Её нельзя

Вероятно, по почте ему прислали материалы из гостиницы. Я чувствовала себя экспонатом в золотой клетке… Шаг влево, шаг вправо – расстрел.

– Я почти закончил, – отозвался отец и наконец оторвался от ноутбука.

Я рассматривала картины на стенах, дорогую лепнину, светящийся логотип яблока на ноутбуке отца – все, лишь бы не чувствовать его пронзительный взгляд.

Папа пытался разгадать мои чувства. Понять, что я скрываю. Ему было мало нарезки фрагментов, на которых я была одна. Вот я возвращаюсь в номер. Тогда Эмиль остался в бассейне. А теперь иду по холлу, ведь Эмиль велел не ждать, пока он докурит. Я знала, что на видео все будет хорошо.

Закончив просмотр, отец захлопнул ноутбук и начал допрос:

– Чем ты платила за одноместный номер?

Ответ был готов заранее.

– Была наличка. Я копила.

– Сколько?

– Девяносто тысяч.

Отец кивнул, видимо, своим расчетам. Если Эмиль позаботился обо мне, значит, и номер на меня записал липовый. Не такой богатый и дорогой, чтобы по финансам все сходилось.

– Для чего ты сотворила эту глупость? О характере я твоем осведомлен, не удивила.

Я незаметно улыбнулась. Папа у меня красивый, несмотря на возраст за пятьдесят. И мама тоже красавица, папа ее никогда не обижал. Почему же со мной так?

– Не хотела быть вещью, которую можно выгодно продать… – вымолвила тихо, без дерзости. Мурад ее заглушил. Заставил склонить голову. Уверена – ненадолго.

Отец тяжело вздохнул, потер лицо. Я мельком бросила на него взгляд – он не был зол. Скорее, устал. Очень сильно.

– Матери скорую вызывали. Ты не потрудилась даже с ней выйти на связь, – жесткий упрек. – Приехал Мурад, Эльмана вызвали из Петербурга. Ради тебя.

Я содрогнулась. Не знала, что все было так плохо. Теперь понятно, почему все братья здесь.

– Я сорвалась…

– От чего? От сытой жизни? – разозлился отец.

Я подумала об Эмиле. Когда он злился, то хватался за сигареты и добрел. Но папа не курил, и если он злился, то так, что плохо становилось всем.

– Ты считаешь, что я продал тебя? Допустим.

Отец встал и начал ходить по кабинету туда-сюда, сложив руки за спиной. Я втянула голову в плечи, осторожно наблюдая за его ногами.

– Допустим, я плохой отец, которому плевать на единственную дочь. Однако эта сделка спасла жизнь всем. Твоей матери, твоим братьям… мне. Тебе.

– Не думала, что я настолько ценная…

Отец пропустил мою колкость мимо ушей. Сегодня на его лице читалась особенная горечь, плечи были опущены.

– Почти тридцать лет назад у твоей матери родился брат. Камаль – единственный наследник твоего дедушки Булата, которому должно было достаться все: этот город, мой бизнес, мои деньги.

– Почему не досталось?

– Потому что я забрал. Присвоил. Он был еще слишком мал, и о наследнике не знал никто из чужих, кроме Эльдара Басманова. Пообещав отдать тебя, я сохранил эту тайну. И все мы до сих пор живы.

– И Камаль остался ни с чем, – поняла я.

Отец был слишком близко. Возвышаясь надо мной, он продолжал говорить, заставляя меня поверить в его выбор.

– Все достанется тебе и твоим братьям, ты должна быть благодарна. Выживает сильнейший, София. Такова плата за роскошь, которой были окружены ты и твои братья.

– Ты позволишь мне доучиться? – задала я важный для себя вопрос.

Кажется, отец выдохнул. Поверил, что я приняла свою участь. А я… уже ни в чем не была уверена.

– Я буду настаивать на том, чтобы ты доучивалась в Москве, – заверил отец и даже погладил меня по щеке.

Я отвернулась, кусая губы. Вот и правда. Теперь ты знаешь, за что расплачиваешься, София. За Волгоград, за Петербург, за успешный бизнес братьев и влиятельность отца.

Лучше бы я не рождалась!

В кабинет вошла мама. Я узнала ее по мягким шагам. Она принесла отцу кофе и заодно убедилась, что я в порядке.

Я посмотрела на родителей.

– Вы всегда любили друг друга?

– Что ты имеешь в виду, детка?

В голове сидели слова Эмиля и та чушь, которую он рассказывал мне. Я хотела убедиться, что Эмиль просто сошел с ума.

– Ты хотела первого ребенка от папы?

– София? – Отец побагровел, его голос изменился. – Что за вопрос?

Кружка в маминых руках задрожала. Она бросила беспомощный взгляд на папу, и мои самые худшие опасения подтвердились. Эмиль говорил правду. А я назвала его сумасшедшим.

– За что пять лет сидел Давид? – продолжила я.

На красивом мамином лице отразился ужас, и я вдруг поняла: моя мама многое пережила. Так просто кофе не проливается и пальцы не дрожат.

– Откуда… что ты… – Мама нахмурилась, пытаясь взять себя в руки.

– Что за глупости, София? – Отец поджал губы и забрал у мамы чашку.

Но в его руках кофе тоже пролился. Моя жизнь разрушалась на глазах – мама и папа не начинали с любви. Неужели Эмиль был прав?

Я подскочила с кресла.

– В желтой прессе так пишут. Я там прочитала… – проблеяла я, теряя почву под ногами.

– Иди к себе, София.

Я выбежала за дверь и тихонько прикрыла ее, а потом сымитировала удаляющиеся шаги.

– Откуда она узнала? – жестко спросил отец.

– Я говорила только маме…

– Где мама, там и остальные! Не надо было ничего говорить, Диана! – вспылил отец.

– Никто ничего не знает. Это лишь догадки. Но кто спустя столько лет рассказал ей, что ты подставил Давида? Пять лет за убийство, которого он не совершал…

– Замолчи, Диана. Не лезь, не напоминай. Я разберусь, – решил отец. – Иди ложись, Диана. Не думай о прошлом, я скоро приду.

Я спряталась за лестницей возле своей спальни. Мама вышла, прикрыв за собой дверь. Она приблизилась к перилам и обхватила их пальцами. Глаза ее были закрыты, а грудь часто вздымалась.

Когда она ушла, вернулась к себе в спальню, приняла душ и легла на прохладную простыню. Окно в комнате было открыто, оттуда веяло прохладой, как в ту ночь, когда мы с Эмилем играли. Когда я предложила ему себя…

– Сколько можно? – Я посмотрела в темноту. – Он забыл о тебе. И ты забудь!

Я обняла себя за плечи и крепко уснула. А наутро проснулась от шума в спальне и за окном. По моей комнате сновало несколько женщин, они молча убирались: мыли стены, протирали пыль.

Я вскочила с кровати.

– Что вы здесь делаете?!

– Простите, это приказ господина Шаха. Мы приводим дом в порядок.

В порядок? По какому случаю?

Я подбежала к дивану и выглянула на улицу: снегоуборочные машины расчищали территорию. Зачем так много? К чему спешка?

Смутные сомнения захватили меня с головой. Я выбежала из спальни и прямо так – в пижаме – бросилась в родительскую спальню. Застала отца без рубашки. Он собирался уезжать, а мама еще лежала в постели.

– Зачем все эти люди?! Кто к нам приедет?! – выпалила я.

Вопрос был риторический. Сердце и так билось бешено – оно, к сожалению, все понимало.

– Басмановы. Завтра, – отчеканил отец. – Дом готовят к их приезду.

– Но ведь мы говорили вчера. Тепло, честно. Получается, ты умолчал об этом? – упрекнула я отца.

– Я был вынужден. Не собираюсь снова искать дочь по всей стране.

– Эмин! – воскликнула мама.

– Разговор окончен. – Отец застегнул рубашку. – Диана, водитель повезет вас с дочерью по магазинам. Найдите платья. Одно на знакомство с Басмановыми, другое на сегодняшний вечер. Ты же не забыла? Рубцовы устраивают сегодня очередное благотворительное мероприятие.

Чувствуя слабость в ногах, я прислонилась к дверному косяку.

– Как же все не вовремя. Приедет вся чета Басмановых, и каждого придется терпеть, – чертыхнулся отец и прошел мимо меня.

Глава 18

Эмиль

Так было даже лучше. Софию забрал отец, когда она сбежала из номера. От меня сбежала. Испугалась, назвала сумасшедшим и понеслась куда глаза глядят. Слишком любила папу, чтобы слышать правду о нем.

Я стиснул зубы. Хотелось взять его за грудки и заявить, что его дочь теперь принадлежит мне. Но сдержался. Еще не принадлежит. Не полностью.

Поэтому дал ее увезти. София никуда не денется. Оставил ее на потом и оставшееся до отлета время решал собственные вопросы. С Лизой, с камерами, с формальной подменой номеров.

Я знал, что Шах будет рыскать по гостинице и затребует сведения с камер.

Всему свое время. Я заберу у Шаха самое драгоценное, но пока надо спасти девочку от отцовского гнева. Знал же, кем она запугана. Не от нежности София бежала из дома.

Накануне отъезда из гостиницы я поперся к Лизе.

– Ты сдала местоположение Софии?

– Да, но он ее отец, – не стала она лгать. – Эмин Булатович должен знать, где находится его дочь.

Я достал телефон и недобро ухмыльнулся.

– Ты зря прилетела, Лиза. Хотела крови моей попить, но даже прокусить не смогла. Толстокожий я. А вот ты очень хрупкая, Лиза.

– Что? Ты мне угрожаешь?

Я кивнул на свой телефон.

– Когда ты поймешь, что до моей постели тебе как до Китая раком, ты захочешь вернуться в Америку. Но один звонок Ринату, и его парни будут пасти границу. Вместо Америки тебя доставят на мою Сицилию. Так будет, если я увижу в СМИ хоть одно грязное слово о Софии или если ты расскажешь ее отцу обо мне.

Лиза пошатнулась. Взгляд ее померк. Реально, что ли, собиралась сдать меня Шаху? И почему не сдала раньше? Побоялась, что прихлопнут как ненужного свидетеля?

– Знаешь продолжение, я так понимаю? Мои люди на Сицилии с тобой церемониться не будут. Я ясно изъяснился?

Вполне. К вечеру Лизы и след простыл – купила билет на ближайший рейс и вылетела из России. В тот же вечер я прилетел в Петербург и до талого решал вопросы, связанные с задержками рейсов наших ребят. Даже немного забыл о ней. Только портрет где-то дома лежал – тот самый, который дед просил взять с собой. А я обещал привезти. И обещания свои я, как правило, выполняю.

Наутро я созвонился с отцом, они с сестрой должны были прилететь в Москву накануне помолвки Руслана и остаться у деда. Я подозревал, что отец тоже поедет поздравлять Басманова с обручением.

– Нам здесь без помощи не обойтись, – сказал Ринат. – Кто-то просек наши схемы и хочет прикрыть все входы и выходы.

Я изучал документы. Задерживали фактически ни за что, найти все наши лазейки пока не смогли. Но держали. Дело встало, многие мои люди перестали получать необходимые для жизни лекарства.

– Нет у нас здесь помощи, Ринат. Город вообще под Шахом. – Я потер подбородок.

– Ну, пришло время вам договориться. Добрались до нас, Эмиль. Выше только господь бог, – парировал Ринат.

Я поджал губы. Ринату простительно, он ничего не знал. А я не из тех, кто с Шахом договариваться будет. Да и не договоров нам – я его дочь почти трахнул и планировал в будущем делать это очень часто.

– Кстати, сегодня новость вышла. Официальная. Он свою дочь замуж выдает за кого-то из московских.

Теперь оставаться невозмутимым стало сложнее. Я упрямо смотрел в бумаги, но буквы ни хрена не складывались в текст. Если новость официальная, то уже скоро. В принципе, дед позвонит мне заранее, оставалось только ждать.

– Когда? – уточнил равнодушно.

– Да вот на днях знакомство устраивают. Там же все по традициям.

– Какие у них традиции?

Я в их традициях не разбирался и не желал этого делать. Свои есть. Более ценные.

– Знакомство, помолвка, свадьба, – пожал плечами друг. – Между этими пунктами будущая свекровь должна спросить согласия девушки. Хотя кто знает, может, сразу кольцо наденут. Чего изображать, когда у них, богатеев, и так все решено.

Я бросил бумаги на стол. Проблемы есть, и они не терпят сроков. У меня люди на Сицилии ждут, на меня надеются. А в голове, блядь, одна София.

Ринат достал телефон.

– Смотри, это она. Вчера на буржуйском вечере ее сфотографировали рядом с отцом. Красивая, да?

Я угрюмо глянул в экран телефона. Красивая, твою мать. Закрытое платье по фигуре, изящные туфельки, волосы уложены. Это бы платье снять, губы зацеловать, волосы раскидать по кровати. И ее саму на ней разложить.

Сука. Никому она не достанется. Никому, кроме меня.

– Только по глазам и не скажешь, что она счастлива, – добавил Ринат, приблизив фотографию к лицу.

– Хватит глазеть на нее! – рявкнул я. – Чего будем делать с машинами?!

Ринат спрятал телефон, странно посмотрев на меня.

– Я могу сделать так, чтобы эти парни прошли. Нашел лазейку. Но следующую партию они завернут точно, Эмиль.

– На днях, говоришь? – перебил я.

– Не понял, чего на днях? – удивился Ринат.

– Шах свою дочь отдает. На днях?

– Ну да, – кивнул друг.

Сегодня еще можно договориться с Шахом. И работать как прежде – получать деньги, спасать жизни наших людей. Завтра уже нельзя. Завтра я заявлю права на его дочь, развяжу войну и подставлю своих людей. Я эгоист, но отдавать Софию другому не собираюсь. Выбор даже не вставал. Я все поставил на эту девочку.

Я тяжело поднялся.

– Мне надо улететь, Ринат. – Я скривился. – Держи в курсе, твой план мне нравится. А с Шахом я вопрос решу.

– Улететь? Ты только прилетел, черт бы тебя побрал! И как ты с Шахом вопрос собрался решать?

– Увидишь. Обещаю вернуться и помочь, но ты пока прикрой, Ринат.

Я схватил куртку, ключи от тачки, телефон. На нем – десятки пропущенных от отца. Черт.

Я набрал его уже в машине.

– Привет, пап. Как ты?

– Привет, – отозвался он. – Я в Москве с Ясмин. Собираемся лететь в Волгоград на обручение Руслана.

– Пап, тебе не стоит туда ехать. Ты знаешь, там будет Шах.

– Разговор закончен. Завтра в четыре будь в Волгограде. Точный адрес дед вышлет тебе по СМС.

Отец непреклонен – он слишком любит своего племянника. Ради него готов встретиться с самим Шахом спустя столько лет.

Я напрягся.

– Ясмин надо оставить дома. В безопасности.

– Она меня сопровождает. Все будет хорошо, не волнуйся. Ничего не случится. Я не к Шаху еду, а Руслана поддержать.

Мы напряженно попрощались. Значит, уже завтра.

Через час я получил точный адрес Шаха. Я вылетел в Волгоград вечером, предвкушая встречу с отцом и сестрой. И с еще одной непокорной девчонкой.

С Софией.

Чтобы ей не было больно, я должен забыть о том, чья она дочь. Чтобы никто другой не надел на нее кольцо. Если понадобится, я на все ее пальцы кольца надену, чтобы там места для другого не осталось.

А фамилию можно сменить. И клеймо стереть. Она перестанет быть дочерью Шаха и станет моей. По своей воле или добровольно – не имеет значения.

Глава 19

София

Я просидела в своей комнате всю ночь. Не сомкнула глаз, мне не спалось.

Смотрела в окно, вспоминала детство и свою подругу Свету. Отец запретил нам видеться после того, как я использовала Свету для своего побега из дома. Едва ли я увижу ее снова в скором будущем.

Прошлым вечером мы вернулись с благотворительного вечера, и я попробовала поговорить с отцом, но что-то снова пошло не так. Я пообещала, что не стану женой Руслана Басманова, сказала, что отец только зря тратит деньги на мой наряд, на стилистов и на красивые строчки в СМИ.

Но в этот раз я получила удар куда больнее, чем физический – мать встала на сторону отца. И Мурад, конечно, тоже.

– Все решено, – отрезал Мурад, прожигая меня жгучим взглядом. – Не смей перечить отцу и иди к себе в комнату. Подумай о своем поведении.

Мурад хотел выслужиться перед отцом и прогнал меня из гостиной, где собралась вся семья. Будь мы наедине, он бы ударил меня за непокорность воле отца или еще чего хуже – схватился бы за ремень, принявшись воспитывать сестру.

Меня перекосило от горечи, ведь и мама поддержала их. Мурада и отца. Она подошла ко мне и повторила слова своего сына:

– Все решено, дочка. Слишком поздно. Поднимайся к себе и не выходи сегодня из комнаты. Ты же видишь, отец не в настроении.

Я обвела взглядом всех троих и, развернувшись, побежала вверх по лестнице. Ненавижу! Лучше бы у них родились одни мальчики. И не было бы мне мучения!

Наутро я была подавленной и заторможенной. Со мной делали что хотели, и я не противилась – зачем? Басмановы в пути, охрана дома усилена и предупреждена, а сам дом начищен до блеска. Я даже проверяла, могу ли выйти за пределы дома.

Не могу.

– Извините, София Эминовна, у нас приказ не выпускать вас дальше двора. Для прогулки пройдите, пожалуйста, в сад.

Я не пошла в сад. Вернулась в дом, пытаясь согреть собственное сердце. В нем застыл холод, я чувствовала себя пленницей. В СМИ такого, конечно, не напишут. Заголовки пестрят рассказами о масштабе события и о слиянии двух влиятельных династий.

А я не хотела этого слияния. И только ночи с Эмилем, те дни свободы согревали тело и душу. Я бы снова хотела встать на сноуборд. Хотела, чтобы вечером Эмиль снимал с меня носки и ругался матом оттого, как сильно я замерзла.

– Ты невероятно красива! – воскликнула мама, увидев меня с макияжем. – Ты понравишься Руслану, вот увидишь.

– А что дальше, мам? – равнодушно спросила я.

Мама будто не услышала меня. Она нацепила на лицо счастливую улыбку, но я видела, что за ней кроется обычная безысходность. Она смирилась, а я так не умею. Поэтому и сбежала неделю назад. И с Эмилем в одной кровати лежала поэтому. От поцелуев его таяла, хотя так и не успела понять их сладость.

После макияжа мама помогла надеть мне белое хлопковое платье. Сидело оно очень нежно и выглядело довольно просто, если не знать его ценник. Папа не скупился и купил дочке самое лучшее платье, самые дорогие украшения.

Повернув к зеркалу, мне вставили в уши серьги-капельки, на шею надели тонкую нежную цепочку и защелкнули за запястье браслет. Приготовления были завершены.

Мама взяла меня за руку, повела в гостиную. Здесь все и состоится. Здесь я впервые увижу того, кому меня продали двадцать лет назад.

– Я так и не поняла, мне кольцо сегодня надевать будут или просто поглазеть придут? – сухо уточнила я.

– София! – воскликнула мама. – Что за сленг?

– Я же игрушка. Сленг соответствующий, – бросила холодно.

Маму перекосило от моих слов. Она отдернула от меня руки и отошла на пару шагов.

– Детка, сегодня приедет много людей. Пожалуйста, веди себя хорошо, иначе отец разгневается. Кольцо сегодня надевать не будут. Настоящая помолвка состоится через несколько дней.

– Мам…

– Мне очень жаль, София. Мне тоже больно, но… в конце концов, у вас в любом случае все начнется лучше, чем у нас с отцом.

Мама ушла собираться, ничего не объясняя.

Папа надел костюм и все это время ходил с недовольным лицом. Он ненавидел Басмановых – это чувствовалось сразу. Его заставили продать дочь, чтобы сохранить власть, и… он согласился.

Мне было его не жаль.

Братья тоже выглядели хорошо. Эльман был настоящим красавцем. Он поддерживающе обнял меня, и я успокоилась. Ненадолго.

– Басмановы прибыли, – оповестил начальник охраны. – Пять внедорожников у ворот, не считая журналистов. Пускать, господин Шах?

– Давай быстрее, – ответ сквозь зубы.

Мама повернулась и взяла меня за руки.

– София, оставайся в гостиной и жди, пока придут гости и жених. Я давала тебе книгу, ты должна была изучить традиции.

Я кивнула. Книгу я, конечно же, не читала. Стало стыдно, но делать нечего. В общих чертах я понимала, как у нас проходит знакомство и основы обручения. Снаружи зазвенели голоса. Теперь невеста должна спрятаться, а жених – ее найти.

У меня вспотели ладони. С бешено бьющимся сердцем я опустила голову. Хотелось сбежать – в холодные горы, в горячие объятия Эмиля. Но в присутствии гостей мне даже думать о нем было стыдно. За спиной стоял богато накрытый стол, самые изысканные блюда и много стульев. Все решено. Бежать некуда.

Когда дверь в гостиную открылась и меня «нашли», сердце пропустило удар. Все быстро заговорили, завидев меня. Поздравляли, перекрикивали друг друга. Гостей было много.

Пришло время поднять голову.

Эльдар Басманов с женой стояли рядом с папой. Отец улыбался им сквозь зубы – не то чтобы приветливо, но и не зло.

Я молча выдержала взгляд пожилого мужчины и приняла от него цветы. Стебли жгли руки, я сразу отдала их маме, чтобы она поставила алые розы в вазу.

– Детка, улыбнись, – шепнула мама на ухо. – Не показывай характер, не надо проблем.

Я поджала губы, но быстро исправилась. Губы ведь тоже были подведены карандашом. Папа никогда не разрешал мне краситься, а здесь велел подчеркнуть мою красоту. Товар нужно продать выгодно.

Я нервно пригладила уложенные волосы. Лоб вспотел, хорошо, что передние пряди были убраны заколкой. Здесь были все, кроме Камаля и моей бабушки из Калининграда. Они должны приехать на помолвку.