bannerbanner
Слушаю и повинуюсь!
Слушаю и повинуюсь!

Полная версия

Слушаю и повинуюсь!

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
7 из 7

– Слушаю, – отозвался Игорь почти мгновенно. Голос его всегда звучал так, будто миру повезло, что он снизошел до разговора.

Воображение тут же подкинуло картинку: просторный кабинет, плотные шторы, кованый глобус в углу, а сам Игорь развалился в кресле, небрежно крутя в пальцах какую-нибудь дорогую ерундовину. Поза властелина мира, который не может выяснить отношения напрямую. Вот жук.

– Игорь, я… – Ева едва не уронила телефон. – Я должна перед тобой извиниться. Вчера Касиф тебя ударил. Это было неприемлемо.

– Продолжай, – лениво протянул он.

Улыбку, неуловимую по телефону, Ева все-таки ощутила, словно очередную петлю на своей шее. Вот только дергать за нее она больше не позволит.

– Этого больше не повторится, – твердо сказала девушка.

– Что насчет зеркал в съемной квартире?

Грудную клетку прошило жаром. Да пошли бы эти зеркала!

– Больше не буду рисовать помадой. – Ева выдохнула, кутаясь в безупречный самоконтроль. – Принимается?

– Детский сад. Взрослая женщина – и такое поведение. Надеюсь, ты одумаешься.

– Извини меня, Игорь, – выдавила Ева сквозь зубы. Слова обжигали рот, в животе поднялась тошнотворная тяжесть.

– Извинения приняты. Сегодня заберу тебя из офиса, и мы…

– Нам нужно расстаться.

Фраза выстрелила непроизвольно, свистнула пулей. Воля дала трещину, сквозь бетон самообладания проступила ярость. Ева увидела собственное отражение в стекле балкона: глаза распахнуты и горят бессильным огнем.

Доломали. Окончательно. Всем спасибо.

На другом конце повисла тишина. А потом послышалось ошарашенное:

– Что ты сейчас сказала?

– Я перед тобой извинилась. И прошу расторгнуть помолвку.

Каждое слово, будто удар топором. Медленно, расчетливо, чтобы эта демонюга больше не вернулась.

– Ты с ума сошла. Думаешь, что сможешь без меня?!

– Ага.

Почти детское «ага» окончательно вывело Игоря из себя. Ева почувствовала, как за спиной расправились незримые крылья, будто внутри появился резервный вентилятор с кислородом.

Наконец-то. Что-то неконтролируемое, живое, но такое правильное!

– Ты делал все только для себя, не ври, – перебила Ева. – Тебе нужна была послушная красивая игрушка. Найди кого-нибудь другого.– Как ты себе это представляешь? – сквозь зубы процедил Игорь. – После всего, что я для тебя сделал?

В трубке что-то глухо грохнуло. Кулак по столу? Галлюцинация?

– Подумай, – почти прошипел Игорь. – Сто раз подумай, прежде чем испортить себе жизнь. Никто не полюбит эмоционально нестабильную…

– Я и сама себя неплохо люблю, – парировала Ева. – Зачем доверять это кому-то еще?

Тишина растянулась. Грохот, щелчок – линия оборвалась. Игорь бросил трубку. А вместе с тем перерубил трос, удерживающий столько времени.

Ева посмотрела на экран: «Вызов завершен». Пальцы разжались, телефон чуть не упал. Мир вокруг казался прежним: бетонная стена, металлические перила, желтые квадраты летнего света на пыльных плитках.

Но внутри все будто пересобиралось заново. Тугая петля, сжимающая горло, лопнула. Легкие впервые вдохнули воздух до дна, и оказалось, что в мире достаточно кислорода, чтобы дышать самостоятельно. Без каких-то там Игорей.

Где-то по коридору простучала каблуками ассистентка юрблока. Ева расправила плечи, повернулась к стеклянной двери. И в отражении увидела совсем другого человека – чуть растерянную, слегка обалдевшую, но живую саму себя.

Впереди был рабочий день, куча дедлайнов, встреча с недовольными инвесторами, а еще – летучка по продлению контракта.

Тьма задач! Ее тьма! Честно выстраданная!

Ева открыла дверь, и в лицо снова хлынуло золото утра. По-настоящему прекрасного, даже в перевернутом мире. И каждый новый удар сердца звучал, словно уверенное: «Я есть, и я буду».

Юра

Свет в коридоре административного крыла казался каким-то непривычно ярким и клиническим – точно эти люди существовали вдали от привычных палат и кабинетов. Тут всегда пахнет кофе и чужими правилами, по которым приходится играть. Стеклянные перегородки, пластинка с именем Сухарева В.А. – и ни одного живого звука за дверью. Кажется, разговор будет конфиденциальным.

Юра остановился перед дверью, одернул рубашку, пригладил короткие волосы и вдохнул глубже.

Спокойно. Разберемся. Когда было по-другому?

Он коротко постучал и заглянул.

– Вызывали?

– Проходите.

Голос директора звучал бесцветно. Сухарев даже головы не поднял – изучал себе документ, словно патологоанатомический отчет. Когда Юра замер напротив, директор положил лист на стол и жестом указал на кресло. Но Юра не сел, словно не признал это место безопасным.

– Жалоба поступила, – ровным голосом сказал Сухарев, протягивая бумагу.

– На меня? – Юра нахмурился. – А что я такого успел вытворить?

– Ну, ознакомьтесь.

Маркелов недоверчиво принял распечатку и вчитался.

«… Ю.А. Маркелов использовал профессиональное влияние для манипуляции пациенткой Колесниковой Е.К., настраивая ее против близкого человека… привел к эмоциональной дестабилизации…».

Юра вскинул глаза, в голосе дрогнуло возмущение:

– Где я и где дестабилизация?! – Он снова пробежался взглядом по строчкам. – Да Ева мне даже не пациентка! Посмотрите в базе, если хотите!

Директор вздохнул. Хотел было согласиться, но что-то сильно мешало.

– Юрий Александрович, вы понимаете, что даже ложное обвинение – это пятно на репутации клиники?

– Пятно? – Маркелов фыркнул. – Так это ж обыкновенная кляуза!

– Но подписанная влиятельным человеком.

Юра посмотрел на подпись и нисколько не удивился, увидев инициалы Игоря. Конечно, этот хорек залез в каждую нору, чтобы оставить там свой изящный флер.

– А с каких пор в медицинской среде предприниматель с улицы считается влиятельным человеком? – Юра сжал бумагу в пальцах. – А я-то, дурень, полагал, что дядька с улицы не может оклеветать работников, о которых заботится клиника.

Сухарев устало вздохнул. Потом снял очки, потер лицо и опустил глаза. Опустил! Директор!

– Какой-нибудь дядька – это человек, который помог построить два новых корпуса…

– Хирургию и реабилитацию? – переспросил Маркелов. – И что? Если не дадут мне пинка – отберет назад?

– Он член попечительского совета, – спокойно продолжал Сухарев, словно не слыша возражений. – У него прямой выход на министерство и губернатора.

– А, ну тогда его слово весит тонну. – Юра вздохнул, возвращая жалобу начальнику. – На его фоне я просто дохлая мышь.

Сухарев посмотрел на бумагу, словно борясь с внутренним желанием прокомментировать что-то еще. В обычное время он бы сказал Юре не паясничать и помнить о субординации. Но сейчас за него будто вещал внутренний магнитофон, который был обязан огласить приговор палача.

– Ты прекрасно меня понимаешь, – заключил директор.

– А если он подпишет, что небо зеленое, тоже к рассмотрению примете?

– Так…

– Денюжка все решила. – Юра улыбнулся. Натянуто, почти злобно, ощущая, как по шее поднимается жар. – Позолоти ручку, и любые ваши фантазии станут протоколом.

– Юрий Александрович…

– Да Юрий Александрович спокоен, как удав. Не дал уважаемому пузу побить невесту – и сразу выхватил. Все по справедливости.

– Юрий Александрович! – Сухарев повысил голос. – Я не говорю, что верю в то, что здесь написано. Но клиника не может проигнорировать официальную жалобу от такого человека.

Юра резко шагнул к столу.

– А меня вы собираетесь защищать? – Он прищурился. – Я лично предан этому месту и своим пациентам. Этот Игорь Львович просто мстит. Подло, с пониманием, что вы ему должны.

– Вот это как раз часть проблемы, – сухо парировал директор. – Ваша личная вовлеченность в ситуацию осложняет дело. Вы пересекли профессиональные границы.

– На парковке чужого офиса я смертный человечек, а не врач! – возмутился Юра. – А Ева мне не пациентка! Или, может, по правилам клиники нужно сначала заполнить форму запроса на спасение человека?! Пункт А, подпункт «Не дай придурку врезать твоей подруге»…

– Достаточно. – Сухарев вскинул ладонь, будто останавливая поток. – Юрий Александрович, я не стану вас увольнять.

– Ва-а-ау!

– … но вам придется уйти в отпуск до завершения разбирательства.

Юра резко вдохнул. Потом замер, пережидая паузу, густую и горячую, как дым от пожара.

– В отпуск? – Маркелов усмехнулся. Его несло, лицо обдавало жаром, а гнев подступал к самому горлу. – То есть не сразу на помойку. Здорово.

– Это временная мера, – повторил Сухарев.

– Это предательство, – отчеканил Юра.

– Не порите горячку…

– Горячку?! – Юра стиснул кулаки. – Я спасал Еву от домашнего насилия, и вы называете это «горячкой»? Включили режим обтекаемости – и отлично?

– Юрий Александрович…

– Спасибо, Виталий Андреевич, не хочу продолжать этот разговор, – отрезал Маркелов. – Своему преемнику обязательно сообщу, что, если захочет разнять драку на улице, пускай сначала сбегает за разрешением в клинику.

Сухарев почти сдался под напором обвинений. Казалось, ему, самодостаточному профессионалу, это тоже казалось глупым цирком. Но сдать назад он почему-то не мог. Не хотел проблем перед пенсией, боялся потери финансирования… или все сразу. Только Маркелова это мало волновало.

– Юра, пожалуйста, подумай, – тихо попросил директор. – Давай без эмоций. Нужно просто переждать.

– Я не из тех, кто пережидает, пока трусость маскируется под процедуры. – Юра взялся за ручку двери. – Напишу по собственному, не буду ждать, пока дадут пинка по какому-нибудь другому поводу. Всего доброго.

– Всего лишь до комиссии! – крикнул ему вдогонку Сухарев. – Уладится – вернетесь!

Юра ничего не ответил. И хлопнул дверью так, что по стеклянным стенам разошлась дрожь.

В коридоре тихо жужжали кондиционеры. Маркелов остановился, глядя сквозь огромное окно на город, утопающий в летнем мареве. Машины ползли игрушками, а где-то там, в одной из высоток, сидел противный хорек Игорь – щелкал пальцами и перекраивал чужие судьбы.

– Хорошо, – прошептал Юра, будто объясняя самому себе эту чистую злость. – Хотят такую систему – пускай в ней тусуются. Я так больше не играю.

Конец ознакомительного фрагмента
Купить и скачать всю книгу
На страницу:
7 из 7