Судьба магии. Книга вторая

Я бросаю на Рохуса недоверчивый взгляд. Почему его так интересует роль Отто в этой истории? Им необходимо разобраться в деталях, как и утверждает Рохус, – или же они надеются выведать что-то, что смогут использовать, чтобы очернить Отто, вопреки тому, что он является избранным для меня воином?

– По правде говоря, – Лизель растягивает второе слово, – возвращаясь к необжитым краям, через которые мы шли! – Она резко отстраняется от стола и начинает расхаживать перед высокими окнами, из которых видны уходящие вдаль верхушки деревьев заповедного Источника. – Через непроходимые леса и бурлящие реки… мы плыли на крошечной лодочке, она была вот такой маленькой. А вода леденющей! Теперь уже была зима во всей своей беспощадной красе… Фрици мыла мне волосы, и те застыли…

– Я не… – Я замолкаю. Вспоминаю то время.

Хорошо. Возможно, я действительно мыла Лизель волосы. Но мы были страшно грязные, когда чудом спаслись после взрыва в базилике, где в заключении находилась сотня невинных людей, которых мой брат намеревался сжечь в Трире. Смыть пепел и грязь с волос, пусть и морозной речной водой, было необходимо.

Не могу поверить, что именно об этой подробности вспоминает Лизель. Не о том, как наши жизни висели на волоске. Не о том, как ночами мы сидели вокруг тлеющего костра, тревожась, что треснувшая в темноте ветка предвещает приближение Дитера, который следует за нами.

Нет. Худшим, что нам пришлось пережить, были замерзшие волосы.

– Дитя, – Филомена потирает переносицу. – Мы согласились дать тебе возможность составить официальный отчет, но нам и правда нужны только подробности о том, где вы были, с чем столкнулись и как выжили. Твое же представление очень…

– СТАРУХА! – взвизгивает Лизель. – Не Старица, конечно, не Абноба. А пожилая женщина. В маленьком домике под Баден-Баденом. Мы зашли к ней, а она посадила нас в яму из колючек и костей.

Я хмурюсь:

– Лизель, старуха нас не ловила.

– И Фрици! – Она резко поворачивается ко мне. – Фрици использовала силу своей магической связи с Источником и освободила нас от шипов! Растения подчиняются ее приказам, она может управлять зеленью!

– Я не…

– И это было еще не самое худшее, с чем мы столкнулись! – Лизель запрыгивает на стул, ее светлые косички раскачиваются за плечами, голубые глаза блестят, а лицо краснеет. – Мы отправились в Баден-Баден. Я, Фрици и ее угрюмый воин…

– Угрюмый, – эхом повторяет Корнелия и, хихикая, прячет лицо в ладони.

– Столкнулись с ужасом, ранее неведомым ведьмам: самым отвратительным из христианских праздников, извращенным праздником…

Я усмехаюсь:

– Лизель, ты имеешь в виду Рождество? Баден-Баденский Кристкиндэмаркт?

– Ничто иное! – Она покачивается на стуле, соглашаясь, и на ее лице появляется гримаса ужаса. – Они украли наши традиции празднования Йоля и сделали их такими… такими… католическими.

– Hexenjägers[1], – ворчит Филомена. – Как вам удалось ускользнуть от них?

– ЗАМОК! – Лизель указывает в пустоту. – Замок, стоящий высоко на холме, мрачный и загадочный… или нет, это был Отто. – Она хмурится и опускает голову, проверяя свои записи. – Нет. Он не важен. Фрици. Дитер поднялся на холм верхом на коне, и Фрици спасла нас…

Корнелия закрывает лицо руками, издавая отчаянный стон, который, как мне кажется, похож на едва сдерживаемый смех.

Я поднимаюсь со стула.

– Лизель, я думаю, что это…

– Деревья Черного Леса проснулись по ее зову! Они поспешили к нам на помощь! В утреннем тумане затрещали ветки… полетели щепки…

– Лизель! – Я изо всех сил стараюсь не рассмеяться, произнося ее имя. – Думаю, на сегодня достаточно.

Ее плечи опускаются.

– Но я еще не закончила.

– У нас уже достаточно сведений, – говорит Филомена, таращась на чистый лист пергамента.

Последние недели она пыталась выпытать какие-нибудь подробности нашего путешествия для архивов Совета. Корнелия удерживала ее, настаивая, что нам нужно отдохнуть и восстановить силы, что, в общем-то, было правдой. Я намеревалась отмалчиваться и не рассказывать о деталях путешествия, но Лизель настояла на своем.

Я откидываюсь на спинку стула, шрамы, которые тянутся по моей груди, бедру и животу, тут же напоминают о себе.

Филомена лишь однажды спросила, что произошло после того, как Дитер выкрал меня из Источника, что он делал со мной, когда держал прикованной в комнате в Баден-Бадене, какие заклинания мог использовать.

Одного моего взгляда оказалось достаточно, чтобы заставить ее замолчать.

Я едва смогла заставить себя рассказать обо всем Отто. Одна мысль, чтобы поведать о том, что Дитер сделал со мной, а также записать это и превратить в исторические хроники…

Я рассеянно почесываю след клейма, оставленного Дитером на моей груди. Голова гудит, боль молнией пронизывает череп, и когда я на мгновение закрываю глаза, я вижу… дерево. Древо. Начальное Древо, хранителя нашей магии…

Я качаю головой, и видение исчезает. А может, его и не было вовсе – свет, льющийся из окон, подсвечивает вены на моих веках, походящие на разветвленные ветви.

Корнелия тяжело поднимается на ноги.

– Мы ведь закончили? – Она не дожидается ответа, хватает меня за руку и заставляет подняться, но я остаюсь сидеть, съежившись от внезапного рывка, натянувшего нервы.

Филомена с раздраженным вздохом откладывает перо.

Рохусу удается взглянуть на Филомену с довольно искренней улыбкой.

– Да, конечно.

Корнелия склоняет голову и говорит:

– Мы проведем заседание Совета после того, как закончится связующая церемония.

Поджав губы, Филомена молча встает из-за стола. Выражение лица Рохуса становится напряженным.

Будучи лидерами Источника, святилища, созданного тремя богинями в качестве убежища для ведьм, они на удивление плохо умеют скрывать свои истинные чувства. Каждая вспышка презрения ко мне отражается на их лицах.

– Да, – натянуто произносит Рохус. – Мы с нетерпением ждем, когда на нашем совещании появится чемпион Хольды.

Словно ее позвали, Хольда тихо начинает ворчать в моей голове. «Он будет проявлять должное уважение к моему чемпиону», – заявляет она так, будто я собираюсь наброситься на него, чтобы вынудить поклясться мне в верности.

Я отмахиваюсь от беспокойной Хольды, от раздражающего зуда в глубине сознания и думаю, что он может являться причиной моей головной боли. Хольда появляется и исчезает, и даже спустя несколько месяцев я так и не привыкла к тому, что богиня присутствует не только в моей голове, но и в моей жизни.

– И ее воин, – добавляю я.

Они не посмеют преуменьшать или искажать вклад Отто в общее дело. Лизель, возможно, и отозвалась о нем с пренебрежением, но такие у них отношения. Она едва терпит Отто, а он души в ней не чает, и каждый раз все заканчивается тем, что Лизель уходит от него с охапками сладостей, игрушек или еще чего-нибудь, что Отто удается раздобыть. Честно говоря, это хитрая тактика. Думаю, Отто еще не понял, что Лизель на самом деле его боготворит.

Но что касается Совета…

Корнелия, конечно, приняла Отто. Она была единственной, на кого мне не пришлось давить, единственной, кто с готовностью признал меня как избранного богиней чемпиона и Отто как моего защитника, ведь мы оба стали предвестниками перемен.

Однако Рохус и Филомена по-прежнему ведут себя так, будто все это вот-вот закончится и они вернутся к привычной уединенной жизни в глуши Черного Леса, где не знают проблем, связанных с жестокими хэксэн-егерями и назойливыми девчонками, прибывшими издалека.

Победа над Дитером сделала их беззаботными. Вместо того чтобы рассматривать произошедшее как знак того, что нам необходимо работать, чтобы предотвратить появление новых угроз со стороны таких, как мой брат, они считают, что теперь мы в полной безопасности.

Челюсти Рохуса напрягаются:

– И ее воин.

Корнелия тянет меня за руку, и я неохотно встаю из-за стола. Лизель уже собрала свои записи и ждет нас у двери, ее сияющие глаза встречаются с моими.

– Я хорошо выступила? – спрашивает она, тяжело дыша. Только сейчас становится заметно, что она нервничает, и тревога, которую я предвидела, вырывается наружу.

Корнелия выводит нас из зала навстречу бледному утру, солнце освещает маленькую веранду. Повсюду, вокруг и внизу, раскинулся Источник – лабиринт мостиков, лестниц и дорожек, а также домов, приютившихся на ветвях, и зданий, созданных из изгибающихся стволов. На деревьях только начинают распускаться почки, и пучки пробивающейся зелени украшают ветви, скромно напоминая о весне на фоне серо-коричневой зимней палитры.

Я останавливаю Лизель и заключаю ее лицо в ладони:

– Ты была великолепна.

На ее губах расцветает улыбка:

– Правда?

– Я была очарована и вновь пережила все, что ты рассказала. Хотя, – улыбаюсь я, – не припоминаю некоторых подробностей.

Лизель пожимает плечами:

– В историях, которые рассказывают в Баден-Бадене, всегда есть что-то подобное – сильные выражения. Возвышенные, тяжелые слова. Возможно, я просто кое-что добавила.

Она слушает сказителей в деревне. Ходит туда с Бригиттой и ее отрядом стражников вместе с дюжиной других детей Источника. Это является признаком зарождающейся дружбы между ведьмами, прячущимися в Черном Лесу, и смертными, которые, сами того не ведая, все эти годы жили по соседству с ними.

Нельзя не признать, что что-то изменилось. И это еще одна причина, по которой Рохус и Филомена не доверяют мне и всему тому, символом чего я являюсь.

А еще они понятия не имеют об истинной природе дикой магии.

– Итак, – говорю я Лизель. – Полагаю, ты пропустила почти все утренние уроки?

Личико кузины морщится.

– Мне не нужны уроки. Абноба учит меня.

И как бы ни обнадеживало то, что Старица учит своего чемпиона, мою юную кузину…

– Сделай мне одолжение, ладно? – Я стучу ей по носу. – Зато ты заводишь там друзей среди других учеников, да?

За этот вопрос Лизель награждает меня недовольным взглядом.

– Некоторые из них ничего.

– Я рада, что это…

– Никто из них не умеет обращаться с огнем так же хорошо, как я.

– Что ж. Ради нашей безопасности стоит молиться, чтобы никто и не научился.

Лизель сердито смотрит на меня. Но потом улыбается.

Ее руки обвивают мою талию, прежде чем она срывается с места и бежит по мостикам среди деревьев, а я наблюдаю, как светлые косы развеваются у нее за спиной.

– По правде сказать, – шепчет Корнелия, когда Лизель убегает, – я думаю, что преподаватели нашей школы испытывают огромное облегчение, когда Лизель куда-то вызывают. Ты слышала, что она угрожала выжечь одного из них наизнанку? Что это вообще значит?

– Я почти ее понимаю… он же собирался заставить ее заниматься арифметикой.

Серьезный взгляд Корнелии вынуждает меня сдаться.

Я вздыхаю:

– Мы решили этот вопрос. Она же его все-таки не сожгла, и я научилась воспринимать это как победу.

Корнелия смеется и берет меня под руку.

– Тогда пошли. Церемония пройдет через два дня, но очищение проведут завтра на рассвете, и нам еще многое предстоит спланировать.

Я закатываю глаза, но позволяю ей увести меня вниз по лестнице.

– Разве мы уже не все спланировали? Хотя я ценю, что ты придумала повод уйти с совещания пораньше…

– Это не повод, – возмущается Корнелия, перекидывая рыжие волосы через плечо. – У нас впереди еще много часов работы. И я слышала, что твое зелье почти готово, правда?

Связующее зелье. Я варю его в течение последних трех дней – как ни странно, с помощью Хильды. Сестра Отто живет в маленьком доме у подножия дерева, в уединенном месте, где можно думать, варить зелье, отмерять ингредиенты и творить. А Хильда дала мне несколько полезных советов по варке, которыми я воспользовалась, она рассказала, как подогревать и добавлять ингредиенты, усиливающие некоторые свойства связующего зелья. Это зелье, если приготовить его неправильно, лишит меня магии и убьет Отто.

Но нужно ли мне так рисковать? Разве я не могу просто направить дикую магию на Отто, чтобы связать его со мной и отказаться от этой опасной игры?

«Да», – отвечает Хольда. Незамедлительно и уверенно.

«Не думаю, что сейчас подходящее время, чтобы обсуждать с Советом возможности дикой магии», – замечаю я, хотя уже подумывала об этом.

«Подходящее время никогда не наступит», – говорит Хольда.

Я морщусь. Что сказали бы Рохус и Филомена, если бы я отказалась от зелья и соединила наши с Отто силы, используя только дикую магию? Я все еще новичок в этом. Все еще не знаю своих возможностей. Но не настало ли время и не подходящий ли это случай, чтобы испытать свои способности и объявить всему Источнику, что им лгали об истинной силе магии?

Играть по правилам Рохуса и Филомены необходимо. Они мне не доверяют. Сейчас я не могу даже подумать о том, чтобы затрагивать во время совещаний тему дикой магии. Мы с Отто должны пройти обряд. Мы должны налаживать отношения с людьми за пределами Источника. Мы должны сперва хорошо поработать. Возможно, потом Совет поверит мне, и тогда всем будет легче воспринимать дикую магию всерьез.

У меня болит голова, и я рассеянно потираю лоб…

…прежде чем остановиться на середине лестницы.

– Подожди минутку, – прошу я и поворачиваюсь к Корнелии: – Ты сказала, что нас ждет еще много часов работы? Что может занять так много времени?

Мы уже обсуждали все, относящееся к связующей церемонии. Подготовка Отто включает физические нагрузки, отработку навыков, которые ему пригодятся, когда он станет моим воином, и он уже приступил к этому. Судя по тому, что рассказала Корнелия, моя подготовка к церемонии заключается в варке настоек и трав, а также простых заклинаниях очищения.

Но если верить лукавому выражению на лице Корнелии, я неправильно поняла ее намерения.

Ее лукавство сменяется неподдельным счастьем, и она поправляет светлый локон, упавший мне на лицо.

– Это первая связующая церемония, которую Источник увидит за долгие годы, – признается она. – Мы должны провести ее правильно. Не только ради тебя, но и ради всех нас, – она обводит рукой шумную деревню, расположившуюся на верхушках деревьев. – И ради всего, чего мы достигли. Это символ нашего будущего, Фрици.

– Тогда вряд ли так важно, чем мы с Отто занимаемся.

Корнелия бросает на меня многозначительный взгляд.

– Не притворяйся, что ты бы не связала себя с ним при других обстоятельствах.

Мои губы растягиваются в улыбке, непрошеной и предательской, verdammt[2].

Я отмахиваюсь от Корнелии:

– Вряд ли нам для этого нужна церемония.

– О, знаю. Мой дом находится не так уж далеко от вашего. Соседи собираются вместе, чтобы пожаловаться на вашу… шумную связь.

Мое лицо вспыхивает, а глаза расширяются:

– Нет. Правда? Нет. Мы стараемся не…

Она смеется, и ее смех такой коварный, что я едва не сталкиваю ее с дерева.

– Я тебя ненавижу, – говорю ей, но она снова берет меня под руку.

– Ах, эта энергия отлично подходит для периода подготовки. Раздражение и ненависть.

– Что ж. – Мне приходит в голову идея, как отомстить, и моя улыбка становится дьявольской. – Может быть, люди тоже начнут жаловаться на тебя, когда расскажешь Алоису о своих чувствах.

Корнелия ворчит и толкает меня плечом, но когда мы продолжаем разговор, она переводит его на другую тему, обсуждая необходимые приготовления и травы для зелий, которые мы собираемся варить. Корень лопуха и розмарин, мята и шалфей – все это поможет очиститься и обеспечит истинность связующей церемонии. Корнелия упоминает о нарядах, которые она подготовила для нас, прически и фасоны для каждого мероприятия, запланированного в течение следующих нескольких дней.

Новый резкий укол означает, что моя головная боль не прошла, и я снова борюсь с собой, чтобы не потереть висок и не поморщиться.

Если бы Рохус и Филомена знали, насколько они правы, не доверяя мне.

Если бы они знали, какие перемены мне суждено принести в Источник.

Я собиралась не только раскрыть наше тайное общество смертным, не обладающим магией. Возможно, в конце концов придется открыть всю магию и сделать ее доступной для всех ведьм.

Мир, за которым следит Совет, который создали богини, – это мир строгого соблюдения правил, необходимых для получения доступа к магии. Ведьмы вроде меня, зеленые ведьмы, открывают доступ к магии с помощью растений, зелий, трав и других зеленых созданий. Ведьмы вроде Лизель – с помощью огня, ведьмы, подобные Корнелии, – с помощью заклинаний, которые позволяют им преодолевать грань между жизнью и смертью. Мы не выходим за рамки установленных правил. Мы не выходим за пределы дозволенных границ.

Чтобы сделать это, нужно обратиться к дикой магии. Дикой, порочной, развращающей.

По крайней мере, так нам говорили.

Однако дикая магия – это не что иное, как то, чем кажется на первый взгляд, – магия без границ. Магия, которая, если обратиться к ней однажды, позволяет ведьме делать все, что угодно.

В день, когда мой брат потерпел поражение, я разорвала свою связь с Начальным Древом и открылась дикой магии – поступила так, как Хольда пыталась заставить меня сделать, – чтобы я смогла осознать то, что знала она, то, что отрицали ее сестры: дикая магия – более мощный источник силы, чем ограниченная магия Начального Древа. А с ростом числа угроз, подобных хэксэн-егерям, которые сжигают нас на кострах без суда, нам потребуются все доступные средства.

Пришло время ведьмам вернуть себе истинную силу.

Пришло время выступить против сожжений, смерти и убийств.

Однако, чтобы всего этого достичь… трудиться придется мне. Я чемпион Хольды. После церемонии Отто станет моим воином, моим верным стражем, тем, к кому я смогу обратиться через связь, созданную особым связующим зельем. Как бы ни повернулась моя судьба, Отто будет переживать все вместе со мной, и при мысли об этом у меня сводит желудок, а головная боль усиливается. Я лишь хотела освободить кузину от Дитера и обезопасить Отто.

Я не… Я не хочу быть чемпионом.

Не уверена, что смогу им стать.

«Когда ты соединишься магией с Отто, станешь сильнее, – произносит Хольда отрывистым голосом. – Не позволяй ничему вставать у тебя на пути, Фридерика. Тебе это нужно».

Нет, это нужно ведьмам. Задачи, стоящие передо мной, роли, которые я должна сыграть, – это то, что нужно ковену, что нужно Источнику, Совету.

Корнелия ведет меня в свой дом, и я следую за ней, мыслями наполовину не здесь, жалея, что не могу сейчас сердито взглянуть на Хольду.

«Что-то не так?» – спрашиваю я.

«Нет», – слишком быстро отвечает она. Ерунда.

«Что-то не так». – С этими богинями всегда что-то неладно.

Но я действительно хочу провести эту церемонию, и вовсе не потому, что так задумала Хольда, и даже не потому, что таким видит будущее Корнелия.

Я просто хочу его. Отто.

Все то, что нас окружает, неопределенность мира, можно будет вытерпеть, если он со мной, думаю я, и тогда, вероятно, я смогу вынести и то, что ждет впереди.

3

Отто

Хотя я и засиделся допоздна, пока праздновал победу в игре со стражниками, спать мне вовсе не хочется. Благодаря мешочкам с заклинаниями я хорошо вздремнул в середине дня, а когда меня привели в чувство, выпивка уже текла рекой, а пир был в самом разгаре. Алоис сказал, что никому из них никогда не доставалось так сильно, как мне, но Бригитта по секрету призналась, что мало кто умудрялся подбить ее красным порошком. Я почти уверен, что успех победы над Бригиттой поможет мне пережить следующие несколько дней в ожидании настоящих испытаний.

Я смотрю на луну, почти скрытую за распускающейся молодой листвой. Я не могу уснуть, но не смею и пошевелиться. Фрици прижимается ко мне. Ее волосы рассыпались по подушке золотым ореолом. Мне хочется запустить в них пальцы и притянуть Фрици к себе. Хочется завладеть ее губами, ее телом. Разбудить ее своей любовью.

Однако мне хочется и дать ей поспать.

С последних дней Адвента все идет мирно. Дитер попался на мою ловушку, выпив яд, который лишил его магии и чуть не убил. Он оказался той угрозой, с которой нам удалось справиться.

Но я знаю, что множество угроз ждет в будущем.

Фрици хочет открыть правду о дикой магии. Из-за чего у нее возникнут разногласия почти с каждым человеком в этом мире, будь то ведьма или нет. Фрици придется убеждать Совет Источника в том, что дикая магия не оказывает злое, развращающее влияние и что самой Фрици можно доверять, несмотря на то что она нарушила установленные законы и уже отказалась от ограниченной магии Древа.

И даже если Дитер и хэксэн-егери из Трира больше не угрожают нам, это не значит, что мир примет ведьм с распростертыми объятиями, независимо от того, какую магию они используют.

Я не знаю, что ждет Фрици в будущем.

Знаю только, что должен защитить ее.

Серп луны низко висит над горизонтом. Мы достаточно высоко на деревьях, в нашем безопасном и уютном доме, расположенном среди ветвей, так что я увижу восход солнца раньше, чем моя сестра, чей дом стоит на земле. Падает легкий снег, последние снежинки в преддверии пробуждающейся весны.

Прошло уже несколько месяцев. Я знаю, что Фрици все еще оплакивает брата, но она оплакивает того человека, которого давно не существовует, а возможно, и никогда не было. Ее воспоминания о брате подернуты пеленой. Как долго он носил маску, притворялся тем, кем не являлся, кем-то, кого Фрици могла бы любить?

Каким же дураком был Дитер. Он был злобным и расчетливым, он поднялся в рядах хэксэн-егерей до комманданта. Архиепископ Трирский оказался у него на коротком поводке. Его жестокость была столь велика из-за его гениальности. И все же – какой он дурак. Увидеть Фрици, узнать ее и отвергнуть ее любовь.

Ее сердце не игрушка.

Скоро я ей это докажу. Связующую церемонию не раз использовали, чтобы угрожать Фрици. Как только ведьма выпивает вместе с кем-то связующее зелье, они становятся непреодолимо связаны, а их силы переплетаются. Это требует абсолютного доверия, которое Фрици не испытывала к Совету, члены которого пытались заставить ее объединить силы с ними и отделить внешний мир от магии Источника. И Фрици в особенности не доверяла Дитеру, своему брату, когда тот попытался использовать заклинание, чтобы украсть ее магию.

Но она доверяет мне. Она любит меня. И скоро мы свяжем наши души воедино.

Фрици стонет во сне, ее рука сжимается и разжимается. Веки трепещут.

– Фрици? – Я не удивлен, что она проснулась: трудно спокойно спать, когда приближается такое важное событие.

Фрици качает головой, приходя в себя.

– Кошмар, – бормочет она.

Я тянусь к ней, но она спускает ноги с кровати, откидывая одеяло. На ней сорочка, и она хватает халат с крючка у двери, набрасывая его на плечи, ее длинные светлые волосы по-прежнему скрывают от меня ее лицо.

– Куда ты идешь? – спрашиваю я, вставая.

– Я должна кое-что сделать. – Ее голос охрип. Она смотрит на меня, моргая. – Я… Это не может ждать. Мне надо сделать все сейчас. – Она нервно прикусывает губу. – Библиотека, – тихо добавляет она.

– Это из-за Совета? – И у нее, и у Лизель есть причины тревожиться. Совет не только пытался принудить их к использованию связующих чар, но и не был до конца честен с ними. Богини тоже. Хотя Хольда выбрала Фрици в качестве своей чемпионки, и эта же богиня избрала меня как воина Фрици, мы оба знаем, что секреты все еще остаются. Слишком много секретов.

– Это важно… – Ее голос затихает.

«Она, вероятно, не хочет, чтобы Совет вмешивался в это дело», – думаю я, вспоминая об этом осле Рохусе.

– Я понимаю, – говорю я. У всех свои секреты. У каждого из нас они могут быть. – Расскажешь, что именно ищешь?

Фрици колеблется. Выдыхает. И наконец решается:

– Ты доверяешь мне?

– Всегда, – ответ вырывается у меня сам собой. Доверие – то немногое в моей жизни, в чем я уверен.

Фрици одаривает меня благодарной улыбкой и открывает дверь. Я хватаю плащ, засовываю ноги в ботинки и выхожу из дома вслед за ней.

Еще достаточно рано, так что вокруг никого. Фрици поселили недалеко от центра Источника, и хотя на дорожках и мостах, соединяющих деревья, стоят стражники, здесь их немного. Я иду за Фрици, и мои мышцы напрягаются.

Она бесшумно ступает по короткому мосту, подвешенному высоко в воздухе и ведущему в святая святых Совета. Я оглядываюсь.

Лабиринт мостов и площадок, обустроенных среди деревьев Черного Леса, когда-то приводил меня в замешательство. Теперь я легко могу разглядеть школу, в которую Лизель ходит с другими детьми, дома своих друзей и кратчайший путь, который приведет меня к дому сестры.