Пчелиный рой

– Что тебе нужно? – Седжон надменно закрывает глаза и прислоняется головой к стене остановки.

Фугу не ожидал, что она снизойдет первой завести с ним разговор. Даже как будто немного польщен.

– Почему ты думаешь, что мне что-то нужно? – Он удивляется ее проницательности.

– Ты не ездишь на автобусе. – Седжон говорит так, словно знает его как облупленного.

– Ты тоже.

Фугу за словом в карман не лезет – стреляет без колебаний.

– С этого дня – езжу, – как ни в чем не бывало отвечает она и закидывает ногу на ногу.

Старается казаться расслабленной и непринужденной, но Сонги чувствует, как скована каждая мышца в ее теле.

– Я могу подвезти, – зачем-то предлагает он, хотя уже знает, что она откажется.

– Не стоит. – Ожидаемо. – Я сама в состоянии добраться до универа.

Фугу еле сдерживается, чтобы не фыркнуть. Не то чтобы он не верил в способности этой барышни, но слабо может себе представить ее брендовый пиджак в транспорте для простых смертных.

…Кажется, это «Селин»[3].

– Ты хоть раз ездила на автобусе? – ухмыляется он.

– Представь себе. – Ее тон решительный, не дающий даже повода усомниться.

И Фугу больше не спорит. Молча сидит, упираясь локтями в широко расставленные колени, и не знает, что еще добавить. Слишком давить не хочется, а покопаться в чужом грязном белье – очень даже. Тем более когда выпадет еще такая возможность?

От неловкого молчания спасает подъезжающий автобус. Седжон слышит его приближение и резко встает, отряхивая зеленые клетчатые шорты. Пропускает вперед пожилую пару и заходит следом.

Фугу внимательно наблюдает со своего места за каждым действием Седжон: вот она поднимается по ступенькам, отдает водителю наличку и проходит вглубь салона. Автобус стоит, словно ждет именно Сонги, а тот колеблется. Неведомый внутренний голос говорит ему, что нужно следовать за Седжон. Но разум кричит одуматься и вернуться на парковку за своим «Ягуаром».

Сонги мысленно считает до пяти в надежде, что автобус уедет раньше и он со спокойной совестью не будет больше доставать Седжон своим присутствием.

…Четыре, пять…

Он срывается с места и буквально залетает в автобус в последний момент, ловя на себе недовольный взгляд водителя. Платит за проезд и пробирается в конец салона, где Лим Седжон уже сидит, прислонившись виском к окну. Она смотрится в этом старом автобусе так чужеродно, словно новенький стул, безжалостно выставленный на помойку.

Седжон прикрыла веки, будто собиралась задремать. А может, ей просто не хочется смотреть на пассажиров и на серый пейзаж за окном. Но Фугу без разрешения плюхается рядом с ней, вынуждая приоткрыть один глаз.

– Зачем ты пошел за мной? – недоумевает она, отстраняясь от окна и внимательно всматриваясь в его лицо.

– Я еду в универ, – пожимает плечами Фугу.

Она одаривает его легким пренебрежением, которое читается в ее свинцовых радужках, и снова прислоняется к холодному стеклу.

– Почему на автобусе? – Она больше не смотрит на него. – Ты предлагал подвезти меня, значит, у тебя есть машина. – Это несложный вывод, тем более она не раз видела его на парковке рядом с черным «Ягуаром».

– У тебя тоже есть машина, – возражает он. – Но мы оба здесь.

– Я забочусь об окружающей среде, – ухмыляется Седжон.

…Самой смешно от этой лжи.

– Ага, а сколько животных умерло ради твоей сумочки? – Фугу косится на дорогущую сумку, очевидно из натуральной кожи, которая аккуратно покоится на ее коленях.

– Ты не поймешь, – бросает она и отворачивается, обнимая себя руками.

– А ты попробуй объяснить.

Он всегда был настойчивым. Иногда даже настойчивее Дохёна.

Он пристально ведет взглядом по ее умиротворенному лицу, не зная, что внутри Седжон трещат тектонические плиты.

Впервые Фугу может так близко рассмотреть ее: гладкая жемчужная кожа, легкий румянец на лице, который еще не успел исчезнуть после утренней прохлады, пока Седжон ждала автобус. Персиковые губы покрыты прозрачным блеском. Убранные назад волосы открывают вид на ровную линию подбородка, а черные ресницы трепещут и резко распахиваются.

…Фугу пойман с поличным. Как же стыдно.

Седжон смотрит прямо в его карие глаза. Ни капли не смущена, а может, просто хорошо научилась скрывать свои чувства. Легкий холодок неловкости пробегает по спине Сонги, хотя прежде он был уверен, что уже утратил эту способность. Не знает, что сказать, как объяснить свое бесцеремонное поведение и неизвестно чем вызванный интерес.

– Что означает твоя татуировка? – Седжон переводит взгляд с растерянных глаз Фугу на его шею, откуда из-под футболки хорошо видна голова китайского дракона.

Неловкость как рукой снимает – это приводит его в чувства. Фугу явно не ожидал услышать такой вопрос, тем более сейчас и тем более от своей соседки с пятнадцатого этажа. Его часто спрашивают о значении дракона на шее. Но объяснить значение вещей, смысл которых ты сам до конца не понимаешь, практически невозможно.

…Это нужно почувствовать.

Непокорность и нежелание примиряться с установками семьи и общества. Способность пробить любые стены, которые только могут возникнуть на его пути. Дикое желание добиться чего-то большего.

…Верность.

Пожалуй, это то, что изначально Сонги вкладывал в черный рисунок, что начинается от середины шеи и заканчивается на ключицах и плече, частично скрытый под одеждой. Но Фугу не собирается заниматься пустыми объяснениями.

…Это личное.

– Она означает: «Не суй свой нос в чужие дела», – брызжет ядом и не стесняется, ведь это и правда не ее дело.

Такой резкостью Седжон и не удивлена вовсе. Ей этого ответа достаточно, чтобы все понять без лишних объяснений – это точно личное. У нее тоже есть кое-что, о чем бы она не хотела рассказывать всем на свете. Люди имеют право на скелеты в шкафу – она это уважает. Снова отводит взгляд в сторону, но больше не притворяется спящей.

– Глубоко, – немного с сарказмом произносит Седжон. – Мне нравится. Надо тоже такую сделать. Как думаешь, тоже на шее? – Она очерчивает двумя пальцами границу воротника. – Или на бедре? Будет более соблазнительно. Где лучше? – Спрашивает абсолютно серьезно, проводя длинными красными ногтями по бедру, чуть приподнимая край шортов. Но делает это явно с насмешкой.

– Дракон тебе не подойдет. – Фугу игнорирует этот излишне театральный жест, глядя Седжон прямо в глаза.

Они еще недостаточно хорошо знакомы, чтобы он мог предложить ей альтернативу. Да и если бы Седжон спросила его совета, то он бы сказал, что ей вообще не стоит пачкать свою кожу чернилами.

А дракон – это что-то личное. Что-то, что связывает лишь Фугу и Дэна.

…Что-то, что с ними навсегда.

* * *

Худшее времяпровождение для вечера пятницы придумать сложно. А судя по всему, это ждет Дохёна до конца семестра – занятия с Лим Седжон четыре раза в неделю. Сколько уже их прошло – пять или шесть? Он сбился со счета, да и не пытается его вести. Каждые полтора часа наедине с Седжон кажутся сущим адом.

Нет, она не противна ему внешне – Седжон ему непонятна, и от этого Дэн бесится еще сильнее. Он проводит с ней почти каждый вечер после занятий, кроме среды. Даже на выходных она умудряется влезть в его спокойную жизнь.

Дэн раздражен, но забывает, что именно от него исходила инициатива их общения. Без Седжон ему не заинтересовать Пак Джуын. У них даже совместных занятий нет, чтобы он мог попасться Джу на глаза. Дэн мог бы завалиться в киноклуб и там привлечь ее внимание, но она больше его не посещает. И плевать, что в кинематографе он не разбирается.

Всю неделю он пытается прочитать и понять проклятую книжку Оруэлла: все лишь бы были общие темы для беседы с Джуын. Чем больше он читает, тем глубже и интереснее ему кажется сама девушка. Ему почему-то думается, что она в жизни именно такая, как одна из героинь книги – Джулия: смелая, бойкая и страстная. Готовая отстаивать свои интересы, невзирая на общество, желающая глобальных перемен, а перемены всегда начинаются с тебя самого. Именно такой образ рисуется под золотой челкой Дохёна, а хрупкость и нежность Джуын делают эту картинку еще более яркой, а саму девушку – более ценной.

…Более желанной.

Так странно, что можно влюбиться в человека без всякого общения.

Как будто даже неправильно. Но Дохёна это не волнует, ведь его главная цель достигнута: он больше не думает о музыке.

Большие надежды возлагает Дэн на их общение с Джуын. Готов читать ради нее заумные книжки и смотреть андеграундные фильмы, которые обычно обсуждают в киноклубе, что посещает Ынгук. Ходить по выставкам и на свидания. Только бы все его мысли были далеко от того, что разъедает и гложет изнутри.

Лим Седжон внимательно проверяет то, что успел решить Дохён по теме их прошлого занятия. Каждый раз дает ему кучу примеров, половину из которых он понятия не имеет как решать. У него вообще есть ощущение, что они это еще не проходили. Сейчас она проверит и начнет говорить, какой он остолоп, что не может запомнить элементарные вещи. Если в высшей математике есть вообще что-то элементарное.

– Думала, что будет хуже. – Седжон возвращает тетрадь со своими исправлениями Дохёну. – Прогресс налицо.

– Это ты меня сейчас типа похвалила? – не верит он, разглядывая безжалостные исправления в своих решениях.

– Ну, типа того. – Седжон пародирует его безграмотную манеру общения.

Она теперь всегда так делает.

– Ни фига себе! – Он не может сдержать восторга, что аж все цензурные слова из головы вылетели. Довольно швыряет тетрадь на стол и откидывается на спинку сиденья, сцепляя пальцы на затылке: – Да я гений! – Эта мелочь приносит ему больше радости, чем следовало ожидать.

Похоже, извилины Дохёна не настолько сильно атрофировались, как он думал. Если так и дальше пойдет, то он сдаст экзамен в два счета – если, конечно, не будет лениться и начнет уделять чуть больше времени учебе. Пока что мотивации у него не очень много, но такими темпами она может и появиться.

– Угомонись, гений, – спешит умерить его пыл Седжон, собирая свои вещи со стола. – Тебе еще работать и работать, так что не расслабляйся.

– Ой, да брось! – Дэн садится ровно и еще раз берет тетрадь в руки, чтобы удостовериться в правильности ответов. – Профессор Хан точно подавится своими лекциями, когда я сдам его хренов экзамен.

На это Седжон лишь молча качает головой, убирая планшет в сумку. Ей не нужно озвучивать свои мысли. Она уверена, что Дэн безнадежен, и этого для нее достаточно.

Дохён достает из кармана джинсов небрежно свернутые купюры и расправляет их, прежде чем расплатиться. Седжон принимает смятые бумажки и убирает их в свою новенькую сумку. Каждый раз она приходит в новой одежде и с разными аксессуарами. Но ни разу Дэн еще не видел ее в том берете, что понравился Седжон в магазине, когда они вместе выбирали для него ботинки.

Сегодня они заканчивают чуть позже, чем обычно. Как и обещано, Лим Седжон компенсирует пропавшее в понедельник занятие. Оба молча выходят из аудитории и идут по опустевшему коридору университета. Только где-то вдалеке слышится шум машины для мытья полов. Все уже разошлись: остались лишь зубрилки в библиотеке да парочка дотошных преподавателей в пустых кабинетах.

– Завтра все в силе? – Дэн прерывает воцарившееся между ними молчание, и хриплый голос эхом разносится по длинному коридору.

– Да, в восемь вечера начнут собираться гости. – Тонкий стук ее каблуков отражается от голых стен, создавая иллюзию звона колокольчиков. Жутковато. – Слишком рано приезжать не нужно, но и последним являться не стоит.

– Я понял.

– И да, наденешь бежевую рубашку, брюки и пальто, которые мы купили. – Она акцентирует на этом внимание, так как знает, что Дэну доверия нет.

– Я уже догадывался, что ты так скажешь, – щурится он, гордясь своей проницательностью, но пока только лишь в отношении собственной безалаберности.

– Тогда ты уже, наверное, догадался, что их нужно хорошенько отпарить? – Седжон искоса посматривает на него, наблюдая за реакцией, которая и так ей очевидна: он не догадывается.

– Ой, давай вот без этого. – Дохён и не думал что-то делать с новыми вещами. Он даже из пакетов их еще не достал, кроме тех, что уже успел пару раз надеть на этой неделе. – Я не младенец.

– Да, ты не младенец, потому что все потребности младенца удовлетворяет мать. Ты – беспомощный парень. Слишком взрослый, чтобы мамочка вытирала его сопли, но слишком молодой, чтобы это делала жена. – Красноречия Седжон не занимать.

– Все будет пучком, – раздраженно закатывает глаза он.

Пытается успокоить то ли ее, то ли себя.

– Не поверю, пока не увижу. – Она не доверяет ему, что неудивительно.

Сама тянется к входной двери – не хочет ждать от Дэна широких джентльменских жестов. Пусть он там плетется сзади, пытаясь усмирить свой горящий от ее слов зад.

Парковка заметно опустела, но Седжон все равно направляется не туда. Уже неделю она ездит на общественном транспорте и, кажется, начинает понемногу привыкать. Где бы она еще могла узнать, что одевается как распутная девка и выглядит как бледная поганка? К злющим старухам в автобусах у нее уже почти выработался иммунитет.

Седжон бросает небрежное «до завтра» и идет к остановке, в противоположную сторону от парковки. В первый раз Дохён видит, чтобы никто не ждал ее у входа: ни водитель, ни подруги. Седжон вполне может позволить себе такси, если закончился бензин в вишневом «Хёндае».

На улице уже темно и светят фонари, да и задержались они по его вине. Дэн решает, что стоит убедиться в том, что Седжон не придется убегать от шпаны на своих шпильках. Потому что сейчас она выглядит как отличная пестрая мишень для карманников, а может, и кого-то похуже.

Дохёну не нравится Седжон, по крайней мере, в сексуальном плане. И каким бы мужланом она его ни считала, Дохён все равно хочет убедиться, что с ней ничего не случится. Поэтому он уже спешит следом, прибавляя шаг.

– Ты разве не домой? – неловко спрашивает он. Вдруг ее уже ждет парень или жених?

– Домой, а к чему вопрос? – непонимающе оборачивается она, но не останавливается.

– Тогда почему ты идешь на остановку? Тебя разве никто не встречает? – Он решает спросить в лоб, чтобы просто удостовериться.

– Сегодня никто. Я подожду автобус, – безразлично пожимает плечами Седжон, словно все нормально. – Не пешком же до Каннама идти, еще и в этом. – Она останавливается и опускает взгляд, выставляя одну ногу вперед и демонстрируя высоту каблука.

Пытается шутить, а значит, точно что-то нечисто.

– Я могу подвезти, – неожиданно для себя предлагает Дохён. – Но ты вряд ли сядешь на мотоцикл. – Это точно.

– Сомневаешься во мне? – Она с вызовом смотрит в глаза Дэна.

Чувствует, что он ее недооценивает.

– Ну, ты просто такая… Леди, типа. А леди вряд ли сядет на грязный байк, – чешет затылок Дохён.

Все еще неудобно, что озвучил это.

Неприятное молчание повисает между ними на несколько секунд. Настолько неловкое, что Дэн решает, что Седжон его не расслышала:

– Так что, подвезти? Второй раз предлагать не буду.

– Давай, – равнодушно дергает плечами Седжон и без лишних слов направляется в сторону парковки.

Они идут рядом: не спеша, но молча. Седжон ни разу в жизни не сидела на настоящем мотоцикле – автоматы в парке развлечений не в счет. Старается сохранять невозмутимость, как и всегда, а сама уже в тысячный раз жалеет, что согласилась на эту авантюру. Не горит особым желанием ехать на байке с Дэном, но добираться самостоятельно вечером до дома ей не хочется еще больше. Невыносимо находиться одной, поэтому и выбирает меньшее из зол. Худшее, что может с ними произойти, – авария. А судя по тому, что Седжон удалось узнать о своем новом напарнике, это маловероятно.

Если все, что она выяснила, действительно является правдой, то Ким Дохён еще со старшей школы заядлый любитель гонок на высокой скорости. Но бросил это дело сразу после выпускного. Причину этого ей узнать не удалось. Хватило того, что она узнала о их с Фугу бандитском прошлом. Была ли она этому удивлена? Нет. Заинтересована – вполне себе. Прежде не доводилось общаться с подобными персонажами.

Да и Сонги с Дохёном не выглядят как отбитые головорезы. Один – сын знаменитого адвоката, продолжатель семейной династии. Второй – сын предпринимателя из Пусана. А как общаться с детками богатых родителей, она знает. Не раз доводилось контактировать с такими индивидами. Они все одинаковые: избалованные, наглые и самодовольные. Даже если сами отрицают это.

Седжон и сама была такой. Врагу не пожелать того, через что пришлось пройти и с чем она живет по сей день. Это бремя лежит на ее хрупких плечах и с каждым прогнившим днем тащит все глубже на эмоциональное дно.

Главная проблема Седжон в том, что она слишком своевольная и дерзкая. Часто успевает сказать раньше, чем обдумать свои слова.

…И каждый раз расплачивается за это.

Правду говорят: что нас не убивает, делает сильнее. Из раза в раз Седжон думает, что больше не выдержит, но все равно живет дальше. И это замкнутый круг. Как только ей кажется, что лимит надежды уже исчерпан, находятся новые силы и новые проблемы, которые соскабливают последние частички ее энергии со стенок отмирающей души.

Это ловушка, из которой никто не может помочь найти выход. Никто, кроме нее самой.

Черная «Ямаха» уже ждет своих пассажиров на опустевшей парковке. Дохён улавливает во взгляде Седжон долю сомнения, но сам не сомневается в собственной решимости ее подвезти.

– Какой адрес? – Он протягивает ей защитный шлем, с интересом приготовившись наблюдать, как она сейчас полезет на своих шпильках на пассажирское сиденье.

– Глупый вопрос, Дохён. – Седжон надевает на голову черный, чуть поцарапанный шлем. Достаточно решительно для того, кто ни разу этого не делал. – Уверена, ты в курсе, что я соседка твоего дружка Сонги.

Дэн ухмыляется и смотрит, как она снимает высокие лодочки и остается босиком на холодном пыльном асфальте. Неловко топчется на цыпочках, чтобы не пачкать пятки, а может, от холода, ведь на дворе уже осень, и по вечерам бывает порядком прохладно.

– Значит, едем в Каннам. – Дохён констатирует очевидное, перекидывая ногу и устраиваясь поудобнее на любимом мотоцикле.

Пока Седжон забирается на заднее сиденье, стараясь не выронить из рук дорогие туфли, Дэн под горло застегивает мотоциклетную куртку и надевает шлем, опуская защитное стекло. Ждет, когда Седжон схватится за него, но ничего не происходит. Она понятия не имеет, куда девать руки, за что держаться и как вообще не вылететь с этого драндулета.

Дэн с шумом выдыхает, но из-за шлема этого не слышно. Поворачивается к Седжон и опускает затвор на ее шлеме. А она еще говорила, что это он безнадежен. Затем берет ее запястье и прижимает к своему животу. Он не видит ее лица, но готов поклясться, что настала очередь Лим Седжон чувствовать себя неловко. Нащупывает вторую руку, в которой Седжон крепко держит туфли, и тянет ее в то же положение, вынуждая прижаться к своей спине всем телом.

Черная «Ямаха» рычит, и вибрация проходит по всему телу Седжон. Дохён заводит мотоцикл и резко срывается с места. Не хочет упускать возможность попонтоваться перед девчонкой, пусть это всего лишь Лим Седжон.

Она чувствует, как мотоцикл наклоняется на виражах. Видит мелькающие огни вечерних улиц Сеула, но все как в тумане. Ей страшно и любопытно одновременно: хочется отпустить руки и почувствовать ту самую свободу, как делают актеры в голливудских фильмах. Но вместе с тем хочется вжаться в спину сидящего впереди Дохёна и не открывать глаза до самого конца.

Все внутри переворачивается от адреналина. Интересно, Дэн тоже каждый раз это чувствует, садясь за руль своего байка, или уже привык? Для него это обычное дело? Что он чувствует сейчас?

Могут ли они чувствовать одно и то же?

Холод обжигает ступни, и Седжон поджимает пальцы на ногах. Придется отпаривать их в горячей ванне, чтобы не заболеть. Но об этом она подумает позже. Сейчас ей хочется отвлечься от всего, что терзает душу и щекочет нервы каждый божий день. Сейчас ей хочется просто раствориться в этой длинной гонке, которая словно не имеет конечной цели.

Дохён тормозит у обочины. До подъезда жилого элитного дома в центре Каннама рукой подать. Седжон наконец расцепляет руки и, прежде чем спрыгнуть с мотоцикла на асфальт, надевает обратно свои проклятые туфли.

– Спасибо, что подвез. – Она снимает тугой шлем и трясет взъерошенными волосами.

Прическа испорчена, и Седжон не нужно зеркало, чтобы понять это. Одной рукой она протягивает шлем Дохёну, а другой пытается пригладить растрепавшиеся каштановые пряди.

– Нет проблем. – Дэн продолжает сидеть на мотоцикле, одной ногой опираясь о землю.

– Не забудь, что завтра в восемь вечеринка, – напоминает она и спешит удалиться, чтобы избежать неловкого прощания.

– Сама не забудь! – кричит ей вслед Дохён, но получает лишь очередной взмах рукой.

Она его услышала, но обернуться не посчитала нужным. Дохён дожидается, когда ее фигурка в белых джинсах скроется за высокими стеклянными дверьми, ведущими в просторный холл ее роскошного дома. Сегодня Дохён кое-что изменил в своем мнении на ее счет: может, Лим Седжон и стерва, но точно не зануда.

7. Не стоит нарушать традицию

Книга Оруэлла обрела новое пристанище – кофейный столик в гостиной, куда рано или поздно попадает все чтиво в этой квартире. Неразгаданные кроссворды, бесплатные газеты из метро, которые магическим образом каждый день материализуются у них дома, и счета за коммунальные услуги. Теперь и «1984» занимает свое почетное место на этом кладбище макулатуры.

Давно Дохён не читал книги, точнее, давно их не дочитывал. Где-то в средней школе он ненадолго увлекся изучением истории Кореи, но это было настолько давно, что уже и неправда. Сейчас бы он тоже не стал читать, но ведь ему так хочется блеснуть эрудицией перед Джуын. Оруэлла он не особо понимает, зато теперь есть прекрасная возможность найти общую тему для беседы.

…Интересно, дочитает ли вообще?

До назначенного времени еще целых два часа, и Дэн проводит их с пользой: в очередной раз штудирует социальные сети королев университетского улья. Со Миён уже с самого утра получает поздравления и спешит поделиться этим со своими подписчиками. Конечно же, поздравления не обходятся без забавных старых фотографий именинницы в историях Джуын и Ханны. Девушки «радуют» подругу потрясающими снимками, за которые, Дохён уверен, Миён ужасно стыдно.

Всю историю их дружбы пересказали.

Именно благодаря этому Дохён узнал, что Миён очень талантливая. Ведь все желают ей больших успехов в многочисленных хобби, которыми она занимается – от лепки до танцев. И о том, что она веселая и позитивная. Об этом кричат все те снимки из парка аттракционов, которые люди держат на последней странице семейного фотоальбома.

У Седжон оказалось самое скромное поздравление: она выложила лишь одну совместную фотографию с Миён, где именинница получилась намного лучше, чем Седжон.

Чонсок ушел куда-то еще с самого утра и до сих пор не вернулся. Такое с ним бывает редко, он домосед по натуре. Но когда все же случается, то Дэн нарадоваться не может, что вся квартира предоставлена только ему. Поэтому и старается провести этот день как можно продуктивнее – лежа на диване в гостиной с телефоном в руках.

Каждый его выходной очень продуктивный.

Времени еще целый вагон, и Дэн даже не думает начинать собираться. Обещание отпарить вещи вообще вылетело из его головы. Влетает обратно лишь тогда, когда ровно в шесть часов вечера на пороге их с Чонсоком квартиры появляется Лим Седжон при всем параде. Но желание только одно – захлопнуть перед ее лицом дверь и не пускать на порог.

– Мы разве не в клубе должны были встретиться? – выгибает одну бровь Дэн и оценивающе смотрит на пыльно-розовое платье до колен, в котором пришла Седжон.

Впервые видит ее в юбке вместо привычных шортов или узких джинсов.

– А разве ты не должен был быть одет с иголочки? – Она пытается пройти в квартиру, но Дохён преграждает дорогу рукой.

– Обещал, значит, буду. – Он старается задержать Седжон хотя бы на пару минут, словно за это время его проблема рассосется сама собой.

– И не сомневаюсь. – Она бесцеремонно убирает его руку и заходит, скидывая туфли у порога. Не такая скромная, как в прошлый раз. – А где Чонсок? – Седжон осматривает пустую пачку чипсов и немытые тарелки на диване.

– Без понятия, – недовольно бухтит себе под нос Дэн, закрывая за гостьей входную дверь. – Он мне о своих делах не докладывает.

– Жаль. – В ее голосе явно слышится досада.

Седжон проходит мимо гостиной прямо в комнату Дохёна, а тот плетется следом. Уже предвкушает, какой вынос мозга его ждет.