Пламя и тень

Альбина Мурзаева

Пламя и тень

  Глава 1: Кинжал на карте

   Тишина в библиотеке Ла Гиральда была густой, как кровь, застывшая на камне. Я провела подушечкой пальца по лезвию толедского кинжала – холодная сталь, выкованная для моего прадеда, отражала блики от хрустальной люстры и шестнадцать пар глаз, прикованных ко мне. Шестнадцать капо Сеньорио. Воздух пах старым пергаментом, дубом стола, дорогим хересом Tio Pepe и подспудным страхом. Знакомым ароматом моей власти.

– Три тонны, – мой голос, низкий и ровный, разрезал тишину. – Кокаин высшей очистки. Гамбург. Сорок семь миллионов евро. Испарились. Как пар от кофе. Кто?

   Я вонзила кинжал в центр карты Испании. Острие вошло в дубовую столешницу между Малагой и Кадисом – венами моей империи. Золотая рукоять в виде стилизованного орла дрожала. Никто не шелохнулся. Только Мигель Салазар, мой капо на южном побережье, выдал себя едва заметным подрагиванием века. Его смуглая кожа под безупречным костюмом Armani побледнела.

– Полиция, донья Изабелла, – он избегал моего взгляда, уставившись в резные ножки стола. – Операция Альбора. Перехватили у мыса Трафальгар…

– Полиция? – Я медленно обвела взглядом остальных. Каждый сидел, вжавшись в спинку кресла из черного дерева. – Полиция берет взятки, Мигель. Аккуратно. Тихо. Как уважающие себя крысы. Они не забирают грузы «Сеньорио». Это – вызов. Это – плевок в лицо. – Я выдернула кинжал. Карта порвалась с сухим треском. – Рамон Кастель. Он мстит за своего щенка. Помнишь, Мигель? Того наглеца, что посмел положить грязные лапы на мою племянницу Кармен? Ты лично устраивал его… морскую прогулку у скал Марбельи.

   Мигель сглотнул. Его пальцы сжали подлокотники кресла до побеления костяшек.

– Донья Изабелла, Рамон стар, он не…

– Старость не синоним мудрости, – я резко повернулась к высокому окну со свинцовыми переплетами. За стеклом бушевал андалузский полдень. Кипарисы, посаженные отцом, стояли неподвижно в знойном мареве. Бирюзовое море сверкало, как рассыпанные сапфиры. – Он послал нам сигнал. Кровавый и кричащий. – Я повернулась, клинок все еще в руке. – Найди его. Сегодня. До заката. Привези в сала де аудасиас. Живым. У меня для него вопросы.

   Фраза Зал Судилищ повисла в воздухе. Все знали, что это. Подземная комната под особняком, отделанная черным мрамором. Кресла с кожаными ремнями. Столик с инструментами, не менявшимися со времен Торквемады. Даже воздух там казался пропитанным болью и отчаянием поколений. Отец называл это место «кабинетом переговоров с упрямыми партнерами».

– Sí, Doña Isabella, – голос Мигеля был безжизненным. Он поднялся, склонив голову в почтительном, но скованном поклоне. Остальные последовали его примеру. Я кивнула. Они вышли, стараясь ступать бесшумно по персидским коврам ручной работы, устилавшим пол.

   Когда тяжелая дверь из темного дуба закрылась, я подошла к камину. Над мраморной полкой висел портрет отца – Хуана дель Торо в расцвете сил, в парадном мундире генералиссимуса. Его темные глаза, точь-в-точь мои, смотрели на меня с холодной, неумолимой твердостью. Власть, Изабелла, – вспомнились его слова, произнесенные здесь же, когда мне было десять и я впервые увидела сала де аудасиас, – это не привилегия. Это клинок. Выпустишь его из рук – перережут твое горло. Доверие – яд, который мы не пьем».

   Я дотронулась до золоченой рамы. «Сеньорио» было моим крещением, короной и цепями. Паутина из золота, страха и крови, раскинувшаяся от джунглей Колумбии до банковских башен Швейцарии. И где-то в этой паутине завелся червь, грызущий нити.

   В кармане блейзера от Chanel тихо завибрировал телефон. Не тот, что для звонков. Специальный. Без номера. На экране – лаконичная строка:

   ИГРЫ НАЧИНАЮТСЯ. ПОРТАЛ ОТКРЫТ. 22:00. ПАРОЛЬ: «ТЕНИ ТОРКВЕМАДЫ»

   Руководитель Игр. Призрак в черной маске. Тот, кто создал арену, где сливки общества развлекались, ставя на жизнь и смерть отбросов. Шептались, что он знает все тайны, все грехи сильных мира сего. Что он сам – мираж. Что его арены – врата в иные миры боли и экстаза. Я слышала его имя – вернее, отсутствие имени – на шепотках в светских салонах и за столами рулетки в Монте-Карло. «Черная Маска». «Страж Порога». «Тот, Кто Не Склоняет Головы».

   До сих пор он был фоном. Мои игры были реальнее, ставки – выше, власть – осязаеме. Но сейчас… Сейчас, когда старик Кастель дернул нить, угрожая распустить всю ткань, мне нужен был козырь. Не деньги. Не грубая сила. Информация. Тайны. Рычаги. И Игры… Игры были кладезем грязных секретов. А он… Он был самой заманчивой мишенью. Покорить того, кого не покорял никто? Сделать Стража Порога своим слугой? Мысль зажгла во мне знакомый, острый, как лезвие в моей руке, азарт.

   Я подошла к огромному зеркалу в золоченой раме. Мое отражение – безупречное черное бархатное платье Dior, идеально уложенные волосы, алые губы, лицо – маска спокойствия. Но в глубине глаз горел огонь. Огонь конкистадоров и инквизиторов, чья кровь текла в моих жилах.

– Хорошо, Маска, – прошептала я своему двойнику в стекле. – Поиграем. Но помни: я не ставлю на кон фишки. Я ставлю на кон души. И начинаю всегда с твоей.

   Я позвонила в серебряный колокольчик. В дверях, словно из воздуха, возникла Кончита. Моя тень. Моя рука. Женщина с лицом индианки и глазами стервятника.

– Кончита, – сказала я, не отрывая взгляда от зеркала. – «Ночной гардероб». И скажи Пако, чтобы «Фантом» был у подъезда ровно в девять. Сегодня мы посещаем… представление. Самое мрачное из всех.

   Она молча кивнула и растворилась так же бесшумно, как появилась. Я подошла к окну. Солнце клонилось к закату, окрашивая небо Севильи в багрянец и золото. Тени от кипарисов вытягивались, сливаясь в сплошную черную ленту, ползущую к дому. Час Тени наступал. Час, когда просыпались истинные хозяева Андалусии. Час Игр.

   Холодок пробежал по спине. Не страх. Предвкушение. Охота началась.

   Глава 2: Песок и Кровь

   Атлантический ветер на пляже Форментеры бил в лицо, соленый и резкий, вытягивая слезы из глаз. Не из жалости. Из-за порыва. Я стояла на белом песке, гладком, как шелк, чувствуя, как мелкие ракушки вдавливаются в кожу подошв через тонкую подметку туфель Manolo Blahnik. Бирюзовая вода ласкала берег, набегая и отступая с шипящим шепотом. Идиллия. Идеальный фон для насилия.

   Рамон Кастель стоял на коленях у самой кромки прибоя. Его некогда дорогой льняной костюм был в грязи и песке, белая рубашка расстегнута, обнажая седую грудь, исполосованную кровавыми дорожками от плети-дель-соль. Каждый удар Мигель наносил с методичной жестокостью, без злобы, как мастеровой выполняет работу. Красное на белом. Поэтично.

– Изабелла… ради всего святого… – Кастель хрипел, его голос срывался на крик, когда плеть снова свистела в воздухе. – Я не знаю… о чем ты!..

   Я сделала шаг вперед, подбирая подол черного платья от Valentino, чтобы не намочить его пеной. Присела перед ним. На уровне его опухших, заплывших кровью глаз. Запах его пота, страха и морской соли ударил в ноздри.

– Рамон, Рамон, – покачала я головой, голос мягкий, почти сочувствующий. – Ты всегда был умным. Азартным. Помнишь, как мы играли в покер в клубе «Маркес»? Ты блефовал так искусно. Но сегодня… – Я дотронулась кончиком пальца до его дрожащей щеки. Он вздрогнул, как от удара током. – Сегодня твой блеф прозрачен, как стекло. Три тонны. Мои три тонны. Куда они делись?

– Полиция… – прохрипел он, плюнув кровью на песок.

   Я вздохнула. Встала. Кивнула Мигелю. Тот отложил плеть. Два других моих человека, Антонио и Луис, в темных костюмах, сливающихся с наступающими сумерками, шагнули вперед. Они схватили Кастеля под мышки, волоком потащили к воде. Он забился, захлебываясь криками, но его силы были на исходе.

– Охладить пыл, Рамон, – сказала я спокойно, глядя, как они погружают его в ледяную воду по грудь. Он захлебнулся, закашлялся, пытаясь вырваться. Антонио крепко держал его за волосы, не давая уйти под воду. – Полиция? Полиция не имеет к этому отношения. Кто стоит за тобой? Кто дал тебе смелость украсть у меня?

   Он плевался водой, дрожал мелкой дрожью. Глаза его метались по моему лицу, ища хоть каплю жалости. Не нашел.

– Никто! Клянусь матерью! Я один! Я хотел… отомстить… за сына…

– Ложь, – я произнесла это тихо, но он услышал. Его лицо исказилось гримасой отчаяния. – Ты нищий по сравнению со мной, Рамон. У тебя не хватило бы ни ресурсов, ни смелости. Ты – пешка. Говори. Кто твой игрок? «Лос Омбрас»?

   При упоминании этого имени его глаза расширились от подлинного ужаса. Глубже, чем страх передо мной. Это был страх перед чем-то… неведомым. Нечеловеческим.

– Нет! Нет, не они! Я не знаю их! Я не связывался с тенями!

   Его паника была слишком искренней. Слишком глубокой. Он боялся их больше, чем смерти здесь и сейчас. Интересно. «Лос Омбрас». Тени. Слухи о новой силе, поднимающейся в тени «Сеньорио», ползущей по подпольным каналам, как ядовитый туман. До сих пор я считала их мифом, пугалом для мелких торговцев. Но реакция Кастеля…

– Тогда кто? – настаивала я. Антонио снова окунул его голову под воду. Он вынырнул, задыхаясь, выплевывая воду.

– Не знаю! Человек… как тень… Ни лица… Ни имени… Дал деньги… Сказал… где и когда… Забрать груз… Сказал… ты будешь слишком занята… новой игрой…

   Новой игрой? Ледяной ком сжал мне желудок. Игры. Маска. Сообщение. Неужели? Неужели он уже знал? Играл со мной, даже не появившись на сцене?

– Описал его, – приказала я.

   Кастель кашлял, его тело сотрясал озноб.

– Высокий… Очень высокий… Голос… как металл по камню… Глаза… не видел… в капюшоне… Платил криптой… Через мертвые счета… Я не знаю больше ничего! Клянусь!

   Он рыдал. Истинно. Потерявший все старик. Пешка, выброшенная после хода. Я повернулась к Мигелю.

– Отвези его обратно в «сала де аудасиас». Обеспечь теплом, едой, медицинскую помощь. Держи там. Живым. Он нам еще может пригодиться.

   Мигель кивнул, безмолвный и эффективный. Антонио и Луис вытащили Кастеля из воды. Он походил на мокрого, жалкого щенка. Я отвернулась, глядя на закат. Багряное солнце касалось горизонта, окрашивая море в цвет старого вина. «Новая игра». Слова жгли.

– Кончита, – сказала я, не оборачиваясь. Она стояла позади, как всегда, невидимая и всевидящая. – Вернемся в город. Нам нужно готовиться к вечеру. И… узнай все, что можно, о Лос Омбрас. Любой ценой.

– Sí, Doña, – ее голос был без эмоций.

   Дорога обратно в Севилью в бронированном Rolls-Royce Cullinan была тихой. Я смотрела на мелькающие за тонированными стеклами огни прибрежных поселков. Кастель был пешкой. Но кто двигал им? «Лос Омбрас»? Или… сам Маска? Проверял меня? Заманивал? Мысль о том, что кто-то осмелился использовать меня, разжег во мне холодный, яростный огонь. Никто не играет Изабеллой дель Торо. Никто.

   Особняк Ла Гиральда встретил меня прохладой мраморных залов и тишиной. В моих покоях Кончита уже разложила «ночной гардероб»: не платье, а доспехи. Облегающий комбинезон из черной, матовой, не отражающей свет ткани, специально сшитый для меня в Швейцарии. Легкий, но способный остановить нож или пулю малого калибра. К нему – плоские, бесшумные сапоги на гибкой подошве. Простой черный плащ с глубоким капюшоном. Никаких украшений. Только оружие: тонкий стилет в ножнах на предплечье и миниатюрный, но смертоносный пистолет Walther PPK в кобуре у щиколотки. Я преобразилась. Из светской львицы – в охотницу.

   Пако, мой водитель, уже ждал у Фантома. Его обычно невозмутимое лицо было напряженным.

– Маршрут проложен, донья Изабелла, – сказал он, открывая дверь. – Три точки перехода. Последняя – старые доки в Сан-Хусто. Там… будет указатель.

   Я кивнула, скользнув на заднее сиденье. Салон пах кожей и дорогим деревом. «Фантом» тронулся бесшумно. Севилья проплывала за окном – освещенные витрины, тапас-бары, пары, гуляющие по набережной Гвадалквивира. Обычная жизнь. Мир, который я охраняла и в котором правила, оставаясь невидимой. Скоро мы покинули центр, углубившись в лабиринт узких улочек старого портового квартала. Фонари становились реже, дома – обшарпаннее. Воздух пропах рыбой, ржавчиной и стоячей водой.

   Пако свернул в темный переулок, заваленный мусорными контейнерами. Заглушил двигатель.

– Здесь, донья. Дальше пешком. По набережной до красного маяка. Там будет человек с фонарем. Скажете пароль.

   Я вышла из машины. Ночной воздух был прохладным и влажным. Плащ обвил меня, как вторая кожа. Я двинулась вперед, ступая бесшумно, сливаясь с тенями. Где-то вдалеке гудели суда. Вода в реке черная, маслянистая. Красный маяк, покосившийся и давно не работающий, маячил впереди как гнилой зуб. У его основания стояла фигура в темном плаще, с фонарем в руке. Фонарь был погашен.

   Я остановилась в двух шагах. Фигура не шевелилась.

– Тени Торквемады, – произнесла я четко.

   Фонарь в руке незнакомца вспыхнул один раз, коротко и резко, ослепив меня на мгновение. Когда зрение вернулось, фигура указывала фонарем в сторону старого склада, чьи огромные, ржавые двери были чуть приоткрыты. Из щели лился тусклый, мерцающий свет и доносился приглушенный, ритмичный гул – как сердцебиение какого-то огромного зверя.

   Я шагнула вперед. К двери. К Порогу. Сердце забилось чаще. Не от страха. От предвкушения битвы. От желания встретить того, кто осмелился бросить мне вызов еще до начала игры. Я толкнула тяжелую дверь. Она скрипнула, открываясь внутрь.

   И я вошла в ад.

   Глава 3: Врата тени

   Холодный ветер с Атлантики хлестал по лицу, когда «Роллс-Ройс Фантом» Пако мчался по пустынной прибрежной дороге за Малагой. Луна, огромная и кроваво-рыжая, висела над морем, превращая воду в ртутную дорожку. Я сидела на заднем сиденье, облаченная не в бархат, а в черный комбинезон из технологичной ткани, бесшумный и не стесняющий движений. Поверх – стеганый жакет без опознавательных знаков. Моя «ночная униформа». Кончита, рядом, проверяла снаряженные магазины к «Вальтерам», ее лицо в свете приборной панели было каменным. Ни слова не было сказано о Кастеле, о его хриплых мольбах, заглушенных шумом прибоя, о том, как белый песок Форментеры впитал темную густоту его жизни. Это была работа. Грязная, но необходимая. Как чистка оружия.

– Координаты подтвердились, донья Изабелла, – глухо произнес Пако, его глаза в зеркале заднего вида были узкими щелочками. – Старый маяк Кабо-де-Гата. Заброшен с восьмидесятых. Но спутник показывает тепловые сигнатуры… и активность ниже уровня земли.

   Тени Торквемады. Пароль резал слух своей кощунственной поэтичностью. Торквемада – великий инквизитор, фанатик, чье имя веками наводило ужас. Приравнять его к теням, к этому Маске? Дерзость. Или… признание родства? Мысль вызвала ледяную волну по спине, не страха, но острого, хищного любопытства.

   Маяк вырос из темноты как гнилой зуб, торчащий из челюсти мыса. Огромный, заброшенный, с выбитыми окнами. Вокруг – ни души. Только вой ветра в расщелинах скал да далекий рев прибоя. Пако заглушил двигатель за полкилометра, мы продолжили путь пешком, сливаясь с тенями скал. Кончита шла впереди, ее движения бесшумны, как у змеи. Я чувствовала тяжесть «Вальтера» в кобуре под мышкой, холодный комфорт стали.

   У подножия маяка, заваленного обломками камней и ржавым железом, не было ничего. Ни двери, ни охраны. Только глухая стена.

– Здесь, – прошептала Кончита, ткнув пальцем в почти невидимую трещину между камнями. Она надавила в определенной последовательности – три коротких, два долгих нажатия. Камень бесшумно отъехал в сторону, открыв черный, бездонный провал и узкую металлическую лестницу, уходящую вниз. Запах ударил в лицо – сырость, металл, озон и… что-то сладковато-тяжелое. Знакомое. Кровь. Старая кровь.

   Мы спустились. Лестница вилась спиралью, как в древнем колодце. Где-то далеко внизу мерцал тусклый, зеленоватый свет. Шум нарастал – неясный гул толпы, прерываемый резкими, животными криками, ритмичный электронный бит, заглушавший стук моего сердца. Я вдруг осознала, насколько глубока эта кроличья нора. Мы были уже далеко под скалой, под дном моря. Давление воздуха изменилось, в ушах заложило.

   И вот – врата. Огромные, кованые, черные, как ночь без звезд. На них был вычеканен символ – стилизованная маска с пустыми глазницами и кривой, насмешливой улыбкой. Перед ними стояли двое. Не люди. Гуманоиды? Роботы? Фигуры в черных, облегающих комбинезонах и шлемах, полностью скрывающих лица. Глазницы шлемов светились ровным красным светом. Никакого оружия видно не было, но ощущение смертоносной силы исходило от них волнами. Они были вратами в буквальном смысле.

– Пароль, – произнес один из них. Голос был механическим, лишенным тембра, как у синтезатора.

– Тени Торквемады, – ответила я, стараясь, чтобы мой голос звучал так же ровно и холодно, как этот металлический голос.

   Красные огоньки в шлемах скользнули по мне, по Кончите, по Пако. Мне показалось, что они задержались на моем лице чуть дольше. Секунда тишины. Потом гигантские врата начали раздвигаться бесшумно, навстречу нам хлынула волна звука, света и того сладковато-тяжелого запаха, теперь смешанного с потом, дорогими духами и адреналином.

   Я переступила порог. И мир перевернулся.

   Это был не зал. Это был Колизей, переосмысленный сумасшедшим футуристом. Огромное подземное пространство, уходящее куполом в непроглядную тьму. В центре – арена. Не песок, а полированная черная сталь, отражающая яркие лучи прожекторов. Вокруг амфитеатром поднимались ярусы лож, кабин, открытых балконов. Они ломились от людей. Нет, не от людей. От существ. Мужчины в смокингах, стоивших больше, чем годовой доход небольшой страны, их спутницы – в туалетах из перьев, кристаллов и кожи, лица скрыты масками – венецианскими, анималистическими, футуристическими. Блеск бриллиантов, холодный отсвет платины, безумные вспышки неоновых красок на телах. Воздух гудел от смеха, криков, звонких бокалов с шампанским и… рычания.

   На арене дрались. Не люди. Во всяком случае, не совсем. Двое существ, одетых в обтягивающие костюмы, усиленные экзоскелетами. Один – гигант, его механические кулаки оставляли вмятины на стальном полу. Другой – быстрый, как змея, с клинками, выдвигающимися из предплечий. Они кружили, металлически лязгая, искры летели от ударов. Толпа ревела, делая ставки на огромных сенсорных экранах, встроенных в барьеры лож. Кровь – ярко-алая, человеческая – уже брызнула на черный пол.

– Dios mío… – вырвалось у Пако, стоявшего за моей спиной. Даже Кончита замерла на мгновение.

   Я втянула воздух. Не страх. Нет. Липкое, темное возбуждение. Азарт. Так вот где прячется истинная элита? Не на благотворительных гала-ужинах, а здесь, в чреве земли, упиваясь кровавым спектаклем. Моя власть, власть Сеньорио, вдруг показалась… провинциальной. Пыльной. Как старые портреты в библиотеке Ла Гиральды. Здесь пахло будущим. Будущим, выкованным из боли и высоких технологий.

   Нас провели к ложе. Не к самой престижной, но с хорошим обзором арены. Ложа была затемнена односторонним стеклом, внутри – низкие диваны, бар с напитками, сенсорные панели для ставок. Я сбросила жакет, оставшись в комбинезоне, чувствуя на себе любопытные взгляды из соседних лож. Кто эта новая? Кто осмелился прийти без маски? Я встретила несколько таких взглядов – оценивающих, враждебных, похотливых – и отвела их ледяной улыбкой и прямым взглядом. Пусть гадают.

   На арене гигант наконец поймал быстрого. Механическая рука сжала торс противника с хрустом ломающихся ребер. Клинки беспомощно царапали броню. Толпа взревела. Гигант поднял истерзанное тело над головой и… разорвал его пополам. Кишки и осколки биотехнологии хлынули на сталь. Истерический визг восторга прокатился по амфитеатру.

   В этот момент свет на арене погас. Наступила тишина. Густая, звенящая. Потом один-единственный прожектор вырвал из тьмы фигуру на высоком подиуме, нависавшем над ареной. Он появился словно из воздуха.

   Руководитель Игр.

   Черная маска. Не венецианская, не футуристическая. Гладкая, безликая, как отполированный обсидиан. Она покрывала все лицо, оставляя лишь узкие прорези для глаз, но даже они казались пустыми, бездонными. Одежда – простой черный костюм идеального кроя, без галстука. Белые перчатки. Он стоял неподвижно, как статуя. И от него исходила… пустота. Холод космического вакуума. Абсолютный контроль. Толпа замерла, завороженная. Даже воздух, казалось, перестал двигаться.

– Добро пожаловать… на Порог, – раздался голос. Он был негромким, но он прорезал тишину, как тот кинжал в библиотеке прорезал карту. Гладкий, низкий, без эмоций, как голос судьи, читающего смертный приговор. И при этом… бесконечно притягательный. В нем была сила, не требующая крика. – Вы заплатили кровью, золотом или тайной за право быть здесь. Вы пришли за острыми ощущениями. За триумфом. За возможностью ощутить власть… над жизнью и смертью. – Он слегка повернул голову, его безликая маска скользнула по ложам. Я почувствовала, как его невидимый взгляд коснулся меня. Холодок пробежал по позвоночнику. – Сегодняшняя ночь… обещает быть особенной. Мы переходим на новый уровень. Представляю вам… Проклятых.

   Снова свет. На арену, поднявшись из люков, вышли новые фигуры. Не механизированные гладиаторы. Люди. Мужчины и женщины. Босые, в грязных робах. Их лица были искажены ужасом, безумием или странной отрешенностью. На лбах у некоторых горели светящиеся татуировки – сложные, зловещие знаки.

– Генетически модифицированные, – продолжал голос Маски, монотонный, как заклинание. – Носители нестабильных протоколов. Их боль – ваше наслаждение. Их ярость – ваш спектакль. Их смерть… ваш выигрыш. Делайте ваши ставки. И помните… – он сделал едва заметную паузу, – …на Пороге все равны. Игра началась.

   Первые «проклятые» бросились друг на друга не с криками ярости, а с молчаливым, жутким фанатизмом. Их движения были неестественно быстрыми, сильными. Кости ломались с сухим треском. Кровь, темная и густая, брызгала на черный пол. Толпа снова взорвалась.

   Я откинулась на спинку дивана, взяла со стола фужер с мерцающей жидкостью неизвестного происхождения. Не пила. Смотрела не на арену, не на беснующуюся толпу. Я смотрела на него. На черную статую на подиуме. На Властелина Порога.

   Мой азарт кристаллизовался в ледяную, острейшую цель. Этот человек… это существо… было ключом. К новой власти. К тайнам, которые могли укрепить «Сеньорио» или уничтожить его врагов. И он был вызовом. Самый соблазнительный вызов из всех, что мне бросали.

   Я улыбнулась про себя. Очень хорошо, Маска. Ты умеешь впечатлить. Но посмотрим, выдержишь ли ты жар пламени, когда я решу подойти поближе. Очень близко.

   Глава 4: Первая ставка

   Адреналин, густой и терпкий, как неразбавленный херес, все еще пульсировал в крови. Не от зрелища на арене – кровавый балет «проклятых» был варварским, но предсказуемым. Нет. От него. От этой черной, безликой фигуры, парящей над безумием, как демон над адом. От его голоса, который врезался в сознание, оставляя ледяные борозды.

   Я наблюдала, как служители в черном – такие же безликие, как стражи врат, но без шлемов, их лица скрывали простые черные полумаски – убирали с арены обезображенные останки. Черная сталь впитывала кровь, как губка, оставляя лишь темные, блестящие пятна. Система очистки гудела где-то под полом. Эффектно. Цинично. Дорого.

   На сенсорной панели в моей ложе мигали коэффициенты на следующих бойцов. Имена – «Шип», «Ярость», «Тишина» – и цифры, холодно оценивающие шансы на выживание или зрелищную смерть. Толпа азартно тыкала пальцами в экраны, переводя криптовалюту одним касанием. Их смех, крики ставок, звон бокалов сливались в оглушительный гул. Здесь царил хаос обжорства и жестокости.

   Я не тронула панель. Моя ставка была иной. Высшей. И цель ее сидела на подиуме, неподвижная, как идол.

– Кончита, – я не отрывала взгляда от Маски. – Найди способ передать ему сообщение. Не электронное. Физическое. Найди его слугу. Самого близкого.

– Sí, Doña Isabella, – она исчезла из ложи бесшумно, как тень. Пако нервно переминался с ноги на ногу у входа.

– Донья Изабелла, здесь… опасно. Эти люди… – он кивнул в сторону арены, где уже выводили новых «проклятых» – троих, с горящими фиолетовым светом татуировками на висках. Их глаза были пусты, как у мертвых рыб.