Тени Лондона

Мужчина не удостоил эти выкрики ответом, лишь свернул в другую сторону, чтобы не идти через толпу приятелей герцога. А та пришла в движение. Один джентльмен покачнулся и врезался в незнакомца, толкнув его к стене, у подножия которой виднелась лужа. Грязная вода забрызгала и туфли бедняги, и полы его плаща.

– Уж извините, сэр, – весело произнес джентльмен. – Клянусь честью, я вас не заметил!

Тут Бекингем увидел Кольбера и Луизу. Отойдя от своих друзей, он направился к ним.

– Мадемуазель де Керуаль, – произнес герцог, – смею ли я надеяться, что вы наконец выздоровели?

– Да. Благодарю, ваша милость.

С облегченным вздохом Бекингем прижал ладонь к груди и повысил голос, точно актер, декламирующий стихи на сцене:

– Словно камень с души упал! И не только с моей!

Луизу охватило сильнейшее желание сбить спесь с этого самодовольного павлина. Но, движимая стремлением вывести герцога из равновесия, она ограничилась лишь вопросом:

– Кто это только что проходил мимо вас, сэр?

– Никто, мадемуазель, – с хищной улыбкой ответил Бекингем. – Поверьте, никто.

Глава 10

В пятницу утром мы с Сэмом выехали из Лондона на паре наемных лошадей, которых взяли в платной конюшне на Митр-сквер.

Сначала мне бы следовало поговорить с господином Уильямсоном, как советовал Горвин, – вдруг моему бывшему начальнику известно, что Даррелл делает в Лондоне? Но я убедил себя, что с утра разумнее будет отправиться в Паддингтон, где живут родители Айрдейла. Возможно, исчезнувший переписчик скрывается в их доме.

Однако на самом деле я готов был обратиться к господину Уильямсону, только когда у меня не останется другого выбора. Он заместитель лорда Арлингтона, а значит, очень влиятельный человек в Уайтхолле. До прошлого года я был клерком в его канцелярии, но затем милорд пожелал, чтобы я служил лично ему в Горинг-хаусе.

За годы моей службы Уильямсон нередко доверял мне секретные поручения, к тому же я выполнял рутинные обязанности, связанные с выпуском правительственной газеты «Лондон газетт». Мой уход Уильямсон воспринял как личную обиду, придя к выводу, что я пожертвовал преданностью ради честолюбия.

Мы с Сэмом проехали мимо виселицы в Тайберне и по Уотлинг-стрит направились на север, к деревне Паддингтон. Лошадей и повозок на дороге, как всегда, хватало, зато обошлось без мокрой грязи, и до цели мы добрались быстро. Как и многие моряки, верхом Сэм ездил весьма необычным способом: из-за деревянной ноги он сидел на лошади боком, однако та подчинялась ему во всем.

Шедший мимо работник показал мне коттедж родителей Айрдейла. Это был маленький ветхий дом, стоявший отдельно в переулке, ведущем на север от кладбища. Фасадом он выходил на дорогу, а сбоку виднелся запущенный сад.

Когда я постучал в дверь, створка на проделанном в ней окошке отодвинулась.

– Кто там? – спросила женщина.

– Господин Марвуд из Лондона. Я состою на правительственной службе вместе с господином Айрдейлом. Если не ошибаюсь, здесь живут его родители.

– Они никого не желают видеть.

– Айрдейл здесь? – спросил я.

– Нет.

– Мне нужно побеседовать с его родителями. У меня есть документы…

Тут окошко закрылось, и повисла тишина.

– Хотите, высадим дверь, хозяин? – предложил Сэм. – А впрочем, окно разбить быстрее.

– Не говори глупостей.

Сэм усмехнулся. Мы поскакали обратно к деревне. Я разыскал пастора, просто одетого человека средних лет с вытянутым, однако же веселым лицом. Показав ему свои документы, я поведал о нашем затруднительном положении.

– Сэр, не судите их строго. Старики привыкли всего опасаться. Их коттедж стоит на отшибе, а не далее как во вторник вечером к ним пытались вломиться два разбойника.

– Воры?

– Кто же еще? Старик Айрдейл их спугнул – взял охотничье ружье и стрельнул по негодяям из окна. Откуда же им было знать, что бедняга слеп, а в доме больше никого, кроме его жены и служанки?

– Как выглядели эти разбойники?

Пастор пожал плечами:

– Было темно. И все же одну странность Айрдейлы заметили. Разбойники приехали верхом. Старики слышали, как воры ускакали прочь.

Я согласился, что это весьма необычно. Большинство воров – нищие, дезертиры, бродяги и подобный сброд. Другими словами, эти охотники поживиться чужим добром чаще всего передвигаются на своих двоих.

– А зачем вам молодой Джон?

– Он уже некоторое время не появляется на службе, – ответил я. – В Комиссии по зарубежным плантациям начали беспокоиться. И особенно потому, что часть дел, которыми он занимается, строго конфиденциальна.

Пастор счел мои объяснения исчерпывающими. Вместе мы зашагали к коттеджу, Сэм брел позади. По дороге я спросил пастора, знаком ли он с сыном Айрдейлов.

– Да, парень неплохой. Насколько я понял, в Лондоне его дела процветают. В прошлом году молодой Айрдейл служил во Франции, поэтому в наших краях не появлялся. А осенью он вернулся в Англию вместе с людьми герцога Бекингема. У родителей гора с плеч свалилась. Если не ошибаюсь, именно его милость пристроил Джона Айрдейла на нынешнюю службу. Герцог явно его ценит. – (Я с улыбкой кивнул.) – Теперь, когда молодой Айрдейл снова в городе, он часто ходит сюда пешком, чтобы навестить родителей, – добавил пастор. – Он хороший сын.

Мы постучали, и пастор уговорил служанку отпереть дверь. Перед нами предстала неряшливая девица с угрюмым лицом. Она провела нас на кухню, где сидели у огня родители Айрдейла. При нашем появлении его отец обернулся. Мутная белая пленка затягивала его глаза, к подлокотнику стула было прислонено ржавое охотничье ружье. Пока пастор объяснял, кто я такой, старший Айрдейл не произнес ни слова.

– Вы разговаривали с моим сыном? – спросила старуха, которая, несмотря на удушающую жару, царившую в комнате, куталась в несколько шалей. – Он просил что-нибудь нам передать?

– Нет, госпожа, – покачал я головой. – Я надеялся отыскать его у вас. Давно вы в последний раз видели сына?

– Две недели назад… Он обещал прийти в воскресенье. Он часто навещает нас по воскресеньям. Господин Лейн подтвердит.

– Действительно, Джон ведет себя, как надлежит почтительному сыну, – сказал пастор. – Следит, чтобы его родители ни в чем не нуждались, и часто приносит им маленькие подарки.

– Он хороший мальчик, – объявила мать Айрдейла так громко, будто мы осмелились с ней спорить. – Очень хороший!

– Уж он бы тех проклятых разбойников живо спровадил подобру-поздорову, – добавил отец голосом, напоминавшим скрип несмазанной дверной петли.

– Ты их и сам спровадил, отец, – обратилась к нему жена. – Как стрельнул из ружья в окошко!

– Это да, но Джон бы пустился за ними в погоню и прикончил обоих.

Старик сполз ниже на своем стуле и задел ружье, отчего то со стуком упало на пол. Только благодаря милости Божьей оружие не выстрелило. Старший Айрдейл повернул голову в сторону пастора:

– Растолкуйте-ка еще раз, сэр, кто такой этот человек.

– Его фамилия Марвуд. Он служит королю и лорду Арлингтону. Я изучил его документы. Они подлинные.

Старик хмыкнул и как будто потерял ко мне интерес, затем почесал ногу длинным ороговевшим ногтем.

– У вашего сына есть в доме своя комната? – спросил я госпожу Айрдейл.

– Конечно, сэр, – ответила старуха. – Мы следим, чтобы там было убрано и проветрено. Все должно быть готово к приходу Джона.

Я бросил взгляд на пастора, поскольку тот производил впечатление человека неглупого.

– Вы позволите господину Лейну показать мне эту комнату? В Лондоне я бывал на квартире у вашего сына и готов поспорить, что здесь все обустроено гораздо комфортнее.

– Джону отведена лучшая комната в доме. Все, как он заслуживает.

Старик что-то пробормотал себе под нос. Я уж думал, что старший Айрдейл будет возражать, однако тот, видимо, решил придержать язык.

– Тогда я, пожалуй, отведу туда господина Марвуда, – произнес пастор. – Если вы не против.

– В кровати Джона даже король спал бы как младенец…

Голос госпожи Айрдейл стих, а пастор указал на лестницу:

– Пропустите меня вперед, сэр. Я знаю дом.

Велев Сэму не спускать глаз и со служанки, и с хозяев, я последовал за пастором. Тот привел меня на второй этаж, в комнату с низким потолком. Мебель была покрыта слоем пыли, а в воздухе стоял запах не вынесенного вовремя ночного горшка.

– По лестнице старикам не вскарабкаться, – тихо пояснил пастор. – А служанка при любой возможности отлынивает от работы. Шевелиться она начинает, только когда Джон пишет, что придет. Да и честность этой девицы иногда вызывает у меня сомнения.

– Вы же понимаете, что я должен обыскать комнату? – спросил я.

– Так я и думал, – невесело усмехнулся пастор. – Я ведь читал ваш документ. Я не вправе чинить вам препятствия.

Я заглянул в сундук и за выцветший, поеденный молью гобелен, скрывавший мокрое пятно на оштукатуренной стене. Я осмотрел кровать, включая каркас для полога. Прошелся по всем половицам, выискивая тайники.

– Вижу, подобная работа для вас не в новинку, сэр, – подчеркнуто нейтральным тоном заметил пастор, и я, не глядя на него, кивнул. – Пожалуйста, разговаривайте со стариками поделикатнее. Разумеется, насколько позволяет ваш служебный долг. Айрдейлы обожают сына. Уж не знаю, что натворил молодой Джон, но он регулярно вносит арендную плату за этот дом и дает деньги на жалованье для служанки.

– У стариков что же, нет ничего своего? – поинтересовался я.

– Старший Айрдейл раньше держал в деревне пивную, но теперь ему это дело не по плечу, здоровье не позволяет. Если бы не Джон, старики жили бы за счет прихожан.

Я поглядел наверх. Над кроватью был скромный балдахин, с которого свешивались занавеси. В ногах кровати от балдахина к потолку густой сетью тянулась паутина. Но в изголовье я не увидел ни единой паутинки.

Заметив стул у стены, я встал на него и принялся изучать деревянный каркас. Почти вся его верхняя часть посерела от пыли, везде валялись останки дохлых мух. И тут я заметил деревянную шкатулку, окованную железом. Я медленно притянул ее к себе. С обеих сторон к ней были приделаны ручки, и это оказалось как нельзя кстати, ведь шкатулка была невероятно тяжелой.

Вместе с Лейном мы спустили шкатулку вниз, отнесли на кухню и поставили на стол. Служанке я не доверял. Я отправил Сэма осматривать сад и хозяйственные постройки и велел этой девице сопровождать его. Пастора же я решил взять в помощники. Если понадобится свидетель, господин Лейн мне пригодится, а если Айрдейлы будут мне перечить, к его словам они наверняка прислушаются.

Шкатулка представляла собой уплощенный куб с основанием площадью около двенадцати квадратных дюймов. С крышки свисал один-единственный замок.

– Это мы нашли над кроватью вашего сына, – сообщил я. – Я должен открыть шкатулку. Согласно полномочиям, выданным мне королем, я имею на это право. Господин Лейн проверил мои документы и убедился, что они в порядке.

– Сэр, он правду говорит? – спросил Айрдейл.

– По всей видимости, да, – подтвердил Лейн. – Пусть господин Марвуд делает все, что сочтет нужным.

Старик издал звук, напоминавший сдавленное рычание:

– А ежели я не согласен?

– Он все равно доведет дело до конца, если не в этот раз, то в следующий. Пусть лучше это произойдет сейчас, в моем присутствии.

– Ну, раз ничего не попишешь…

– Благодарю, – ответил я уже более мягким тоном. – Поверьте, я вовсе не желаю вашему сыну зла. К сожалению, замок придется ломать. Сейчас позову слугу.

– Не надо.

Опухшими пальцами Айрдейл с трудом расстегнул камзол, потом жилет, затем ворот рубашки и наконец вытащил ключ на шнурке. Сняв шнурок с шеи, старик протянул его мне:

– Это ключ Джона. Сын велел, чтобы я берег его. Ох, как бы мне не пожалеть, что я отдал его вам!

Поблагодарив старика, я вставил ключ в замок:

– Вам известно, что внутри?

Старший Айрдейл покачал головой:

– Мы даже про шкатулку не знали, сэр, и уж тем более где она лежит. Господь свидетель!

Ключ повернулся легко. Пастор подошел ближе. Я развернул нашу находку к нему.

– Будьте любезны, сэр, откройте шкатулку, – попросил я.

Взявшись за крышку обеими руками, Лейн поднял ее. Мы оба так и ахнули. Кухня волшебным образом преобразилась, будто мы попали в богатые, залитые светом покои. Внутри шкатулки поблескивало золото.

Глава 11

«Острые носы, подкладка из зеленого шелка и трехдюймовые каблуки», – подумала Кэт. Год назад эти туфли были для нее дороже почти всего на свете. Но теперь они больше не à la mode[6]. Туфли стали скучными и старомодными. К тому же мастерство сапожника оставляло желать лучшего. Да и вообще, удобством они никогда не отличались.

Летом Кэт иногда надевала их за неимением лучшего. Но о том, чтобы явиться в этих туфлях в гостиную королевы в Уайтхолле, не могло быть и речи, пусть даже сама королева в отъезде. Но, к счастью, Кэт обзавелась новой выходной парой. Месье Жорж изготовил туфли специально для нее. Он держал мастерскую в Новой бирже, торговом пассаже на Стрэнде, и брал за свою работу столько, что к нему обращались одни лишь дураки и придворные дамы.

Новые туфли были сделаны из очень светлой кремовой кожи, мягкой и эластичной, с изысканным рисунком из вишенок, листьев и цветов. Двухдюймовые каблуки были заужены книзу. Вырез туфли обрамляла оборка из белого кружева с зеленой лентой, которая нежно обвивала лодыжки обладательницы. Ремешок украшала единственная жемчужина.

Сев на край кровати, Кэт надела новые туфли. Их доставили вчера вместе со счетом, который Кэт спрятала от самой себя под обложкой трактата Витрувия. Ее смущал тот факт, что она еще ни разу не пробовала ходить в этих туфлях, даже дома. Кэт боялась не того, что они окажутся неудобными, – разве красота не требует жертв? Но вдруг в них невозможно ходить или, еще хуже, прямо посреди гостиной отвалится каблук?

Другие части гардероба волновали ее меньше, в основном потому, что у нее не было выбора. Повернув к себе зеркало на туалетном столике, Кэт стала придирчиво изучать собственное отражение. Ее лучшее платье из бледно-голубого шелка уже старовато, но свежий вид ему придаст подаренное Марвудом брюссельское кружево. Этот его подарок смутил их обоих. Марвуд невнятно промямлил, что кружево досталось ему по чистой случайности, в уплату карточного долга – история в высшей степени неправдоподобная, ведь Марвуд почти не играл на деньги. Однако кружево очень тонкой работы, и благодаря ему платье сразу преобразится.

Тут кто-то постучал в дверь гостиной. Послышались шаги Джейн, затем раздался голос Марвуда. Помянешь черта – и он тут как тут. Кэт пришла в смятение, будто ребенок, застигнутый за чем-то недозволенным. Джейн постучала в спальню и неуклюже просунула голову в дверь.

– Господин Марвуд пришел! – громким, пронзительным шепотом объявила она, а когда увидела Кэт, то округлила глаза. – Ах, госпожа! Вы такая… такая…

– Передай, что я сейчас выйду, – сурово велела Кэт, прекрасно понимая, что Марвуд и сам все слышит.

Времени снять кружево нет. Раз уж Марвуд пожаловал в самый неподходящий момент, по крайней мере, Кэт встретит его во всей красе.

Когда Кэт вошла в гостиную, Марвуд стоял у камина.

– Мадам, весьма польщен, что ради моей скромной персоны вы так расстарались.

Лицо Марвуда было серьезно, и все же Кэт уловила в его голосе насмешливые нотки.

– Неужели вы пожаловали лишь для того, чтобы оскорблять меня?

– Это то самое кружево, которое я?..

– Джейн! – перебила его Кэт. – Спускайся вниз и жди экипаж. Как только приедет, сразу зови меня.

– Куда собрались? – поинтересовался Марвуд.

– В Уайтхолл. Меня пригласили в гостиную ее величества. А впрочем, самой королевы там не будет.

Дверь гостиной закрылась, и они остались наедине.

– Едете к подруге? Королевской костюмерше?

– Да, к мадам де Борд. – Кэт понизила голос. – Об одежде и обуви она знает абсолютно все – и о женской, и о мужской.

– Возьмите не только туфлю, но и кошелек, – посоветовал Марвуд. – Тот самый, который я нашел в комнате Айрдейла.

– Уже взяла. – (Повисла пауза.) – Карета приедет с минуты на минуту. Ну, как прошел ваш вчерашний разговор с господином Хадграфтом?

Марвуд кашлянул.

– Ваш клиент рассказывал мне историю своей жизни. А затем поведал, что Раш строит ему козни и препятствует строительным работам из-за возникших между ними деловых разногласий. К тому же в субботу Хадграфт рассчитал французского учителя своей дочери, человека по фамилии Фарамон, за то, что тот пытался украсть серебряную ложку. Единственное, что мне удалось выяснить об этом французе, – он задолжал квартирной хозяйке семь шиллингов.

Преувеличенно невозмутимым тоном Кэт осведомилась:

– А госпожу Грейс вы, случайно, не видели? Вы ведь были в доме ее отца.

– Видел, но совсем недолго.

– Красавица, не правда ли?

– Да, пожалуй, недурна.

Ответ Марвуда был подозрительно небрежен. Кэт решила зайти с другой стороны – так человек с больным зубом не может удержаться и постоянно трогает его языком.

– Вам известно, что госпожа Грейс – единственная дочь Хадграфта? После смерти отца все имущество перейдет ей. Другой родни у Хадграфта нет, если не считать компаньонки – она какая-то дальняя родственница. Но вряд ли ей что-нибудь достанется.

– Уверен, вы правы, – ответил Марвуд и сменил тему: – Знаю, вы торопитесь, поэтому надолго вас не задержу. Сегодня я побывал в Паддингтоне, в доме родителей Айрдейла. Они ждали сына в воскресенье, но он так и не пришел. А во вторник, когда стемнело, приехали двое мужчин на лошадях и попытались проникнуть в коттедж.

– Неужели одним из них был…

– Даррелл? В темноте лиц было не разглядеть. Но я сейчас не об этом. Айрдейл прятал в родительском доме шкатулку. Внутри лежит не меньше шестидесяти фунтов, в основном золотом.

– Откуда у него такие деньги?

– Бог его знает. Должно быть, заработал во Франции. Больше половины монет – луидоры. А еще я обнаружил в шкатулке вот что.

Марвуд достал записную книжку, извлек из нее два сложенных листа бумаги и разгладил их на столе. Кэт взяла первый. Это был список из дюжины имен, выведенных ровным, аккуратным почерком. Примерно на середине Кэт бросились в глаза два знакомых имени, одно под другим: «Господин Хадграфт, господин Раш». Фамилия господина Раша была перечеркнута.

– Список составил Айрдейл?

– Пока не знаю, – ответил Марвуд. – Взгляните на второй листок.

Это оказалась пустая страница, вырванная из книги. На ней был отпечатан экслибрис со знакомым гербом: французские лилии и метка, обозначавшая генеалогическую линию младшего поколения, чтобы никто не принял этот герб за герб Людовика XIV. Кэт уже видела такой экслибрис в книгах, в которые заглядывала в прошлом году во время работы над проектом для покойной сестры короля Карла, жившей во Франции. Это были тома из библиотеки Сен-Жерменского дворца.

– Герб герцога Орлеанского, – произнесла Кэт.

– Переверните лист.

На обратной стороне, на левом поле Кэт увидела столбец из написанных карандашом цифр с указанной внизу общей суммой – пятьдесят три. Рядом чернилами были небрежно нацарапаны несколько слов: «Dieppe, le 15º Septembre 1670».

– Дьепп? – произнесла Кэт.

– В Паддингтоне пастор сказал мне, что Айрдейл вернулся в Англию с людьми герцога. Вероятно, он отплыл из Дьеппа. А что касается цифр, то это может быть и счет, и список долгов, и перечень денежных средств. Но сравните эти два почерка.

Марвуд достал из записной книжки обрывок бумаги и протянул его Кэт: «…арадж, „Лебедь“, Холборнский мост» – адрес Айрдейла, обнаруженный в носке французской туфли, найденной на месте сгоревшей богадельни.

– Кажется, все это написано одной рукой.

– Почти наверняка. – Марвуд был подмастерьем у отца, печатника, и сразу подмечал такие детали. – Взгляните на букву «е». И на большую «С».

Кэт закусила губу.

– Выходит, мы не только обнаружили связь между Хадграфтом, Рашем и Айрдейлом, но и узнали, что к делу имеют какое-то отношение покойная сестра короля и пропавший француз. А еще нашли шкатулку с золотом.

– Добавьте в список участников истории Бекингема, а возможно, и Роджера Даррелла, – вставил Марвуд.

На лестнице послышались быстрые шаги. В гостиную влетела Джейн Эш, раскрасневшаяся и от бега, и от волнения.

– Госпожа, пожалуйте вниз, карета подана.

– Принеси мне плащ и башмаки! – велела Кэт; теперь, когда пришло время отъезда во дворец, ее охватила паника. – И поскорее!

Марвуд уже встал:

– Позвольте проводить вас до кареты.

– Нет. Спасибо, но в этом нет нужды. – Кэт не хотела, чтобы в столь ответственный момент ее что-то отвлекало, да и Марвуд не должен видеть ее в подобном состоянии. – Пожалуйста, идите.

Марвуд поклонился с неожиданной помпезностью, будто желая соответствовать облику своей собеседницы и месту, куда та направляется:

– До свидания, мадам. Надеюсь, сегодня вечером вам удастся совместить приятное с полезным.

У Кэт от волнения пересохло в горле.

– Благодарю.

Остановившись в дверях, Марвуд обернулся и уже в своей обычной манере произнес:

– Вы выглядите очень элегантно, мадам. Клянусь, я… Поверьте, вы сегодня просто великолепны! Готов поспорить, вы затмите всех.

Окна гостиной выходили на Темзу. Погода весь день была хорошей, а легкий ветерок почти не колыхал длинные портьеры из тафты. Даже сейчас, в седьмом часу, воздух был настолько теплым, что люди прогуливались по террасе.

Солнце садилось. На серой воде сверкали золотые отблески. Вода в реке поднялась высоко и скрыла всю береговую полосу, благодаря чему запах нечистот сегодня ощущался слабее обычного.

– Уф! – выдохнула мадам де Борд, когда они с Кэт прохаживались по гостиной. – Уайтхолл, конечно, не Пале-Рояль и не Сен-Жерменский дворец, но должна признать, что в такие вечера он тоже может быть приятным местом.

Мадам де Борд встретила Кэт у двери и сразу взяла ее под свое крыло. Несколько джентльменов играли в карты в углу гостиной, но в основном собравшиеся обменивались друг с другом новостями, меняя собеседников как перчатки. Среди дворцовой роскоши голубое шелковое платье Кэт казалось по-старомодному скромным, даже затрапезным.

По словам мадам де Борд, многие придворные дела тайно решались в этой гостиной с помощью кивков, подмигиваний и рукопожатий.

– Но только не сегодня, – пренебрежительным тоном добавила француженка. – Нынче вечером важных особ здесь практически нет.

Кэт пришла в смятение, увидев высокую фигуру в позолоченном парике. Герцог Бекингем стоял у камина с таким видом, словно и этот предмет обстановки, и весь дворец принадлежали ему. Кэт он пока не заметил.

– Когда здесь королева, народу собирается в четыре-пять раз больше. К нам заглядывает даже король. Потихоньку приходит и уходит, будто обычный джентльмен. В гостиной жены он ведет себя свободно и разговаривает с кем пожелает, без всяких формальностей. – Мадам де Борд понизила голос. – Королева так и не подарила королю наследника, однако она неглупа. Ее величество нашла свое место при дворе, и монарх ей за это благодарен. Думаю, по-своему он к ней привязан, даже несмотря на всех своих любовниц.

Повернувшись к Бекингему спиной, Кэт устремила взгляд на реку, словно любуясь видом из окна.

– Красивое кружево, – заметила мадам де Борд, дотронувшись до платья Кэт и на ощупь оценивая качество плетения. – Где вы его нашли?

– Это подарок, – приободрилась Кэт.

– Вот как? От джентльмена?

– Можно сказать и так.

Кэт не назвала бы Марвуда джентльменом, несмотря на все его новоприобретенные придворные ужимки. Впрочем, и сам Марвуд к джентльменам себя не относил.

– Не скромничайте, моя дорогая. Ах, какие у вас туфли! Дайте-ка их рассмотреть! Новые?

Кивнув, Кэт чуть приподняла подол. Мадам де Борд обошла вокруг нее:

– Очаровательная пара! Кто мастер? Месье Жорж?

– Как вы догадались?

– Ни один англичанин не владеет подобным мастерством. К тому же месье Жорж любит вишни. В Париже у него была своя мастерская, но бедняга – протестант, и в Лондоне он чувствует себя комфортнее. Может, подышим свежим воздухом?

Они вышли на террасу и замерли, глядя на широкую серую реку.

– Кстати, о туфлях, – сказала Кэт. – Хочу показать вам один экземпляр.

– Еще одна новая покупка?

– Нет, туфля мужская. Полагаю, французской работы.

– Тогда зачем же?..

Кэт вкратце изложила обстоятельства, при которых была обнаружена туфля.

– Возможно, убитый – француз.

– Mon Dieu![7] – ахнула мадам де Борд, и ее рука взлетела к груди. – Как же нас здесь ненавидят! Будь их воля, перерезали бы нас всех в собственных постелях!

– Уверена, в Уайтхолле вам ничего подобного не грозит, – заверила ее Кэт.