Без права на измену. Литсериал под одной обложкой

«Молчи!» – приказала себе и до ломоты сжала челюсти, чтобы не сорваться.

Взгляд ее уперся в окно тамбура, до половины замазанного белой краской.

Она скользнула в кабинку, сделала свои дела и быстро сняла с одной ноги кроссовку. Прислушалась. В тамбуре стояла тишина, разбавленная тяжелым дыханием Большакова.

– Кукиш тебе! – пробормотала она себе под нос. – Не дамся! Главное, чтобы ты шприцем не ткнул!

Марина вышла из кабинки и с визгом бросилась к окну. Зажмурилась и, отвернув лицо в сторону, что есть силы саданула по нему кроссовкой – один раз, второй… Послышался звон разбившегося стекла. Поток холодного ночного воздуха устремился ей в лицо. Она в секунду вскочила на низкий подоконник и вцепилась в ручку старой рамы.

Сзади площадной бранью разразился Большаков, он рывком дернул Марину на себя. Дверь коридора распахнулась.

– Что происходит? – послышался чей-то грубый мужской голос.

– Спасайтесь, пожар! Горим! – заорала во всю силу легких и остервенело заехала пяткой в лицо начальника охраны.

И вдруг почувствовала укус комара в бедро.

«Откуда комар-то взялся?»– успела подумать, прежде чем сознание померкло, и она рухнула наружу в проем разбитого окна.

Глава 5

Очнулась от разламывающей боли в голове. Попробовала поднять тяжелые, будто налитые свинцом, веки. По глазам словно резануло лезвием. Осторожно пошевелилась. Тело отозвалось мышечными спазмами. Хотела вытащить руки из-под одеяла и почувствовала, что кисти и запястья туго перевязаны бинтами. Кусая губы, застонала.

На лоб сразу же легла сухая прохладная ладонь.

– Очнулась, детонька? Ну и хорошо! – окающий мягкий голос убаюкивал. – Ефим Петрович с доктором куда-то уехали, скоро будут!

– А вы кто?

– Я? Тетей Леной меня называй. Я по возрасту в мамки тебе гожусь!

– А я где?

– В гостинице у нас, где же еще? – искренне удивилась вопросу тетя Лена. – А ты что, совсем, детонька, ничего не помнишь?

– Почему, помню… – через силу зашептала Марина. – Как с Ефимом в кафе ели. Помню, как в туалет Большаков меня отвел. Помню, как на окошке стояла. А дальше – ничего…

– Ох ты, милая, – запричитала тетя Лена. – Ты уж третий день, считай, у нас в этом номере лежишь. – Ефим Петрович тебя на руках сюда принес, сразу за доктором послал кого-то из своих, – она вздохнула. – А мне говорит, мол, теть Лен, за девушкой присмотри, сиделкой побудь, я тебе хорошо заплачу. Только чтобы не отлучалась от нее ни на секунду, пока я не скажу!

– Тетя Лена, мне бы в туалет… – перебила ее Марина слабым голосом. – Подними меня…

Женщина засуетилась.

– Что ты, детонька, нельзя тебе вставать! Сейчас судно подам, потом протру тебя. Да и умыться бы не мешало, а то скоро доктор приедет.

Марина издала протяжный стон бессилия. Почувствовала, как опалило огнем стыда щеки. Нет, она не может позволить постороннему человеку выносить из-под себя судно, обтирать как последнюю немощную старуху. Даже если этот человек добрейшая сиделка тетя Лена!

– Где здесь туалет? —она сделала попытку сесть на кровати. Затылок пронзила пульсирующая боль, в глазах потемнело, онемели губы. Обессиленно откинулась на подушку. Сердце зашлось в бешеном ритме, на лбу выступил холодный пот.

Почувствовала, как тетя Лена аккуратно убрала с нее одеяло.

– Ну-ка, согни ноги! Вот так, правильно! Я пока теплую клееночку под тобой разверну. А теперь приподнимись чуть, чтобы судно я поставила. Вот умница! Давай, делай свои дела. Все удобнее, чем с катетером!

Марина взглянула в склоненное над ней круглое, словно обведенное циркулем, сосредоточенное лицо тети Лены. Поймала сочувствующий взгляд светло-голубых выцветших глаз. Отметила выбившиеся из-под ситцевой, в мелкий цветочек, косынки, прядки седых волос и обреченно вздохнула. Нет, никакого катетера! Уж как-нибудь естественным путем!

– Хорошо, попробую! Только покрой меня простынкой, пожалуйста.

Тетя Лена широко улыбнулась, показав ряд ровных, будто жемчужных, верхних зубов.

– Давно бы так! А потом помоемся-умоемся-причешемся и красавицей опять станем!

«А зубы-то у тети Лены не свои, а протезы! Правда, новые и не совсем дешевые», – ни с того ни с сего подумала Марина.

– Тетя Лен, а у тебя муж есть?

Лицо сиделки сделалось строгим.

– Был когда-то!

– А сейчас? Умер?

– Нет. Убили.

– Как? Кто? – Марина подалась вперед, забыв, что под ней судно.

– Я. Я его убила! И не жалею, хоть и отсидела за него восемь лет. На строгом режиме. Вот так!

Второй раз за неполный час она обессиленно рухнула в подушки. Видно, от потрясения голову пронзило острой болью, в глаза словно бросили по пригоршне блестящих ртутных шариков, и сознание, наконец, милосердно покинуло ее.

Марина открыла глаза. Обвела взглядом номер. Полумрак. Никого. Видно, тетя Лена вышла куда-то. Прислушалась к себе. Боль в затылке прошла, и туман перед глазами рассеялся, так что видела она довольно отчетливо. Перевернулась на другой бок, пошевелила забинтованными руками.

А потом вспомнила, как прыгала в разбитое окно туалета. Тогда, наверное, и порезалась об осколки! Опираясь на забинтованные ладони села, опустив ноги на пол. Слегка закружилась голова. Ничего страшного, сейчас пройдет. Это от слабости! Марина пошарила глазами вокруг – ни халата тебе, ни тапочек! Ладно, до ванной она и в сорочке дойдет, босиком! Ухватилась за спинку стоящего возле кровати стула и осторожно поднялась. Ноги слегка дрожали.

Больше она ничего не успела. Дверь в номер открылась, и вошел Ефим.

– Зачем ты встала? Тебе рано еще, – мягко укорил он и осторожно посадил ее на кровать.

– А когда будет не рано? – напрямую спросила его и с горячностью затараторила: – Что со мной? Ефим, я ничего не помню после того, как прыгнула от Большакова в окно! – она жадно взглянула в его лицо, но не заметила ни ссадин, ни царапин. – Он сказал, что тебя…бьют его…подчиненные. И мне не на кого надеяться, помощи не будет.

Корсаков вздохнул и укутал ее одеялом. Сам пододвинул стул поближе и заговорил:

– Со мной нормально все! Его ребята нарвались… на меня! Я думал только о том, чтобы они не сильно пострадали, когда их вырубал. Начальник охраны твоего мужа, конечно, не ожидал от меня такого подвоха!

– Ты так и не ответил, что со мной произошло?

Корсаков устало улыбнулся и поправил ее спутанные волосы.

– Тебе надо было вести себя спокойно! Я опоздал буквально на минуту-две. Никак не ожидал, что ты так яростно будешь… бороться! Все равно я не дал бы ему тебя далеко увезти!

– Тебе легко говорить, – надулась Марина. – Я думала, ты меня похвалишь, а ты…

– Не обижайся, – он осторожно взял ее забинтованную ладонь в свою руку. – Слава богу, ничего особо страшного с тобой не произошло. Но по совокупности… Во-первых, ты простудилась, у тебя поднялась очень высокая температура. Во-вторых, ты довольно глубоко порезала ладони стеклом, пришлось накладывать швы. И потом, прыгая, ты не совсем удачно приземлилась. Крепко так приложилась о землю головой. Без сотрясения мозга не обошлось, хоть и не сильного!

– Меня смотрел врач?! Я ничего не помню!

– Да, у меня есть для таких случаев очень хороший доктор. Надежный и разбирающийся.

– Для каких таких случаев? – сразу насторожилась Марина.

– Вот для таких, – взгляд Ефима сделался жестким. Он больше не добавил ни слова. Марина поняла, что тема закрыта.

– Мне намного легче, правда! – виновато пробормотала она. – Как меня лечили? Не помню, чтобы таблетки пила.

– Первые и вторые сутки мы тебе без перерыва ставили капельницы. Антибиотики, успокаивающие, обезболивающие, сосудистые… Пришлось сделать прививку от столбняка, слишком велик был риск инфекции. Доктор опасался пневмонии, но пронесло!

– Он смотрел меня сегодня? Я ничего не помню, – потерла забинтованными руками виски Марина.

– Он смотрел тебя еще вчера после обеда! Просто ты проспала больше полсуток. Мы приехали с доктором прямо перед тем, как ты на глазах у тети Лены потеряла сознание. Она сказала, что это из-за нее, якобы напугала тебя… Доктор ввел тебе снотворное, понаблюдал с час и уехал. Сказал, что кризис миновал, и можно постепенно возвращаться к обычной жизни.

– А в туалет самой сходить можно? А в ванную? – нетерпеливо вскрикнула Марина.

– А почему нет? Только без тети Лены ни ногой. Она поможет тебе!

Марина в раздумьях закусила нижнюю губу и наконец, решившись, с беспокойством заглянула ему в глаза:

– А ты не боишься тети Лены? Ты хорошо ее знаешь?

От холодного пронзительного взгляда вмиг ставших почти черными глаз Ефима она непроизвольно сжалась. Почувствовала, как неприятно заныло в солнечном сплетении.

Корсаков стремительно поднялся со стула и направился к двери.

Обернулся и спокойно, как-то слишком спокойно, ответил:

– Нет, не боюсь! Она не из тех, кого тебе стоит бояться!

Утренний солнечный луч щекотал лицо. Марина натянула на голову одеяло, свернулась калачиком и задремала опять.

– Мариночка, давай, поднимайся! У нас с тобой много дел!

Она откинула одеяло. Над ней стояла тетя Лена и ласково улыбалась.

Марина протяжно зевнула и с хрустом потянулась.

– А почему так срочно? Я бы еще поспала!

Тетя Лена опустилась рядом на край кровати. Ласковое выражение в глазах сиделки сменилось озабоченностью. Между белесых бровей пролегла глубокая складка, а тяжелая рука с вздувшимися венами нервно потянулась к седоватым волосам.

– Завтра рано утром выезжаем! Нужно подготовиться.

Безмятежность Марины как ветром сдуло. Она порывисто скинула одеяло и опустила ноги на пол. Руками обняла себя за плечи, поморщилась. С ладоней только вчера сняли швы, но места глубоких порезов заклеили пластырем. И руки она не мочила – в случае надобности надевала акриловые одноразовые перчатки.

– А куда мы поедем? Кто нас повезет? Ефим? Или его…люди? – забросала она вопросами сиделку. Так она называла про себя тетю Лену.

Та вздохнула.

– Я лишнего у Ефима Петровича не спрашиваю! Сам расскажет, если нужно. Но, думаю, что путь у нас неблизкий.

– У нас?! Вы что, с нами едете? – изумилась Марина.

– С вами, моя детонька! Ефим Петрович попросил меня, можно сказать, уговорил. Я уж привыкла здесь, в гостинице-то, жить!

– Так вы, тетя Лен, и живете в гостинице?!

– Да, прямо здесь! Ефим Петрович выхлопотал мне под жилье номерок одноместный, дай бог ему здоровья! Некуда мне после тюрьмы податься-то было. А он предложил вот сюда, за жилье. Я ведь без дела ни минуты не просижу! И в кафе помогу, и номера прогенералю, и за кастеляншу справлюсь, и на конторке… Так вот и прикипела здесь. А сейчас вот Ефим Петрович очень попросил с тобой поехать.

– Зря это он. Я вообще-то самостоятельная! – Марина отвернулась к окну.

– Глупая ты, а не самостоятельная! От тебя за версту неприспособленностью да изнеженностью несет! А потом, про мужа своего забыла?! Он ведь как лисица хитрая, по следу за тобой крадется! Засада у него тут. Пункт наблюдательный за тобой. Только этого мужика, от которого ты в туалете в окошко сиганула, больше здесь не видели. И Нива убогая его тоже исчезла. Но Ефим Петрович не дурак, слежку-то за гостиницей сразу почуял. Но пока «гостям» вида не показывает! Завтра…

Настроение у Марины испортилось окончательно. Вот что Роберту неймется, а? Ведь она сказала, что не вернется к нему! Ему о ребенке своем думать надо. Пусть на Лизке, то есть Лизе, своей женится. Чтобы, значит, мать и отец законные у наследника «империи» Елизаровых имелись!

Ей стало горько. Воспоминания мощной волной всколыхнулись в душе. Обожающий, влюбленный взгляд Роберта везде и всегда. Пятнадцать лет! Душа в душу! И все, все ложь и обман!

Марина повалилась на койку и разрыдалась. Тетя Лена тихонько гладила ее по спине, но успокаивать не спешила. Наконец, она затихла и отняла красное, опухшее от слез лицо от подушки.

– Тетя Лен, а ты откуда Корсакова знаешь? Вы родня?

– Нет, – покачала головой сиделка. – А откуда знаю? Хороших людей за версту видно. Так вот, детонька!

Марина бросила на нее пристальный взгляд.

– Ничего не понятно! Все какими-то загадками говоришь. Тогда хоть скажи, он кто – твой Ефим Корсаков? Бандит? Скажи мне, я должна знать!

– У него самого спрашивай, – отбрила тетя Лена и поднялась с кровати. – Иди, деточка, пока в ванную, да приведи себя в порядок! А я за едой нам с тобой схожу. Не поймешь, то ли завтрак у нас, то ли уже обед, время-то к полудню близится. Поедим – и за дело!

Глава 6

В окно номера заглядывало раннее хмурое утро. Марина разглядывала пустоватую стоянку перед дорожной гостиницей. Дальнобойщики предпочитали выезжать почти затемно, пока трасса не загружена плотным потоком разнокалиберного транспорта в обоих направлениях. Чуть позднее покидали стоянку автобусы. Хозяева легковых автомобилей, по большей части навороченных иномарок, как правило, до окончательного рассвета никуда не торопились. С федеральной трассы изредка доносился шум проносящихся на большой скорости автомашин. Рано еще, можно позволить себе большую скорость.

Она оторвалась от окна. Бросила взгляд на туго набитые дорожные сумки – свои и тети Лены. Подошла к большому настенному зеркалу. Да уж, от некогда цветущего вида не осталось и следа. Зеркало отражало бледное лицо с залегшими тенями под ввалившимися глазами, заострившиеся скулы на похудевшем и осунувшемся лице, бескровные губы, неряшливо отросшие волосы.