Пчелиный рой

Глаза Дохёна округляются. Он готов стерпеть любые модификации своей внешности, но байк…

– Отстой. – Что тут еще скажешь. – И что прикажешь делать?

Нервы начинают порядком сдавать. Над ним словно издеваются.

– Ничего, просто не затрагивай эту тему в диалогах, и все, – пожимает плечами Седжон.

– Мне теперь что, по автобусам с ней шататься? – недовольно шипит он.

– Ну, почему сразу автобусы? Метро, такси…

Ей не дают закончить.

– Как школьники, – подытоживает Дэн и разваливается на кресле.

– Как люди, которые не любят мотоциклы. – Она не может удержаться, чтобы не подлить масла в огонь.

Каждая брошенная ей фраза звучит как издевка. Седжон словно нарочно пытается вывести из себя Дэна. Вынудить бросить его навязчивую идею с завоеванием сердца Пак Джуын. Но помогать не отказывается, как будто в этом есть какая-то выгода для нее.

– Ты всегда такая язва? – не выдерживает Дэн.

Хочется ткнуть Седжон лицом в ее собственную желчь.

– Какая есть. – Равнодушный взгляд в ответ. – А что, не нравится?

– Никому не понравится. – Дохён закатывает глаза, чтобы показать ей свое раздражение.

Но Седжон пропускает эти слова мимо ушей. Лишь подзывает официантку, чтобы та убрала опустевшую посуду и освободила стол.

– Ты куришь?

Очередной неожиданный вопрос вынуждает Дохёна стиснуть кулаки.

– Сейчас нет. – Но настроение такое, что хочется закурить.

– Ну хоть что-то менять не придется.

– Вот это мне сегодня повезло! – Дохён вкладывает в эти слова всю гниль, которая сидит внутри. – Прям куш сорвал, – не скрывает сарказма он.

Седжон пару секунд безэмоционально пялится на него, а затем продолжает свои нравоучения, словно раздражение Дэн ее совсем не трогает:

– Прежде чем бежать в магазины, мне нужно посмотреть на твой гардероб. Должно же быть в нем что-то не черное и не кожаное. – Она выжидающе смотрит, но никакой ответной реакции не дожидается. – Когда я могу прийти? – Намек достаточно прозрачный.

– Куда прийти? – Намек не понят.

– К тебе домой, – поясняет она. – Гардероб посмотреть нужно, – терпеливо повторяет она.

– Ко мне?

Он искренне удивлен. Переспрашивает так, словно не верит, что это с ним разговаривают, а не с кем-то еще.

– Нет, конечно же, ко мне пойдем, – спокойно отвечает она, хотя и так понятно, что это сарказм. – Будем весь вечер туфли с платьями перебирать.

– Шутишь? – Дэн уже окончательно перестает ее понимать.

– Пытаюсь.

– Смешно.

– Спасибо. – Столько эмоций в словах своей наставницы Ким Дохён еще никогда не слышал. – Так когда я могу прийти?

Видимо, она все-таки настроена серьезно.

– Давай завтра. – Дохён даже не думает о планах, потому что единственный план на ближайшее время – завоевать Пак Джуын. А движется он к своей цели со скоростью черепахи. – Только не раньше двенадцати. Я хочу выспаться в выходной.

– Хорошо, – оживляется Седжон и копошится в своей брендовой сумке. – Тогда пришли мне адрес.

– То есть ты все-таки дашь мне номер? – лыбится он, ведь до сих пор они номерами так и не обменялись.

– Раз мы будем теперь часто видеться, то все-таки придется. – Она искусно пародирует манеру речи Дохёна.

…Такая актриса пропадает.

Она достает планшет и блокнот. Переворачивает несколько страниц, ища пустую, и практически любовно кладет его перед Дохёном, вызывая его легкое замешательство.

– Это что? – Он уже знает ответ, но решает удостовериться.

Видимо, их посиделки не закончатся вместе со съеденной едой.

– Раз мы обсудили наши дальнейшие планы, то зачем тратить время? – Седжон сосредоточенно открывает на планшете электронный учебник. – Позанимаемся прямо здесь.

Щенячий скулеж Ким Дохёна долетает даже до соседних столиков, вынуждая посетителей обернуться на парня, который лежит лицом в стол, как маленький ребенок.

4. Средство достижения цели

Пронзительная трель дверного звонка разносится по всей квартире ровно в двенадцать утра в субботу. Дэн не сразу понимает, что творится. Обычно так рано в выходной день никто к нему не приходит. К его соседу Чонсоку тем более.

Когда родители Дэна переехали в Пусан, он решил втихую от предков сдавать одну комнату, чтобы поменьше работать и побольше уделять времени музыке. Нам Чонсок – его сосед уже на протяжении четырех лет. Они относятся к той категории вынужденных сожителей, которые не общаются в обычной жизни, но стоит зацепиться языками на кухне, как они могут провести всю ночь за разговорами, подключая к беседе соджу из холодильника. Одним словом, живут душа в душу.

Выждав еще пару протяжных звонков, Дохён наконец-то понимает, что гости пожаловали не к Чонсоку. Дэн нехотя вылезает из кровати и натягивает на себя мятую футболку, которую уже пару дней как пора бы постирать. Вот только руки все не доходят.

Плетется к двери, потирая слипшиеся глаза. Уже успел проклясть того, кто находится по ту сторону квартиры.

– Да иду я! – не выдерживает он и кричит в стену.

Его слышат – противный звон замолкает.

Дохён открывает дверь и удивленно пялится на Лим Седжон, которая стоит на пороге при всем параде с утра пораньше. Ну, для нормальных людей уже полдень, но для Дэна, который лег спать четыре часа назад, – неприлично рано.

– Впустишь? – Седжон переминается с ноги на ногу, поправляя ремешок сумки на плече.

– Ты обалдела? – Он окидывает раздраженным взглядом нежданную гостью.

Волосы уложены, макияж, как всегда, идеален, одежда безупречно подобрана. Выглядит Седжон так, словно собралась на свидание. Хотя, если судить по рассказам Ынгука, это привычный образ для королевы пчелиного улья под названием Сеульский университет.

– Мы вообще-то договаривались. – В голосе Седжон слышится не меньшее раздражение, но лицо не выражает никаких эмоций.

– Да, не раньше двенадцати, – недовольно бухтит он.

Не отводя от Дохёна надменного взгляда, она запускает руку в сумку и достает телефон, демонстрируя экран, на котором отчетливо видно время: двенадцать ноль два.

…Она победила.

Дэн прищуривается, словно сразу не разглядел цифры. Обдумывает, как бы выйти сухим из воды, но понимает – облажался.

– Так я зайду? – Она терпелива, как всегда.

Он лишь отходит в сторону, пропуская Седжон внутрь.

– Только у нас не прибрано, – сообщает Дохён, закрывая за ней дверь.

– Все нормально.

Она уже скинула туфли и поставила сумку на тумбочку в прихожей. В первый раз Дохён смотрит на нее сверху вниз. Оказывается, без каблуков Седжон на полголовы ниже его, так что Дэн теперь может видеть ее каштановую макушку. Больше не такая грозная, но по-прежнему высокая. Пак Джуын даже на каблуках ниже ее.

Седжон не задерживается в прихожей, а уже идет вглубь квартиры.

– Дай мне пару минут, – чешет затылок Дохён, наблюдая, как она с интересом рассматривает их гостиную. – Как ты могла уже догадаться, я только встал. Моя комната не готова к приему гостей.

Может, он и раздолбай в каких-то вещах, но не может позволить себе привести девушку в комнату, когда там сплошная помойка. И плевать, что он в Седжон не заинтересован – все же не хочется, чтобы она думала о нем хуже, чем есть на самом деле.

…Или она уже так думает?

– Только побыстрее, – дает добро она, не отрывая любопытного взгляда от вида из окна. Пейзаж, конечно, так себе – сплошные крыши да небо. – У меня сегодня еще есть дела. – Она стоит спиной и не видит, как Дохен закатывает глаза.

Но он ничего не говорит. Просто удаляется в спальню и закрывает за собой дверь.

…Спокойствие как рукой снимает.

Дэн тут же подлетает к кровати и начинает заправлять мятую несвежую постель. Собирает пустые упаковки от чипсов и банки из-под газировки вокруг прикроватной тумбочки. У него всегда так грязно?

Подбегает к рабочему столу, который уже покрылся толстым слоем пыли. Не раздумывая стягивает с себя футболку и протирает ей столешницу и подоконник. Теперь хоть наконец ее постирает. Швыряет по привычке новоиспеченную тряпку в кучу грязной одежды и понимает, что так тоже не годится. Хватает охапку вещей и запихивает в корзину для стирки. Почему он сразу их туда не складывал? Не понимает, почему у него столько носков валяется на полу, он ведь часто их стирает.

Открывает нараспашку окно в надежде, что застоялый ночной смрад выйдет прочь. Но пропитанного выхлопами сеульского воздуха тут будет маловато. Дэн это прекрасно понимает, поэтому ищет в ящиках одеколон, который давным-давно ему подарил Фугу на какой-то праздник. Самое время использовать его по назначению.

Дохён распрыскивает терпкий парфюм по всем углам. Еще не понимает, что перебарщивает. Про себя тоже не забывает и чуть ли не обливается дезодорантом – помыться он явно сейчас не успеет. Находит в кармане куртки мятную жвачку и начинает активно жевать – лучше, чем ничего.

Открывает шкаф и хватает первую попавшуюся футболку с эмблемой группы, от которой фанател лет пять назад. Но сейчас это неважно. Важно лишь то, что она чистая. Лим Седжон не должна подумать, что он еще более безнадежный, чем она могла уже представить.

Он наконец выходит из комнаты с таким видом, словно сейчас не носился как угорелый и не прятал по углам свое грязное белье. Из коридора уже слышится женский голос. Неужели Седжон повторяет его ошибку и слушает голосовые сообщения в надежде, что одна?

Каково же удивление Дэна, когда он находит свою гостью сидящей на кухне за барной стойкой и воркующей с его соседом по квартире. Ноги элегантно скрещены, а между пальцами она крутит трубочку, размеренно попивая сок. Чонсок не видит Дэна – стоит спиной и что-то готовит. Это еще более странное зрелище, чем Лим Седжон на их кухне.

Дохён прислоняется к дверному косяку и не спешит оповестить о своем присутствии. Пользуется моментом, чтобы понаблюдать за Седжон. С ним-то она холодная, как сталь, а с Чонсоком вдруг стала мягкой и податливой, словно золото.

Когда Седжон смеется над шуткой Чонсока, Дохён впервые слышит ее смех. Он-то думал, что она вообще не умеет выражать эмоции, тем более смеяться. На него Седжон всегда смотрит надменно и с недоверием. Будто считает его недостойным своего внимания. Но помогать согласилась.

…Странная, с какой стороны ни посмотри.

Чонсок поворачивается к ней с тарелкой в руках. Такие аккуратно разложенные дольки апельсина Дэн видел только в рекламных роликах.

Замечая его, Чонсок расплывается в широкой улыбке.

– О, Дохи, – приветствует его сосед, ставя перед Седжон тарелку с фруктами, и опирается руками о столешницу. – Мы уже думали, что ты снова завалился спать.

Седжон тоже оборачивается и смотрит на Дэна привычным для него взглядом. Видимо, считает его недостойным своей улыбки. В отличие от Чонсока. Дохён чувствует себя ребенком, который ревнует мать к брату. Не ожидал, что ее внимание достанется еще кому-то.

– Смешно, чувак. – Дохён не торопится покидать свое место. Подпирает стену, словно без него она рухнет. – Идешь? – обращается он к Седжон.

Она лишь кивает и спрыгивает с высокого стула. Хватает дольку апельсина, который Чонсок так любовно для нее нарезал, и запихивает в рот, возвращая на тарелку лишь яркую кожуру. Берет недопитый сок и молча обходит Дохёна, направляясь вглубь коридора.

Парни с интересом наблюдают за каждым ее движением и, когда Седжон покидает кухню, встречаются взглядами.

– Уже успели подружиться? – язвит Дэн.

– А ты уже успел приревновать? – довольно ухмыляется Чонсок. Самоуверенности у него побольше будет, чем у Дэна.

– Да забирай, – фыркает Дохён, словно Седжон не человек, а вещь.

– Зря ты так, – качает головой Чонсок.

Он уже привык к дерзкому Дэну, за которым не в первый раз замечалась смена настроения. Как и не в первый раз замечались его девушки на этой кухне. Только обычно они на утро уходили, а эта пришла днем. Да и выглядит она не так, как прошлые. Веет от нее чем-то таким – благородным и манящим. Предыдущие барышни Чонсока только отталкивали. Еще ни одной из них он не предлагал сок и фрукты. Еще ни одна не располагала его к себе так, как сделала это Лим Седжон за десять минут.

Дохён, конечно же, не разделяет этого мнения. Для него Седжон – непробиваемая броня из хладнокровия, равнодушия и дорогих шмоток. Она лишь средство достижения его главной цели. Он общается с ней по нужде, а не из-за искреннего интереса. Дэн уверен, что у них и общих интересов-то нет.

Что она собой представляет? Богатенькая девчонка, которая выросла с золотой ложкой во рту. Красивая, но тут нет ее заслуги: скорее ее родителей и матушки-природы. Да и то, по мнению Дохёна, ее лицо простовато. Только глаза красивые, но смотрит она так, словно вот-вот заморозит.

…Сразу отталкивает.

Необщительная и высокомерная. То ли из-за статуса семьи, то ли зажралась всеобщим вниманием к своей персоне. Но это и неважно. Такие люди всегда настораживают. Дохёну больше нравятся открытые и общительные, а не зажатые и скрытные.

Общительного Чонсока не привлекают замкнутые и нелюдимые, как Лим Седжон. Он общительный, хоть и сидит дома по большей части. Находит общий язык с мягким Ынгуком и колким Сонги, которые часто зависают у них дома. И умудряется ужиться с биполярным Дохёном, настроение которого может меняться по несколько раз в день, как погода на море. Но Седжон зацепила его чем-то, и Дэн пока не понимает чем.