Богиня охоты

Моя мама ходила в лес неохотно, но опушка леса с земляничными полями была ее любимым местом. Обычно она надевала шерстяные чулки выше колен и буквально ползала по земле на четвереньках, собирая богатый урожай. На районном рынке было известно, что ягода с нашего кордона самая лучшая из всех.

В тот памятный день мы собирали ягоды втроем: мама, я и наша соседка тетя Мунира. Была средина июля месяца перед началом августовского осеннего охотничьего сезона. Ягоды были спелые и не потоптанные, лесные жители упитанные и не пуганные. Мне было семь лет. В школу еще только собиралась пойти, но уже умела и читать, и писать, потому что мама между делом научила меня всему, чтобы я потом не позорила ее перед учителями. Плюс мой ученый дядя Фима приезжал ежемесячно и обязательно зачем-то проводил со мной уроки английского языка, который я уже знала практически лучше русского.

Так вот, во время сбора ягод моя мама и соседка Мунира непрерывно обсуждали между собой местные новости и давали свою отрицательную оценку некоторым хорошо знакомым местным действующим личностям. Своими разговорами они взаимно распалили друг дружку и уже не могли остановиться. Когда дело у них дошло до некоторых интимных подробностей, они стали оглядываться на меня и перешли на башкирский язык. Однако я с раннего детства легко разговариваю по-башкирски, и они обе прекрасно знали об этом. Короче, я у них оказалась третьей лишней. Тогда мама остановилась на половине очень нехорошего слова и отправила меня домой:

– Диана! Возьми ягоды и отнеси домой к бабушке. Почитай с ней сказку про дедушку Мороза.

– Мамочка! Какой может быть дед Мороз посредине лета?

– Ну, тогда можешь погулять, только далеко не уходи.

Я принесла ягоды домой и заявила бабушке:

– Мне эта земляника надоела до чертиков. Пойду в лес собирать малину. Мне мама разрешила гулять.

Помчалась бегом по тропинке от дедушкиного дома напрямик в лес. Малины здесь было целое море. Я рвала ее через раз: сначала в рот, потом в ведерко. Чем дальше в лес малина казалась мне все крупнее. Незаметно забрела далеко и испугалась:

– Как мне теперь выйти обратно?

Быстро поняла, что заблудилась. Теперь придется остаться в лесу насовсем и питаться одной этой малиной. Мне стало так жалко себя, что я присела на корточки и горько заплакала.

Вдруг слышу какой-то шорох. Я встала и совсем близко увидела медведя, очень похожего на рисунках в детских книжках. Он лапой загребал верхушки малиновых кустов и ел малину вместе с листьями. Заметив мое появление, медведь подошел ко мне шагов на пять и встал на всех четырех лапах, с удивлением рассматривая меня.

Тогда я решила пожаловаться ему как своему земляку на башкирском языке. Рассказала, как я заблудилась и не знаю теперь куда мне идти. Он все понимал и сочувствовал мне, потому что поворачивал голову и смотрел в ту сторону, куда я показывала рукой. Потом он хмыкнул, как это обычно делал папа Витя, когда я совсем не воспринимала его слова, повернулся и медленно пошел совсем в другом направлении, принюхиваясь к земле. Через пять шагов остановился, оглянулся на меня и пошел дальше. Я хотела объяснить ему подробнее, удивленно пожала плечиками и пошла следом за ним. Буквально через каких-то пару минут в лесу стало светлее, и я догадалась, что это была солнечная опушка леса. Медведь не вышел на открытое место, а встал за большим кустом шиповника. Выйдя на солнышко, я увидела наш поселок и совсем близко крайний дом моего любимого дедушки. Значит, тут где-то должна быть тропинка, по которой я зашла в лес. И точно – я сразу увидела ее у меня под ногами.

– Да! Вот она эта тропинка.

Меня переполнила благодарность к этому очень страшному, но такому порядочному зверю. Я взялась пальчиками за полы своего платьица, три раза приседала и кланялась медведю, говорила ему большое спасибо как меня научила мама. Потом вежливо попрощалась и пошла к себе домой. На половине пути остановилась и оглянулась, но медведя не было видно. Тогда я помчалась бегом, чтобы быстрее рассказать все своей бабушке.

Вечером за ужином я уточнила для своих родных все подробности такой удивительной встречи. Папа Витя сразу поверил мне, а вот мама нет. Она запретила мне гулять по лесу, а больше у нас гулять было негде. Бабушка была всегда на моей стороне и подтвердила, что медведь хорошо понял меня. На другой день она откромсала большой кусок мяса, положила его в полиэтиленовый мешочек и послала меня в лес с таким подарком для благородного медведя.

– Бабуля! Давай сходим вместе. Что тебе стоит? – предложила я, чувствуя, как у меня заранее трясутся поджилки.

– Сходи одна, внучка. Ведь это твой знакомый медведь. Если он тебя не тронул раз, так не тронет и дальше.

Я пошла в лес и положила мясо на тропинку сверху полиэтиленового мешочка. Еще через день я увидела на этом месте свой пакет, но мяса на нем не было.

Вечером за ужином папа Витя запретил носить мясо в лес:

– Это будет приманка для волков. Их и так много бегает вокруг кордона по ночам. Собаки уже охрипли гавкать на них.

Я хорошо запомнила и сразу же узнала бы своего знакомого медведя, но с тех пор так и не встретила его. После этого памятного случая я вообще перестала бояться лесных обитателей, а они издалека узнают и вполне дружелюбно относятся ко мне.

Второй раз я близко увидела медведя через несколько лет уже в половозрелом возрасте на зимней охоте. Очень большой городской начальник решил самоутвердиться в глазах местных жителей и обрести полную уверенность в себе. Мой папа Витя за большие деньги взялся показать ему берлогу медведя. Я, вместе со своим другом Наилем, пошли помогать ему как носильщики. Идти надо было далеко и в самые дебри. С раннего утра и до вечера мы еле добрались до этого места по глубокому снегу на широких охотничьих лыжах. Один раз только остановились отдохнуть и перекусить городскими мясными консервами без хлеба.

Берлога медведя оказалась в небольшом овражке под поваленным деревом. Мы потихоньку подкрались к ней, и здесь мой друг Наиль проявил свое геройство. Он подошел к берлоге ближе всех и кинул в нее взрывпакет. Это такая круглая штука размером побольше теннисного мяча сделана из битума, то есть застывшей черной смолы. Сверху покрыта слоем древесных опилок, чтобы на пачкалась. Внутри нее заряд пороха и вставлен бикфордов шнур длиной со спичечный коробок. Этот шнур поджигают зажигалкой и бросают взрывпакет как можно ближе к берлоге. Через пять, семь секунд раздался резкий хлопок.

Медведь выскочил наружу и остановился, но не успел сообразить в чем дело. Городской охотник из-за дерева выпустил ему в голову две пули из обеих стволов по очереди. Я подошла к убитому зверю и долго рассматривала его, пока папа Витя не спросил:

– Диана! Чего ты застыла и стоишь без дела. Нам придется здесь ночевать. У городского на этот случай есть спальник, а мы от мороза разложим костер, а спать залезем в эту медвежью берлогу.

– Правильно! Ты прямо стратег, папа Витя.

– Ты что, ни разу не видела медведя? – с удивлением переспросил он меня.

– Видела, но это не мой знакомый медведь.

– Вот как? Хорошие у тебя знакомые, дочка! – иронично заметил папа Витя.

Мои родные

Своими наблюдениями и отметками на карте я делюсь со своим отцом. Его официально зовут Виктор Андреевич, пятьдесят девять лет, высокий, широкоплечий блондин с волнистыми светлыми волосами, спокойный и доброжелательный мужчина с беспечной улыбкой на красивом лице. Он потомственный лесник, сам прекрасно ориентируется в нашем лесу, хорошо знает где кто находится и чем занимается в настоящее время. Сначала дедушка, а потом папа Витя научили меня лесным премудростям и были у меня охотничьими наставниками. Именно благодаря им я и стала в дальнейшем богиней охоты. С подросткового возраста я часто сопровождала отца в наших угодьях, а сейчас он дает мне задания наводить приезжих охотников на определенную дичь в зависимости от их социального статуса и привезенного ими количества алкоголя.

Вот эта выпивка была и раньше его недостатком, а теперь стала главной проблемой для папы Вити. Вообще-то водка на охоте тоже нужна: для согревания, аппетита, от стресса и в других заранее не предусмотренных случаях. По традиции все охотники в основном выпивают и обязательно приглашают егеря в свою компанию. Он всегда увлекался этим делом, а мама еще как на зло постоянно гонит самогон и обеспечивает им наш поселок. После смерти своего отца, а моего любимого дедушки, папа Витя вообще избаловался и стал крепко злоупотреблять спиртными напитками. В лес он ходит теперь навеселе только проверять капканы. Серьезно охотится уже не может из-за спиртного запаха, который звери чуют за километр, и близко к себе не подпустят. Утром за завтраком я обычно предлагаю:

– Папа Витя! Идем глухарей стрелять.

– Иди сама, дочка. Я тут дерябну грамм сто и догоню тебя.

Постепенно я подменила его в лесу, а путевки, лицензии, отчетность ведет и заполняет моя умная мама, которая в молодости закончила целых два курса университета.

                  *            *            *

Мою родительницу зовут Зоя, по местному насмешливому прозвищу Космодемьянская. Настоящее же имя ее Зульфия, что в переводе с арабского языка означает – красивая. Возрастом она ближе к сорока годам, очень красивая на лицо, вся из себя черноволосая молодящаяся башкирка среднего роста и средней упитанности с большой грудью, привлекающая к себе внимание широкими полными бедрами и выпуклой попой. Являясь женщиной элегантного возраста, свято верит в свою внешнюю привлекательность и на нее действительно почему-то хочется внимательно смотреть. По характеру она веселая оптимистка и командир в юбке – сама постоянно чем-то занята и обязательно лезет во все дела, даже если они ее совершенно не касаются.

Я очень люблю свою маму и стараюсь во всем копировать ее. От нее я научилась женским хитростям, что и как делать, как правильно вести себя среди людей, а главное – я с детства прекрасно знаю от нее башкирский язык, хотя фамилия у меня, имя и отчество русские. Здесь в наших краях добрая половина людей говорит на национальных языках, но все они поголовно понимают русский. Даже моего охотничьего пса, большую породистую лайку я зову по-башкирски Уразбай. Он выполняет мои команды только на башкирском языке, чтобы никто другой не мог ему приказывать. Охотники смеются и советуют мне:

– Лучше научи свою собаку английскому. Худо или бедно, но башкирский язык понимают многие местные жители.

За мышами у нас следит большущий черный кот по имени Джульбарс. Он любит греться на солнечном крыльце. Завидев Уразбая, вскакивает на прямые лапы, выгибает спину вверх горбом и с громким шипением пятится к входной двери. Он не хочет жить в дружбе с собакой, хотя однажды я пыталась их помирить.

Мама родом из соседнего райцентра, хорошо училась в школе и успешно поступила в университет. Была очень активная общественница, записалась во всякие кружки и секции, выступала в любительских спектаклях, а учебу запустила. Плюс закружила голову знаменитая студенческая любовь из-за ее чрезмерно эмоционального характера и ярко выраженного природного темперамента.

И здесь на помощь ей пришел молодой, но уже остепененный преподаватель. Его имя Хайм Давидович обычно трактовали как Ефим Давыдович, а по-домашнему его звали Фима. Тогда ему было около сорока лет, а сейчас под шестьдесят, типичный черноволосый красивый еврей, являющийся очень хорошим специалистом по биологии и природоведению. Он не выделяется богатырским ростом, но пропорционально сложен. Фима подтянул маме успеваемость, но, как и всегда случайно в порыве страсти заделал ей ребенка. Врачиха в районной больнице запугала ее и категорически запретила делать аборт. Рожать дома у своих строгих родителей она отказалась из-за большого скандала по поводу ее беременности. Тогда Фима привез ее сюда на кордон к своему давнему знакомому Виктору, который жил холостяком. Он попросил временно устроить молодую девушку, а сам обещал постоянно навещать и материально содержать ее.

– Почему именно сюда? – резонно спросил его Виктор.

– Чтобы ее не нашли скандальные родственники, – таков был полученный им ответ.

Этот Фима и раньше здесь часто бывал для наблюдения за животными Урала, когда писал кандидатскую диссертацию. И до сих пор он регулярно один раз в начале каждого месяца приезжает проверять расставленные по лесу свои научные приборы. Это место довольно глухое, звери непуганые, охотники появляются редко, в основном по субботам и воскресеньям, так как сюда далеко и тяжело добираться. Приезжают они обычно вдвоем или втроем, потому что охота является коллективным занятием, а поездки на дальние расстояния обычно предполагают и даже требуют взаимную подстраховку, а также дружескую поддержку. Народная мудрость на эту тему говорит:

– Лучше плохая дорога, чем плохой спутник.

– Если с другом вышел в путь – веселей дорога! – поется даже в детской песенке.

Сам Виктор и его родители обрадовались такому подарку судьбы и хорошо приняли мою маму. Она легко прижилась здесь, подружилась и полюбилась с Витей. Потом они сыграли веселую свадьбу на местном уровне и общими усилиями построили большой новый дом, в котором мы живем до сих пор.

Так мама и осталась навсегда на самом краю человеческого обитания. Учиться дальше в городе она не смогла, так как не с кем было оставить маленького ребенка, а садика в нашем поселке и ближайших деревнях как не было раньше, так нет и сейчас. Мама была сильно обижена таким крутым поворотом судьбы и стала мстить непонятно кому коварной женской местью – заводила шуры-муры с некоторыми приезжими охотниками.

– Мимо меня равнодушно никто не пройдет, – уверяла она меня, когда я выросла и стала что-то соображать в любовных делах.

Она выборочно соблазняла тех, кто ей понравится и попадется на крючок ее обаяния. Особенно старалась в пику им специально закружить голову тем мужикам, которые демонстративно показывали свое высокомерие и независимость от женского пола. Вначале она приманивала охотников из чувства самоутверждения, доказывая на практике свою собственную привлекательность для мужчин. Это была для нее интересная игра в поддавки. А вот когда возрастной папа Витя спился окончательно и стал интимно недееспособным, то она вынуждена была грешить уже поневоле хотя бы раз в месяц для удовлетворения своих естественных женских потребностей и надежного поддержания собственного здоровья. Она совершенно правильно считала, имея обостренное самолюбие и высокое самомнение:

– Зачем я должна раньше времени хоронить свою молодость и записываться в монашки?

Вначале мама стеснялась меня и всячески скрывала свою страсть к мужскому сословию. Она занималась сексом с охотниками втайне от меня, но когда я подросла, то легко выследила от начала и до конца все ее любовные действия.

Обычно мама сначала наблюдала за охотниками из другой комнаты, выбирая себе подходящего мужика, а потом выходила клеиться к нему в одном коротком халатике без исподнего. Однако, если какой-то мужчина по своей инициативе заигрывал с ней, но в то же время чем-то ее не устраивал, то она категорически отказывала ему во взаимности, как бы сильно он не приставал к ней. Ну, а если вообще никто из приехавших не подходил по каким-то только ей известным признакам, то она уходила к себе, переодевалась в просторное башкирское платье и за какие-то пять минут перевоплощалась как настоящая артистка в добропорядочную и верную мусульманскую жену. Это значило, что она за стол с мужчинами не садилась и упорно молчала, пока ее не спросят, разговаривала со мной только по-башкирски, а всю свою большую энергию направляла на достижение порядка в доме, наводя идеальную чистоту на кухне и полный порядок в нашем огороде и дворе.

– Вот такая была у нее принципиальная позиция! – сообщаю я вам для сведения и принятия во внимание. – То есть ее довольно редкие, но активные сексуальные контакты с временными партнерами отдаленно все-таки напоминали взаимоотношения по любви, а не просто бездушное самоудовлетворение своей жаждущей плоти. Каждый раз она умело разыгрывала как бы мини-спектакль с неожиданным можно сказать случайным началом, постепенным нарастанием взаимных положительных чувств и с бурным сексуальным финалом.

Охотники всегда хорошо угощали егеря привезенной водкой и обычно напаивали его до предела. Тогда он под руку с женой уходил к себе в спальню отдохнуть и немного поспать. Через час, полтора он просыпался, вставал, выходил к столу, с улыбкой выпивал еще пару рюмок водки, слегка закусывал, разговаривал на охотничьи темы и снова шел отдыхать. Со временем у него укоренилась эта постоянная привычка, и стала его обычным образом жизни.

– Привычка – вторая натура! – утверждают мудрецы.

Пользуясь такими благоприятными моментами, за время его отдыха мама уводила избранного кавалера в другой наш дом, оставшийся от родителей и брыкалась там на всю катушку, оперативно делая такой заход в течении заранее определенного времени. При этом один из охотников оставался за столом караулить Виктора, и сразу предлагал ему выпить, как только тот выходил из спальни. В результате длительных наблюдений за ней, я досконально изучила всю методику ее прелюбодеяний и пришла к выводу, что мама хорошо дружит с головой, грамотно подчиняя холодному разуму свои бушующие эмоции и в результате стабильно получает положительное чувственное удовлетворение.

– Мама! А как ты выбираешь себе мужичка? – спрашиваю ее для интереса.

– Если я точно вижу, что нравлюсь ему, и мужчина действительно хочет меня, то тогда я перестаю ломаться и отвечаю ему взаимностью, – популярно объясняет мне мама после их горячего общения. – Вот и в этот раз я не промахнулась и получила свое законное и заслуженное удовольствие. Я уверена на все сто процентов, что человек рожден для большого счастья и светлой радости.

– А как ты думаешь, мама, может ли женщина любить двоих мужчин одновременно.

– Да, конечно, но при условии, что один про другого конкретно ничего не знает.

Я наблюдала за хмельной компанией охотников из своей комнатки через шторы и отчетливо слышала их откровенные разговоры. Моя комната находится как раз напротив кухни, которая вообще без двери, поэтому я хорошо видела все мамины маневры из кухни в зал и обратно за закуской в сопровождении очередного соискателя ее красивой фигуры. На кухне кавалер лапал ее везде, задирал кверху халатик и начинал раздеваться сам – то есть доходил до нужной кондиции. Когда пьяненький папа Витя крепко засыпал у себя в спальне прямо в одежде, то мама, виляя бедрами и сверкая высоко оголенными ногами из-под специально задранного сзади подола, шла в родительский дом. Очередной ее поклонник двигался следом за ней как зомби, не отрывая взгляд от ее шикарной и вызывающей восхищение задницы.

– Я люблю своим телом гипнотизировать мужчин! – с гордостью объясняла мне мама после своего очередного сексуального успеха.

Я бежала подсматривать за ними в этот наш старый дом через другой вход со стороны сада, откуда можно было незаметно пройти на общую кухню. Из кухни в большую комнату вставлено окно, через которое можно было подавать пищу. Из-за занавески этого окна я незаметно наблюдала любовные действия моей мамы. В дальнейшем догадалась и стала фиксировать наиболее удачные моменты ее жарких совокуплений на видео. Потом вообще установила направленную на кровать скрытую видеокамеру и датчик движения в этом окне постоянно, чтобы не бегать каждый раз сломя голову из одного дома в другой.

– Современная техника позволяет отслеживать буквально все. Никто не будет с этим спорить, – уверяю вас, что это всеобщее мнение нынешних молодых людей.

Узнав об этом новшестве, мама стала заранее серьезно готовиться к съемкам, делать прическу и макияж как настоящая артистка перед выходом на сцену.

– Как я сегодня выгляжу? – спрашивает у меня перед интимным походом в дедушкин дом с очередным кавалером.

– Лучше не бывает! – ободряю я ее.

Теперь во время секса она без всякого стеснения красиво раздевается и откровенно позирует на камеру вместе с партнером в ярко освещенном и хорошо протопленном помещении, лицевая стенка которого задрапирована как в фотосалоне белой материей. Обычно для начала и затравки мама лезет коленками на кровать, чтобы поправить дальний край простыни и как бы случайно задирает вверх подол короткого халата, открывая для его обозрения свои голые женские прелести. Увидев это волнующее зрелище, мужику остается только схватить ее за большущие ягодицы и засунуть давно поднявшийся пенис в специально подставленное любовное отверстие. Что он и делает обычно с большим удовольствием, но при этом почти всегда с удивлением спрашивает у нее:

– А где твои трусики?

– Понимаешь, я спешила к тебе и совсем забыла их надеть, – обычно притворяется мама, показывая тем самым свою мнимую женскую беспомощность.

Выпивший охотник смеется и самонадеянно обещает:

– Я куплю тебе новое нижнее белье.

– У меня пятидесятый размер, – подсказывает мама.

Один самый порядочный и обязательный из них принял этот шутливый разговор всерьез и однажды действительно привез ей обещанный, накануне подарок.

Мама каким-то образом чувствует потребности мужчин, умеет подстроиться и хорошо удовлетворить их. Такой у нее женский престиж – все, кто имеет дело с ней, должны получить удовольствие. За это ее любили и приезжали к нам на охоту, чтобы еще заодно повидаться и как следует пообщаться с ней.

– Мама! Ты как магнитом притягиваешь мужиков, – восхищаюсь я ее соблазнительными способностями.

– Да! Мошкара всегда летит на свет.

Всего один партнер – такая у нее была принципиальная норма сексуального общения. Конечно, ей нравилось быть нужной всем мужикам, но подпускала к себе только одного избранного, то есть она как бы изображала самую настоящую любовь, но при этом никогда не теряла голову и не распускалась до конца. С удовлетворенным кавалером под ручку она возвращалась обратно за стол. Правда, с крепким и подходящим ей партнером после его уговоров с радостью шла в дом родителей на второй заход после очередного засыпания папы Вити.

– Зоя, давай-ка еще разочек.

– Если не шутишь, тогда давай! – обычно с готовностью соглашалась она, сразу же прислоняясь к нему.

И вот тогда мама полностью раскрепощалась, отпускала все вожжи, подставляя себя в разных позах по его желанию так долго, сколько у него хватало на нее сил, а он имел ее по-всякому и в хвост, и в гриву. Со временем четко выделилась надежная двойка ее постоянных близких друзей-любовников.

Сквозь алкогольный туман папа Витя иногда догадывался о ее шашнях с охотниками и высказывал ей порою вполне обоснованные ревнивые претензии:

– Зоя! Я вижу, как ты крутишься перед ними и угождаешь этим нахалам, а также чувствую нутром, что ты путаешься с охотниками у меня за спиной.

– По-твоему, я должна скандалить с ними и отваживать их от наших охотничьих угодий? Можешь не беспокоиться! Я веду себя только вежливо и не более того.

У мамы на этот случай был безотказный прием. Перед очередной семейной разборкой на эту тему она сразу же наливала ему до верха самую большую и любимую рюмку водки, хорошо зная, что он всегда выпивает до дна. Себе наливала маленький наперсточек и привычно предлагала своему намного старшему по возрасту и от этого очень ревнивому мужу:

– Витя! Сначала надо выпить по сто грамм, а потом будем разбираться во всем по порядку.

Чем больше он пьянел, тем легче соглашался с ее доводами. После двух, трех чрезмерных возлияний очередной приступ его ревности затихал, папа Витя устало возражал ей, потом совсем успокаивался и снова шел отдыхать в сопровождении своей заботливой жены. Мама нежно гладила его руку, сидя на стуле возле кровати до тех пор, пока он не засыпал. Затем она снимала длинное мусульманское платье, надевала на голое тело красивый коротенький халатик, распускала пышные волосы и снова выходила на свою любовную охоту.

Я спрашивала ее в минуту откровенности:

– Мама! Почему ты не скажешь папе Вите, чтобы он перестал так безобразно пить?

– Дочка! Я мусульманская жена и не могу указывать своему мужу. Если сделаю ему замечание, то он может выгнать меня отсюда. И куда мы с тобой тогда пойдем? Задумайся об этом.

Друг нашей семьи Фима тоже знал про мамины близкие отношения с охотниками, но никогда не комментировал их, проявляя интеллигентскую тактичность. Он как-то мягко сторонился ее по этой очень существенной причине. По крайней мере в моем присутствии они ничем не проявляли и не возобновляли свою давнишнюю интимную связь. Фима из-за чувства своей вины перед ней, а мама из обиды за несостоявшуюся артистическую карьеру.

Мама обоснованно считала себя очень красивой светской дамой, достойно одевалась и горько сожалела, что ей не удалось закрепиться в городе, где она мечтала стать известной звездой сцены. Была очень высокого мнения о своих художественных способностях и без ложной скромности называла себя: