На исходе земных дорог

Никита повертел головой. Пол деревянный, выскобленный до желтизны. Стены, сплетены из гибкого материала, широкие окна, в которые заглядывали зелёные ветки. Стул, стол, шкуры. Хозяин постарался, чтобы у него было уютно.

Но долго радоваться отсутствию неприятных для него местных жительниц не пришлось. Вскоре заявились ещё две. Они что-то завозились у его ног. Никита попытался отбрыкнуться, но не получилось. Те сняли сапог.

– Что вам надо?

В голосе у Никиты было слишком много ненависти. Может, поэтому ему не ответили. А может, по другой причине. Никита почувствовал на щиколотке тяжесть холодного металла, и вскоре вокруг его ноги защёлкнулась цепь. Приехали.

Женщины быстро прошмыгнули вдоль его тела, развязывая все путы. Тут уж Никита потерпел. Потом и они исчезли за дверью.

Никита сел. На ноге цепь. Тяжёлая и длинная. Тянется к толстому стволу какого-то дерева. Он же угол комнаты. Что дальше?

А дальше парень почувствовал чьё-то присутствие. Резко обернулся…

В глазах мелькнуло изумление. Такого он не ожидал.

Глава 96

Жора в своей жизни дрался не раз. Ну, детство лучше не принимать во внимание, кто в детстве не дрался? Жора дрался уже будучи взрослым. В основном, по пьяни.

Но тогда было другое. Тогда ясно виделась обида, и он, как мог, отстаивал справедливость. Правда, на трезвую голову, обида часто становилась сомнительной. А справедливость какая-то кособокая. С другой, противной, стороны, она, может, вовсе и не справедливость. Но в момент драки он всегда ощущал свою правоту. Это и придавало ему мотивацию и стойкость.

А тут как драться? Ему что эти, что те, были одинаково приятны. Да и выглядели они похоже. Цвет глаз издалека был незаметен. Отличались же лишь шкурами на теле. У этих серые, у тех – коричневые. Зато под ногами и на стенах, очевидно, наоборот.

Поэтому он долго стоял у двери, прислонившись к косяку, и просто наблюдал.

Со стороны и на трезвую голову – впечатляло, но в неприятном смысле. Может, как раз потому, что смысла не понимал.

Когда бойня удалилась в конец улицы, он лишь равнодушно отвернулся. Теперь толком ничего не видать, нечего и всматриваться. Поглядел в другой конец. И вовремя. Это и спасло ему жизнь.

Несколько человек из медвежьего племени на ходу целились из луков и бежали к нему. Жора нырнул за косяк, и деревянный столб принял на себя сразу несколько стрел.

И только теперь Жора почувствовал, как зачесались у него руки. Несправедливо, когда в тебя целятся и пытаются убить.

Лупа, убегая на бой, всучил ему арбалет и показал, как им работать. Настало время потренироваться.

Позиция у него была удобной, он мог целиться из небольшого отверстия в стене, оставаясь почти в безопасности. Отсюда и пустил первую стрелу. Противник, в полном составе, лёг. Противник не мог знать, что Жора – стрелок из арбалета почти такой же искусный, как игрок на фортепиано.

Но совсем скоро у Жоры стало что-то получаться. Нет, противник по-прежнему оставался цел и невредим, но Жорины стрелы стали падать кучнее.

Те поняли, что лежать им невыгодно, поползли в стороны, притаились за развалинами, временами посылая ответные стрелы в Жорин косяк.

– И где мой автомат? – отправил Жора досадливый вопрос в никуда.

Автомат от этого не появился.

– Ладно. Будем совершенствоваться в разном оружии, – Жора иногда мог удивить красивой фразой и слушателей, и себя. От бабки – учительницы досталось. Та с ним в детстве все нервы вытрепала, думала отличника сделать на радость себе. Потом отстала, на радость маленькому Жорику.

Перестрелка продолжалась долго. Жора даже забеспокоился – стрелы закончатся, а противник нет. Но тут стал замечать, что и те мажут. Дверной косяк и саму дверь перестали замечать, а стреляли куда-то вдоль улицы. И в ответ получали оттуда же. Подмога, догадался Жора и выдохнул с облегчением.

Подмога была малочисленна, всего лишь Лупа. Он ворвался со щитом, побитой головой и бешено вращающимися глазами:

– Ещё идут!

Жора и сам видел подкрепление. Человек двадцать в медвежьих шкурах пробирались к своим.

– За детьми прутся. Давно хотят пацана сцапать. Специально нас отвлекли. Мы с тобой, Георгий, остались вдвоём. Держись, я сейчас.

Держись! А как? Только хотел спросить про своё оружие, а Лупы уже и след простыл. Жора непослушными пальцами взял очередную стрелу. Было понятно, что медведи рано или поздно разберутся, что стрелок здесь неважный, и его можно взять голыми руками, пока он перезаряжает арбалет.

Но Лупа вскоре вернулся с ещё одним оружием, и дело двинулось веселее. Теперь Жора перезаряжал и подавал, а Лупа стрелял и рассказывал.

– Твоя баба ушла с детьми. Есть местечко… Одна лишь девчонка знает дорогу… Ну и я… Теперь с Валком придётся объясняться…

Не пришлось.

Но пока ни Лупа, ни Жора об этом не знали. Жора вообще не очень понимал, о чём бубнит его боевой товарищ. Понял лишь, что Ирина в безопасности. Уже хорошо.

Глава 97

Медведей гнали до их берлог. А потом, по дороге домой, волки так радостно орали, что ни у кого не осталось сомнений, победа на этот раз за серыми.

Противники Жорины дрогнули – побежали. Обрадованный Лупа выскочил с арбалетом на улицу и стал стрелять в бурые спины. Теперь попасть в них было гораздо проще. Вот он и воспользовался. А может, его подзадорил дух победы, который разносился от приближающейся толпы. Но в любом случае, это оказалось трагической ошибкой. Не все медведи побежали. Двое всё ещё были в засаде. И пока Лупа бил по бегущим, две стрелы летели ему в грудь.

Ранение после победы – обидно. Тем более тяжёлое…

Потом Жора сильно рисковал, когда выскочил из своего укрытия, когда тянул окровавленного Лупу, когда стрелы одна за другой просвистели над ухом. Когда одна их них жёстко черканула лоб. Получается, сам подставил себя под удар. Но по-другому было нельзя. Боевых товарищей не бросают.

– Ты как? – спросил Лупа уже в укрытии, когда увидел залитое кровью лицо Жоры.

– Нормально. Царапина. Видать, сосуд задет.

– А я, походу, отвоевался.

Жора был далеко не медик, но и он видел, что Лупа в тяжёлом состоянии. Врать не стал, промолчал.

– Наши орут, – чуть улыбнулся Лупа. – Слышишь? Жаль, что я с ними больше не буду…

Жора посмотрел на лужу крови. Разве у человека её так много?

– Мне надо сказать… Никто не знает… Вела… особая… Передай ей, что карта в девятом волке… Повтори…

– Передать Веле, что карта в девятом волке, – Жора хотел спросить, кто такая Вела. И как считать волков, чтобы найти девятого. Но спрашивать уже было не у кого.

Вечером праздновали победу.

Жора болтался без дела. После битвы его стали считать своим, и никто не думал его сторожить. Он бы ушёл из города, он и уйдёт отсюда, по крайней мере, надеялся на это, но только после того, как найдёт Ирину.

Она как сквозь землю провалилась. И спросить не у кого.

Какая Ирина? С какими детьми? Пойдём лучше с нами отмечать. Вот и всё, что ему ответили. Это в лучшем случае. В худшем – уши заворачивались. Потому что некоторые волки к вечеру нажрались, как свиньи.

Стемнело. Жора завернул на очередной огонёк и шум. Куда-то же надо идти?

Заведение напоминало средневековую таверну. Что-то похожее он видел в кино. Живой огонь. Сверху вертятся огромные куски мяса. Длинные деревянные столы, здоровые деревянные кружки. Хохот, ругань и крикливые рассказы о недавних подвигах.

Жора сел за стол на свободное место. На него посматривали, но не лезли с разговорами. Здоровый мужик напротив оторвал свой взгляд от кружки, спросил хмуро:

– Это ты был сегодня с Лупой?

– Я.

Тот встал. Жора хмуро проводил его взглядом – что бы это значило?

– Я Коготь, – мужик вернулся и с треском поставил перед Жорой кружку с мутной вонючей бурдой. – Это тебе.

У Жоры кадык заходил.

Такое непроизвольное глотательное движение он у себя заметил только в этом мире. Как только он вспоминал о выпивке, он глотал. Слюни или воздух – за этим не наблюдал. Но глоток этот говорил ему о том, что он алкоголик.

В прошлом такие глотки он не замечал. Возможно, их не было вовсе. Потому что в прошлой жизни он по выпивке не успевал соскучиться.

Жора поднял взгляд на Когтя. Нормальный мужик. Кивнул. Уставился в пойло. Бражка. Судя по всеобщему буйству, крепкая.

Взялся за удобную ручку. Сжал кулак. Эх… Сейчас станет легче. Сейчас родимое тепло заполнит все сосуды, ударит по ногам и зажжёт огонь в груди.

Здесь можно жить… С волками. Они нормальные. С крепкой бражкой можно жить везде и с кем угодно.

На мгновение мелькнуло лицо Маруси. Прямо в блестящем кругу вонючей жидкости.

«Прости меня, Маруся. С тобой можно было жить и без водки. Поздно я понял это».

А потом вспомнилось, как невыносимо болело на следующий день. Прямо в том месте, в центре груди, где накануне водка разжигала уютный костёр. Болело не физической болью. Даже и не поймёшь… Там и органа-то и не было, чтобы болеть так. Потом понял – душа болела. Невыносимо. Потому и согласился лечь в ячейку, что эту боль не было никаких сил терпеть. Теперь всё сначала. Теперь всё сначала?

А как же Ирина?

Ну, Ирину он сегодня уже не найдёт. Вот завтра с утра и начнёт поиски.

«Завтра с утра ты будешь похмеляться!»

Жора поставил кружку.

– Нет, Коготь. Свою цистерну я уже выпил.

Встал. И качаясь, словно пьяный, пошёл прочь.

Глава 98

Как только Жора отодвинул от себя бражку и встал из-за стола, сомнения тысячами ядовитых иголок вонзились в сердце. И тяжёлыми гирями вцепилис