Всеслава

– Вот что происходит, когда не за лЮбого выходят, – проворчала Слава поднимаясь и оглядывая себя. На ней была надета рубаха туникообразного кроя с небольшими складочками у горла. Сам ворот, как и низ рубахи, были красиво подшиты тесьмой, купленной несколько лет назад тятенькой на ярмарке. Боковой разрез на вороте окаймляли пуговки, сделанные из вишнёвых косточек, обшитые шелком. Поверх рубахи Слава надела красную понёву, украшенную шелком и витым шнуроком. К её подолу были пришиты бронзовые бубенчики, которые отгоняли от хозяйки злых духов. Жура протянула ей однотонный пояс, тканный на дощечках. Пояс был оберегом и считался обязательным элементом в их костюме. Невольно Слава вспомнила, как Искро, связав ее своим поясом, спокойно ходил перед ней без оного. И ведь позора совсем не боится. Хотя, кроме нее, кто его тогда видел? Но девушка была уверена, что это его мало бы беспокоило и на людях.

Наконец на нее надели украшенный бусинками и шелками кокошник. Все она готова. Остается дождаться жениха. Славу даже передернуло от этого слова. Она присела на скамью у окна, задумчиво глядя вдаль. В голове роем вились мысли ее побега. Но раз за разом она отметала все варианты. Она прекрасно понимала, что им с Усладом тяжело придется в чужом месте, ведь оставаться здесь они не смогут. По крайней мере на какое-то время им придется уйти. А там, перед осенним Любомиром вернуться и покаяться. Девушка улыбнулась своим мыслям, представляя себя в объятиях Услада. Тут же память подкинула другой образ. Она лежит на шкурах. Огонь костра согревает ее спину, а тяжелая мужская рука придавила ее к земле, удобно устроившись на ее талии. Слава тряхнула головой прогоняя нежеланные мысли. О, светлые боги, и зачем только напомнили ей о прошедшей ночи? Да и степняк этот, так нагло решил воспользоваться своим преимуществом и добиться ее согласия. В прищуренном взоре девушки полыхнуло пламя. А если он и правда расскажет тятеньке, что этой ночью она по лесу бегала? А потом еще в его объятиях лежала? Ведь может же, гад ползучий. От этих степняков всего можно ожидать! И как ей тогда быть? А вдруг Услад поверит ему и не захочет с ней ничего общего иметь? Ведь известно же, что только после Купальской ночи, девицу могут замуж взять. Даже если она эту ночь проведет в чьих-то объятиях. А вот случись по-другому и быть девице опозоренной. Слава сгорбилась, нервно теребя в руках край сарафана. Может не стоит злить этого басалая? Придет сегодня на смотрины и сватовство. Она молчать будет. Слова лишнего не скажет. Даже рубаху ему к Любомиру шить начнет. Пусть думает, что она смирилась. А там, смотришь и сбежать получиться.

День клонился к вечеру, когда во дворе появились мужчины. Слава спокойно смотрела, как они приветствовали ее отца земным поклоном. В центре стоял Искро, в портках и длиной, ниже колена, украшенной вышивкой рубахе, подпоясанный широким поясом. Странно, что его допустили прийти на сватовство. Обычно жениха до свадьбы не пускали невесту видеть. Слава нахмурилась, продолжая разглядывать спутников иноземца. Рядом с ним стоял Гостомысл, его девушка помнила, а вот еще двоих спутников своего суженного видела впервые. Один из них молодой парень, скорее всего ее ровесник. Он достаточно легко и смело вел себя с этим иноземцем. Так, словно они дружны были. Слава недоверчиво хмыкнула. У степняка появился друг? Не может быть! Хотя и другой дружинник, тот, что постарше, вел себя довольно спокойно и раскованно со степняком. В отличии от Гостомысла, который старался держаться немного поодаль, и настороженно за всем наблюдал. Вот ведь змей паршивый, мелькнула в голове мысль, словно выискивает чего. Того и гляди подножку подставит…

– Слава! Они пришли, – вбежала в избу Малуша, – быстрее, покрывало! Иди в центр. Да осторожнее! – крикнула она, заметив, как одна из подружек уронила расшитое свадебное покрывало на пол. -Растяпа! Давай сюда.

Выхватив покрывало Малуша, обернулась к сестре, вытаскивая ее в центр избы. Все как-то засуетились. Ей накинули на голову плотное покрывало – жених пока не должен видеть суженную. Сначала сговор. Славе оставалось только слушать. Вот раздались тяжелые шаги, скрипнули пословицы – те первые две, у порога. До нее донеслось тяжелое дыхание отца. За спиной послышался шёпот и тихие смешки незамужних подруг. Слава была уверена, что они уже начали строить прибывшим гостям глазки. Кто-то прикрикнул на них. Вроде бы тетка Ярина. Слава вздохнула, сжав пальцы в складках поневы. " Матушка Лада, – шептала девушка, – не оставь дите свое неразумное. Сделай так, чтобы с милым сердцу на Любомир пошла. В ладу и согласии жизнь прожили "

– Гой еси, добры молодцы! – услышала она бабу Марфу справа от себя, – откуда и куда путь держите?

Слава горько усмехнулась. Ну конечно же они одних кровей. Как же! Особенно с этим басалаем, нечестью чужеземной. Слава вполуха слушала разговор. Ей так и хотелось сорвать с головы покрывало и крикнуть, чтобы прекратили эти издевательства. Ведь, итак, ясно, что уже давно все сговорено. К чему эти разговоры о ее хозяйственности и добром сердце? Вы лучше про мою внешность и характер слово молвите, – усмехнувшись подумала Слава, почувствовав, как к ней подошли. Ну вот, начинается. Она глубоко вздохнула, моля Ладушку позаботиться о ней и устроить ее судьбу. А еще даровать ей терпения.

Края покрывала приподнялись, и она посмотрела на нырнувшего под него мужчину. Слегка морщинистое лицо, небольшая бородка. Тот спутник Искро, что постарше. Он подмигнул ей. В его глазах она успела заметить смешливые искорки, прежде чем он, обхватив ее лицо своими огромными лапищами, крепко поцеловал в обе щеки. После чего покрывало вновь опустилось. Слава выдохнула.

– Ваша правда, – услышала она, – девица красава. Нашему Искро понраву будет.

А вот тут Слава чуть не расхохоталась в голос. Да они же друг друга поубивают, как только останутся наедине! Ее батюшка и соседушки тут соловьями пели, нахваливая ее нрав. Почему бы не сказать, что она сварлива и горделива. Так честнее будет. Ведь не станет она покорной рабыней мужа, не станет безропотно слушаться его и молча терпеть его измены. А что такое, может быть, Славе приходилось видеть. Нечасто, но.... Вон та же Леля… Уже почти, как год ее муж в город ездит. Говорят, со свободными девицами там встречается. А Лелю даже поколачивать иногда начал. Винит ее в том, что она никак понести не может. А Ярина, кроме как ненависти от мужа и его родни ничего не видит. И все потому, что на сватовстве от них утаили, что девушка хромает. Вот и мается, горемычная. Хоть и родила уже троих.

Слава почувствовала, как с нее снимают покрывало. Заходящие солнечные лучи, проникнув через окошки с резными ставнями, ослепили ее и она зажмурилась, вскинув руки вверх, прикрывая глаза ладонями. Моргнув несколько раз и попривыкнув к свету, открыла глаза. Ее взгляд встретился с глазами стоящего рядом Искро. Она замерла, так и не отняв руку от глаз и глядя на него из- под ладони. Его лицо было непроницаемой маской, но глаза… Славе показалось, что она впервые видит подобные глаза. Темный бархат ночного неба, усыпанный яркими звездами. Его глаза лучились сдерживаемым весельем и смехом. И еще чем-то таинственным, и непонятным, от чего у Славы сердце быстро забилось в груди. Кончики его губ слегка дрогнули, приподнимаясь в улыбке, преображая лицо, делая его угловатые черты чуть мягче и красивее. Девушка почувствовала, как и сама стала улыбаться в ответ. Медленно опустила руку, продолжая смотреть в его глаза. Словно околдованная она вложила свои пальчики в его протянутую ладонь. Легкое, почти нежное пожатие пальцев и рой мурашек, пробежавших от места соприкосновения их рук. Сердце как-то совсем по-особенному отозвалось на преображение мужчины. Он так разительно отличался от того ночного степняка, бесцеремонно тащившего ее на плече.

– Ну, видим и друг дружке они глянулись, – услышала Слава скрипучий голос одной из соседок и вздрогнула. Очарование момента рухнуло и, вспыхнув до корней волос, резко выдернула ладонь из его руки, спрятав ее в складках поневы. Она посмотрела на женщину, боковым зрением заметив, как посуровел и напрягся мужчина, вновь превращаясь в того неприступного и холодного иноземца. Разве такое возможно, думала Слава, исподтишка наблюдая за ним, что чужак, степняк мог оказаться таким красивым и глянуться ей? Ведь не будь ее сердце занято Усладом…Девушка прогнала мысли, не дав себе шанса даже подумать о том, что могло бы быть иначе. Ей люб Услад! А этот степняк, басалай ну никак не может понравится девушке их Рода. Это невозможно!

Между тем мужчин пригласили усесться на долгую лавку, стоящую вдоль окон и стали рассказывать и показывать какая она мастерица будет. Целый день женщины украшали избу, развешивая вышитые ее рукой полотенца и сарафаны. Пошитые отцу и братьям рубахи. Плетенные салфетки и дорожки, которые сейчас застилали деревянный пол избы. Слава, смущенно переминалась с ноги на ногу, под пристальным взглядом степняка. Его, казалось не интересовало то, что свахи им показывали. Это с интересом рассматривали его спутники. Он же не сводил глаз с неё. Слава старательно отводила взгляд в сторону, не желая смотреть на его лицо.

– А еще наша Славушка умело пуговки делает. И из ткани, и из кости. Вот смотрите, на ее наряде пуговки ее ручкой сделаны.

Слава чуть не застонала, когда все мужские взгляды обратились на неё. От ее лица скользнули вниз, к ее шее. Рассматривая и изучая. Растерянно она отступила на шаг, вскинув руки вверх и встречая взгляд Искро. В нем словно что-то вспыхнуло, и мужчина поднялся, медленно подойдя к девушке и встав между ней и остальными. Слегка склонил голову, словно рассматривая вишнёвые пуговки на горловине ее рубахи. Слава растерянно смотрела на него, невольно вспомнив, что и той ночью, он точно так же встал между ней и Гостомыслом, закрывая ее от его взгляда.

– А еще Славушка отлично готовит, – продолжили свахи нахваливать ее, – и блины у нее тонкие ажурные получаются и лепешки ароматные. А из репы столько блюд наготовит разнообразных! И травки лесные знает. Любую хворь прогнать сможет.

– Я же говорил, – тихо произнес мужчина одними губами, так, чтобы услышала только она, – древесница-чаровница.

Слава дернулась и уже хотела что-то ответить, на его наглое замечание, но заметила, как он легко качнул головой и приложил палец к губам, покосившись в сторону долгой лавки, на которой удобно расположились и его товарищи и ее соседи. Она посмотрела на радостных гостей и сникла. Да, он прав. Не стоит при них ругаться.

Вскоре наступило время звать гостей за стол. Ее усадили рядом с Искро, во главе стола. С одной стороны – его товарищи, с другой – ее отец, братья и сестрицы. Далее расселись все остальные, пришедшие на смотрины. Слава понуро сидела, изредка бросая взгляды вокруг. Есть ей совсем не хотелось. Она желала, чтобы все поскорее закончилось. Тогда можно было бы сбежать к Усладу. Ведь, уже скоро как седмицу, в поле стадо пасёт, ведать не ведает, что ее другому отдать хотят. Девушка с тоской посмотрела в тёмное окно. Стемнело. Сегодня уже не свидеться с милым. Придется другого времени ждать. Она отвернулась от окна и наткнулась на немигающий взгляд Искро. Тот несколько долгих секунд смотрел на нее, а потом медленно перевёл взгляд на окно. Слава стиснула кулаки. Почему у нее такое ощущение, что он обо всем догадался?

– Ну коли все сватов устроило, – заговорила баба Марфа, – то завтра на сговор ждем.

– Нет! – неожиданно даже для самой себя Слава вскочила, сердито переводя взгляд с удивленно – изумленных лиц гостей на гневное, покрасневшее лицо отца, не менее сердитые лица братьев и растерянные лица сестриц.

– Всеслава! – отец так громыхнул ладонью по столу, что посуда зазвенела. Грозно поднявшись, он уперся кулаками в столешницу и склонился к ней. Девушка невольно отпрянула назад, но в то же мгновение взяв себя в руки смело посмотрела в лицо родителя.

– Я… Я к тому, что мои смотрины прошли. А смотрины жениха? Или вы меня тятенька в неизвестность отдаёте? Жить я как буду? В землянке? Или в лесу, среди зверья дикого? И хозяйство какое у него? Может и скотины никакой нет. А если набеги? Сможет ли защитить, в обиду ворогу не дать?

– ВСЕСЛАВА! – От рева отца у нее уши заложило, а женская часть гостей побледнела, испуганно вжимая головы в плечи и отводя от них взгляды. – Я был у него. Изба светлая. Просторная. Хозяйки в ней не хватает. Скотины нет, да это дело наживное. Некогда княжескому дружиннику за скотиной ходить. А насчет защитить, глупый вопрос. Тебе думать надо, прежде чем языком чушь молоть!

– Но мне то это неведомо, тятенька,– не моргнув глазом, продолжила девушка, хотя сердце бешено билось в груди, а ладони вспотели. Еще никогда ей не приходилось видеть его в таком гневе, – вдруг он, кроме княжеских хоромов ничего не ведает? И меч в руках не держал… – Слава смотрела, как лицо ее отца еще больше побагровело, а потом пошло пятнами. Слава прикусила щеку, стараясь побороть страх. Но если она сейчас отступит, склонит голову, потом тяжело ей придется. А ей надо было выгадать немного времени. Сбежать ей надо. А там, не поминайте лихом! Она вызывающе вскинула голову, не отводя от лица тятеньки дерзкого взгляда.

– Пускай свою смекалку и мастерство нам покажет. Ловкость проявит. С мужиками нашими в поле поработает, землю вспашет. По кузне тебе поможет. Там смотришь и я пойму, что стоит за него замуж идти. А пока…

– Слава, ты переходишь все границы! – поднялся один из ее братьев. – Ты не смеешь…

– Я согласен!

Слава тихо ойкнула и обернувшись посмотрела на спокойно сидевшего и слушавшего их перепалку Искро. Сейчас он поднялся, встав рядом, спокойно и невозмутимо глядя на ее родню. Обвел всех тяжелым взглядом. Слава внутренне вся сжалась, когда темный взор остановился на ней.

– Любомир после Купало назначен. Время у нас есть. Да и узнать друг друга с Всеславой можем получше. Готовьте состязания. После них – рукобитие.

-Какое узнать? – прошипела одна из свах. – Где это видано?

Слава поежилась от взгляда, которым одарил сваху степняк.

-Не вам решать, – прогремел его голос, – готовьте состязания.

Слава тихо выдохнула, прикрыв глаза. У нее есть несколько дней. После рукобития, только побег может расстроить свадьбу. Она посмотрела на Искро и вздрогнула. Его взгляд не обещал ей ничего хорошего. Но это ее уже не волновало. Завтра она найдёт способ сбежать. И никакого сговора с ним не будет. И на Любомир она к нему не пойдет. Девушка слегка улыбнулась. Богиня Ладушка ей поможет, поговорит Долюшку клубок ее судьбы в свои руки взять и все ладно устроить в ее жизни.

Постепенно все успокоились, продолжая тихо между собой обсуждать произошедшие события. Слава отвернулась от своего суженного, глядя куда угодно, только не на него. Но это не помогало. Она нутром чувствовала, как он прожигает ее своим темным взглядом. Пришло время поедания сыра. Всеслава ушла в бабий кут, за миской с нежным творожным сыром, приготовленным ей из молока и закваски. Молча она стояла, глядя на белоснежную массу, не решаясь вынести ее к столу. Ведь после резания сыра у нее фактически не останется выбора. Своеобразная жертва богам будет принесена. Она пройдет инициацию и ее семейно-возрастной статус измениться. Она будет просватана. Останется только питие меда, после чего отменить свадьбу уже будет нельзя. Ибо это будет оскорблением. А кто решиться нанести оскорблению самому князю?

– Слава, ты чего застыла? – раздался голос Журавушки, и она заглянула в кут. Слава подняла на сестру расстроенный взгляд.

-Не могу, Жура,– прошептала она,– понимаешь, не могу! Ведь потом женой его должна буду стать, -чуть ли не всхлипнула девушка, смахивая с глаз набежавшие слезы.

Ее сестра бросила взгляд через плечо и шагнула к ней.

-Дурная, ты, Славка, -обнимая сестру проговорила Журавушка,– неужели ты так ничего и не поняла? Ведь князь с тобой что угодно мог сделать. Просто так этому степняку отдать. А он велел вам жениться. Выбора нет у тебя. Коль против воли князя пойдешь на нас всех проклятие ляжет. Не такая уж и плохая доля женой стать. В городе жить будешь. При княжеских хоромах. Да и жених твой, судя по всему, не последний человек при князе. Грамоту знает. Изба есть. Да и хозяйством, думаю обзавестись не проблема. Потерпишь маленько. Родишь ему пару деток, там, смотришь и отстанет от тебя. Да на других заглядываться начнет. Вон, Озара с него глаз не спускает. Кабы в землянку к нему в ночи не пошла. И потом думаю так будет. А умыкнет себе еще жену -другую, про тебя вообще и думать забудет. Будешь жить припеваючи без забот да хлопот. Не зря у тебя сейчас слезы бегут. Жить в достатке будешь.

-Жура, ты не понимаешь,– вздохнула Слава, – я не хочу, чтобы он другую жену брал. Я единственной хотела быть, как матушка сказывала. – Слава на мгновение запнулась, осознав, что только то произнесла и поправилась, -вернее мне все равно на него. Я так про нас с Усладом думала.

-Наслушалась ты матушкиных небылиц! Вон все так живут. А ты заладила «единственная» да «единственная», – в голосе Журы прозвучали злые нотки,– бери сыр и выходи. Хватит тут сидеть и слезы лить. Тебя жених ждет.

-Жура…

-Славка, иди. А то я тебя за волосы потащу. Не посмотрю на гостей!

Их взгляды встретились. Всеслава нахмурилась, рассматривая сестру.

-Жур, а ты чего так меня замуж за этого степняка отдать стремишься? Вот прям из кожи лезешь. Тебе же до свадьбы еще год, хотя уже и просватана.

-С тобой год и в пять может превратиться,– прошипела Жура, буквально пихая миску в руки сестры,– иди. Сват ждет. Да и гости заждались. Помяни мое слово, Слава. Станешь ты его женой. Сама на капище его поведешь. А теперь неси сыр. Пора!

Сват принял из ее рук миску, стоило им выйти к гостям и низко поклонился. Обернувшись к гостям, высоко поднял миску.

– Се есть не убийство, но сырорезание, – громко провозгласил он, – боги благословляют вас, принимая эту жертву. Закрепляя заключённый договор, отведайте, гости дорогие сыра, невестой приготовленного. А ты, жених, помни. Жену себе взял. Слово держи. Не позорь девицу.

Слава, стоя рядом со сватом невольно подняла глаза, наткнувшись на пристальный взгляд степняка. Поежившись немного от обдавшего ее холода, вновь опустила взгляд долу. Никто не возразил и не заступился за нее. Пути назад были отрезаны.

Пока сват раздавал кусочки сыра, а гости с удовольствием его поедали, Слава выскользнула в сени. Спрятавшись в дальнем углу, прислонилась к стене, закрыв глаза. В голове пусто. Как и на душе. Вспомнились слова Журавушки. Да разве богатство сможет заменить тепло да ласку? Дверь тихо скрипнула. девушка вжалась в стену, увидев степняка.

-Искро! – Слава увидела, как ее жених остановился, положив руку на ручку двери, но не обернулся. Вышедшая следом за ним Озара, подошла к нему. Ее ладони скользнули по его плечам, и женщина прильнула к нему, прижавшись щекой к спине.

– Ну хватит меня отталкивать, Искро, – негромко проговорила она, -ты же знаешь, что меня тянет к тебе. Дозволь свидимся с тобой. Хочешь у тебя в землянке. Хочешь в лесу. Я место тайное знаю…

-Не стоит, Озара,– отрезал мужчина, толкая дверь и делая шаг вперед, – не по нраву ты мне.

-А кто по нарву? – усмехнулась женщина, -Славка наша? Видела, как ты на нее смотришь. Да, зря все это. Она по своему Усладу сохнет. Да люди молвят, что…

-Слышал, что люди молвят, – перебил ее мужчина, кинув на нее злой взгляд, – ты слухам не верь. Языкам всегда есть о чем болтать. Да головой думать надо, коли она у тебя на плечах. А ты только одним думаешь. Мужиков у тебя хватает. Не долго по мне тосковать будешь. А Всеславу не погань своим трепом. Жена она моя. Передо мной за нее ответ держать будешь.

Слава вспыхнула, уставившись на степняка.

-Готова ответ держать,– женщина снова шагнула к нему, проведя кончиками пальцев по рукаву его рубахи, очерчивая рисунок замысловатой вышивки, -перед тобой всегда готова. Ты только место назови. – Ее голос стал приглушеннее и в нем появились хрипловатые нотки. Да и говорила она с легким придыханием.

Странное чувство охватило Славу, стоило ей увидеть, как женские руки обвились вокруг его шеи, и слегка привстав на мысочки женщина потянулась к его губам. Пальцы сжались в кулаки, а лицо вспыхнуло от ярости к той наглости, с которой эта женщина вешалась на ее жениха. Да как она посмела! Выпрямившись, девушка сделала шаг вперед, готовая уже броситься вперед, чтобы отцепить соперницу от…Слава замерла. Да что это с ней? Она снова отступила к стене, наблюдая, как степняк, обхватив руки повисшей на нем женщины рывком оттолкнул ее от себя, глядя на нее с брезгливостью и пренебрежением.

– Темница князя,– холодно произнёс он, -прикажу Гостомыслу тебя туда в кандалах и с кляпом во рту доставить. Посидишь месяц-другой. Научишься язык за зубами держать. Да и себя тоже. А коли нет…– Слава напряглась, когда он вплотную шагнул к Озаре и наклонившись к ней что-то прошептал на ухо. Женщина отшатнулась от него, прижав руку ко рту. Искро выпрямился, с довольно безразличным видом скрестив руки на груди и сверкая на нее из-под насупленных бровей.

-Ты…ты…– взвизгнула Озара, – нечисть иноземная! Страхолюд проклятый! – зашипела она, пятясь назад. Слава пожалела, что не видит ее лица. Судя по всему то, что предложил ей степняк было слишком оскорбительно, даже для этой волочайки *( гулящая женщина).

-Надеюсь ты поняла меня, Озара, – отворачиваясь закончил степняк,– не вставай на моем пути. И Всеславу поганить не смей. Пожалеешь.

Он растворился во тьме. Озара, тяжело дыша, некоторое время смотрела на закрывшуюся за ним дверь, прежде чем вернуться в избу. Слава проводила ее взглядом и выскользнула в ночь. Ей надо было подумать. А еще ей стало до ужаса интересно, куда это в разгар свадебного обряда отправился ее жених?

Глава 4 Откровение тятеньки

Слава тихо выскользнула во двор вслед за степняком. Но он словно растворился во тьме. Девушка оглянулась на высокое деревянное крыльцо с резными перилами. Возвращаться не хотелось. Ей хотелось немного побыть в одиночестве, подальше от этого шума и смеха. От постоянных поздравлений и двусмысленных шуток. Она запрокинула голову, рассматривая яркие искры звезд в темном небе. Теплый ветерок приятно ласкал кожу, разгоряченную празднеством. До нее донеслось одинокое мычание соседской коровы, да звонкий лай собак. Где-то за рекой тихо ухнул филин. Медленно она прошлась по двору, свернув к амбару. Ей надо было выйти на другую сторону, к саду, а это был самый короткий путь. Девушка проскользнула между избой и амбаром, намереваясь выйти с обратной стороны и немного посидеть в саду под яблонями. Подумать. О, ей было над чем подумать. И хотелось сделать это в тишине и спокойствии.

– Ты с ума выжил, Искро? – услышала она голос и замерла, – думаешь князь тебя по головке за это погладит? Да он же с нас семь шкур спустит, если с тобой что-то случиться!

– Не случится, – голос Искро, – или ты меня не знаешь, Богдан?

– Да тебя-то знаем. Но этих мужиков нет, – заговорил еще один и Слава узнала в нем каркающий голос Гостомысла, – да и потом, зачем ты влез? Кажется ее батька мог ее усмирть. Да и братья бы добавили.

– Не твоё дело! – рявкнул Искро, а Слава призадумалась. Вспомнив с каким холодом, они разговаривали тогда на поляне, девушка начала догадываться, что эти двое не ладят. Впрочем, здесь она понимала степняка. Гостомысл ей тоже пришелся не по нраву. С таким ухо востро надо держать.

– Тогда зачем князь с тобой отправил? – сердито пробурчал Гостомысл. – Сидел бы сейчас дома, а не за тобой следил.

– Ну и иди домой! – снова зарычал Искро. – Никуда я не денусь.

– Так я и поверил, степняку-чужеяду. Слухай, а чего ты к нам привязался? А? Ну шел бы в свои степи. Так нет, третью весну у нас хлеб ешь. Да еще на девок наших заглядываешься.

– Гостомысл, затихни, – одернул его Богдан. Но тот видно свободу почуял. Уже не мог остановится.

– Хорошо хоть князь тебе дурнушку нашёл. Обидно было бы, коль красаву нашу тебе на потеху бы отдал, – вновь услышала она голос Гостомысла и застыла, – а так… ветрогонка эта *(вздорная) тебе лучше некуда…

До ее слуха донесся рык, а затем в стену ударилось что-то тяжёлое. Слава невольно отскочила, покосившись на стену, будто хотела сквозь нее увидеть, что происходит внутри. Послышалось тяжёлое сопение и какая-то возня. Раздался чей-то полузадушенный хрип.

– Искро, пусти его! – услышала она голос Богдана. Снова возня. И снова рык Богдана:

– Да отпусти ты этого остолбеня*(дурак)! Уймись, себе же хуже сделаешь!