Дети от предателя. Он не узнает

– Почему не на рабочем месте? – слышу тот самый голос, что преследовал меня в ночных кошмарах, и цепенею.

– Возвращаемся с обеда.

В этот миг двери лифта расходятся, и Ваня ждет, когда я войду внутрь, прежде чем последовать за мной, и за ним в кабину заходит тот, кого я надеялась больше не встретить.

Мне хочется спрятаться хоть за кем-нибудь, лишь бы не видеть Любимова. Но, как назло, кроме нас троих, в кабине лишь незнакомый мужчина, и тот замирает прямо у дверей.

Я чувствую жжение между лопатками и, набрав побольше воздуха в легкие, оборачиваюсь к Ивану и Глебу.

– Никаких опозданий с обеденного перерыва. Старайтесь все делать вовремя. Если начальник отдела будет позволять себе такое, то и от подчиненных будет сложно ожидать дисциплины. А это… – поворачивается ко мне Глеб, – я так понимаю, одна из них? – буквально припечатывает меня к стенке лифта взором.

– Ангелина задержалась и не ушла в положенное время на обед, – заступается Ваня.

– Это ничего не меняет, – отворачивается от меня Любимов, продолжая отчитывать моего начальника. – Есть регламент. Не можете уложиться в установленные временные рамки – прошу, обедайте в офисе. Там есть прекрасно оборудованная кухня.

– Да, Глеб Романович, – сухо отвечает Иван.

Я боюсь сделать даже вдох, совершенно растерявшись. К счастью, лифт останавливается на нашем этаже, и я стрелой вылетаю из кабины. Ваня выходит следом. Я оборачиваюсь назад и встречаюсь взором с Глебом, который смотрит на меня с нескрываемым презрением. Когда створки закрываются, я наконец-то выдыхаю.

– Что… это такое было? – наконец-то нахожу в себе силы заговорить.

– А это то, о чем я узнал только вчера, – смотрит на меня виновато Ваня. – Любимов – хозяин нашей фирмы.

Глава 10

– Дочь, ну что? – спрашивает мама, когда я достаю градусник из-под мышки Маши.

– Тридцать семь и восемь, – смотрю на цифры в окошке градусника и перевожу взгляд на дочь.

Малышка смотрит на меня из-под тяжелых век и не отпускает мою руку.

– Как же так? – вскидывает руки мама. – Чуть больше недели отходили в садик.

– Зайка моя, – наклоняюсь к дочке и прижимаюсь губами к горячему лбу. – Плохо тебе, ласточка моя?

Вместо ответа дочь едва кивает и еще крепче цепляется за мою руку.

– Мама, – выглядывает из своей кроватки Даша и тянет ручки.

– Сейчас, малышка, – говорю второй дочке.

– Мама! – настойчивее говорит она и тянет руки ко мне, давая понять, чтобы я ускорилась.

– Мамуль, достань, пожалуйста, Дашу из кроватки, – понимаю, что не могу вырвать руку у больного ребенка, и ложусь так, чтобы с другой стороны ко мне могла прижаться Дашута.

– Кажется, тоже температурит, – мама перекладывает дочь из детской кроватки в мою.

– Поставь, пожалуйста, – подаю родительнице градусник, потому что Маша еще крепче вцепляется в меня и я не могу повернуться так, чтобы измерить температуру Даше.

– Дашенька, дай бабушка тебе поставит градусник, – мама приподнимает на дочке футболку от пижамы, но моя старшенькая отворачивается от нее и прижимает руку к телу. – Не! – твердо говорит она.

– Тогда нужен пистолет, – прихожу к единственному выводу.

– Ты же знаешь, что он показывает ерунду! – тут мама права. Доверять бесконтактным термометрам не стоит. Сколько раз будешь измерять, столько раз покажет разные значения. – Дашут, это не больно. Маша уже измерила температуру. Мы поставим тебе под ручку, а ты будешь с мамой лежать и ждать, пока он запикает.

Дочь с любопытством смотрит на термометр у бабушки в руке.

– Пика! – говорит она.

– Чтобы он запикал, нужно его подержать под мышкой, – не оставляет попыток уговорить внучку мама.

– Давай, солнце, – целую ее в лоб и чувствую, что она еще хоть и не такая горячая, как Маша, но температура явно повышена.

Дашенька сдается и все же поднимает ручку, давая возможность бабушке сделать задуманное.

Маша же жмется ко мне все плотнее. Я вижу, как плохо моей девочке. Её тянет в сон.

– Мамуль, прости, что напрягаю, но не могла бы ты принести воды для девочек и мой телефон.

Первым делом нужно вызвать врача, и, конечно, ни о какой работе не может идти и речи.

Когда раздается писк, дочь сама достает градусник и с любопытством его рассматривает.

– Дашуль, покажи маме циферки.

Она поворачивает пластик окошком ко мне, и я вижу те самые тридцать семь и один, с которых все начинается. Я понимаю, что самые сложные сутки впереди. Поэтому, как только мама приносит смартфон, звоню врачу и следом пишу сообщение Майкову.

Не успев улететь, сообщение уже прочитано, и через мгновение я вижу входящий от начальника.

– Привет, – принимаю звонок.

– Доброе утро, – слышу обеспокоенный голос Вани. – Можешь ни о чем не беспокоиться и заниматься детьми.

– Спасибо, Вань. Прости, что так вышло. Работник из меня так себе…

– Лин, я же все понимаю. Изначально я тебя приглашал, зная, что могут возникнуть подобные ситуации, – чувствую, как от его слов бетонная плита, что давит мне на плечи, начинает высвобождать меня из-под своего веса. – Тебе что-то нужно? Может, лекарства привезти?

– Ничего не нужно, Вань. Спасибо, что предложил. Но пока у нас все есть.

– Но если тебе что-то понадобится, звони, не стесняйся, – говорит он.

– Хорошо. И я же воспользуюсь предложением, – не думаю его напугать, но зачем-то отвечаю именно так.

– И правильно сделаешь, – слышу в его голосе уверенность, и этот ответ вселяет в меня надежду, что в случае чего у меня есть к кому обратиться.

– Договорились, Вань. Прости, но мне нужно к детям. И пришли, пожалуйста, на почту задание. Как только смогу, постараюсь поработать.

– Не думай об этом.

– Но ты пришли.

– Хорошо, пока, – соглашается он, и после этого я сбрасываю вызов и облегченно выдыхаю.

– Ну что, куколки. Сегодня мама с вами, – сильнее прижимаю к себе дочерей.

Остаток дня проходит в хлопотах.

После осмотра доктора мне становится спокойнее. Легкие у детей чистые, но как только спадет температура, нам, кажется, не избежать насморка. Но это наименьшее из зол.

К вечеру у Маши жар спадает и температура опускается до тридцати семи и двух, у Даши держится чуть выше. Я же занимаюсь лишь тем, что варю компот, куриный супчик, отпаиваю детей и читаю сказки. Ни о какой работе речи и не идет.

На следующий день мама отправляет меня на работу, заверяя, что она справится с девочками.

Мне совершенно не хочется оставлять детей. Но и сидеть на больничном для меня большая роскошь. Хочется разгрузить родителей не только в физическом плане, но и в финансовом. Папа и так до сих пор мотается по вахтам, чтобы прокормить нас всех. Хотя в его возрасте постоянная смена климата и работа без выходных сказываются не самым лучшим образом на здоровье.

Сердце кровью обливается оттого, что придется оставить детей. Но, пообещав им принести вечером по подарку, я все же ухожу на работу.