Саша и деревенские забавы

И вот, в дождливую субботу, когда за окном хлестало так, что даже Сёма, обычно равнодушный к непогоде, сидел, нахохлившись, под столом, я не выдержал. Стул, усилие – и тяжёлая книга снова была у меня в руках. Пахнула пылью, мятой и… обещаниями.

– Только посмотреть, – уговаривал я себя и Сёму, который скептически наблюдал за мной одним глазом. – Ничего делать не буду. Просто… полистаю. Для общего развития.

Я устроился за столом, аккуратно перелистывая страницы. Руны, схемы, странные рецепты… «Эликсир невидимости», – требовал перо феникса и слезу русалки – явно не наш вариант. «Заклинание левитации» пугало сложными геометрическими фигурами, которые нужно было рисовать серебряным порошком. А вот одно заклинание, скромно притаившееся в уголке страницы, привлекло моё внимание. Называлось оно просто: «Малое Ограждение от Стихии: Влага». Описание звучало заманчиво: «Создаёт невидимый купол, ограждающий от дождя и сырости на малой площади. Требует лишь щепотку соли и каплю смолы хвойного дерева».

– Соль? Смола? – задумчиво пробормотал я. – Это же просто! Соль на кухне есть. А смола… – Я вспомнил сосну во дворе, с которой весной капала липкая янтарная живица. – Наверняка ещё осталась!

Идея была гениальна в своей простоте. Представьте: я выхожу во двор, произношу заклинание – и над моей головой тут же образуется невидимый зонтик! Дождь стекает по невидимым стенкам, а я стою сухой, как кость (хотя Сёма почему-то всегда мок после дождя, даже если просто выглядывал в окно). Бабушка, когда приедет в гости, будет в восторге от моих успехов в практической магии! Ну, или хотя бы не отругает за промокшие кроссовки.

Энтузиазм затмил осторожность. Быстро найдя на кухне соль (морскую, крупную, должно же быть мощнее!), я натянул куртку, сунул фолиант под мышку и направился к двери.

– Мяу? – удивлённо спросил Сёма, выглядывая из-под стола. Куда, мол, в такую погоду?

– Сейчас, Сём, вернусь героем! – бодро ответил я. – Или… ну, хотя бы сухим!

Выскочив во двор, я сразу же попал под ледяные струи дождя. Вода за шиворотом – неприятно, но я был полон решимости. Нашёл ту самую сосну у забора. Да, на стволе блестели застывшие янтарные капли смолы! Я осторожно отковырнул одну ногтем – она была тёплая, липкая и пахла лесом. Отлично!

Соль и смола были у меня в кармане. Оставалось найти укромное место, чтобы произнести заклинание незаметно для соседей (мало ли что). Я юркнул под широкий навес у сарая. Здесь было сухо, и дождь стучал только по крыше, создавая уютный барабанный бой. Достал книгу, быстро нашёл страницу. Заклинание показалось несложным:

– Аква-вита, стоп-вода! Солью сыплю, смолой – года! Непогода, прочь иди, сухость-радость сохрани! Брызги, капли не беда! Шал… – я запнулся. «Шалтай-болтай» в прошлый раз привёл к ворчливому кактусу. Может, не стоит? Но других рифм не было! – Шалтай-болтай, хей-хоп-хей! Купол невидимый, замок, сей!

Последнее слово я прокричал с энтузиазмом, бросая щепотку соли и каплю смолы на мокрую землю перед навесом. И… опять ничего. Дождь продолжал лить с удвоенной силой, будто насмехаясь надо мной. Соль растворилась в луже, смола прилипла к комку земли.

– Опять фиаско? – разочарованно вздохнул я. – Может, соли мало? Или смола не та? Может, надо было сосновую, а не еловую? Хотя…

Я не успел закончить мысль. Воздух над тем местом, куда я бросил ингредиенты, вдруг… заискрился. Невидимая точка начала пульсировать, как маленькое сердце. И вдруг – ПУФФФ!

Не гром, не взрыв, а именно ПУФФФ! – громкий, как лопнувший воздушный шарик, размером с дом. И из этой точки вырвался не купол, а… целый фейерверк! Только вместо огней – миллиарды разноцветных конфетти! Крошечные, блестящие, всех цветов радуги: красные, синие, зелёные, золотые, серебряные! Они выстрелили вверх веером, как сумасшедший фонтан, и начали медленно, красиво осыпаться обратно, кружась в воздухе, подхваченные ветром и дождевыми струями.

– Ого-го! – выдохнул я, забыв и про дождь, и про разочарование. Это было потрясающе красиво! Как будто кто-то высыпал в небо гигантскую коробку с блёстками. Конфетти падали на мокрую траву, на крышу сарая, на кусты, на меня… Они не таяли, а мягко ложились, покрывая всё вокруг тонким, переливающимся слоем. Дождь, смешиваясь с конфетти, превращался в разноцветные струйки.

Я стоял, раскрыв рот, ловя ладонью блестящие бумажки. Они были тёплыми на ощупь и пахли… леденцами! Да-да, именно так – сладкой ватой и фруктовыми конфетами!

– Уау! – засмеялся я. – Получилось! Только не то, что хотел, но… чертовски красиво!

Эйфория длилась ровно до того момента, пока я не представил, КАК это всё выглядит со стороны. Мой двор, забор, сарай, кусты – всё было усыпано конфетти. Как новогодняя ёлка после детского утренника. Только ёлки не было, а дождь продолжал лить, превращая землю в разноцветную кашу из блёсток.

– Ой-ёй-ёй… – пробормотал я, чувствуя, как восторг сменяется паникой. – Бабушка… Она же сегодня вечером приезжает! Как я это уберу? Лопатой? Пылесосом? Они же повсюду!

Я бросился к ближайшему кусту, пытаясь стряхнуть с него конфетти. Но бумажки прилипали к мокрым листьям, как банные листы к спине. Я попробовал подмести крыльцо – конфетти просто плавали в лужах, создавая радужные разводы. Это была катастрофа! Красивая, блестящая, пахнущая леденцами, но катастрофа!

– Сёма! – закричал я в отчаянии, вбегая в дом. – У нас беда! Большая, блестящая беда!

Кот, сладко дремавший на диване, открыл один глаз. Увидев меня, облепленного разноцветными бумажками с ног до головы, он медленно поднял голову. Его зелёные глаза округлились. Усы дрогнули. Он слез с дивана, подошёл, осторожно потрогал лапой, мою мокрую штанину, усеянную конфетти. Потом поднял морду и уставился на меня с немым вопросом: «Чего натворил на этот раз?»

– Это… это был несчастный случай! – оправдывался я. – Я хотел сделать зонтик от дождя! А получился… ну… конфетти-салют! Теперь весь двор в блёстках! Бабушка меня убьёт! Помоги придумать, что делать!

Сёма фыркнул. Казалось, он пожал плечами (если бы у него были плечи). Потом он наклонился и… лизнул конфетти, прилипшее к моему кроссовку. Обнюхал. И вдруг его глаза загорелись азартом! Он прыгнул на пол и начал ловить падающие с меня бумажки! Бат-бат лапой! Прыг! Ещё прыг! Он гонялся за блестящими штучками, как за мухами, подпрыгивая и кувыркаясь. Конфетти летело во все стороны. Теперь не только я был в них, но и половина прихожей!

– Сёма, нет! – завопил я. – Не помогаешь! Ты усугубляешь! Прекрати!

Но Сёма был в ударе. Он носился по комнате, сбивая с тумбочки пульт, задевая хвостом стул. Он увидел конфетти, закатившееся под диван – и нырнул туда! Оттуда послышалось яростное шуршание и довольное урчание.

Я стоял посреди хаоса, с головы до ног покрытый разноцветной бумагой, под аккомпанемент дождя за окном и кошачьего победного урчания из-под дивана. Чувство надвигающейся гибели сжимало горло. Бабушка… Она чувствует магию за версту. И у неё нос, как у ищейки! Она войдёт, всё увидит, всё унюхает (конфетти-то пахло сладко!) и… фолиант будет закрыт для меня навсегда. А может, и хуже. Она заставит меня собирать каждую блёстку пинцетом! Или, что страшнее, расскажет маме!

Мысли путались. Нужно было срочно что-то предпринимать. Я бросился к окну. Дождь чуть ослаб, но двор всё ещё напоминал место после грандиозной вечеринки гномов-сладкоежек. Конфетти везде: на крыльце, на дорожке, на ветках смородины, плавает в лужах… Сметать его было бесполезно – мокрое, оно превращалось в кашу. Пылесос? На улице? Да он сгорит от влаги! Или засорится блёстками намертво.

– Может, само исчезнет? – слабо надеялся я. – Магия же временная? Как с Колюном? До заката?

Я посмотрел на часы. До заката часа три. А бабушка должна была приехать через час. Надежды мало.

– Сёма! – позвал я снова, уже без надежды. – Вылезай! Надо хоть дом привести в порядок!

Из-под дивана показался рыжий нос, потом вся морда, вся голова… Сёма вылез, держа в зубах большой слипшийся комок разноцветного конфетти. Он гордо прошествовал мимо меня и улёгся посреди ковра в гостиной, принявшись смачно мусолить свою добычу, как будто это была не бумага, а самая вкусная мышь в мире. Блёстки сыпались с комка и прилипали к его усам и бровям.

– Замечательно, – вздохнул я. – Теперь ты ещё и блестишь. Как новогодняя игрушка.

Я схватил веник и совок. Начал сметать конфетти с пола в прихожей и гостиной. Оно липло к венику, к совку, к моим рукам. Казалось, чем больше я убирал, тем больше его становилось. Отчаяние накрывало с головой. Я уже представлял бабушкины глаза, полные ужаса и разочарования: «Внучек! Ты опять в фолиант полез? И до чего доколдовался? До мусорного фейерверка?»

И тут… раздался стук в дверь. Тот самый, фирменный, нетерпеливый бабушкин стук: «Тук-тук-ТУК!»

Сердце моё упало куда-то в район коленок. Сёма, услышав стук, выронил конфетти изо рта и насторожил уши. Я замер с веником в руках, весь в блёстках, как нерадивая фея после тяжёлой ночи.

Дверь открылась.

– Внучек! Я прие… – Бабушка, маленькая, юркая, в ярком платке и с огромным зонтом, застыла на пороге. Её острый взгляд скользнул по моему виду (пыльный, мокрый, облепленный конфетти), по венику в моей руке, по полу, усыпанному блёстками, и, наконец, остановился на Сёме. Сёма сидел как истукан, с конфетти на усах и с самым невинным выражением морды, какое только смог изобразить. Но его рыжий бок тоже был щедро украшен разноцветными точками.

Бабушка молчала. Она медленно вошла, закрыла за собой дверь, поставила зонт в угол (с него тоже капала вода, смешанная с конфетти). Её нос, действительно похожий на ищейкин, повёл себя – она сняла очки, протёрла их платком и снова надела, пристально вглядываясь в окружающий хаос. Потом она подошла к окну, отодвинула занавеску и взглянула во двор. Тихий вздох, похожий на шипение кипящего чайника, вырвался у неё из груди.

Она повернулась ко мне. Лицо было непроницаемым.

– Ну-с, – произнесла она тихо, но так, что мурашки побежали у меня по спине. – Внучек. Любимый. Единственный. Поклонник древних фолиантов и… организатор подворных карнавалов? Или это новый метод уборки территории? Блёстками? Оригинально, ничего не скажешь.

– Бабушка, я… это… – я запинался, чувствуя, как горят уши. – Я хотел сделать защиту от дождя! По твоей книге! Заклинание «Ограждение от Влаги»! Я всё сделал правильно: соль, смола… ну, почти правильно! А оно… оно выстрелило конфетти! Везде! И не убирается! И Сёма тоже в этом участвует! – Я махнул рукой в сторону кота, который мгновенно притворился спящим, но блёстки на боку выдавали его с головой.

Бабушка подошла ближе. Она не выглядела злой. Скорее… заинтригованной. И немного уставшей. Она подняла с пола одну блестящую бумажку, потеребила её пальцами, понюхала.

– Леденцовая эссенция, – констатировала она. – И заклинание перепутано. «Шалтай-болтай» добавил? А? – Она прищурилась.

Я кивнул, потупив взгляд.

– Внучек, внучек, – покачала головой бабушка. – Сколько раз я говорила: «Шалтай-болтай» – это универсальный активатор, но он непредсказуем! Как спичка в пороховом погребе! Ты хотел купол – получил фейерверк. Хотел оживить кактус – получил ворчуна. Повезло ещё, что не получил говорящий метеорит или танцующий утюг! – Она вздохнула ещё раз, но в этом вздохе уже слышалась тёплая нота. – Ладно. Ругаться поздно. Давай думать, что делать с этим… праздничным последствием.

Она прошла на кухню, сняла платок, повесила мокрое пальто. Я покорно поплёлся за ней.

– Убирать вручную – бессмысленно, – рассуждала она вслух, ставя на плиту чайник. – Магический мусор. Пока не рассеется энергия заклинания, они будут прилипать и множиться от влаги. Чай будешь? С печеньем? Я пирог привезла. Яблочный.

– Бабушка, – робко сказал я. – А ты… ты не злишься?

Она посмотрела на меня, и в её глазах мелькнула смешинка.

– Злюсь? Ещё как! Но больше на себя. Надо было спрятать книгу надёжнее. Или… – она хитро прищурилась, – объяснить тебе азы без «шалтай-болтая». Но раз уж случилось… – Она достала из сумки румяный яблочный пирог, от которого сразу запахло корицей и детством. – Едим пирог. Ждём заката. А потом… потом попробуем нейтрализовать последствия вместе. У меня есть одна идея с… пылесосом и щепоткой сандалового порошка. Но это уже завтра. А пока… – она отломила большой кусок пирога и протянула мне. – Подкрепись, «великий маг». Тебе ещё предстоит отмывать кота. Посмотри на него!

Я обернулся. Сёма, почуяв пирог, уже сидел на пороге кухни. Он тщательно вылизывал лапу, пытаясь счистить с неё прилипшие блёстки. Но чем больше он лизал, тем больше блёсток прилипало к его мокрому языку и носу. Теперь он был похож на новогоднюю гирлянду с усами. Он поймал мой взгляд и жалобно мяукнул: «Мяу?» (Это явно означало: «Помоги! И дай пирога!»).

Бабушка рассмеялась. Её смех был тёплым и звонким, как колокольчик, и в нём не было ни капли злости.

– Видишь? Магия – штука коварная, внучек. Иногда она дарит говорящих друзей, – она кивнула в сторону подоконника, где мирно стоял Колюн, – а иногда превращает котов в блестящие ёлочные игрушки. Но это не повод бросать книги. Повод… учиться внимательнее читать инструкции. И держать «шалтай-болтай» на замке. А теперь – за пирог! И рассказывай, что там Колюн тебе наговорил в прошлый раз. Я чувствую, он был зол как… ну, как кактус, которого разбудили посреди сна о пустыне!

И вот так, под стук дождя за окном, под тихое урчание Сёмы, который наконец-то получил свой кусочек пирога (и теперь блестел ещё и крошками), мы сидели на кухне. Бабушка пила чай, я уплетал невероятно вкусный пирог, а на дворе, под медленно темнеющим небом, разноцветное конфетти постепенно теряло свои яркие краски. Блёстки тускнели, бумажки становились прозрачными, а потом… просто исчезали. Как будто их и не было. Магия рассеивалась с последними лучами солнца.

Я вздохнул с облегчением. Катастрофа миновала. Бабушка не съела меня. Сёма был сыт и постепенно отмывался. А Колюн… Колюн, наверное, тихо посмеивался в своём горшке, наблюдая за нами. И я понял одну важную вещь: даже самая неудачная магия может привести к чему-то хорошему. К пирогу. К смеху. И к тому, что бабушка, оказывается, знает способ нейтрализовать конфетти-заклятье. Значит, не всё потеряно для моей магической карьеры. Главное – подходить к делу с умом. И держать «шалтай-болтай» подальше от смолы и соли.

Глава 3: Медведь Тошка и Кото-паника

После конфетти-апокалипсиса и бабушкиного спасения с пирогом, я дал себе торжественную клятву: к фолианту не прикасаться. Целых три дня. Рекорд! Я усердно учил уроки, гулял с Сёмой (который, кстати, отмылся от блёсток только к концу второго дня, вызывая восхищённые взгляды соседских котов), и даже поливал Колюна строго по инструкции – раз в неделю, по сантиметру. Кактус стоял на своём подоконнике, молчаливый и колючий, но мне иногда казалось, что он смотрит на меня с немым укором: «Ну что, полосатый, испугался? Бросил великий путь мага из-за пары блёсток?»