История Сью Варген

Собственно, в результате мой план дал огромную трещину. Я звонила Джереми из автобуса, едва плюхнулась на место 2"в», как было указано в билете. Из Лобици, когда шла на посадку, когда села в салон, когда самолет коснулся земли (было бы можно, и в полете бы звонила), а потом четыре часа в Вешиле. Проблема оказалась в том, что я понятия не имела, где они остановились, и в какой именно школе проходят занятия. А Вешил – довольно большой город. Даже на машине все объехать за четыре часа не получилось бы. Но я всей душой надеялась, что Дже ответит. И, может быть, даже сам приедет в аэропорт.

Поэтому, впервые огни Пу-Йота я увидела одна. И одна впервые проехала в ярко-зеленом такси, которыми так славиться этот город. Одна заселилась в гостиницу в двух шагах от нужного мне здания, где так удачно оказались места. И одна поднялась по ступенькам главного продюсерского центра города, принадлежащего Каби Голоту. Ох, и страху-то натерпелась.

Больше всего я волновалась, что он меня не узнает. Сейчас я была в строгом песочном брючном костюме, с волосами, затянутыми в высокий хвост и естественным макияжем. Ну просто пай девочка. Впрочем, с толпой слилась не плохо. До встречи оставалось минут двадцать – самое то, чтобы добраться до кабинета в огромном здании, устремляющимся вверх этажей на сто. Я уже была готова их преодолеть, как дорогу мне перегородил охранник. Поначалу, он не показался мне страшным. Совсем молодой мальчик, быть может даже младше меня.

– Куда? – спросил как-то грубо, перегораживая путь, и так загороженный турникетом.

– На встречу с Каби Голотом. Меня ожидают.

– Да ладно, что думаешь вот так пройти? – он мерзко и высоко захихикал, – нахальства у нынешних девиц не занимать. Кто тебя там ждет?

– Я уже сказала, Каби Голот. А еще Гира Лотр наверняка. Посмотрите, я должна быть в списке. Вот, у меня есть его визитка, он сам написал кабинет и время.

– Дай сюда, – одним прыжком он оказался передо мной и выхватил бумажку из рук, – только поглядите, нашла чужую визитку и думала сунуться?

Одно ловкое движение, и заветный кусочек картона исчез в кармане его строго пиджака.

– Пошла вон, пока я не сообщил в полицию. Там тебе придется объясняться куда дольше.

Что ж, его слова от дел не отставали, парнишка уже занес палец над кнопкой, другой рукой приоткрыв полу пиджака, демонстрируя шокер. Поняв, что дело плохо, я вынужденно ретировалась. И чуть не разревелась от обиды на улице. Как можно было так глупо упустить шанс? Да и был ли он? Может быть, это даже хорошо, что Дже не нашла. Сейчас бы вдвоем стояли как идиоты. После пары часов стояния на улице, я поняла, что пытаться поймать здесь Каби бесполезно. Во-первых, толпа людей шла настолько плотно, что узнать кого-либо было не реально. Во-вторых, я сомневалась, что такие люди пользуются обычным входом. Да и что сказать?

Самое обидное было то, что я совершенно не знала, что делать дальше. Абсолютно все планы крутились вокруг этой встречи. Не понравилась бы – спокойно поехала домой. Понравилась бы, а вот тут неизвестно. Понятия не имею, что бывает дальше, наверное, запись альбома, тур, мировая слава? В журналах выглядит как-то так.

Не сумев придумать ничего путного, я просто отправилась гулять по городу, создавая новый маршрут, исходя из данных. По-умному, стоило собрать вещи и поехать обратно. Извиниться перед отцом Джереми, дождаться его возвращения, рассказать все, как было. Дать ему по башке, что не отвечал на телефон. Возможно, получить по башке, потому что уехала с общими демками. Объяснить, что все равно бы его нашла и привезла сюда. Потому что иначе просто невозможно.

Город дурил меня, складываясь в лабиринт. Здания, одно выше другого, как бы намекали, что все лучшее происходит в их просторных пентхаусах, а нам по-улицам-ходящим остается только большой парк в самом центре, скамейки у главного театра, и глупенькие мечты. В очередной раз пройдя мимо яркой афиши, с огромной буквой А с тремя восклицательными знаками, я, наконец, выпала из забытья и остановилась. Почему не знаю, редко реагирую на рекламу.

Надпись мелким шрифтом гласила: объявляется кастинг в новое музыкальное шоу. В графе подробности лишь куар-код. Конечно, здорово жить в маленьком городе, ходить как избранная с простым телефоном, но мегаполис уже давно жил обеими ногами в интернете, хочешь выжить – подключайся. Пришлось идти в ближайший салон и покупать новый телефон с доступом в сеть. До чего глупая трата. Всего через полчаса я вновь вернулась к афише, прошла по ссылке и так и осталась там стоять. Теперь я понимала, что за проект готовил Каби. Кастинг уже завтра, можно записать видео и отправить комиссии, которая пришлет время прослушивания. Что ж, это мы можем.

Решив зацепить жюри прямо вот сейчас, раздобыла яркое платье, залезла на какую-то крышу, включила микрофон и просто расслабилась. Да, это забавно звучит, но тогда я и не думала нервничать. Все, что мне было нужно – ветер, красиво треплющий волосы, звезда на щеке, нарисованная помадой и хорошая камера. А на следующее утро пришло письмо, сообщающее, что мне будут рады (да неужели) в три часа дня.

Я вновь нарисовала себе звезду на щеке, добавив немного блесток, вдоволь покривлялась у зеркала и достала яркое платье. Видел бы меня сейчас Джереми! Но, он упорно не отвечал на телефон. Впрочем, завтра конец учебы, а значит он будет дома, разберется с телефоном и позвонит, иначе и быть не может. Сегодня же – игра с самой глупой целью в мире – извиниться перед хорошим человеком, который возможно прождал меня вчера зря.

Кастинг проходил в блестящем высотном здании недалеко от театра. Очередь можно было видеть издалека, и тянулась она все выше и выше по улице. К счастью, это было для тех, кто не имел заветного письма, хоть и услышать пришлось за спиной, конечно. Но, это быстро забылось, стоило лифту взлететь на сорок шестой этаж.

Задания оказались простыми: спеть, покрутиться, станцевать на сцене перед разномастным жюри. Но, нужного мне человека не было, и никто не мог сказать, будет ли он вообще. После прослушивания часть отпускали, а часть отправляли в специальную комнату, напоминавшую скорее зал, заполненный удобным креслами, пуфами, маленькими диванчиками и столами с горой бутербродов. Я в очередной раз попыталась позвонить Джереми, плюнула, спрятала телефон, и устремилась на разведку.

Странно, но внутри царила напряженная тишина. Почти никто не разговаривал, обмениваясь разве что редкими репликами. Кто-то дремал, кто-то жевал, кто-то сидел в телефоне. Друг на друга смотрели скорее враждебно. Мне это показалось странным, поэтому я не задумываясь плюхнулась в первое же удобное кресло и попыталась пообщаться с окружающими:

– Привет! А чего все такие надутые? – эффекта много, толку мало.

– Тут некоторые уже несколько часов сидят. И не имеют ни малейшего понятия, что будет дальше, – сообщила белобрысая девочка с косичками, закидывая их за спину.

– Всего-то. Фух, я уж решила, что будем тянуть жребий и кого-нибудь убьют в конце. Значит, можно расслабиться и пожевать.

– Ты чего, совсем не переживаешь? Это же шанс всей жизни! – ядовито бросил мне хрупкий красивый мальчик, лежащий до этого лицом в подушки.

– Да ладно, как показала практика, шансы обычно подворачиваются по мере необходимости. Или случайного везения. Вот я буквально вчера потеряла, как мне говорили, золотой билет в счастье. И что? Сегодня сюда пришла. Обломится, еще куда-нибудь приду. Движение – жизнь.

Неожиданно несколько человек рядом рассмеялись. А потом как-то само-собой все начали разговаривать, делиться, выплескивать. Как будто щелкнул невидимый выключатель. И сразу оказалось, что вокруг очень много интересных людей, каждый на свой лад. И все, как один, больше всего любят музыку и хотят петь. Чего только с собой ради этого не делают. Даже пьют сырые яйца. Гадость.

Ближе часам к десяти, когда комната набилась так, что яблоку стало негде упасть, появилась та самая важная толпа, что гоняла нас по сцене, в попытке выявить таланты. Самый важный и толстый дядя достал список и принялся его читать. Признаюсь, ничуть не удивилась, услышав свое имя в самом начале. А некоторые в обморок падали, дела.

Всего в списке было человек пятьдесят, остальных попросили уйти. Нам сообщили, что следующее испытание будет завтра утром, прийти нужно с вещами, указанными в списке и документами. Все это было довольно странно, но тут кто-то выкрикнул:

– А когда я буду петь перед Каби Голотом?

И мне снова стало интересно. Возможно, это все дурацкая обязательность, но мне правда было необходимо увидеть этого человека для внутреннего спокойствия.

– Он будет судить и наблюдать за вами, начиная с первого этапа шоу, то есть, он уже где-то здесь, контролирует все, что покажут по телевизору. Если вы пройдете завтрашний тур, то появится вероятность.

Все так зашумели, что разобрать что-либо еще стало невозможно. Впрочем, я сразу получила бумажку с инструкцией, и направилась в ближайший супермаркет. Потому что даже половины списка с собой не взяла.

Как-то так я и оказалась на шоу А с тремя восклицательными знаками. Уже следующим утром толпа собралась перед зданием, нагруженная чемоданами. Я забрала все вещи из отеля, попрощалась с персоналом, рассудив, что если не пройду, то отправлюсь домой, а если удастся, то мне скажут, что делать дальше. Вообще, быть начинающей звездой удобнее с парой миллионов на счету. Это я более чем оценила в ту поездку.

Второй этап кастинга проходил на той же сцене в виде батла. По сути, все просто: тебе ставят музыку, и внезапно включают микрофон. В рандомный момент. Нужно продолжить петь с той ноты, на которой закончил предыдущий участник, не растеряться, и не сфальшивить. Мне повезло оказаться в первой десятке, а то сидела бы там, локти грызла от ужаса. Я же жуткая трусиха.

Самым простым вариантом мне показалось петь песню целиком, а там включайте, отключайте, ерунда вообще. Поэтому, когда очередное переключение вывело мой голос на полную громкость, я не допустила ни секундной заминки. Легко. Но, через пару часов, нас опять вывели на сцену. А потом опять. И снова. Сил с раннего утра почти не оставалось, кто-то был готов буквально рухнуть на сцене. Многие теряли концентрацию, не замечали сигнал, а я все продолжала петь, почти не размыкая губ до момента, пока яркий свет не падал прямо на лицо.

Уже на этом этапе появились камеры, какие-то люди постоянно бегали туда-сюда, нас заставляли выходить снова и снова, меняясь и чередуясь. Многие приобрели зеленый оттенок кожи, потому что от волнения отказывались от еды. Я же уплетала бутерброды и радовалась каждому выходу. Хорошо, мама вовремя натренировала, обучая танцам среди морских волн. Но, даже я под конец начала уставать. В самом конце мы все оказались на сцене.

– Участники! Наше жури определилось, кто из вас достоин продолжить участие в гонке за право записать свой собственный альбом. Это был не простой выбор, но мы любим сложные задания, – громогласно объявил толстяк, оглядывая собравшихся, – посмотрите на свет, окруживший вас.

В этот момент вспыхнули прожекторы, но не прямо в лицо, а сверху, создавая красивые конусы. Под ногами у каждого светились цветные круги. Мой оказался ярко-зеленый, и я сразу решила, что это хороший знак. При этом сама не знала, чего хочу больше – двигаться дальше или вернуться домой. В то время я везде была счастлива.

– Так, давайте еще раз эту сцену отыграем, мне не нравится положение средней камеры, – сообщил оператор.

И мы вернулись за кулисы. Выходить пришлось раз семь, поэтому удивление на лицах при включении света приходилось отыгрывать. Тогда я впервые задумалась о необходимости обучения еще и в школе актерского мастерства. Только спустя час, налюбовавшись разными способами включения света, мы смогли услышать вторую часть выступления.

– Красный цвет присвоен выбывшим. Спасибо, что были с нами, вы достойные ребята, но дальше идут более сильные. Оранжевый – берегитесь, в следующем туре вам придется приложить максимум усилий, чтобы доказать, что вы имеете право на борьбу. Зеленые – для вас лучшие места. Но это только пока. Все еще может измениться.

Что-то в таком духе я и предполагала. А потом началось. Сначала выводили отсеянных, выслушали три истерики и лицезрели один обморок. Жуть. Потом начали разбираться с нами. Организаторы раздали кучу бумаг, которые нужно было не только подписывать, но и читать, причем внимательно. Забавно, за дверью остались красные, а вдруг кто откажется. Но, дураков не нашлось. Это все было ужасно скучно и нудно, поэтому, когда нас погрузили в большой автобус, я просто откинулась назад и уснула. Впервые за две недели я не мучила телефон в попытке дозвониться до Дже.

Глава 3

Свет. Камера. Начинаем заново.

Рассказать подробнее про шоу? Что ж, А с тремя восклицательными знаками не показалось мне адом, ходя многие рассказывали про него именно так. Автобус привез нас на морское побережье, что мне сразу понравилось. Всего двадцать пять человек прошли испытания, причем пять были в серой зоне. Они как-то сразу объединились и показали зубы, хотя их вроде никто не задирал.

Первые две недели мы постоянно тренировались, да так, что под конец хотелось упасть без сил. Самое удивительное, что за это еще и платили. То есть, с тобой пашут лучшие педагоги, тренеры ставят номера, тебя кормят, дают жилье, ну и еще снимают без остановки. Но это не особо напрягает. Не голой же. А платят при этом тебе, важно называя это работой артиста.

Главной новостью для меня стало то, что Дже наконец начал отвечать на сообщения. Как-то странно начал, но все же. И отказывался от звонков. Сказал, дома будут ругаться, если узнают, что мы общаемся. Как будто обычно он не гулял по всему городу, не особо заворачиваясь даже ужинами. Признаюсь, мне это как-то не очень нравилось, но я не могла сбежать домой прямо сейчас, увы. Первым же письмом отправила ему длиннющий текст, а в ответ просто «я знаю». Все это не укладывалось в голове, потому что ну не могли ему родители так промыть мозги.

Первый конкурс запланировали снимать в павильоне, к нему мы и готовились столько времени. Нас разбили на пятерки, у каждой свой номер. Вылетает один человек из пяти. Вот так сразу и много. Мне относительно повезло с командой, две адекватные девочки и парни ничего так.

Для зрителей показывали, как будто мы сами выбрали песню, придумали костюмы, движения в танце. Совещались, ругались, спорили, но по факту не было ничего из этого. Все четко по сценарию, каждая сцена репетировалась и переснималась до тошноты. Говорили, что ушла неделя, по факту – две. И так было во всем. Категорически не хватало сна, отрабатывать приходилось даже по ночам, когда зал свободен.

– Кажется, они просто решили проверить нас на стойкость, – сказал Джун, садясь рядом на скамейку в спортивном зале.

– Говорят, у настоящих артистов именно так, а вовсе не клубы, тусовки, девочки, – парировала я ему. Не люблю, когда парни жалуются на жизнь.

– Да ну, бред, – он покачал головой, – я подписан почти на всех, кто сумел выпустить альбом. Главное, чтобы заметили, а там полный отрыв. Я уже присмотрел себе особняк на Холмах. Эй, Каре, а ты присмотрела себе особняк?

В этот момент худая костлявая девчонка как раз пыталась крутить обруч, но отвлеклась, отчего он с грохотом упал, ударив ее по пальцу.

– Ты что дурак? Чего отвлекаешь?

Как-то так у нас и проходили репетиции. Не удивительно, что на первом туре мы смотрелись довольно глупо, я бы даже сказала жалко. Выступления других команд посмотреть не дали, сравнивать было не с чем. Но, мне и так хватило. Впрочем, свою партию я исполнила хорошо, песня показалась легкой, да и танцевать мне понравилось.

В следующем туре нас полностью перетасовали, сделав команды по парам. И мы должны были соревноваться внутри команды по двойкам, да еще и с соперниками. Вся эта математика мало укладывалась в голове, но я не особо брала в голову. Куда больше меня занимали две вещи: странные ответы Джереми и уроки танцев. Быть может, даже в другой последовательности.

После первого тура нам разрешили звать своих друзей и родных на съемки (видать, ребятам не хватало зрителей для красивой картинки). Нам они это объяснили необходимостью поддержки, потому что у некоторых нервы не очень выдерживали. На уроках вокала все чаще участники жаловались на срыв голоса, пытаясь этим прикрыть не умение брать ноты повыше. А на тренировке по танцем Марика подвернула ногу, но не призналась, боясь, что ее тут же отправят домой. Мы были с ней в противоборствующей паре, но я все равно поймала ее после тренировки, чтобы помочь и вправить сустав. Тому, кто пол жизни провел на море, покоряя волны на узкой дощечке для фёрта никакие травмы не страшны.

Помню, она жутко удивилась этому. Сначала даже попыталась удрать, но выходило не очень. И только убедившись, что я не пытаюсь травмировать и навредить еще больше, расслабилась. Я это к тому, что нравы на конкурсе оказались именно такими, как все рассказывают. Гвозди и битое стекло в кровать вместо вечернего молока с печеньем, сломанные каблуки концертных туфель уже в коробке, плевок в микрофон после своего исполнения. Меня такие вещи напрягали мало, успевала заметить, но многие ревели еще и из-за этого.

Не удивительно, что при подобном раскладе, я умудрилась написать Дже чуть ли не десяток сообщений с приглашением. Он отвечал односложно, а потом напомнил мне, что у него вообще-то учеба. Важная. Я-то свой диплом получила, а он еще нет, последний год, все дела. Ну, ерунда полная. Зомбировали его что ли на этих курсах гитары?

Весь негатив от пустых сообщений и мрачно настроенных окружающих, я с лихвой компенсировала в танце. Как-то на тренировке Мидл сказала, что танец – это просто еще один способ рассказать историю. И когда он идеально сочетается с музыкой, волшебство усиливается настолько, что перехватывает дыхание.

– Раз, два, три, четыре, не стоит быть замороженными курицами! Вы должны чувствовать ритм, – примерно так Мидл кричала на нас, начиная улыбаться только если появлялись камеры, – Габро отвратительно, это что за осьминог Марика? Сью, твоя задница вообще связана с телом? Она тоже должна двигаться и танцевать!

И я подключала задницу, потому что и правда забыла про нее. Но, уже ко второму испытанию, мы стали двигаться в разы пластичнее, порой даже попадали в ритм, что я считала невероятным достижением.

Второй тур стартовал как обычно ранним утром, что бы там ни показывали в закрытых павильонах. Габро, мой напарник, выглядел странно рассеянным:

– Я волнуюсь так, что забыл слова. Что будет, если дует переключат на нас, а я забуду партию?

Он правда очень часто все забывал, хотя выглядел самым умняшкой из всех. Видимо, все дело в очках, которые немного странно сочетались в дредами. А еще он выбрал классический костюм. Это я к тому, что Габро был странным парнем.

– Начнем петь вместе. Я пою строчку, а ты через пару секунд ее повторяешь. Если правильно уложиться в музыку, будет очень круто звучать.

– А если я начну таращиться в твою партию?

– Выпишу тебе чек, все же я купила каждую свою строчку, а не получила ее при распределении. Забей, Габро. Все в любом случае будет хорошо. Мы либо пойдем дальше, либо покинем эту помойку с чистой совестью.

– Мне бы твое спокойствие!

Это была правда. Я не особо волновалась за исход всего происходящего. Таких шоу под эгидой Пу-Йота по всей стране снимали десятками, пуская в эфир в не самое популярное время. Но толпы девчонок и мальчишек все равно видели в происходящем смысл всей жизни. Какая глупость.

Своей очереди наша четверка ждала примерно часа четыре. Не плохо, с учетом, что перед нами было еще две группы. И сто миллионов дублей. Страшно представить, как это снимали раньше, и сколько тонн пленки испортили чужие косяки. А может, тогда все делали с первого дубля? Вот тут был бы реальный мандраж.

Раздался сигнал, и мы побежали на сцену по шаткой лесенке. Сегодня костюмеры мне выдали слишком узкое и не удобное платье, которое ужасно сковывало движение, и туфли на высоких каблуках, явно уже не раз приклеенных. Даже скучно. Макияж и прическу каждый делал себе сам, только потом появлялась замученная девочка визажист, которая махала у тебя перед лицом кисточкой на камеру, порой смазывая красивые стрелки. Быть может специально.

Но, проходит каких-то десять секунд отсчета, звучит музыка, и все исчезает. Есть только свет софитов, камера и звук. Условный сигнал – можно петь. В эти момент и происходила моя настоящая жизнь. Все остальное лишь фикция, рухнувшая подобно декорациям, задетым локтем Марики. А потом еще дубль. И еще.

Габро жутко разнервничался к седьмому, что ли прогону, когда судьи уже были готовы не стопать очередной косяк наших соперников. И, конечно, на восьмой раз забыл слова. И тут произошла магия, когда мы начали петь вдвоем. Он всего на пару секунд позже, но идеально попадая в ритм музыки. Всего пару строк, потом он все нормально вспомнил, но этот кусочек был почти совершенным. Потом я узнала, что именно этот момент использовали для главной заставки конкурса. Приятно.

Когда жюри, собрав нас всех на сцене, объявило, что дальше пройдет только одна пара из четверки, я чуть не упала в район оркестровой ямы от удивления. Да и другие заметно напряглись. Вот так сразу отрезать половину участников – явный перебор. Но, после запуска шоу в эфир оказалось, что мы не так интересны, и нам убрали пару эпизодов. Обычная практика. Если кто-то и готов был упасть в обморок, то держался стойко. За такое бы точно сразу выгнали.

На Марику было грустно смотреть, девчонка явно осознавала, что видит этот ангар последний раз. Зато ее партнер надулся от гордости, и пытался послать мне пылкие взгляды. Бесполезно, как выяснилось, жюри не стало делить пары, за что мне потом доставались все йогурты Габро, такая вот у него странная благодарность.

Забавно, но одну пару они оставили, как запасную, на случай если кто-то из прошедших отбор сдуется до следующей недели. Каким монтажом это собирались выводить мы так и не узнали. Наша десятка стала крепкими орешками.

Вместе с тем, после столь жесткой чистки, нам стало в разы легче. Видимо, любительницы рассыпать землю на лицо, пока ты спишь, счастливо уехали домой. Я сообщила Дже о победе, но в ответ получила лишь пик большого пальца. И это человек, который в пять утра мог написать мне о свойствах ствола дерева, на котором он сидел в саду, в ожидании, когда отопрут калитку, и он сможет прибежать ко мне. Чтобы говорить о деревьях еще часа три. Мне нравилось.

По вечерам, когда работа замирала, и я смазывала ноги антисептиком, чтобы почистить очередную прорвавшуюся мозоль от неудобных туфель, я любила вспоминать то время. Почти каждый день мы ходили в парк. Конечно, парком он называется лишь условно. По факту, это скорее лес в предгорье, местами переходящий в болото. Там можно было найти ежевику в колючих кустах, мелкие красные ягоды брусники, которой мы набивали карманы. Дже всегда лазил за самыми крупными ягодами для меня, а потом преподносил в подарок, как драгоценный камень. Однажды за такими зарослями мы нашли маленькую поляну, окруженную кустарником и вьюнами, спускающимися со скалы. В центре ее лежал длинный широкий камень, на котором можно было лежать вдвоем. Это странно, но в жару он всегда был прохладным, а в холод теплым, отчего мы считали его заколдованным. Там никогда не было людей, даже их следов в виде пачек чипсов или окурков, зато прилетали птицы. Там мне казалось, что мы одни в этом мире, и так и было в определенной степени. Это здорово, когда есть друг.

В мире не было темы, которую мы не могли обсудить. И это были самые теплые, самые искренние разговоры. Кажется, тогда Джереми было интересно вообще все, что происходит со мной, в моей голове и загадочной мышце, именуемой сердцем. Пока весь мир сходил с ума от безработицы, пытался преодолеть кризисы и подчинить искусственный интеллект, плавно выходящий из-под контроля, мы лежали на камне, прижавшись друг к другу. Мы были счастливы.

До третьего испытания оставалась всего неделя, и нас опять выстроили дуэтами, видимо, чтобы сэкономить эфирное время. В этот раз мне достался рыжий Болти, забавный парень, который жутко заикался в обычное время, но сразу переставал, стоило начать петь. Собственно, именно так он решил стать певцом. Отличный пинок под зад от жизни для начала карьеры.

Репетиции стали спокойнее, нам уделяли куда больше времени, Мидл не орала, а реально помогала, хотя, критиковать было уже почти нечего. Мы и правда хорошо научились. В этот раз нам досталась очень быстрая композиция, с кусками речитатива, что стало серьезным испытанием для Болти, потому что в оригинале эту часть поет как раз мужчина. Но, я всегда равнодушно относилась к правилам, а потому предложила поменять партии, чем очень смутила преподавателя по вокалу. Он героически отказывался минут пять, потом махнул на меня рукой. Мол, ваше право, билеты домой не ему оплачивать.