Настоящая дикая ведьма

Клара обернулась:

– Что за потребность пихать в рот всякую гадость? Учись быть нормальной ведьмой, люби себя, хвали и ешь только вкусное. А это зелье втирают в точки пульса – под колени, на шею и запястья.

– А зачем мне это зелье?

– Затем, что тебе надо сходить в ближайшее село и запастись продуктами. Не за горами зима, и это лучшее время для приживления рун. Без рун на теле ты никогда не станешь настоящей ведьмой и не сможешь выпускать заклинания. Ты должна снять с себя заботы о еде и безопасности до весны минимум. Значит, надо сходить на рынок и не вызвать подозрения. Для этого и нужно зелье отвода глаз. Ясно?

Еще б не ясно. После слова «еда» девочка была готова на любые испытания. Она, правда, с трудом представляла себе, как можно не заботиться о пропитании до самой весны, наесться от пуза все равно можно не больше чем на день, а дальше утроба вновь захочет новую порцию. Но она решила пока об этом не беспокоиться и разбираться с проблемами по мере поступления.

Больше всего трудностей, к удивлению Танки, вызвал лишайник, его она искала почти три дня. Со всем остальным ей помог Свартур.

И вот теперь осталась только роса.

Ворон, по обыкновению, взлетел высоко вверх. Девочка догадывалась, что это он делает для ее безопасности: нет ли кого постороннего. В последнее время она прониклась к нему если не доверием, то благодарностью. Ворон заботился о ней больше, чем когда-либо кто-то из людей.

Но подружиться с ним пока не выходило. Жила еще в сердце обида на то, что он разрушил ее простую и бедную, но такую понятную жизнь.

Теперь вокруг призраки со сложными характерами, птица в качестве вечного спутника, судороги в руке от долгого письма и крайне неясные перспективы. Впрочем, почему же неясные? Костер для сожжения рисовался в голове очень даже четко. Именно поэтому Танка слушалась учителей и терпела ворона на своем плече.

Девочка набрала полную бутылочку росы, закупорила ее и распрямилась, поднимая глаза. И застыла от ужаса.

Из ивовых кустов на нее смотрели два глаза.

Принадлежали они, как выяснила девочка, вглядевшись повнимательнее, толстому обшарпанному мужичонке с блестящей лысиной и клокастой бородкой. Тот громко заорал:

– Ведьма! Как есть ведьма!

Первым порывом Танки было сбежать. Мысленно она уже дала стрекача, вжимая голову в плечи. Но наставления призрачных учительниц крепко засели в голове, и она стала спасать ситуацию.

– Где ведьма? – заголосила она жалобно. – Ой, мамочки! Дяденька! Спасите меня от ведьмы!

Девочка надеялась, что ее актерского дара хватит изобразить деревенскую дурочку.

– Это ты ведьма, – уже не так уверенно сообщил дядька.

– А с чего бы я ведьма-то? – Танка захлопала глазами.

– Так кто еще росу собирает на заре? Всем известно, что это первое дело для черных ритуалов.

– Тюю, дядька, тут ты просчитался. Это меня батя наказал за непослушание. Сказал, домой не приходи, пока этот флакон не наполнишь. А сам потом этим настойку чаговую разбавит, чтоб горло не драла…

Мужик помялся и заметил:

– Вообще, да… Роса хорошо настоечки умягчяет…

– То есть, – изобразила грусть Танка. – Если я из реки наберу, батя заметит, да?

Дядька окончательно вылез из кустов:

– Не след честной девице отца обманывать. Сказал росу – значит, росу.

Мысленно Танка поздравила себя с переходом от ведьмы к честной девице. И не сложен оказался путь, вообще-то. Она предложила мужичку помочь ей со сбором, но он засобирался по неотложным делам.

Так Танаш поняла, что вранье и фантазия – это не только плохо, но иногда и очень выручает. Во всяком случае, одну маленькую, почти настоящую ведьму, которая пока еще не может ничего наколдовать.

***

Танка шла вдоль рядов с одуряюще пахнущей едой и вспоминала последние наставления Клары.

– Бери по одному виду каждого яства, и только самого лучшего качества. Выбирай тех владельцев, у кого дороже всего. Они цены задирают, значит, им нужнее всего учиться смирению. Зелье не позволит им увидеть, что окажется в твоих руках.

– Но это же воровство, – тихо пискнула Танка в ответ.

Клара сдвинула светлые брови:

– Ну иди тогда на площадь и кричи, чтоб тебе костер побыстрей собирали. Сюда от голода помирать не приходи: не хватало нам еще лет двадцать смотреть, как догнивают твои останки.

– Ладно, – засопела девочка. – Но по одному виду мне на зиму не хватит.

– А ты потом, прежде чем съесть, заклятие дублирования наложишь. Хоть пять лет пользуй.

Копченое вепрево колено выглядело очень аппетитно. Но здоровый кусок мяса на кости был так велик, что Танкино тщедушное тельце вряд ли справилось бы. До дому оно бы смогло доволочь только это, и ничего кроме. Так что этот деликатес был с сожалением вычеркнут из списка.

Колечко вяленой колбасы она стащила с прилавка первым. Замерла почти в ужасе: а ну как не действует зелье, и накидают ей сейчас тумаков авансом до конца жизни. Но обошлось. Никто даже и носом в ее сторону не повел: ни хозяин лавки – сальный пузатый мужик, ни покупательница, чье выражение лица вызывало желание помыть руки.

Дальше девочка стала смелее.

Зубец сыра, мешочек крупы, картошка, сушеные яблоки и груши влезли в заплечную суму. В принципе, прожить можно было и на этом, но у девочки осталась еще одна пустая сумка, пришлось проявить выдумку.

Вот черный чесночный батон себе в друзья явно просил сало.

Оленья тушенка будет очень хороша в горшочке вместе с лапшой.

А еще чай из сушеных трав с карамельками в сахаре.

И семечки для ворона.

«Только не обманули бы, – думала Танка, с замирающим от восторга сердцем возвращаясь в старую башню. – Вот бы и вправду можно это размножить. И есть, есть, есть!»

Идея складывать в рот еду едва только этого захочется, казалась девочке невозможно восхитительной. Уже одно это оправдывало ее внезапное превращение в ведьму. Если б она знала заранее, то давно бы развесила вокруг своего домишки силки, ловила бы воронов и сама тыкала их клювами в свой лоб.

Пока ничего страшного ведьмовство ей не сулило. Да, если кто-то узнает, будет нехорошо, но Танкина голова, привыкшая отодвигать дурные мысли в дальний уголок, а затем и вовсе выкидывать за ненадобностью, была светла и легка.

Могла ли она подумать, что ей скоро будет совсем не до еды?

***

– Ведьма не должна бояться ничего даже в глубине дремучего леса, – вещала Ингрид. – Потому что самое страшное в любой чаще – это она сама. Понятно?

Когда Танка последний раз гляделась в зеркало, отражение не было таким уж чудовищным, а это было уже после ее превращения в ведьму. Так что у нее были все основания сомневаться.

– Не уверена, что у меня получится, – тихо сказала Танка.

Ингрид зыркнула на нее сердито и продолжила:

– Для этого тебе и нужны руны. Ты нанесешь их на свое тело собственной кровью, а потом напитаешь силой. И если руна приживется, ты сможешь сжигать города, насылать засухи и отрастить своему изменщику-бывшему настоящие козлиные рога.

– И окно починить смогу? – робко уточнила девочка.

Козлорогий изменщик-бывший казался персонажем из древних северных легенд. А вот окно с почти отсутствующим стеклом ночами дуло реально и очень ощутимо. Танка, конечно, затолкала туда какую-то ветошь, но от этого стало слишком темно и читать все эти старые книги с пожелтевшмии страницам, которые ежедневно подсовывали ей наставницы, было трудновато. А выходить ради этого на улицу, где снег даже в полдень почти не таял, не хотелось.

– Пффф! – Ингрид сморщила свой толстенький, но довольно хорошенький носик и взмахнула руками. – Если руны на тебе нормально приживаться будут, ты что угодно сможешь.

– А как понять, что руна прижилась?

– Если ты не померла в процессе – значит, все в порядке.

У Танки перехватило дыхание, и сердце забилось где-то в горле. Помирать не хотелось, особенно теперь, когда живот начал привыкать к сытным будням. Она вжалась в спинку кресла, стараясь стать как можно меньше. Но тут Свартур слетел с подлокотника, где имел обыкновение сидеть во время каждого урока, приземлился на пол перед Ингрид и яростно закаркал.

– Да что? – возмутилась колдунья. – Уж и пошутить нельзя. Помрет тот, кто даром нашим не обладает. А у тебя он есть. Так что не страшись. Поваляешься дня три в горячке – и отпустит.

– Это тоже шутка? – робко спросила девочка.

Ингрид только хмыкнула.

Глава 3

Первый раз призрачные ведьмы подрались, как раз когда выбирали начальную руну. Ингрид выступала за атаку, Амалия отстаивала морок, а Клара изо всех сил продвигала огненный смерч. В итоге после пары выдернутых призрачных клоков волос и сорванных голосов было принято решение рисовать Защитную стену.

По правилам, руны на теле писались кусками. Например, выбранная для Танки делилась на три части и рисовалась на пальцах одной руки. Для выпуска заклинания, нужно было свести все пальцы вместе и выплеснуть силу через них.

Подходящее для написания металлическое перо было найдено здесь же, в схроне. Девочка немного прокалила его над огнем, чтобы не занести заразу. Несколько капелек крови она надавила из ранки, которую сама сделала на руке пониже локтя. Макая конец пера в капельку, Танка перерисовывала рисунок из книги, заранее открытой на нужной странице.

Все три ведьмы склонились над девочкой, не сводя глаз с кончика пера, чем сильно ее нервировали.

– Ровнее пиши! – рявкнула Ингрид. – Ошибешься хоть одним вензелем – и получится совсем другое. Например, зашьешь себе рот навсегда.

Девочка вздрогнула и чуть правда не совершила ошибку. Свартур закаркал на Ингрид, а та подняла руки, словно сдаваясь.

Когда вензели были готовы и удовлетворили наставниц, Танке велели вливать в символ силу. Сперва не особо получалась, ведь пока сила проявлялась лишь искрами, самовольно бежавшими по ладоням. Но вот удалось направить непокорные огоньки в только что выведенные буквы, и те тут же засветились. Это было очень красиво, девочка аж замерла в восхищении.

А потом стало так больно, словно пальцы жгли огнем, даже слезы выступили. Она закусила губу, чтобы не орать. Но боль мычанием все же прорывалась наружу, и намокли глаза.

Свартур взлетел к ней на плечо и лбом прижался к щеке.

Руны понемногу гасли, а с ними отступала и скорчивающая пальцы пытка.

Танка решила, что на этом все, но просчиталась.

К вечеру ее накрыла горячка, которая сильно напомнила ей ту, что сделала ее ведьмой. Когда даже до ведра с водой дойти не удавалась. Девочку пару раз жестоко вывернуло, но она не нашла в себе сил смутиться. Жар и холод попеременно отвоевывали тело друг у друга, не позволяя передохнуть хоть мгновение. Танка сбилась со счету, сколько раз она прощалась с жизнью.

Отпустило ее лишь на утро третьего дня. Резко и вдруг – словно не было ничего.

Танка встала, прошлась по помещению, покачиваясь от слабости, жадно напилась воды и засунула в рот хороший шмат вяленого мяса, который ей любезно подсунул Свартур.

– Ну! – Ингрид вытянула шею, вглядываясь в лицо Танке. – Пробуй!

Девочка свела пальцы и аккуратно начала пускать искорки через новую руну. Она опасалась возвращения боли, но той не было. Зато вокруг тут же встала мерцающая стена, закрывшая Танаш, словно щит. Теперь она чувствовала магию. Та не скакала больше, как блоха на матрасе, неуловимая и капризная. Она лилась тонким, но уверенным потоком, причем ощущалась не только кончиками пальцев, где горели ярким светом символы, но и вне тела. И вот это было на самом деле удивительно.

Призрачные наставницы были довольны, они даже словно стали менее прозрачными и плотными.

– Свартур, пробуй! – скомандовала Клара, уперев руки в бока.

Ворон взлетел, совершил круг по комнате и попытался пробить клювом созданную Танкой стену. Защита остановила птицу на подлете – да так, что тот сильно ушиб клюв и долго мотал головой, приходя в себя.

Глаза девочки восторженно расширились:

– Я могущественная ведьма! – шепотом проговорила она.

Амалия снисходительно фыркнула, а Ингрид цокнула языком и прищурилась:

– Тебе до могущественной, как пешком до Южного моря! Закатай губищу-то. Ты сможешь именоваться нормальной ведьмой, когда на твоих руках не будет чистого места от разных рун и ты сможешь без запинки складывать их в заклинания. А пока что ты только вышла на дорогу, по который предстоит топать и топать…

– Как же я тогда в люди смогу выходить, коли у меня на руках все в рунах будет?

– А ты сейчас на пальцы свои глянь. – Амалия невежливо ткнула в ее сторону длинным ногтем.

Танка перевела взгляд и с удивлением увидела, что горящие вензели рун не просто потухли – они почти стерлись с кожи, словно их никогда и не было. Даже шрама не осталось.

– Ого! Они светятся, только когда колдуешь?

– Вообще – нет, – по тону Ингрид сразу стало понятно, что она оседлала своего любимого конька и начала учить и поучать, – зависит от уровня изливаемой силы. Хорошая ведьма никогда не шарашит всем, что имеет, обычно используется не больше половины мощности. И тогда ни один из символов не загорается. Если же нужно выложиться – тогда да, ведьма в бою за свою жизнь светится, как кабак в праздники.

– Но такого лучше избегать, – встряла Амалия. – Можно выжечь себя насовсем и лишиться силы. После этого мало кто может нормально жить. Ведьма, потерявшая магию, сходит с ума или кончает с собой.

– А если и выживает, – подключилась Клара, – то вынуждена скрываться. Ведь все выжженые руны остаются шрамами на коже. И доказать потом крестьянам с вилами, что ты уже не опасна, бывает крайне проблематично.

Танка закрыла себе рот руками, чтобы ненароком испуганно не пискнуть. Ведьмы не любили, когда девочка демонстрировала опасенияпо поводу своего будущего. Они считали ведьмовство даром и благословением. А все мысли девочки, что это может быть и проклятием, отметали едва ли не с яростью.

– Не страшись, Танаш, – успокаивающе заметила Ингрид. – У тебя лучшие в мире учителя, ты еще станешь великой и непобедимой. Если, конечно, будешь нас слушаться.

– Что будем рисовать следующее? – бодро спросила Амалия.

Танку передернуло – она еще не совсем отошла от предыдущей руны и сильно надеялась, что ей дадут передышку. Но отдых продолжался лишь до той поры, когда ведьмы снова смогли договориться о новом рисунке. Они опять горячились и спорили.

Как уже успела понять девочка, ругань была не просто одним из способов общения, но и любимой забавой ее учительниц. Они вопили вдохновенно, с полной отдачей. Клара переходила на высокие тональности и добавляла резкости голосу, используя короткие, рубленые фразы. Амалия оперировала такими витиеватыми оборотами, что иногда Танке с ее поверхностным домашним образованием было ведьму просто не понять. Зато Ингрид давила не только звуком, но и всем своим немалым авторитетом. Она упирала руки в бока, наседала на спорщиц массой и отчаянно жестикулировала. Девочка частенько думала, как ей повезло, что сестры – призраки. Перенести их во плоти было бы задачей не из простых.

Но в этот раз она внимательно следила за спором, ведь он касался ее лично. Прочувствовав на своей собственной шкурке, каково это, она хотела бы выбрать для следующего рисунка максимально щадящее место. Что-нибудь с толстой кожей и не такое болючее. Пятка подошла бы, на ее взгляд идеально.

Но ведьмы на ее предложение лишь отмахнулись, продолжая обсуждать свои идеи.

– Девочке нужен Морок! Ну что вы уперлись, как ослицы? Ей же все равно придется ходить в люди, пусть толком будет защищена хотя бы.

– Чтобы защищаться ей нужен нормальный выброс, – гудела Ингрид. – Поставить бы Молнию, но сперва ж надо от огня защиту…

– Давайте все же поставим ей Заглушку на диафрагму! – продвигала свою идею Клара. – Это уже дополнительная защита, плюс не расплещет силу по неумению!

– Ну конечно, – с сарказмом парировала Ингрид. – Так сразу и на диафрагму? Ты еще на лице рисовать предложи!

– А нельзя на лице, потому что все увидят? – встряла Танка, но тут же втянула голову в плечи, когда все трое на нее зыркнули.

– Нет! – рявкнула Ингрид. – Потому что слишком близко к зрению, дыханию и думанию! Ты можешь не пережить закрепление руны!

Тут ни одна из ведьм не возразила. И от этого стало еще страшнее.

Девочка решила, что никогда ни за что на свете не станет рисовать себе руны на лице. Даже если учительницы передумают и будут ее заставлять. Ни ослепнуть, ни перестать дышать она была не готова. В конце концов, у нее есть лишь здоровье, закаленное годами невзгод и лишений. И терять его пока все вокруг так шатко, страшно и непонятно, было ни в коем случае нельзя.

Если подумать,, что ведьмы ей сделают, будут орать? Так она уйдет из башни, а призраки останутся, привязанные к этому месту. Где-то в глубине души, она уже подозревала, что сама нехило привязалась к башне и ее обитателям. Но дух настоящей северянки был все еще легок на подъем, и сбегать оттуда, где плохо, она умела мастерски.

***

Вторая и третья руны приживались ничуть не легче первой. Танаш перестала считать дни, потому что часть из них пропадали в жаре и горячке, как будто из съедал сам Бер, громадный черный медведь ростом с дом, которым частенько пугали загулявшихся в лесу детишек. Танка смутно помнила не только как выпал снег, но и вообще первую часть зимы.

Привыкнуть к боли было невозможно, а необходимость снова сознательно входить в это состояние устрашала. Пару раз она даже сбегала из башни, скитаясь по округе и воя, словно дикий волчонок, от обиды и страха.

Но затем возвращалась. Потому что заботливая память стирала кошмары и притупляла яркость воспоминаний о закрепляющихся рунах. И Танка снова макала перо в собственную кровь, чтобы вывести на коже новые символы.

Ведьмы делали вид, что не замечают этих побегов. Возможно, они считали, что Танка имеет право на одиночество. А может быть, давали прижиться не только самой руне, но и мыслям о ней.

После Дня Перелома Зимы стало легче.

Она до конца не знала, почему: то ли свыклась, то ли и правда боль ослабела.

Все руки девочки уже сплошь покрылись рунами, но невооруженный взгляд этого не мог бы заметить. Часть рисунков обосновалось на коленях и пальцах ног, на плечах и боках, но явно не так много.

Тогда-то призрачные учителя дали передышку, и Танка просто воспарила духом.

Теперь в ее арсенале было большое количество разных заклинаний, которые она оттачивала на практике. Ей вполне удавались все огненные и воздушные спецэффекты, чуть хуже шли земляные и водные. Она почти не ошибалась в комбинациях, складывала составные части рун правильно, особенно после того, как однажды перепутала стороны и свела вместе не ту пару из запястья и плеча. Тогда полыхнуло так, что чуть не сгорела вся башня, а ведьмы потом еще неделю жаловались на копоть и смрад. Хотя девочка была уверена, что запахов призраки не ощущают.

Ингрид на похвалу была не сильна, зато Клара и Амалия не скупились на поощрения. Иногда они даже говорили, что такой талантливой ученицы давно не перепадало никакой ведьме. Танке и самой ужасно нравилось, когда получалось что-то эффектное.

Вот только часть заклинаний были рассчитаны на людей, а в старой башне были лишь ворон и призраки. И ведьмам пришлось позволить девочке выйти в поселок. Вооруженная трижды повторенными инструкциями и парой монет на откуп, Танаш отправилась в общество.

По случаю в городке как раз проходило гуляние. Толпа на главной площади в честь праздничных дней была знатная! Пестрая, шумная, подвижная. Работали не только все лавки, но и куча временных лотков, всюду сновали женщины со сластями на плоских подносах и пацаны с билетами на уличные представления. Пахло ирисками и пирожками.

Танка робко улыбалась и разглядывала нарядных людей. Яркие платки с полосами диковинных узоров, воротники и шапки из северных мехов, тулупы и жилеты, расшитые по краю яркой нитью – давненько девочка не видела ничего такого красивого. Хотя и таких же оборвышей, как она сама, вокруг было вдоволь.

Впрочем, напомнила юная ведьма сама себе, вовсе не таращиться по сторонам она прибыла. Ей предстояло найти жертву для заклинания Задурень. Он сбивает человека с мысли, с действия или с пути.

Внимание привлек мальчишка примерно ее возраста. Такого дурить было не страшно, в случае чего, и убежать от него девочка сможет, а то и в драке выстоит. Парнишка тащил какой-то сверток, шаркал растоптанными ботинками и тоже с увлечением смотрел по сторонам. Танка уже прижала локоть к боку, где были части одной руны, но спустить Задурень в парня не успела. У того из свертка что-то выпало, он наклонился и, не желая того, стал преградой на пути грузного мужика. Толстяк покачнулся, выругался витиевато и зло пнул пацана так, что тот завалился набок.

Танка тоже разозлилась.

Она мигом вспомнила все тычки и затрещины, что получала в жизни, и прежде чем успела подумать, гаркнула запястья друг о друга, выпуская совсем другое заклинание. То, которым она обычно ломала ветки для печи.

Мужик неловко шагнул вперед и тоже завалился набок, грузно падая в утоптанный многими ногами снег. Заорал, схватившись на ногу. Быстро собралась толпа – всем же хотелось взглянуть на бедолагу, сломавшему ногу прямо на ярмарке.

Танка постояла буквально пару мгновений, вместе с окружающими покачав головой и поцокав языком. Никакого угрызения совести девочка не испытывала, поэтому спокойно развернулась и ушла дальше.

В голову пришла вдохновляющая мысль поменять план сегодняшней практики.

Вон через дорогу стояла торговка кринками с добрыми уставшими глазами. Сбоку от ее прилавка был стыдливо прикрыт тряпочкой короб с посудой, что плохо довезли: то сколы, то трещин. Танка подошла и украдкой починила все битые горшки.

Затем девочка раздвоила кусок окорока и под заклинанием отвода глаз подсунула его в сетку матери с тремя мелкими тощими детьми. Подумав, сунула еще и записку в которой накарябала: «Подарок от неизвестного». Чтобы женщина не стала думать, что случайно кого-то обманула и прихватила чужое.

Затем юная ведьма поправила подкову у хромающей лошади.

Выпустила петухов, приготовленных для боев. Правда, те не оценили заботы и устроили драку прямо посреди площади.

За все эти свершения ей вечером знатно влетело бы от призрачных учительниц, но они о проказах своей подопечной ничего не узнали. Впервые Танка была рада, что Свартур не умеет разговаривать. Тот хоть и ходил, сердито тряся клювом и осуждающе глядя на девочку, но понять истинную причину его недовольства никто так и не сумел.

Глава 4

А весной кто-то донес, что Танка – ведьма.

Подозрительные люди появились, уже когда сошел снег и на деревьях из почек стала высовывать нос первая, еще совсем нежная зелень. Танка никогда не видела инквизиторов, только слышала ужасающие легенды, но по суетливому, почти паническому поведению Свартура стало, что это точно они.

Ворон привел девочку поглядеть на чужаков, заселившихся в комнаты над местной таверной. Прячась в сумеречной тени подворотни, не рискуя даже шажок шагнуть из морока, Танаш выжидала их появления.

Несколько строгих и как-то по-особому уверенных мужчин вышли из таверны, уже когда совсем стемнело. Они были одеты в темные рубахи и штаны, сверху – черные плащи с какой-то форменной бляхой. Эта похожесть, а также идущая от мужчин давящая и пугающая сила, развеяла оставшиеся сомнения.

Танка попятилась, крадясь и вздрагивая от каждого звука, выбралась за пределы поселка. А затем припустила к своему обиталищу со скоростью перепуганной совиной тенью мыши. Во рту пересохло, сердце почти пробило грудь и запуталось в одежде, а дыхание вырывалось сиплыми рваными кусками. Трясущимися руками девочка развела закрывающие дверь кусты и шмыгнула внутрь башни.

Наперебой со Свартуром, Танка поведала о произошедшем. Причем ее речь от испуга и паники была ненамного понятнее карканья ворона. Но ведьмы разобрались быстро, едва прозвучало слово «инквизиторы».

Призрачные ведьмы тут же впали в состояние паники. Как обычно экзальтированной, но вполне настоящей.

– Они сожгут тебя на костре! – заламывала руки Клара.

– Или кинут в застенки инквизиции, – выла Амалия.

– А мы останемся здесь на веки вечные, ведь ты, похоже, самая последняя ведьма, – мрачно резюмировала Ингрид, – и некому будет ни поговорить с нами, ни упокоить…

Танка устыдилась своего эгоизма, показательно пожалела бедных призраков и предложила:

– Ну давайте я вас прямо сейчас упокою, хотите?

Ведьмы почему-то отказались:

– Нет уж, спасибо. Мы еще верим, что тебе удастся выйти из огня, не опалившись.

После недолгих обсуждений, решений нарисовалось два: остаться и надеяться, что обойдется. Или бежать.

Бежать Танке отчаянно не хотелось. Она давно потеряла ощущение дома, но здесь, в этой башке с тремя бесплотными ведьмами и одним своенравным вороном, она была почти спокойна. Не так, как когда-то, когда еще была жива мама, но намного больше, чем обычно. Было невыносимо даже думать опять остаться одной.