Ману. Темные времена.

Совсем тихо. С усилием Ману распахнула глаза и села на койке. Тяжесть в голове была напоминанием о её похищении. Она осмотрелась, трогая голову. Синяков и ссадин не было. Голова чуть закружилась, но в целом всё было хорошо. На кровати она лежала в футболке и в брюках. Ману успокоилась и начала слегка неуклюже одеваться. Её пальто висело на спинке стоявшего в стороне стула. На полу, сбоку от него, стоял рюкзак и туфли. Всё на месте. Глянув на часы, она поняла, что провела здесь весь вечер и ночь.

Одевшись и накинув на плечо рюкзак, девушка направилась к выходу из комнаты и тут внезапно обернулась. Комната было неплохо обставлена и не походила на больничную. Простая, но в ней было бы комфортно жить. Вокруг неё по-прежнему стояла тишина, людей не было слышно, только птицы верещали снаружи. Всё это не сходилось с тем, что она ожидала от своих похитителей.

Не запертая дверь комнаты мягко открылась, открывая проход в пустой коридор. И снова никого. Ману двинулась на свет. Просторный коридор оканчивался большим светлым залом. От него вверх вела хорошо обставленная мраморная лестница, а справа от Ману находилась большая дверь парадного входа. Она поняла, что находится в богатом особняке.

Девушка ступила в центр зала, откуда обозревались верхние этажи большого дома. Она с трудом поборола в себе возникшее желание бежать из этого места – любопытство и необходимость выяснить произошедшее подталкивали её на новые поиски.

– Эй! Здесь есть кто-нибудь? – услышала Ману свой голос, запоздало подумав, что, возможно, делает самую большую ошибку в своей жизни, обнаруживая себя и не сбежав, когда у неё была возможность.

Ей показалось, что она услышала какой-то шум на верхних этажах, и, минуя лифт, девушка направилась по лестнице на второй этаж. Там дом отчётливо делился на левое и правое крыло. Стены, в традициях классического интерьера, были украшены фресками и картинами. В центральной части дома располагались портреты основателей, и, как было принято в живописи, на портретах людей художники обязательно отмечали лучи их ауры. Лица были разными, и в какой-то момент портретная галерея завершилась изображением мужчины – главы рода. Ману отвела взгляд в поисках даты и имени, а затем снова посмотрела на картину. Изображённый на ней мужчина был настолько красив, что возникла мысль об украшательстве портрета художником. Ману пожала плечами, и внезапно заметила женщину. Та вышла из комнаты в коридор, катя перед собой тележку с едой, прикрытой салфеткой и крышками.

– Постойте! Скажите, где я? Что это за место? Кто хозяин дома? – у Ману было много вопросов, а женщина не спешила на них отвечать.

Девушку с каждой секундой начинал пронизывать страх и нереальность происходящего с ней.

– Хозяин отдыхает на террасе, – ответила женщина и, ничего больше не говоря, словно присутствие Ману в этот час в доме было обычным явлением, направилась, куда шла до того, как встретила незнакомку.

Крыло дома, по которому сейчас шла Ману, оканчивалось живописной террасой. По её краям росли невысокие деревья и цветущие кусты, аромат которых заполнил коридор дома ещё до выхода в сад. Под распахнутым навесом стоял сервированный и накрытый стол, напоминая Ману, что она не ела со вчерашнего дня, а за столом, спиной к ней и лицом, обращённым на расположенный в низине Стоунвилль, сидел человек.

Ману заметила, что сидел он в необычном кресле. Обойдя его, Ману увидела, что мужчина спал. А ещё он очень сильно напоминал человека, с которого могли написать последний из увиденных в коридоре портретов. Вероятно, когда-то давно.

– Эй, сэр… Проснитесь, – она обошла столик и встала напротив мужчины.

Тот открыл глаза, и спустя несколько секунд взгляд мужчины стал осмысленным, и он посмотрел в лицо Ману.

– Доброе утро. Присядьте, – предложил он гостье. – Позавтракаете со мной?

Отодвинув стул, Ману села. Сейчас её бросало от злости и желания бежать отсюда к сочувствию и грусти за сидевшего напротив неё красивого и явно больного на вид мужчину.

Всё это было неправильно. Для неё. И она точно в таком состоянии не сможет есть. Ей нужны ответы.

– Нет, спасибо. Зачем я здесь?

Несмотря на навес, солнечного света вокруг оказалось так много, что ауру незнакомца было не разглядеть.

– Вероятно, произошла какая-то ошибка. вас не должно было быть в моем доме. Я распоряжусь, чтобы мой водитель отвёз вас в город.

– То есть на моём месте должен был быть кто-то другой? – вспылила Ману.

– Нет. Никто не должен был быть здесь.

– Это вы заказали моё похищение?

– Нет. Я законопослушный гражданин, и в чём бы вы ни были замешаны, я не имею к этому отношения.

– Тогда как я здесь оказалась?! – не унималась Ману и, поняв, что она перешла на крик в разговоре с незнакомцем, который говорил скорее тихо, девушка добавила: – Извините. Мне важно это знать.

– Понимаю вас. Я подозреваю чей-то розыгрыш или, что ещё хуже, мошенничество. Вы красивая девушка, тёмная, а мне, как видите, немного осталось. Непростая многоходовка, но если вы в этом намеренно не участвовали, то вам нечего опасаться, – ответил Эмерик Де Вромм, а хозяином дома являлся именно он, и мягко улыбнувшись, пожал плечами.

Когда прислуга доложила ему о незнакомой гостье, неизвестно как появившейся в доме, Ганс лично проверил камеры, а затем и личность самой гостьи. Всё это вызывало у Де Вромма вопросы и подталкивало лишь к одному выводу: кто-то намеренно пытался его свести с темной, чтобы поскорее заключить с ней брачный контракт и сделать единственной своей наследницей.

– Вы обвиняете меня в мошенничестве?! – вспыхнула Ману.

– Мне не хочется этого делать, но я не исключаю этого, – ответил Эмерик.

– Да как вы смеете?! – возмутилась Ману уже в который раз при разговоре с этим мужчиной. – Сперва похищают, потом оскорбляют! Я немедленно покидаю этот дом!

– Мой водитель поможет вам добраться до города, – произнёс Эмерик, бросая на неё усталый взгляд. Беседа уже физически утомила его.

Подхватив рюкзак, девушка направилась к выходу, а Эмерик взял рацию, чтобы связаться со своим водителем и поручить ему отвезти гостью в город.

Ману быстро вышла из особняка, замечая на себе внимание дежуривших у входа охранников. Пока она шла к воротам, за ней медленно ехал автомобиль. Она узнала отдалённый вид города, который видела со второго этажа особняка, и, тихо ругнувшись от того, как далеко оказалась вывезена, села в предоставленный ей автомобиль. Назвала водителю остановку недалеко от университета, решив сразу ехать на работу.

Глава 4.

Сон казался очень реальным, и Ману жила в нём, не сопротивляясь течению охвативших её притягательных видений. Изменчивый взгляд из сине-серых глаз незнакомца смотрел на девушку, отдавая ощутимым теплом, от которого скользили мурашки и жаром охватывало всё тело. Незнакомец ощущался своим, родным и близким. Тепло и беззаботность сменялись чувственным волнением и желанием ещё большей близости с ним. Он звал её по имени и не отпускал из объятий, но Ману сама зачем-то рвалась из них, хваталась за его руки, чувствуя, что невидимый глазу поток несёт её куда-то в сторону, вдаль от него.

Мужчина просил её вернуться, готовый снова поймать в свои объятия. Он манил её к себе своим голосом, теплом взгляда и прикосновений, всем собой, но Ману настойчиво ускользала от него.

Она не хотела удаляться.

Нет!

Но безмолвный поток уносил её дальше, прочь от незнакомца, который по мере её удаления от него становился всё желаннее и притягательнее для Ману.

И тут он стал исчезать.

– Нет! – Ману проснулась от своего крика.

Сон отдавал по телу жутким ознобом. Она взмокла, и её морозило, а горло сдавливало ощущение глубокой потери. Чувство было новым для Ману и неожиданно глубоким. Мысленно она вернулась к событиям прошлого дня. Она не была наивной и понимала, что ей повезло выбраться на свободу по неясным ей причинам. Чувствовала, что тот владелец особняка, чьё имя она удосужилась спросить лишь у водителя, довозившего её до города, был не причастен к похищению. И вот теперь ей снился этот мужчина, здоровый и настоящий, на какие-то мгновения во сне ставший самым близким в жизни человеком. А ведь то, что она испытывала во сне, испытывают наяву люди, столкнувшиеся с тёмными, когда те разрывают контакт их ауры.

Сон покинул её, но Ману прикрыла глаза, пытаясь вспомнить цвет ауры Де Вромма, но она не разглядела её при свете дня, а на его портрете художественный ход с пейзажем на заднем фоне скрывал от любопытных глаз ауру изображённого.

Ману стало жутко. Она вспомнила поверья, гласящие о том, что невидимая у людей аура оказывалась проклятием или предвестником смерти. Ману решила воспользоваться доступом к общей сети интернет, где об Эмерике Де Вромме было совсем немного информации, но на всех снимках он передвигался на своих ногах. Про его недуг или травму ничего не писалось, разве что совсем недавно одна из клиник города в паре строк выразила ему признательность за щедрый вклад в её развитие. Буквально в этом году, а значит, сделала вывод Ману, его болезнь развилась очень быстро.

Она ещё раз внимательно просмотрела найденную в сети информацию о Де Вромме и закрыла ноутбук. Слишком красивый, богатый и далёкий от неё, как тот сон, чтобы быть достаточно реальным.

Будильник должен был сработать через несколько часов, но сон не шёл. На мобильном телефоне было несколько непрочитанных сообщений от детектива Бергена, но Ману решила ответить на них позже. Девушка предупредила своего куратора в университете, что на сегодня она берёт больничный и на работу приехать не сможет.

Стараясь ходить бесшумно, она приняла душ и приготовила завтрак себе и отцу. Иногда память всё ещё подбрасывала ей обрывки сна с участием Де Вромма, но увиденное во сне уже не впечатляло своей реалистичностью, хотя до сих пор саднило ощущением потери. Ману ощущала томление и отголоски боли, признавая несбыточность своих ночных фантазий.

Остроту чувствам придавала аура. Обычно Ману лишь поглощала чужие, распознавая их и испытывая лишь отголоски, теперь же она поняла, что её потянуло к другому. Как некогда это бывало с ней, когда она ещё не умела справляться с чужим притяжением. Это могло сулить ей проблемы, ведь её тянуло к возможному подозреваемому в её собственном похищении и к заказчику на донорство Джерри. Но оставалось неясно, отчего Де Вромм её отпустил.

Отвлекаясь от своих мыслей, Ману поприветствовала вошедшего на кухню отца и положила в тарелку для него завтрак. Луч его ауры был сиренево-синеватым с жёлтыми искрами. Когда Ману была ребёнком, она любила, сидя у него на плечах, держать руки у него над головой. Её пальчики окрашивались в разные цвета, и на стене можно было увидеть цветные тени. У её отца был яркий, выразительный след, и, будучи ребёнком, Ману надеялась, что и её луч однажды станет таким же, как у отца, но отпечаток души был у каждого своим.

– У тебя сбился график? – спросил Отум Кристенсон, наливая себе кофе.

– Да, пришлось задержаться и поздно лечь спать.

– У тебя всё в порядке?

– Всё хорошо, пап.

– Сделать для тебя кофе?

– Нет, вари себе, я уже позавтракала.

– Ты сегодня рано встала, – отец внимательно взглянул на неё.

– Не спится. Я пойду. Хорошего дня, папа, – Ману поцеловала его в щёку и пошла в комнату.

Мобильный снова дал о себе знать ещё одним принятым сообщением, на сей раз вызвавшим у Ману интерес. Девушка состояла в закрытой группе, созданной людьми с тёмной аурой для тёмных из Стоунвилля и предместий. Люди в ней делились советами и поддержкой, а теперь ещё и высказывали Ману соболезнования из-за гибели Джерри, который тоже был её участником и знаком со всеми. Полученное оповещение призывало всех быть осторожными и сообщало о намечающемся сетевом слете участников группы. Ману ответила согласием. Погибший приятель любил эту группу, иногда модерировал её и рассказывал Ману про её участников. Так она и примкнула к этой компании, не встречаясь ни с кем из них в жизни.

Пока девушка обдумывала свою идею на счёт сегодняшнего дня, она ставила пункты в очередном опроснике группы. Тёмные собирали друг о друге информацию: о кулинарных предпочтениях, выборе книг и фильмов, любимом досуге и образе жизни – всё это было любопытно. Ману слышала, как дверь в гараже закрылась, а за окнами мягко пробухтел мотор байка, означая, что отец уехал из дома на работу. Возле причала в центральной части города у него был магазин из катеров и яхт. Люди с оттенками синего в ауре всегда отличались склонностью к торговле и бизнесу, и это не обошло Отума Кристенсона, её отца.

Завершив опрос в группе, Ману ответила на письма по работе в своем электронном ящике и отключила ноутбук. Утро уже не было ранним, и девушка засобиралась по намеченному ею плану. Из зеркала на неё глянула высокая, худая девица, несколько андрогинная в своей угловатости, даже несмотря на длинные светлые волосы. Взгляд Ману упал на яркую юбку-пачку, в которой она ещё совсем недавно гуляла поздним вечером в центре города, но её сегодняшний выбор пал на практичные трикотажные брюки, майку и куртку с неизменным капюшоном.

Накинув на плечо рюкзак, девушка вышла из дома, чтобы спустя сорок минут оказаться за городом у ворот уже знакомого ей особняка. Ей пришлось подождать, пока охранник откроет ей широкую калитку. Наверняка спрашивал разрешения у хозяина. Ну что ж, тем лучше, значит, Эмерик Де Вромм был предупреждён о её приходе. Незнакомая ей молчаливая горничная проводила девушку в его кабинет.

– Я хочу помочь вам, – решительно произнесла Ману, как только подошла к сидевшему за широким столом в своём кресле Де Вромму и сняла с головы капюшон.

– Мне?

– Да, вам.

– И как же? – уточнил Эмерик.

На его красивом, но осунувшемся лице отчётливо стал заметен скепсис, и Ману поняла, что он старается быть вежливым с ней, сдерживаясь в иронии над своей гостьей, но это не убавило у неё решимости.

– Своим донорством.

– А оно мне нужно?

– Давайте начистоту, – Ману подошла ближе к Де Вромму. – Мы оба знаем, что вам это нужно. Именно донорство с тёмным даст приживаемость полученного материала на сто процентов.

– Вы полагаете, что это возможно?

– Я думаю, что дело не только в донорстве. Так ведь?

– А вам-то зачем это нужно? Кто вы вообще такая?

– Моё имя Ману Кристенсон, младший научный работник Стоунвилльского университета. И у меня нет к вам каких-то корыстных целей, несмотря на обстоятельства нашего знакомства.

– И вы просто хотите спасти мне жизнь? – улыбнулся Эмерик и сложил на коленях сомкнутые руки. Длинные, ровные пальцы выглядели немного костлявыми, а сам мужчина – заметно худым.

Ману невольно задержала на них взгляд, а затем посмотрела ему в глаза.

– Да, если позволите.

– Вы не знаете, что со мной. Вы вообще не знаете меня.

– У вас то, что не лечится, возможно, онкология, – ответила девушка, в своих выводах тыкая пальцем в небо. – А мои клетки могут спасти вас. Не понимаю, какое вам дело до того, кто я есть, чем занимаюсь, что я о вас знаю и в какой якобы афере против вас участвую, если я могу спасти вам жизнь?