Льдинка

На мансарде, на третьем этаже кто-то был. Я слышала скрип. Это не был звук старого дома, его явно производил кто-то живой. Или не живой – испуганно пискнула во мне, давно забытая десятилетняя девчонка, которой я когда то была.

– Привидение? – фыркнула я.

Хотелось назло своему страху выйти из комнаты, найти проход на мансарду и изучить её, взглянув страхам в лицо, я же смелая. Но… Я натянула на голову одеяло и зажмурила глаза, как и в детстве надеясь, что уж так меня ни один монстр не отыщет.

Глава 3. Прозоров

Я не мог тогда спустить все на тормозах так просто. Юный был, бесстрашный, сейчас понимаю – тупой. Но тогда я все же подкараулил его. Он шел с очередной своей секции, он же у нас надежда школы, везде участвовал, за нас идиотов старался. Я знал, что идти он будет через старую хоккейную коробку – все так срезали путь. Заброшенный лет десять назад стадион зарос травой. Летом здесь паслись гусиные выводки со злобными серыми папашами, что гоняли каждого мимо проходящего, лениво ели траву козу, привязанные веревками ко вбитым в землю колышкам. Тропинка пересекала стадион наискосок, аккурат через коробку.

Вавилов шел не спеша, думал о чем то своем, от того и расставленной мной ловушки не заметил. Вскинул белобрысую голову, увидел меня, дернулся в сторону да и замер. У одного из выхода стоял и лениво курил Рыжий. У второго лузгал семечки Шпала – длинный, тощий, но невероятной силы парень. Вавилов глянул на меня злобно, рюкзак свой на землю бросил – понимал, что бить сейчас будут.

– Ну, – зло бросил он, – давай, бей. Или втроем будете?

– Сам справлюсь.

Я не хотел избивать его. Нет, хотел, но знал – не стоит оно того. Но его провокация и бравада сделали свое дело, я ударил его. Сильно, почувствовал, как костяшки кулака обожгло болью, а белобрысая голова моего соперника дёрнулась. Он не удержал равновесия и упал. Нехорошо упал, больно. Я склонился над ним, прикуривая.

– Еще? – спросил я.

– Бей, – равнодушно процедил тот, хотя в глазах страх. Из уголка рта кровь сочится, губа основательно разбита, зубы поди шатаются. – Да хоть убей. Все равно ничего не изменится.

– Что не изменится?

Вавилов неловко сел, сплюнул кровь, зыркнул на меня из под бровей. Хорохорится. Храбрым пытается казаться, а у самого поджилки трясутся.

– Не будет она с тобой. Никогда не будет. Она тебя ненавидит и боится. Можешь хоть всю жизнь потратить, распугивая парней вокруг нее, а тебе все равно не достанется.

– Так я могу и не спрашивать, – лениво процедил я. – Я же не такой, как ты, воспитанный. Отловим ее после школы, в машину закинем да увезём. И все. Да, Рыжий?

– Да хоть щас, – отозвался Рыжий. – Тачка у клуба припаркована.

Я блефовал. Я Льдинку бы в жизни пальцем не тронул. Я просто хотел чтобы тот, кого она выбрала, меня боялся и своего я добился. Я и правда мог избить его вусмерть, но он прав – ничего не изменится. Даже если заставлю с собой быть, так и будет смотреть ледяными своими глазами куда-то сквозь меня и ненавидеть.

– Ты не посмеешь! – крикнул Вавилов.

Что она нашла в нем? Такого, чего не было во мне? Из хорошей семьи, но небогат. Умен да, но я сомневался, что его ум принесет ему богатство. Льдинка всю жизнь хочет в хрущевке с пятиметровой кухней просидеть себя теряя? Красив он? Тощий, белобрысый… Чем он лучше меня, чем?

– Не тебе решать, – бросил я глядя на него сверху вниз. – Что я посмею, а что нет. Я не буду ломать тебе кости, хотя мог бы. И не из-за того, что ты мне нравишься, уж поверь. Раздавил бы, как червяка. Запомни только одно, если ты ее обидишь, если плакать из-за тебя будет, лучше сам сдохни, потому что от моих рук твоя смерть будет куда страшнее.

Я бросил окурок на землю. Старше их с Льдинкой я всего на год с небольшим был. Конец одиннадцатого класса, они школу заканчивают, а мне восемнадцать стукнуло. И билеты куплены уже, уезжаю. Напоследок решил… Припугнуть. Пусть живёт и боится не так на Льдинку глянуть. Пытаться отбить я и не планировал – прав он, бесполезно.

– Да чего ты с ними сюсюкаешь? – спросил Рыжий в машине. – Нашлись тоже, комсомолец и цаца нежная. Ему реально нужно было лет на двадцать раньше родиться, ты видел его рубашки, видел, как он волосы зализывает?

– Видел, – ответил я. – Уеду, ты их не трожь. Пусть живут, ладно?

– Ладно, – отмахнулся Рыжий. – Мне так-то похер.

Матери дома не было – пила. Я даже не знал, любила ли она меня когда нибудь или просто милостиво позволяла жить рядом. Мужика у нее тогда не было, бабка померла. Я любил эти дни, когда дома один совершенно. Никаких пьяных гостей. Никакого скрипа за стенкой – мать со своим очередным. Когда я был один, становилось чисто, почти, как в нормальной семье.

Тем вечером, в последнюю неделю перед отъездом домой я вернулся рано. От дел с друзьями я отстранился, они приняли это легко, обещая приехать ко мне, когда я обживусь на новом месте, а там уже поставить большой город на уши. Я курил на балконе, стряхивая пепел с восьмого этажа вниз. В дверь постучали – звонок я сам выдернул, достали алкаши по ночам приходить.

– Кого черти принесли, – проворчал я.

Идти смотреть в глазок не хотелось – скорее всего друзья матери. Но могла и она прийти, пьяная, вновь потерявшая ключи. Поэтому я затушил сигарету в пустой кофейной банке и отправился к дверям. Распахнул и замер ошарашенно, словно идиот. За дверью стояла Льдинка. Стояла и смотрела прямо на меня, как в тот единственный раз, когда я денег ей дать пытался.

– Здравствуй, – сказала она. – Коля.

И так подчеркнула мое имя, которое я даже не думал, что знает – мне даже неловко и стыдно стало, что оно такое простецкое, народное, обычное. Не то, что у нее. Хотя Вавилов тоже носил обычное донельзя имя Алексей и я снова рассердился – ну, чем он лучше?

– Здравствуй, – хрипло ответил я. – Зачем пришла?

– Говорить.

И шагнула в квартиру. Тонкая, высокая, красивая – девушка уже совсем. А зачем она говорить пришла я уже догадался – мальчика своего защищать прибежала. И пусть. Что угодно пусть говорит. Лишь бы говорила, а я слушать буду, слушать, чтобы наслушаться впрок, налюбоваться, а потом растягивать воспоминания на всю оставшуюся жизнь.

Глава 4. Сандра

Я, ожидаемо, не выспалась. Встала рано – тишина разбудила. Когда я жила с бабой Верой меня сопровождал звук ее дыхания, изо дня в день. Тяжелое, в последние дни прерывистое, когда постоянно прислушиваешься – не этот ли вздох будет последним. Коммуналка была полна звуков всегда. Анжела собирается на работу. Соседи повздорили на кухне. По коридору кто-то прошёл, шаркая тапками. А здесь…

Глаза открыла, по ощущениям и освещению предположив – часов семь утра. Тихо, самая дурацкая ассоциация – как в могиле. Темно, особо густые тени по углам прячутся. И тихо, черт, до мурашек по коже. Махом вспомнились ночные скрипы и вновь захотелось спрятаться под одеяло.

– Ты подумай, – вслух сказала я и вздрогнула от звука своего голова в тиши, – что хуже, Анжела или привидение?

Послушно подумала и ответила.

– Анжела хуже.

И заставила себя встать. В коммуналке отопление уже дали, но сквозило изо всех щелей и в последние недели я спала в свитере. Здесь – огромный каменный дом, а тепло, даже ноги босые не мерзнут. Умывшись и переодевшись я вышла в коридор. Моя подопечная, судя по всему, еще спала и я воспользовавшись возможностью решила обследовать дом. Мысль о том, что можно проникнуть на мансарду и изучить ее не давала мне покоя. Если там просто пара пустых пыльных комнат это здорово меня успокоит.

Ходила по дому я примерно полчаса. Наверху было три спальни, рабочий кабинет, одна хозяйственная комната. Одну дверь я так и не смогла открыть – заперто. Наверное там и крылась лестница в мансарду. Внизу имелись кухня, гостиная, столовая, одна спальня – Любы, большая кладовая, а так же холл. Из кладовой еще одна запертая дверь – наверное, в подвал. Такой большой старый дом не может быть без подвала. У меня есть связка ключей, вспомнила я. Можно попробовать открыть запертые двери – там еще три ключа болталось на кольце. Только собралась было подняться за ключами, как дверь за мной спиной скрипнула. Я снова вздрогнула от страха.

– Ты чего это? – прокуренным голосом спросила Любовь. – По кладовкам лазишь?

Я представила, как выгляжу со стороны. Испуганная, застигнутая в кладовке. Комната была просторной, для запасов большой семьи. Сейчас стеллажи были почти пусты – несколько коробок, связки овощей и фруктов, упаковки сока и пыль. Уволят. Сейчас меня точно уволят, я много работала на людей и знаю, что они бывают разными. Обвинит в том, что хотела у нее связку бананов украсть и все – езжай, Сандра, обратно в коммуналку.