90-е: Шоу должно продолжаться – 8

– Вы меня слушаете, Владимир? – строго спросила Елена Сергеевна, и мне показалось, что предположение насчет народного образования очень близко к истине. Во всяком случае, тоном училки она говорила весьма профессионально.

– Скажите, а сам Сева в курсе вашего визита? – спросил я.

– Ну разумеется! – возмущенно вздернула подбородок Елена Сергеевна. – Собственно, он мне и растолковал, что в настоящий момент не может мне ничего обещать, потому что связан неким договором с вами.

– Со мной? – я удивленно приподнял бровь и посмотрел на Еву, которая все еще стояла в дверях, прикрыв рот обеими руками. В глазах плясали искры смеха.

– Или вы сомневаетесь в моей платежеспособности? – нахмурилась Елена Сергеввна. – Кстати, кроме банальных денег, я могу поспособствовать в гораздо более тонких вопросах. Или может быть, вы с девушкой хотите поехать в хороший санаторий на Черном море? Владимир, поверьте, мы сможем договориться! Мы же… гм… взрослые люди.

«Чувствую себя в некотором театре абсурда», – подумал я. Нет, в целом, ситуация была примерно ясна. Милфа Елена Сергеевна запала на наивные глаза олененка Севы и сделала ему некое предложение. А он, вместо отказа, наплел ей про то, что я его сутенер. Ну или что-то в этом роде. Мог бы предупредить хоть… Или сам не думал, что она придет?

– Я должен все обдумать, – сказал я с самым серьезным видом. – Вы же понимаете, что в связи с вашим предложением мне придется пересмотреть и подкорректировать планы. Дайте мне три дня, и потом я дам вам ответ, хорошо?

– Хорошо, – Елена Сергеевна нехотя кивнула, хотя по лицу ее было заметно, что она хочет еще что-то сказать. Сдержалась. Не стала снова повторять список щедрых предложений в обмен на продажу деревенского мальчика в ее единоличное пользование. Поджала губы и щелкнула замочком крохотной сумочки. – Вот мой прямой телефон. Когда примете решение, позвоните мне. Только в рабочее время!

– Понял, – кивнул я и мельком глянул на карточку. Елена Сергеевна Изместьева и номер телефона. Никаких пояснений о должности на кусочке глянцевого картона не было. Зато на безымянном пальце холеной правой руки поблескивал золотой ободок обручального кольца. «О, времена! О, нравы!» – мысленно воскликнул я. В голове сама собой вспыхнула версия начала карьеры ума-чести-совести всея Новокиневска, за которой стояла высокопоставленная дамочка, при которой юный деревенский красавчик состоял в должности жиголо. Возможно, именно она и помогла ему подчистить информационные хвосты, чтобы они в будущем не просочились в прессу.

Появилась хулиганская мысль снять компромат на видеокамеру и передать в будущее клад-письмо. Чтобы когда Сева вырастет в общественно-политического деятеля и начнет трахать всем мозги с моралью и нравственностью, эта история обязательно всплыла и запачкала немного его белое пальто.

– Хорошего вам вечера, Владимир, – сказала дамочка и протянула мне руку. Явно для рукопожатия, но я широко улыбнулся, изобразил церемонный поклон с воображаемой шляпой и коснулся губами тыльной стороны ее ладони. Она строго поджала губы, водрузила на свою идеальную прическу идеальную же шляпу и покинула нашу квартиру.

– Трындец… – простонала Ева, как только я зашел в комнату. – Я пока еще с папиным откровением не справилась, а тут такое… Не понимаю только, почему Сева к тебе пришел. Ты-то при чем? Или я еще чего-то не знаю?

– Ты даже не представляешь, сколько усилий мне стоило держать лицо, – засмеялся я. – Чуть не порвался между желанием спросить: «Что за фигню ты несешь, дамочка?» и идиотским смехом.

– Вообще… – лицо Евы стало задумчивым. – Если задуматься, то как-то даже не очень смешно. Я сегодня читала в газете статью про девчонок, которые купились на объявление о работе за границей, а потом их привезли в Турцию, отобрали паспорта и заставили работать проститутками. И если бы одной не повезло, и она не сбежала, то…

– Ну у этих парней никто паспорта не отбирает, – пожал плечами я. – Кажется.

– Папа говорит, что никого вообще не заставляет, – сказала Ева. – Мы с ним недавно разговаривали. И он прямо клятвенно меня заверил, что ничего такого. Что он скорее готов отправлять домой при малейшем… как это… В общем, за любое нытье. Но удерживать силой – ни за что! И я ему верю, на самом деле. Ну и так-то я видела этих его парней, не похоже, что их кто-то заставляет.

– А давай спросим у самого виновника нашего сегодняшнего торжества, – предложил я. – Просто интересно, какого хрена он меня не предупредил, что я, оказывается, рабовладелец.

Я без стука распахнул дверь в комнату парней и остановился на пороге. В комнате было темно, оба постояльца лежали на своих кроватях.

– Всеволод, подъем! – громко сказал я. – На выход, есть разговор.

– А, что?.. – раздался сонный голос Сашки. – Севка, просыпайся!

Если и прикидываются, что спали, то довольно натурально.

– Я ничего не сделал… – заныл спросонок Сева.

– Не ссы, стажер, я просто поболтать, – усмехнулся я. – Шагай давай на кухню.

Одетый в фланелевую пижаму Сева, медленно волоча ноги, поплелся на кухню.

– Я ничего не сделал, – пробубнил он, опустившись на тот же самый табурет, на котором несколько минут назад сидела его «покупательница». Ее чайная чашка с отпечатком красной помады тоже все еще стояла на столе.

– Я озадачен, друг мой Всеволод, – сказал я, усаживаясь напротив него. – Только сейчас мне нанесла высочайший визит одна дама. Елена Сергеевна Изместьева. С таким внезапным предложением, что я просто не мог тебя не разбудить. Ничего не хочешь мне рассказать?

– Это случайно все вышло… – заныл Сева. – Только пожалуйста, не говори ничего Леониду Карловичу, а то он меня уволит…

– Давай по порядку, – сказал я. – Ты мне все расскажешь, и мы вместе подумаем, что говорить надо, а что нет. Лады?

Сева тяжко вздохнул и повесил голову. Историю пришлось вытягивать из него в час по чайной ложке, но в конце концов общая картинка сложилась. Большой город слегка вскружил ему голову, и он понял, что возвращаться в деревню не хочет. И в голове его созрел план-капкан, что если он, например, поступит в вуз, то у него появится уважительная причина здесь задержаться. Логично, в общем-то. Только мамка его мечтала, что он поступит в сельхоз, а потом вернется домой настоящим дипломированным специалистом. Но он решил, что как-то надо этого избежать, в смысле возвращения. И направился совсем в другой вуз, в кулек. Не то, чтобы специально, просто место, где у них проходили съемки, находилось как раз в соседнем здании. Вот он и зашел. С простой человеческой просьбой: «Возьмите меня учиться, вот он я, такой замечательный». В кульке ему резонно возразили, что, мол, в марте никто студентов не принимает, и предложили приходить через три месяца, на вступительные. Сева загрустил и сел на скамеечку. И вот тут-то к нему и подсела Елена Сергеевна. Они разговорились, потом дамочка пригласила мальчика пообедать в «Магнолии». Назаказывала разных вкусностей, участливо кивала. И он и сам не заметил, как выложил ей чуть ли не всю историю. Финал которой рассказывал уже в здоровенной двуспальной кровати, как он попал в которую, он и сам не понял. В какой-то момент что-то у него щелкнуло в голове, он понял, что наболтал много лишнего. Она как раз спросила имя нанимателя и сказала, чтобы он не волновался, и она обо всем договорится. Тут-то до него и дошел весь ужас ситуации. Он представил, как дамочка явится к Леониду Карловичу, и его прошиб холодный пот. Но отступать было особо некогда, так что он сказал, что его строгий начальник – это я.

– Я чесно-честно не говорил, где живу, – сказал Сева. – Не знаю, как она узнала. Я думал, что она отвяжется, когда помйет, что адрес я ей оставил неправильный!

– Настойчивая, значит, тебе попалась дама, – хмыкнул я, изучая его лицо. Все-таки, неприятными рожи делает вовсе не ассиметрия или какие-то иные физиологические изъяны. В будущем вот этот миловидный юноша с большими наивными глазами в пушистых ресницах станет, как по мне, эталонной мерзкой рожей. Но черты лица, в целом, останутся теми же. В отличие от многих, тройной подбородок и объемное пузо он себе не нажрет. В какой момент произошла эта метаморфоза?

– Ладно, не ной, я все понял, – сказал я. – В общем, вот какое дело. Я у этой Елены Сергеевны выторговал трехдневную паузу. Так что думай сам, что делать.

– А Леонид Карлович? – Сева поднял на меня умоляющий взгляд.

«Вроде бы, я должен сообщить, – подумал я. – Это как раз та самая ситуация с нецелевым использованием его главного, так сказать, рабочего инструмента. Предосторожность, чтобы актеры, дорвавшиеся „до сладкого“ не приволокли на съемочную площадку сувенир на букву „г“. Или на букву „с“. С другой стороны, замужняя Елена Сергеевна. Вся такая приличная, но с порочными мыслями, вряд ли наградила парня триппером или еще чем в таком духе. Не стопроцентно, конечно, замужество от такого не предохраняет…

– Не скажу, не ссы, – усмехнулся я. – А ты молодец, что рассказал. Главное теперь, реши, как поступить, понял?

– Понял, – вздохнул он, встал и поплелся в свою спальню, как нашкодивший школьник.

Громкие голоса я услышал, еще когда спускался по лестнице. «Ангелочки» о чем-то экспрессивно спорили. А вот звука музыкальных инструментов было как раз не слышно.

– …ничего не надо доснимать! – сказал Стас, которого я, если честно, не ожидал здесь увидеть. Наш оператор, «ангелочки» и Кристина устроили прямо настоящее заседание. Выдвинули в середину стол и расселись вокруг него. По столу разбросаны бумаги, ручки и карандаши. – Если доснимать, то тогда надо будет все переснимать, иначе получится неестественно. Я еще по парку походил, снимал разных прохожих, и как чучело масленицы жгли. Клип получится обалденный, точно вам говорю!

– Но там же видно, что все это понарошку! – возразил Бельфегор. – Вот если бы сделать, что на моментах, когда драка на мечах, начинается бой в другом месте. И чтобы оружие железное было, а не пластиковое. Как будто это разные миры.

– Да блин! – Стас схватился за голову. Похоже, спорят они давно. – О, привет Велиал! Слушай, ну скажи ты им! Они на меня насели и требуют дополнительных съемок для клипа. А я говорю, что…

– Я примерно понял, – кивнул я и посмотрел на Бельфегора. Как главного оппонента. – Боря, ты чего вцепился? Стас ведь профи, и он говорит, что все зашибись, и клип почти готов.

– Надо только запись песни, – вставил Стас. – Звук из парка получился не очень.

– Но… – Бельфегор привстал.

– Я же не прихожу тебя учить, как играть на твоем синтезаторе, – сказал Стас.

– Парни, у меня предложение, – сказал я. – Даже, я бы сказал, откровение. На песню может быть два клипа. Стас же говорит, что для нового видеоряда нужно будет вообще все по-другому снимать. Так что давайте сейчас сделаем клип из того, что есть, а потом еще один, ммм?

«Ангелочки» задумались, повисло молчание. «Нет ничего не свете более постоянного, чем замотанное синей изолентой», – подумал я. Чутье подсказывало мне, что надо довериться Стасу. Впрочем, не только чутье. Материал, который Стас с помощником наснимали, как раз сейчас в тренде. В том смысле, что масленица только что была, и ролик после нее окажется очень в тему. Как видеорепортаж с события. А под этот информационный шум еще и песню запомнят.

– Ну ладно, – Бельфегор, наконец-то, медленно кивнул. – Только я хочу участвовать в сценарии в этот раз!

– Да кто против-то? – пожал плечами Стас. – Мое дело все равно снимать. Если вы сделаете песню, то клип я вам в три дня забабахаю.

– И можно будет его на ТВ «Кинева» показать… – сказал Астарот.

– Я тут подумала… – осторожно проговорила Кристина. – Саша, только ты не злись, ладно?

– Что еще? – сверкнул глазами Астарот.

– В общем, у меня есть один знакомый, – сказала Кристина. – Он работает на ГТРК «Новокиневск», в новостях. И может получиться, что этот клип покажут по государственному телевидению.

– А «монаха», значит, не покажут? – подозрительно прищурился Астарот.

– Вряд ли, – покачала головой Кристина. – Понимаешь, тут ведь получается, что клип как бы связан с городом, съемки масленицы и все такое. А «монах»… Ну, он, хороший, конечно, но…

– Неконьюнктурный, – подсказал я.

– А что еще за знакомый? – резко спросил Астарот.

– Ну… Мы давние друзья, в одной школе учились… – замялась Кристина и умоляюще посмотрела на меня.

– Эй, я не понял! – я поставил на стол обе руки и подался вперед. – А чего до сих пор сидим-то? Стас ясно же сказал, что ему нужна запись песни! Так что оторвали задницы от стульев и погнали в студию.

– А инструменты? – Бельфегор повернулся на стуле и погладил свой «поливокс» по черному боку. – С машиной договариваться же надо…

– Как быстро кто-то к хорошему привыкает, – фыркнул я. – Наймем бомбилу. Или на руках дотащим, тут недалеко.

– Прямо сейчас? – Бегемот посмотрел на часы. – Уже половина восьмого!

– Вот именно, детское время, – усмехнулся я. – Макс, нас пустят в твою студию?

Глава 5

– Ну не знаю… – Бельфегор задумчиво почесал в затылке. – Вроде нормально получилось, но как-то…

– Ага, – кивнул Кирюха. – Как будто не цепляющая песня, согласен. Надо что-то с аранжировкой пошаманить, проигрыш какой-то добавить что ли. Включи еще разок.

– А если басов бахнуть? – подал голос Макс. – В самом начале, как будто тяжелые шаги такие. Ну, у нас же там прохожие ходят, вот и показать это «бум-бум-бум-бум»…

– Можно, – снова медленно кивнул Кирилл. – Тогда давай так…

Я слушал «ангелочков» и не отсвечивал. Творческий процесс меня всегда завораживал. Непредсказуемая штука. «Ангелочки» бывало спорили, срываясь на крик с угрозами и шантажом, то сбивались в тесный кружок и обсуждали идеи заговорщическим шепотом и хихикали над только им понятными шутками, а то вот так, как сейчас. Прокручивали первую запись песни уже в десятый раз и задумчиво изрекали что-то…

Больше всего я смотрел на Кирюху. Это он у нас музыкальный гений, от его мастерства и чутья зависит финальный результат. Теперь, к счастью, это признал даже Астарот. И перестал вибрировать каждый раз, когда Кирюха открывал рот.

Что ж, прогресс.

– Давайте вариант с шагами и проигрышем запишем, да? – Кирилл преданным взглядом посмотрел на Астарота. Тот с важным видом кивнул, и «ангелочки» снова удалились за стекло.

– А я не понял, что они напрягаются, – раздался от двери незнакомый мужской голос. – Отличная же песня. Прямо вот в душе что-то отзывается…

– Привет! – я помахал рукой с дивана и оглядел гостя. Это был мужик лет сорока, простецкий такой, в обтерханных джинсах и футболке. Ну, то есть как, джинсах… Синих штанах, типа болгарской «Рилы».

– Я Семен, – представился он и присел рядом со мной на краешек дивана. – Работаю тут, сегодня вот ночная смена. Максимка вроде раньше с другими музыкантами тут бывал. Но тогда мне не нравилось, что они пели. Заунывно как-то, заумно. А эти хорошие. А тебя как звать?

– Вова, – представился я и пожал протянутую руку.

– Тоже музыкант? – спросил он. – А чего не играешь?

– Ну, почти, – усмехнулся я. – Руку повредил, теперь вот на скамейке запасных.

– Сочувствую, – покивал Семен и потянул из кармана мятую пачку сигарет. Я мысленно вздохнул и подвинул к нему ближе тяжелую металлическую пепельницу. Курить здесь было можно, к сожалению.

– А можно еще раз поставить? – спросил Семен.

– Чуть позже, – покачал головой я. – Сейчас парням нельзя мешать.

– А, ну ладно тогда, – вздохнул Семен. – Я тут еще посижу, ладно? Я тихонько.

– Нет проблем, Семен, – улыбнулся я.

– Как там в вашей песне было… – он выдохнул клуб сизого дыма. – «Я на пустом лице нарисую страсть…» Слушай, Вовчик, а можешь мне на кассету песню записать, а? Прямо в душу она мне запала… Я так-то вообще скромный и тихий, обычно меня не видно и не слышно. Но тут прямо не удержался. Очень уж хорошо!

«Вот тебе и никакая песня», – подумал я.

– Да не вопрос, Семен, – сказал я. – Где-то тут валялись пустые болванки…

– Болванки? – переспросил он с недоумением.

– Ну, в смысле кассеты, – я мысленно чертыхнулся. Как-то автоматически называл любой носитель болванкой. Даже не задумываясь, откуда взял это слово.

– Ах, кассеты! Кассету я принесу, ты не переживай, – засуетился Семен. – У меня есть в каптерке.

Бывают такие моменты, когда реальность как будто подергивается рябью, как будто сбоит. Мир как будто качнулся, что-то екнуло внутри. Черт знает, что такое. Может быть, подсознание таким образом хотело сообщить, что происходит что-то важное?

Вот только что…

Семен торопливо затушил в пепельнице недокуренную сигарету и рысцой выскочил из студии. Я смотрел на дверь, и в голове крутились всякие мысли.

А что, если именно это и важно? Что песни нужно давать послушать не маститым спецам, которых, даже если посреди ночи разбудить, они запросто перечислят пятьдесят культовых рок-групп и ни разу при этом не повторятся, а вот таким вот «семенам»? Кстати, я ни разу не показывал наше творчество маме с отцом. Можно еще Грохотовым, чтобы вообще для полной чистоты эксперимента. Качество звука у нас сейчас вполне пристойное, не стыдно кассету воткнуть в домашний магнитофон. Никаких посторонних звуков на заднем плане, типа звона бутылок об стакан, пьяного хихиканья и шелеста фантиков.

Хм…

Разбудил меня звонок телефона. Пришел я уже под утро и намеревался встать не раньше полудня, но телефон почему-то ввинтился в мозги. Пришлось подниматься и ползти в прихожую.

– Внемлю, – буркнул я, пытаясь с трудом разлепить глаза.

– Ну наконец-то! – восклинкула трубка. – Это Женя тебя беспокоит. Как насчет сегодня? Все в силе?

– Что? – туповато переспросил я. – Женя? Какой Женя?

– Здрасьте, приехали! – обиделся голос в трубке. – Банкин Женя, какой же еще! Я сверяю программу сегодняшнего отчетного концерта, группа «Ангелы С» должна выступать, но ты не появлялся, так что я решил уточнить…

– Концерта? – спросил я. И выдал себе мысленного леща. Соберись, давай, тряпка. Конечно, концерта. Ты же сам на него недавно Бобу блатовал. Только забыл уточнить, когда именно он. «А ты точно продюсер?» – ехидно спросил внутренний голос.

– Сорян, Жень, я не проснулся еще что-то, – сказал я. – А во сколько сегодня концерт?

– Как всегда, у нас такие вещи четко по расписанию проходят, – сказал Женя уже более привычным сварливым тоном. – И если бы ты почаще заходил в рок-клуб, то точно это знал бы. Значит, я на вас рассчитываю?

– Ясен пень, – сказал я. Уже вполне уверенно. Ответ на вопрос, будем ли мы где-то выступать, всегда утвердительный. Ну и что, что никто пока даже не в курсе об этом концерте. Будут ныть, притащу на пинковой тяге. Хотя с чего они будут ныть-то?

В трубке запищали короткие гудки, а я понял, что окончательно проснулся. Потому что мозг начал активно работать, подсказывая, кому нужно немедленно позвонить, чтобы выданное обещание. Не успел я положить трубку, как телефон затрезвонил снова. Но, к счастью, теперь не по мою душу. Так что я разбудил своих постояльцев, а сам отправился в душ, завтракать и заниматься прочими делами, символизирующими начало нового дня.

«Есть три неизменных вещи в этом мире, – подумал я. – Первые две я не помню, а третья – рок-концерт в провинциальном доме культуры». День сегодня получился суматошный. Я все успел, и тряхнуть всех «ангелочков» насчет сегодняшнего выступления, и созвониться с Бобой, и обсудить со Светой и Ириной финансовые вопросы, пообедать с Бельфегором в столовой универа, а оттуда меня забрала Кристина, чтобы мы помогли очередному ее приятелю в гараже взамен на то, что он отвезет «ангелочков» с инструментами на концерт.

В общем, когда я примчался в ДК профсоюзов и плюхнулся на совершенно внезапно освободившийся стул в кафетерии, то еще какое-то время мысленно продолжал бежать, хотя было уже, в общем-то некуда. Теперь нужно было только ждать начала концерта, встретить в вестибюле Бобу. Ну и принимать участие в трепе вокруг, не без того.

– Пиночеты отличились, слышал? Драку устроили в вестибюле «Центральной», когда их туда заселить отказались.

– А нафига им заселяться, они же местные?

– Да не, ты не понял! Там, короче, концепт был. Они новый альбом пишут, типа чтобы было про Новокиневск, но как будто они туристы. И вот они, пришли, такие, в «Центральную»…

– Они бы еще в «Золотую Киневу» пришли, гы-гы…

– Да ты слушай дальше!

– О, а про Алишера слышали?

– Он вроде в больницу попал?

– Да не, он уже вышел, там ерунда была! Другое! Алишер жениться собрался!

– Оооо! А на ком?

– На какой-то цыганке, прикинь! Она на базаре помадами торгует. У нее еще и ребенок есть, или даже двое!

– В натуре?

Мне было и интересно, и нет. Внутренний голос морщил виртуальный нос, типа «какие вчерашние скучные лица!» Кажется, что если уехать в кругосветное путешествие, пережить разрушение и возрождение мира, победить в какой-нибудь завалящей войне в какой-нибудь банановой республике и выпустить на сдачу платиновый альбом, а потом вернуться, то все равно увидишь ту же самую картину – патлатые парняги в джинсе, коже, фенечках и заклепках будут сидеть в этой кафешке, пить в крысу всякий алкоголь, наливая его из-за пазухи в чайные чашки, и травить местные новости. «Местечковые», – ехидно подсказал внутренний голос, которому все это не нравилось.

– Здорово, Велиал, – раздался над моим столиком голос Яна-Цеппелина. – Ева тебе должна была передать…

– Да-да, я собирался позвонить, просто закрутился что-то, – кивнул я. – Привет, Ян. Если что, я как раз сейчас ничем не занят, можем поболтать.

– Не здесь, – глаза Яна резко метнулись. Как у заговорщика. – В общем, я так понял, что тебе нормально встретиться и обсудить кое-что?

– Не вижу причин, почему бы двум благородным донам не обсудить это самое «кое-что», – усмехнулся я.

Мои патлатые соседи по столику притихли и смотрели на нас. Лицо одного, самого эмоционального, стало заинтересованным, и даже какое-то подобие глумливой улыбочки появилось.

– Янчик, ты его в засаду заманиваешь? – заржал он.

– Велиал, не ходи с ним, у него на тебя зуб!

– Придурки, – фыркнул Ян, бросил на меня еще один взгляд и отошел к своим «Цеппелинам». Судя по инструментам, они сегодня тоже выступают.

– Так это… А что с «Пиночетами”-то? Они вообще сегодня будут?

– Какое там, у них трое в кутузке сидят. И у басиста палец сломан.

– Об охранников сломал, когда дрался?

– Не, с лестницы упал, когда его менты в луноход тащили.

«На самом деле, надо почаще приходить в рок-клуб, вот что, – в пику внутреннему голосу подумал я. – Это неплохо возвращает к реальности».

Чувство превосходства – коварная хрень. Сидишь, такой, слушаешь сплетни в исполнении трех парней с длинными волосами, думаешь про себя, что они фигню всякую обсуждают, вот у меня-то дела – ооооо!

А так-то пока, будем честны, я не так уж и далеко от них ушел. Планы грандиозные, но это пока еще только планы, ведь так? Так что надо назначить себе на постоянной основе прививку рокерской тусовки. Чтобы ногами на земле стоять крепче, а не в облаках витать.

Я подвинулся ближе к парням, отпустил пару шуточек, подвинул свою чашку, чтобы получить порцию портвейна.

Боба пришел не один, как и предупредал. С ним была юная совсем девица, почти школьница. С неумело и ярко накрашенными глазами и в экстремально коротком платьице.

– Двоим же можно, да? – спросил Боба, доверительно придвинувшись ближе. – Если нет, ты скажи, я Жанку домой отправлю.

– Ну Бооооба! – заныла девица. – Ты же говорил, что можно!

– Цыц! Как Вован скажет, так и будет, – сказал Боба и снова посмотрел на меня.

– Ой, это же Ян, да? – заверещала спутница Бобы. – И «Цеппелины» сегодня выступают? Все, хрен вы меня выставите!

– Жанка, ты меня позоришь! – строго шикнул Боба.

– Можно вдвоем, – усмехнулся я. – Вот, Жанна, держите билетик. Сорян, что не вместе, я же не знал.

На самом деле, Бобе, а точнее, его спутнице повезло, что билет у меня оказался. Это Света отдала мне свой и сказала, что не пойдет. Между ней и Женей стало, мягко говоря, все сложно, после того, как она стала плотно заниматься «Фазендой».

– Оооо, третий ряд! – Жанка округлила глаза. – Боба, я пойду у Яна автограф возьму!

Девушка отпустила руку Бобы, на которой только что висела, и ускакала к кучкующимся у окна «Цеппелинам».

– Удачи этому Яну, – криво ухмыльнулся Боба.

– Твоя девушка? – спросил я.

– Боже упаси! – замахал руками Боба. – Кореша сеструха. Хорошая девчонка, но на голову немного шибанутая. Узнала, что я в рок-клуб иду, прицепилась, как клещ, так и не смог отвязаться.

Я посмотрел в ту сторону, куда она убежала. Рядом с Яном она смотрелась совсем уж гномом. Мало того, что он волосатый, как обезьяна, так он еще и здоровый. Тоже как обезьяна. Цеппелины обступили девчонку, она радостно крутила перед ними задницей и хохотала. Потом достала из кармана помаду и подставила Яну декольте.