодной воды, Родин медленно вышел из машины, крепко сжал журнал в руке и, осмотрев окрашенную в розовые закатные цвета кирпичную пятиэтажку, направился во второй подъезд. Терпкий аромат сандалового дерева, заполнявший салон автомобиля, развеивался и уступал место насыщенному букету из запахов земли, пыли, известняковой побелки, подвальной сырости и чего-то лекарственно-травянистого, доносящегося из форточки первого этажа. Миша потянул на себя тяжелую металлическую дверь с облущенной краской и множеством поклеенных друг поверх друга бумажных объявлений и, искривившись от резкого скрежета ржавых петель, шагнул в темноту подъезда. Споткнувшись о ступень после двух шагов, он резко перебрал ногами и уперся свободной рукой в стену. Тяжело выдохнув, он повернул голову на обволакивающий запах гортензии и медленно выпрямился. Слабость давала о себе знать, и каждый новый шаг по истертым по центру бетонным ступеням вызывал болезненную пульсацию в висках, так что подъем на третий этаж занял несколько минут и закончился длительной попыткой отдышаться.

Выровняв дыхание, он подошел к искомой двери и прислушался к шумам за ней. Ноздри уловили доносящиеся устойчивые ноты черного перца, духов из розового масла и желез бобра, какого-то сладковатого едкого дыма с оттенком косточки желтосливника и клубящие пары пашены забродившей с хмелем.

– Человек шесть, не меньше. В бирюльки играют? – Родин просчитал обстановку в квартире по доносящимся голосам и обилию запахов и, постучав в дверь, сделал шаг назад.

В квартире прибавилось звуков: женский смех, короткие восторженные вопли и приближающиеся длинные шоркающие шаги. В распахнувшуюся дверь протянул длинную шею с подвижным кадыком очень высокий молодой человек с бегающими черными глазами, неровно растущей щетиной и приклеенным ко лбу клочком желтой бумаги.

–Звонок же есть, чего стучать? – он осмотрел незнакомца в сером деловом костюме и черной сорочке. – Не пицца?

– Как видишь, – подтвердил Миша. – Юлия Сергеевна нужна.

Молодой человек коротко кивнул и, оставив дверь приоткрытой, прошел вглубь квартиры:

– Юль, к тебе кто-то.

Через пару мгновений из комнаты в коридор выпорхнула Юлия Сергеевна. Она значительно изменилась с последней их встречи: отросшие в объемные волны волосы еще больше отдавали начищенной до блеска медью, по-детски округлые щеки исчезли, подчеркнув строгость скул и четкий контур подбородка, и вместе с тем стройность, казалось, перешла в почти болезненную худобу, так что в бесформенной светлой вязаной крупной сеткой кофте и бежевых растянутых штанах прослеживались острые углы плеч и коленей.

Девушка остановилась за пару шагов до двери, вскинула левую бровь, рассмотрев Родина в подъезде, и с приветливой улыбкой произнесла:

– Какие люди!

– Добрый вечер, белка!

Последнее слово Родин произносил, глядя, как Метелкина захлопывает дверь прямо у него перед носом. По шумам и запахам он понимал, что рыжая никуда не ушла. Постучал еще раз.

Дверь приоткрылась всего на несколько сантиметров.

– Помощь нужна.

– Сам себе помоги!

– Дарине! – успел закинуть во вновь закрывающуюся дверь Родин.

В этот раз ее не захлопнули. Юлия Сергеевна повисла на ручке и, оттолкнув ее от себя, кивком указала Мише, что вход свободен.

– Принарядился, смотрю, – она оценила костюм и блестящие лакированные туфли на мягких резинках, которые бородатый гость поставил рядом с небольшой горкой преимущественно дутой спортивной обуви с яркими нашивками, – У тебя со шнурками проблемы так и остались?

– Туда? – уточнил Родин и на ходу поднял с пола на руки вытянувшуюся в струну и неспешно повиливающую хвостом кошку.

– Да, на кухню, – рыжая остановилась у прохода в комнату и дала комментарий собравшимся приятелям: – У меня еще один гость, непрошенный… Я скоро. Давайте пока без меня. Вадим, кому говорила, убери куртку со стула, у меня там вещи постиранные!

Родин разместился у окна и бегло осмотрел множественные стеклянные сосуды разной формы, расставленные вдоль рабочей поверхности столешницы в только хозяйке понятном порядке. Травы, специи, мутные розовые кристаллы, походившие на соль, и бесконечные записки на желтых клочках бумаги, развешанных на большинстве объемных тисненых фасадов.

– Постарела Матильда, – сказал он прикрывшей за собой дверь рыжей.

– Да. Только вот ты все в той поре. Раскроешь секрет? – Юлия Сергеевна встала в центре маленькой кухни и деловито поставила руки на талию.

– Много сплю, – почти незаметная улыбка проскользнула по его лицу. – Как она к тебе попала?

– Матильда? У мужа Дашки аллергия. Вот я и забрала. Или она ко мне ушла. Ты же не про кошку говорить пришел. Что с Риной?

– Хотел у тебя спросить?

– Так все! Как не умел говорить, так и не научился. На хер отсюда пошел! – Юлька повернулась вполоборота и указала рукой в сторону выхода.

На ее крик в кухню вбежал высокий Вадим и один из гостей. Миша слегка наклонил голову и всмотрелся в лицо второго.

– Здравствуй, байбак, – тихо проговорил Родин.

– Добрый вечер, – медленно ответил второй юноша и аккуратно попятился назад в комнату.

– Точно сутулый, – подумала рыжая, но промолчала.

– Так, че ты орешь тут? – грубо спросил Вадим у Метелкиной. – Это кто такой?

Матильда вскочила на плечо Миши и громко зарычала, повернувшись к высокому молодому человеку.

– Че молчишь? – вошедший не обращал внимания на заметное недовольство на лице Юлии Сергеевны.

Кошка оттолкнулась задними лапами и, в коротком прыжке выпустив когти, вцепилась в щеку и ухо Вадима, после чего вонзила клыки в его переносицу. Он вскинул руки вверх и попытался снять с себя взбесившееся животное. Слегка искривившая лицо Юлька сделала длинный шаг в сторону к Родину и остановилась у стола, не отрывая взгляд от борьбы под люстрой.

– Матильда, – медленно произнес Миша.

Кошка бросила свой выпад и отскочила обратно в руки Родина, медленно взобралась на его плечо и принялась тереться головой о его коротко подстриженные волосы.

– Как ты это делаешь? – удивленно спросила Метелкина у незваного гостя.

– Кошек люблю.

– Да вы охерели тут? – Вадим вытирал тыльной стороной ладони кровь с расцарапанной щеки и с опаской поглядывал то на успокоившуюся Матильду, то на незнакомца, который, казалось, ни разу больше не шевельнулся, то на расслабленную Юльку. – Она мне глаза чуть не вырвала!

– Перекись в ванной за зеркалом, помой и обработай. Я позже объясню, – спокойно отреагировала Метелкина.

– А не пошла бы… – исцарапанный не договорил, отвлекшись на громкое шипение кошки, и длинными шоркающими шагами покинул кухню.

– Твой? – уточнил Миша. Провожая взглядом Вадима.

– С тобой обсуждать не буду! Понял? Дарина тебе зачем?

– Значит, Даша тебе ничего не рассказала, – Родин пригладил бороду, – Помочь надо девочке.

– А ты у нас, значит, вселенский помогатель, да? Второе пришествие?

–В прошлый раз помог же.

– Не мне! – Юлия Сергеевна прикрыла дверь на кухню, села на табурет возле стола и, подняв взгляд на Мишу, начала шепотом: – Да и… Насчет помощи твоей. Дашка, конечно, ничего не сказала, но так и я же не дура. Замуж она в мае вышла, сразу после поста, а Рина родилась в начале октября. Считать, я думаю, умеешь. Она ее еще Ленкой хотела назвать. Смешно было бы – Светлая Родина. Серега настоял, чтобы Дариной назвали. Так что теперь у нас две Даши, дочка и мама. Но так Серега – молодец, ты его видел, наверное, он у Стародубова, который депутат, работал комдиром. Когда магазин переезжал, они и замутили. Я не сразу поняла, почему так все по-быстрому.

– С Риной что не так?

– Болеет, – рыжая слегка сдвинула брови, поджала губы, несколько секунд смотрела на свое отражение в окне и на выдохе добавила: – Что-то аутоиммунное.

– Это что?

– Это не лечится.

– Это мы посмотрим, – бодро возразил Родин.

– Ха… – протяжно и с грустью в голосе произнесла Метелкина, – Думаешь, без тебя не смотрели? Герой херов. Всех врачей прошли, бесплатных, платных. Рина в больницу чаще, чем в детский сад ходит. Анализы, пилюли, капельницы. Не было бы денег – уже бы… закопали, наверное.

– Давно?

– Что давно? – Юлька отвлеклась на топот в коридоре, – Подожди.

Вадим с расклеенными по лицу ватными дисками извинялся и провожал осунувшихся и разочарованных гостей, поочередно пожимая руку мужчинам или приобнимая девушек.

– Всем пока! – выкрикнула в приоткрытую дверь рыжая и вновь ее прикрыла. – Что ты там спрашивал?

– Давно болеет?

– С двух лет примерно пятна на коже появились. Сначала подумали, что мандаринов переела с конфетами на новый год, но нет. Так чем ты помогать собрался, волшебник хренов?

– Подумаю, – Родин опустил кошку на пол, – Утром поговорим.

– Нет, Миш, второй раз у тебя не прокатит. Рада была видеть, хотя, если честно, то не очень. Никакого утра! Мне завтра на работу, да и с Дашкой мы почти не общаемся. Разные миры, как видишь, – она провела рукой вокруг себя, указывая на выцветшие обои, – Так что всего доброго!

Он спустил кошку с плеча на пол, прошелся взглядом по направлению движения хозяйки квартиры, выделяя для себя множественные яркие салфетки, расставленные по углам в резных деревянных подставках, поблескивающие стеклянные пузырьки с непонятной ярко-синей жидкостью, плетеную корзину на шкафу, узором развешанные по дверце холодильника магниты, ровным рядом висящие на магнитной доске ножи и гроздь сушеных белых грибов на тонкой нитке. Улыбнувшись левой стороной рта, он сказал:

– Матильду погулять пусти – надо ей.

– Сама решу, кому что надо!

В коридоре Миша застал последнюю пару выходящих гостей, и Вадим машинально протянул ему руку попрощаться. Мужчина без комментариев обошел ее и аккуратно натянул на ноги свои туфли, после чего переступил через порог и несколько секунд держал дверь открытой, дожидаясь, когда кошка проскочит мимо него в подъезд.

– Родин, мать твою! – послышался окрик Юлии Сергеевны, – Верни Матильду!

Миша медленно, опираясь на окрашенную стену, спустился по ступенькам и вышел на улицу, где тут же вспыхнули холодным белым светом фары автомобиля. Водитель выскочил из салона и, приоткрыв дверь, ждал пассажира:

– Петр Михайлович звонил, сказал, что ждут тебя с доктором. Едем?

– Еще одного возьмем и едем, – тихо ответил Родин и, расположившись на заднем сидень, добавил: – Не закрывай.

Когда на своих коленях он почувствовал мягкие лапы Матильды – кивнул водителю и опустив ладонь на голову кошки, откинулся назад и, закрыв тяжелые веки, моментально заснул.

Алексей разбудил его уже во дворе загородного дома Стародубова:

– Помочь дойти?

– Спасибо, сам, – тяжело дыша, Миша выбрался из автомобиля и размеренными шагами, с остановкой после каждого второго, добрался до открытой двери, в проеме которой его ожидал болезненный старик, который с нескрываемым любопытством и еле заметной улыбкой переводил взгляд то на кошку, останавливающуюся и вытягивающую шею с каждой остановкой Родина, то на уставшего и, казалось, ссутуленного гостя.

– Кажется, Константин понял, что с Вами, Миша.

– Хорошо, кошка со мной.

Родин прошел мимо него и, швырнув пиджак в сторону, развалился в кресле гостиной напротив стоящего в ожидании доктора.

– Добрый вечер, – начал тот, – По походке вижу, голова кружится. Так?

Миша кивнул и, наклонив голову вбок, начал всматриваться в обложку журнала на столике перед собой.

– Анализы крови каких-то откровенных аномалий не показали, есть вопросы по белкам, но это скорее всего от питания, но вот уровень лейкоцитов и тромбоцитов, если можно так выразиться, стремится к нулю. Я бы, конечно, рак крови поставил, не задумываясь, но ваши ногти, – он замолчал, наблюдая, как Миша поднял к лицу кисть правой руки и, распрямив пальцы, начал осматривать их с легким прищуром, – Видите деформацию на ногтях? Вчера, когда давление измерял, обратил внимание. Можно было бы связать с белками, но…

– Много говоришь, лекарь.

– Лучевая болезнь, – сухо подытожил доктор, поправил съехавшие на переносицу очки и, поймав на себе вопросительный взгляд пациента напротив, продолжил: – Опять же кровотечение из десен.

– Что лечить надо? – вновь перебил его Родин.

– Клетки, – слегка удивившись вопросу, ответил Константин.

– Боюсь, что все немного сложнее, чем вы привыкли, – подключился к разговору Стародубов.

– Лечи, – Миша поднял журнал со стола и протянул его Петру Михайловичу, – Петь, сможешь найти, где живет?

Стародубов внимательно осмотрел глянцевую обложку бизнес вестника и, тяжело выдохнув, ответил:

– Задачки у Вас, конечно. Попробую, но адрес вряд ли. Можем по мероприятиям посмотреть, если она в стране. Понравилась?

– Как ее сейчас зовут?

– Веждину? Яна. Тут же написано… – Стародубов вскинул брови от удивления. – Вы знакомы?

– Когда-то были. Лечи, лекарь!

– Я бы Вам для начала бокал вина хорошего красного порекомендовал.

– Где ты его взял? – Родин окинул взглядом старика и вслед за ним доктора и, не дожидаясь ответа, добавил: – Не пью.

Матильда, привыкнувшая к запахам нового места, начала медленно изучать обстановку в доме. Она размеренно переставляла лапы по паркетной доске, терлась боками о дверные косяки и ножки стульев, заглянула в большие глиняные горшки с цветами, поморщилась от стерильно чистой кухни и, навострив уши от высокого незнакомого голоса, прошла в гостиную к людям. Тонкий молочный аромат заставил ее повернуться и направиться к углу, но она резко остановилась, выпустила когти, выгнула спину дугой и, замерев, начала протяжно монотонно шипеть.

По лицу наблюдавшего за ней Родина промелькнула едва различимая улыбка.

Глава 3 Кто старое помянет…

Оранжевая кружка с логотипом последней ярмарки вакансий, банка кофе, диплом о прохождении курса повышения квалификации, маленький кактус с пышными короткими иголками, несколько значков со смешными надписями, ежедневник в твердой обложке, вскрытая пачка влажных салфеток, набор справок для налоговой и разбросанные по дну большой картонной коробки скрепки – все, что пришлось забрать с рабочего места при увольнении.

Юлия Сергеевна с загруженными руками неуклюже прошла через рогатку турникета и, попрощавшись с вечно спящим охранником кивком, вышла на крыльцо офисного здания.

– Не понял, а ты… Все уже? – вечно опаздывающий покрытый легкой очевидной испариной коллега, остановился за две ступеньки до нее. – Быстро. Я думал еще поработаешь, как бы… Нашла куда?

– Эдик, ты опаздываешь? – Метелкина развернула объемный короб в руках. – Вот и опаздывай дальше!

– Не понял.

–Не понял он. Подержи, – она всучила короб Эдику, рывком стянула свою красную кожаную куртку, скроенную по форме пиджака, и закинула ее поверх диплома в рамке. – Спасибо, все доброго!

Не ожидая ответа, Юлия Сергеевна спустилась к тротуару и, завернув за металлический решетчатый забор, оперлась на него спиной и еще раз осмотрела содержимое коробки.

– Твою ж мать, зарядку забыла.

– Давай подержу.

Вовлеченная в свои мысли Юлия Сергеевна, медленно перевела взгляд от забранных вещей в сторону и медленно закрыла глаза, выдыхая воздух через нос.

– Только не говори, что это ты сделал.

– Хорошо, – спокойно отреагировал Родин и забрал коробку у нее из рук.

– Хорошо, в смысле: да, это я, но говорить не буду? – ее брови приподнялись вверх и немного сошлись в усеченную пирамидку. – Так?

– Да.

– Да кто ты такой, чтоб вот так влезать в чужую жизнь? А? – вены на ее шее вздулись, щеки налились румянцем, она чувствовала на себе взгляды прохожих, обернувшихся на ее крик.

– Родин я, – мужчина смотрел ей в глаза, медленно моргая.

– Миша, не до хрена ли ты уверен в себе?

– Нет. Пойдем к машине.

– Никуда я с тобой не пойду. Делать мне что ли больше не чего?

– А есть что?

– Работу искать благодаря некоторым. И как ты это делаешь? Вот с самого утра все пошло не так. Шеф на месте, кадровичка на месте, я бухгалтера за четыре месяца впервые увидела. Оказывается – ты постарался, – рыжая не заметила, как пошла вслед за Родиным. – Куда ты несешь мои вещи?

Миша и не собирался отвечать. Пройдя еще несколько метров, он остановился у черного паркетника, из которого выскочил молодой водитель, одетый в черный строгий костюм и ослепительно белую сорочку. Он бегло осмотрел высокую спутницу Родина, ее вьющиеся ярко-медные волосы, вздернутый нос, и, конечно же, плотное черное платье, которое добавляло объем ее бедрам и выгодно подчеркивало длинные стройные ноги.

– Здравствуете, – Алексей слегка кивнул головой в сторону девушки. – Миша, позвольте я сам в багажник поставлю.

– Отдал сюда! – Юлия Сергеевна выхватила короб из рук Родина. – Я сказала, что никуда с тобой не поеду.

– Сколько?

– Что сколько? – уточнила рыжая.

– Тебе же работа нужна? Сколько?

– Сто! – не думая, бросила Метелкина.

– Двести, – сухо поправил ее Родин. – Пять дней.

– Хорошо, но деньги вперед. А то знаю я тебя: появился из ниоткуда, пропал в никуда. Хорошо хоть без последствий.

– Леш, кошель у тебя, сказал Родин и, открыв дверь, сел в машину.

Водитель забрал вещи из рук Метелкиной и, поставив их в багажник, предал ей куртку со словами:

– Меня зовут Алексей. Про деньги… Надо к банкомату доехать. Вы с нами или… – поймав ее кивок, он оббежал корпус автомобиля и открыл ей дверь. – Прошу!

Сидя рядом с Родиным, рыжая поглядывала на дорогу и изредка переводила взгляд на Мишу, который все время до ближайшего торгового центра не открыл глаз. Медленно пересчитав принесенные водителем купюры, она сложила их под застежку в средний карман сумки и вопросительно посмотрела на нанимателя.

– Самые легкие деньги в моей жизни. В чем подвох?

– Все честно, – не поднимая ресниц и не поворачивая головы, ответил Миша. – Надо посмотреть, как живет Дарина.

– Ну, с твоими-то способностями залезать в чужую жизнь, сам не справился?

– Деньгу можешь вернуть.

– Ладно, – Юлия Сергеевна незаметно для себя обхватила сумку покрепче. – Просто посмотреть, как живет? В смысле, что ест, что ли? Одежда какая? Или что?

– Все что не понравится.

Метелкина опустила уголки рта и, немного поразмыслив, ответила:

– Они, наверное, за городом сейчас, в любом случае позвоню сперва, и в магазин можем заехать?

Электромагнитный замок с характерным писком отпустил дверь калитки, и Юлия Сергеевна вошла на территорию дачного домика Прониной. Даша ждала ее на выкрашенном в белый цвет деревянном крыльце, заставленном кашпо с начинающими цвести растениями. Она щурилась от слепящего солнца и слегка склонила голову, разглядывая быстро перебирающую ногами подругу с большим плюшевым медведем в руках.

– Давно не виделись, – крепко обнимая рыжую проговорила хозяйка дома, спустившаяся на выстланную камнем дорожку.

– Конечно, не виделись. Спряталась у черта на куличках. Не могла места получше найти?

– Юль, уже обсуждали. А ты красотка – шикарно выглядишь, – Даша отошла на шаг назад, не выпуская из объятий Метелкину, и с улыбкой осмотрела ее фигуру. – Похудела что ли?

– Безработным не до жиру.

– Опять? – медленно проговорила Пронина и слегка закатила глаза. – Ну ты даешь. Ладно давай, чего мы во дворе? Только тихо – Даринка спит. И я же говорила, не покупать ей игрушки. Их уже складывать некуда.

– Ну это ты так думаешь, – войдя в дом, Метелкина скинула обувь и отодвинула в сторону от порога. – Куда поставить мишку?

– Да на диван кинь, возле единорога. Или кто там у нее сегодня дежурит. Как на сестринском посту. Уволилась и решила ко мне?

– Не совсем, – Юлия Сергеевна прошла за хозяйкой на кухню и повесила свою куртку на спинку стула. – Чем пахнет?

– Не поверишь – борщем.

– Борщем? Женщина, вы кто? Пронина, которую я знаю, это про макароны, в лучшем случае с сыром, и про вино, но никак не про борщ.

– Я ж мать.

– Ты аккуратнее, звучит, как ругательство, – Метелкина пыталась найти взглядом что-то необычное или неправильное, но все убранство, от начищенных до блеска рабочих поверхностей и до полок с расставленными фотографиями и множеством мелких плошек с цветами, расставленных по периметру комнаты, казалось типичным делом рук Даши – со вкусом, свободным пространством, прямыми линиями и без излишеств. – Я поднимусь, хоть на спящую гляну. Хорошо?

– Конечно.

– Детская там же?

– Да, на втором справа. Вина?

– Нашла, о чем спросить. Только съедобного, а не это твое… Ну ты поняла, – бросила в ответ рыжая, покидая кухню.

Быстро поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, она медленно, стараясь не шуметь, приоткрыла дверь и, обнаружив аккуратно застеленную широкую кровать и прочую характерную для спальни мебель, перешла к следующей. Открыв ее так же бесшумно, она вошла и на ее лице застыла мягкая еле уловимая улыбка. В детской кровати, стоящей почти в середине комнаты, в окружении нескольких игрушек, свернувшись калачиком, спала Дарина. На ее закрытых веках рисовались длинные изогнутые ресницы. Распущенные русые волосы блестели на солнце и свисали над ее лбом. Обыкновенный мирно спящий ребенок, если бы не эти чертовы багровые пятна на коже, которые отвлекали на себя внимание так, что даже пухлые розовые губы девочки уходили на второй план.

Юлия Сергеевна подошла к Дарине поближе, присела на край кровати, плавно поправила прядь свисающих волос. После чего погладила девочку по голове, чуть касаясь ее ладонью.

Ничего необычного и тем более ничего, что могло ей не понравиться, она не встретила, как ни старалась. Светлые обои с персонажами из советских мультфильмов, открытый детский вещевой шкаф, из которого выглядывали девчачьи наряды с ожидаемо преобладавшими розовыми оттенками, рисунки собственного сочинения, яркий стол-развивайка с алфавитом на столешнице, стул к нему и бесконечные полчища хаотично расставленных горок из игрушек. Единственным, что сразу бросалось в глаза, представилась прикрученная к стене белая полка с одним пустым и двумя наполненными разноцветными пилюлями стаканчиками.

Метелкина тяжело вздохнула, взяла ладонь девочки в руку и несколько раз плавно провела по ней пальцем, после медленно покинула детскую и спустилась на кухню.

– Спит? – уточнила Даша.

– Да, я старалась не разбудить.

– И разбудила бы – ничего страшного, скоро обедать. Держи, – она передала бокал в руки подруги. – За нас?

– Ага, – коротко ответила Рыжая и сразу пригубила вино. – Ммм, можешь же, когда хочешь.

Вкуснятина!

– Сыр?

– Вот теперь узнаю свою Пронину. Знаешь кого встретила?

Легкая улыбка спала с лица Даши. Она села за стол и, громко поставив на него бокал, сказала:

– Только не говори, что Родина.

– Его самого. Вчера в дверь постучал. Так… – Юля наклонила голову и, уставившись на хмурое выражение лица подруги, сказала: – Тоже видела?

– Да, – хозяйка опустошила бокал в один прием, резко вскочила и принесла бутылку на стол. – Вчера у детского сада стоял.

– Чего хотел?

– Я не…, – Пронина не договорила и наполнила бокал. – Я не стала говорить. Пошел он!

– Я чего-то не знаю?

– Юль, – Даша потупила взгляд на бокал в своей руку, – Как раз ты и знаешь. Спасибо, что не говоришь.

– Чего не гово… – она отвлеклась на голос, донесшийся из прихожей.

– Всем привет! Даш, кто у нас в гостях?

– Ничего ему не говори, – шепнула Пронина, и поднялась из-за стола. – Привет, Сереж! Ты сегодня прям рано. Помнишь Юльку?

– Такие не забываются, – Сергей с приятной улыбкой на лице вошел на кухню и начал бегло переводить взгляд с супруги на ее подругу и обратно. – Приветствую. Сколько лет, сколько зим. О! У нас тут борщ! Здорово. А у вас – вино, так… Жаль, жаль, жаль, что мне нельзя. Давненько все-таки не захаживала, Юлия Сергеевна. Так, давайте я переоденусь и все мне расскажите. Хорошо?