История Сью Варген

В районе семи раздался звонок в дверь, и уже через пару минут мы с Дже и моим отцом мчали по тихим спальным улицам мимо рядов одинаковых коттеджей. Думаю, мой друг специально так гоняет, слишком скучно смотреть в окно. Да и на дороге никаких происшествий. Даже белки не выпрыгивают.

Конечно, отец собрался с нами. Мне это скорее досаждало, чем радовало, слишком много критики. Но, спорить было бесполезно. В баре он тут же занял место у стойки, где открывался лучший обзор. Народу пока не было, обычно все собираются ближе к восьми, а то и к девяти, в пятницу принято гулять до субботы. Пока лишь пара завсегдатаев звонко чокались пивными кружками размером с их головы, Ниэль протирала столы, подмигивая бармену, но он не замечал ее в упор, перетаскивая бочки под стойку. Шумно крутился вентилятор, пытаясь выгнать привычную для этого времени года жару, как всегда безуспешно.

На улице раздался шум, залаяла собака, и через минуту в просторный круглый зал хлынула неукротимая энергия. Группа Бубз в полном составе явилась на последнюю репетицию. Хоть мы и были знакомы, я не прекращала пялиться на них без всякого стеснения. Во-первых, парням это нравилось, во-вторых, они сделали все, чтобы притягивать взгляды. Для начала скажу, что их фирменный стиль звучал так: я просто надену все, что есть в шкафу. Что мешает, торчит – режь ножом. Желательно максимально тупым, чтобы лохмотьев было побольше. С волосами они поступили примерно тем же образом, завершив образ диким макияжем. Думаю, они просто брали все подряд, не особо разбираясь для чего нужны эти мазилки. Я в пять лет так же делала.

– Эй, эй, кто тут у нас? Ребятки, вы не слишком жаркие для разогрева? – закричал через пол зала барабанщик, обращаясь к Джереми.

– Какие люди! – он выглядел очень довольным, что настоящие музыканты признали его, – Немного попляшем на подоле ваших фраков, а там милости просим.

Они громко засмеялись, обменялись рукопожатиями и посмотрели на меня:

– Надо бы вам стиль придумать. А то смотришь и не понятно, кто вообще перед тобой. Как тебе наш прикид? Нравится?

– А то, – я согласно закивала, усмехаясь совсем как Джереми.

– Воооот, значит так. Белые рубашки – прошлый век. Пошли во двор, покрасим их баллончиком, – их солист являл собой настоящий вихрь, так что спорить было бесполезно.

В результате, мы высыпали во двор всей толпой, и тут же поплатились новенькими рубашками, которые подверглись атаке черной краски и пары ножниц. Получилась странная абстракция, которая, впрочем, могла сойти за что-то крутое. Тем временем басист извлек из багажника их старой машины широкополую кожаную шляпу и вручил мне с шутовским поклоном.

Знаешь, при всем этом мы хохотали как сумасшедшие, не выпив ни одного стакана.

Тем временем народ стал собираться, и отец Дже вышел на крыльцо, не особо надеясь утихомирить нашу компанию, скорее просто подать сигнал к началу. Не знаю где, но по дороге Джереми раздобыл очки в виде черных звезд, и не глядя в зеркало пошел на сцену. Он и так знал, что невероятно крут.

А дальше? Не знаю, как это описать. Маленькая сцена, высокие табуреты, где сидишь, как на жердочке. Микрофон. Первые ноты. И все, оно накрывает с головой. Ты расслабляешься настолько, что позволяешь мелодии полностью захватить тебя. И поешь, поешь. Похоже на репетиции, только там волна шла из тебя во вне, доходила до стен, таяла. Теперь же, пройдя через людей, она возвращалась в сто раз сильнее, почти сбивала с ног, но у самых кончиков пальцев вдруг оборачивалась мягкой пеной.

Я жила у моря и знаю, как это бывает. Там, в простом баре, на скрипучей сцене, я впервые осознала, что это – единственное, чего я вообще хочу в этой жизни. Мы сыграли три песни, как и планировали, но мне не хотелось останавливаться. Кавер и две моих. А потом я посмотрела прямо перед собой и поняла, что им понравилось. Да, они были в восторге!

И тут Дже сказал:

– Спасибо вам! Встречайте группу Бубз!

Мне кажется, в зале есть те, кто предпочел, чтобы мы остались на сцене? Но, вечеринка продолжалась, ребята выкатились, ударив таким драйвовым роком, что уже через пару минут я отошла от барной стойки и принялась танцевать. Энергии было так много, что казалось, мы все можем взорваться. А на пятой по счету песне фронтмен вдруг заявил:

– Сью, детка, ты же знаешь нашего «Цыбубыдза»?

Конечно, я знала, там и знать нечего. В отличии от нас, ребята не слишком заморачивались текстами. Впрочем, сейчас я была готова повторять любую ерунду. Поэтому просто запрыгнула на сцену и мы принялись нести всю эту ахинею дуэтом. Дже смеялся так, что чуть не упал со стула. А потом не стал дожидаться, и тоже запрыгнул. Партия у них с гитаристом вышла, что надо.

Уже потом, папаша Джереми рассказывал, что в тот вечер получил королевские чаевые, да и выпивка шла на диво активно. Ему пришлось обливать нас из шланга во дворе в два часа ночи, прежде чем мы угомонились и перестали выкрикивать строчки. Мокрые, но счастливые, всей толпой мы сбежали туда, где наша энергия не мешала мирным гражданам – в парк, чтобы пробежаться по лугам, залитым туманом, почти упасть в пруд и сосчитать все созвездия. На обратном пути мы зашли в единственную работающую в пять утра закусочную, знаменитую блинами со сливками.

Через пару дней эти забавные музыканты уехали в очередной тур по маленьким городкам, видимо, забыв про наш на пару лет. В результате я их больше не видела, а жаль. Мало кто умеет так веселиться без капли спиртного, и уж точно чего-то другого.

На следующий день я пришила к лоскутам рубашки, похожим теперь на бахрому, серебряные звезды, оставшиеся у меня от одного из кукольных наборов. Если уж у Дже есть очки. Ему понравилось, кстати, видимо, звезды – не блестки, достаточно интеллектуальны.

Что бы там ни было, но наше выступление зашло публике, и мы получили целый вечер, правда в понедельник неделю спустя. Что тут говорить, учебу в результате почти забросили, целыми днями сидели на чердаке, повторяя строчку за строчкой. Не знаю, как у Дже, мне было проще – не забывай приносить новые стихи раз в пару недель и можешь вообще не появляться на занудных лекциях. Поняв, что в ближайшее время я не стану успешна в академических занятиях, начала рассылать стихи в Глабер и прочие подобные ему журналы. Как показала практика, именно это принесло мне диплом, а не жалкие попытки блеснуть хоть чем-то на экзаменах.

Впрочем, мне было, где блистать. Сначала понедельник стал нашим постоянным днем, что крайне не понравилось большинству работодателей Тайруса. Первые пару недель мы пели пустым столам и бокалам, но, стоило сделать небольшую афишу, как дело пошло. Легко перешагнув обещанный час, мы могли петь допоздна, из-за чего на следующий день несчастным боссам оставалось только требовать от наших «фанатов» объяснительные за опоздания. Но это все такая ерунда.

Главное, меньше, чем за три месяца, наш дуэт получил постоянное «золотое» время в субботу, что было равноценно признанию. За время проживания в Тайрусе, у меня так и не появилось друзей, зато мы обросли мини фан-клубом из девиц, готовых рисовать афиши и помогать нам с образами. Все же, двухчасовой (а то и больше) концерт раз в неделю перед одной и той же публикой требовал куда больше фантазии, чем мировое турне с готовой программой. Можешь мне поверить.

Девчонки частенько менялись, я знала, что Джереми спит с ними напропалую, но не слишком волновалась. Как он любил объяснять:

– Это скорее спортивный интерес. Тем более, должны же нам быть хоть какие-то бонусы, кроме бесплатной кормежки и доли чаевых. Тебе бы тоже стоило посмотреть вокруг. Половина зала приходит ради твоей мордашки.

– Ты знаешь, мне они не интересны. Дже, когда я на сцене, это куда круче: ты играешь, я пою, кажется, что мы среди звезд. И можем покорить этот мир!

– Мы точно покорим этот мир!

Он вскидывает руки вверх, смеется, наклоняется и целует меня в лоб. И меня накрывает теплой волной, почти такой же сильной, как на сцене. Но только почти.

Эти выступления продолжались два года. За это время произошло так много всего, но эти события были как в тумане. Умерла мама, что было ожидаемо, но грустно. Последние дни я провела рядом, напевая ей тихонько. Конечно, она не слышала, так сказал врач, но он никогда не был в коме, так я скажу. После отец совсем перестал скрываться, и начал открыто пить, окончательно забросив дом, попытки работать и мое воспитание. Быть может, вычеркнуть все это показалось ему проще? Мне же подобное было только на руку. Как и всякому, кто нашел свое призвание и планирует в нем раствориться.

Начало лета ознаменовалось сразу несколькими событиями. Во-первых, я получила диплом, и окончательно избавилась от каких-либо обязательств. К тому моменту мы стали знамениты настолько, что мне даже предложили выступить на большой церемонии1 с речью. Неплохо для прогульщицы, верно? Во-вторых, мне исполнилось 18, и от обязательств избавился мой дорогой предок. Он был так счастлив от этого события, что умудрился напиться до нашей обычной встречи в районе полудня, когда я запасаюсь на кухне провиантом, перед очередным творческим днем, а он пытается понять, для чего встал с кровати. Точнее для какой из милых бутылочек. Впрочем, не суть. Зато, подобное неплохо отрезвляет в плане мечтаний о загробной жизни. Если бы мама взирала на происходящее с небес, мы бы явно стали свидетелями самой сильной нематериальной пощечины. А так нет, даже картины не падали и половицы не скрипели. Скука.

Самым главным составляющими, наполнявшим мою жизнь стала музыка и Джереми. Точнее, они были не отделимы друг от друга. И мы были не отделимы друг от друга. Стоило мне получить в мэрии свидетельство о совершеннолетии, как мы отправились в ближайший салон и набили себе парный тату в виде звезд на запястье. Мы любили смотреть на звезды в парке, лежа на траве, держась за руки и не чувствуя холод. Смотреть на мир через его звездные очки, подставляя наши глаза одновременно (я – правый, он- левый). Хохотать, когда звезды на одежде цеплялись друг за друга. Это был наш символ, наша цель.

Глава 2

Кукурузные хлопья, место 2 «в»

– Эй, девчонка, летом нужно просыпаться раньше, а то все веселье пропустишь! – Джереми лупил в мое окно длинной веткой и орал так, что разбудил всех спящих в Тайрусе. Пара бродячих котов с громкими криками вылетели из мусорных баков, соседка, стригущая траву, попыталась запустить в моего друга ножницами, хаос грозился выйти за пределы вселенной, пришлось предоставлять ему убежище в экстренном порядке на кухне.

Он вошел, как всегда, задевая головой дверной карниз, уселся на табурет, ленясь даже пошарить в шкафу в поисках хлопьев. И посмотрел на меня, как гордый лесной орел:

– У меня потрясающие новости!

Я тут же уселась рядом, предвкушая очередной прекрасный сюрприз, потому что обычно это были хорошие новости, но тут он меня огорошил:

– Мама записала меня на двухнедельные курсы по гитаре в Вешиле. Старт уже в четверг. Я там такому научусь! Будем потом супер выступать.

– Здорово! И когда едем?

– Оу, – тут он замялся, – ну вообще-то, еду я один. Ты не обидишься?

– Да нет, – признаться, я скорее просто удивилась, – чего мне на курсах делать? Буду только тебя отвлекать прогулками по незнакомому городу, ты же знаешь, мне только дай запустить исследователя.

– Мы с мамой вместе едем, – тут он окончательно смутился, – хотя я не особо представляю, как мы с тобой будем общаться, да и концерты. Впрочем, это всего лишь две недели.

– Ну ты и влип. Ладно, думай про гитару, а не про маму.

Тут дело вот в чем. Мама у Джереми женщина очень странная. Опекает его, как будто лет пять парню, при этом постоянно шпыняет его, что все еще маленький и не особо зарабатывает. Вот он и пропадает целыми днями на улице, а как со мной связался, так в моем доме. И заработок честно несет домой после каждого концерта. А все равно все не так.

– Я вот думаю, а как быть с концертами? – вдруг выдал он.

– И правда, не дело это, мы уже афишу поклеили. Ладно, выступлю одна. Покажешь гитарные партии? Хотя, я их в целом знаю. В общем, не парься, прикрою твой зад. Не придется возвращаться домой, закиданным помидорами.

– Спасибо! – от всей души сообщил Дже, явно повеселев, – я рад, что ты сама предложила. Просто, я же понимаю, что тебе трудно будет.

– Зато интересно.

Тут я не лукавила, а как будто немного преуменьшала. Давно хотела попробовать играть песни сама, но предложить не решалась. Что бы ни говорил Джереми, но женщина, которая просто поет у микрофона, куда глупее женщины с инструментом. Даже блондинки.

Он укатил на следующий день, оставив меня в компании гитары, что оказалось на руку. Когда нужно репетировать без остановки, грустить выходит не очень. Но, я все равно грустила, такие мы девчонки бываем глупые. Пришлось самой подбирать репертуар, признаться честно, искала самые простые рифы, и чтобы без баре, да, у меня с ним сложности.

Зато, когда наступила суббота, как все сомнения разлетелись, как тучи от ледяного весеннего ветра. Стоило мне войти в бар, как со всех сторон стали окликать приятели, уже занимающие столики.

– Эй, Сью, вы приготовили сегодня что-нибудь новенькое? – спросил толстый Билви, знающий, кажется, все наши тексты наизусть.

– О, сегодня будет гранд сюрприз, – усмехнулась я, уже не удивляясь этой привычке.

Да, некоторые вещи бывает заразительнее вирусов.

– Мы в предвкушении, – загоготали ребята футболисты, отдыхающие после напряженной тренировки (если судить по степени мокрости формы, которую они принципиально не снимали в преддверии важного матча).

– Сегодня выступаю соло, – что скрывать, лучше сказать сразу, чем смотреть на разбегающуюся публику, – Дже уехал на пару недель. Эй, а вы чего все еще здесь?

Сказала и рассмеялась от облегчения.

– Мы тебя и акапелла послушаем! – заверил меня Билви, вот уж спасибо.

– Все куда хуже, я буду вам играть, – сообщили я, принимая стакан ледяного лимонада из рук отца Джереми, который выразил все свои мысли по поводу женщин и музыкальных инструментов легким закатыванием глаз за лоб.

– А ты умеешь? – слегка удивился парень с длинными волосами в кожаной куртке.

– Да, но пока в основном свои песни. Но, ваши любимые старые хиты тоже попоем.

– Я к тому, что могу присоединиться, – неожиданно тепло сообщил незнакомец.

– Это у нас абсолютно разрешено, если знаешь песню.

Он показал большой палец, я попробовала похихикать, поняла, что женские штуки все еще не мой конек, и пошла в подсобку в поисках инструмента. Конечно, меня тянуло взять ту самую гитару с блестками, но одна мысль, что потом об этом сообщат Джереми останавливала на пол пути. Тем временем в зале вовсю шушукались, обсуждая перспективы сегодняшнего вечера. Я мысленно попросила Бога, если он там вообще где-нибудь существует, чтобы все потенциально недовольные покинули зал. Но, когда высунула нос, поняла, что народу стало только больше.

Мандраж прошел, как всегда, стоило ступить на скрипучий паркет сцены. В этот раз впереди мешался груз, я-то привыкла широко шагать, впрочем, все ерунда. Главное, что микрофон уже подключен, и фонари устремлены в центр зала, и достаточно сыграть первый аккорд, тем самым легким жестом, каким когда-то смогли высечь огонь первобытные люди, и… все вокруг наполняется сиянием.

В тот вечер пели все. Через пару песен, я позвала волосатика на сцену, где мы принялись исполнять старые песни дуэтом, а потом вышли два незнакомых парня, у одного была гитара, а у второго флейта, вот неожиданно. Тем и хороши концерты в маленьких барах. Никогда не знаешь, как придется импровизировать. Но, нам было весело, а это главное.

На следующей неделе я вновь солировала на сцене, собрав, как обычно в баре пол города. Где-то минут через пятнадцать после начала, в зал вошли трое мужчин, двух из которых я узнала сразу. Но не подала виду. Один – наш механик Баслик, он держит мастерскую в двух шагах, как раз у главной трассы, бар то почти на выезде.

Собственно, Баслик сразу прошел к стойке, где что-то шептал отцу Дже, периодически поглядывая на этих двоих. Я же старалась продолжить играть, к счастью зрителей, которые вообще не обратили внимание на происходящее. Разве что, когда из подсобки вытаскивали стол, пара человек отвернулись, но на пару секунд. Дело в том, что в этот момент я исполняла одну из самых крутых песен. Говорю же, их многие знали наизусть, хоть дискографию для них издавай.

А еще через пять минут мне стало все равно по-настоящему, настолько увлеклась музыкой. Ну, подумаешь, в зал вошел один из главных продюсеров Пу-Йота, родной брат директора театра Девери, известного своими постановками музыкальных пьес. Ну да, он открыл и продвинул столько звезд музыкального мира, сколько считаешь устанешь. И статуэтками Даллай может дверь подпирать.

И вообще, скорее всего, это мне в лимонад чего подмешали. Сейчас тут и драконы появятся, знаю я свои фантазии. Ну, не может такой человек, как Каби Голот просто взять и войти в бар, где я пою. Не бывает такого. Точка.

Драконы за вечер так и не появились. Зато, мы прекрасно попели, то соло, то дуэтом, то хором из всех присутствующих. Отпустили только через три часа после того, как исполнила самую любимую песню Билви. Такая вот цена – много аплодисментов, мало вкусного. Впрочем, стоило мне рухнуть за столик, как передо мной тут же появился огромный острый бургер и стакан газировки.

– Эй, девочка, – покровительственно сообщил отец Дже, – не затягивай с этим. Тебя хотят видеть пара больших боссов.

– Сначала еда, – я махнула рукой, а потом вспомнила, кто сидит на дополнительном столике у окна. Все еще сидит, мать их! Это было настолько внезапно, что я оставила блюдо на столе, встала и пошла прямо к столику. Видно было, что на меня смотрят. Специально. Шок.

Не знаю, как я преодолела эти несколько метров, не рухнув, но после такого, мне все под силу. Я уже говорила, что я жуткая трусиха?

– Привет, – как-то очень тепло сказал Каби, – кажется, ты – лучшая причина для поломки машины. Знаешь меня?

– Да, конечно, – я постаралась улыбнуться, но вышло как-то. Как-то вышло в общем.

– А это мой друг, Гира Лотр, он не так часто светиться.

Вот значит, как, ага. Второй оказался не меньшей шишкой, директор студии звукозаписи, выпустившей на свет больше величайших альбомов, чем кто бы то ни был. Точнее, в современной музыке. Так-то Холмы всем заведуют, но они больше по классике. А среди живых и актуальных – это банда Пу-Йота во главе с этими двумя. Мечта всех наших с Дже темных вечеров.

– Очень приятно, Сью Варген. Для меня большая честь выступить перед вами, господа.

– И весьма неплохо выступить, – сообщил Голот, улыбаясь, как сытый кот, – Я бы даже сказал, отлично. Собственно, я решил дождаться тебя только для того, чтобы сказать, что весьма заинтересован. Завтра утром, если машина будет починена, мы вернемся в Пу Йот. И, думаю во вторник, часа в два, смогу встретиться с тобой на студии, чтобы устроить небольшое прослушивание. Потом начнется проект, будет не до того. Хочу позвать брата, может еще пару ребят. Отличный голос, я серьезно. А тексты эти ты сама писала?

– Да, тексты мои, а музыка Джереми, он мой друг. Сейчас уехал на курсы. Вот бы вам нас вместе послушать. Я серьезно, он потрясающе играет.

– Тогда, пусть бросает все и мчит вместе с тобой. Так, сейчас напишу тебе пароли и явки.

И, он достал визитку из пиджака, начав быстро строчить адрес и номер комнаты. А после протянул ее мне:

– Кажется, это твой счастливый билет, Сью Варген, не потеряй его.

Они ушли, а я вернулась к своему бургеру. Рядом уселся отец Джереми, явно взволнованный происходящим:

– И что это было?

– Похоже, эти ребята всерьез заинтересовались нашим творчеством. Мы должны срочно связаться с Дже, они будут ждать нас уже во вторник. Пусть бросает свою школу и дует со мной в Пу-Йот. Вы же понимаете, как это важно?

– Знаешь, это может лишь казаться важным, – каким-то странным голосом сказал мужчина, – у него сейчас учеба, которую оплатили мы с матерью. Быть может, раз ему оказалась так не интересна история, он сможет зарабатывать хотя бы уроками гитары. Сертификат даст ему право быть учителем.

– Вы в своем уме? – я чуть со стула не упала, – да это же предложение всей жизни! Мы можем выступить перед самим Каби Голотом. Что если он предложит нам записать альбом?

– Что, если нет? – резко возразил бармен, – то, чем вы оба занимаетесь – это не жизнь. Тебе легко, красивая девчонка, задуришь кого-нибудь, выйдешь замуж, как нагуляешься, все, можно свесить ноги и отдыхать. А у Джереми однажды включится голова. И надо будет обеспечивать семью. Это важнее тусовок. Запомни. И вообще. Я запрещаю тебе звонить моему сыну. Дуй сама, куда хочешь, хоть в Пу-Йот, хоть на Холмы Митавры. Ты не представляешь, что это за жизнь. И что они делают Там с людьми типа тебя, мечтающими о дешевой славе.

Конечно, из бара я вылетела со скоростью пули. Даже не доела, чего со мной вообще никогда не случалось. Запрыгнула на мотоцикл, вождение которого недавно освоила, и помчалась домой. Слишком сильно хотелось уехать от всех этих эмоций сразу. Чем хороша быстрая езда – голова полностью отключается сразу же, можно взять передышку, позволить мозгу самому выстроить все вот эти сложные заключения в голове. Чем плоха быстрая езда – ты добираешься слишком быстро (уж прости мне эту тавтологию), поэтому я позволила себе пропустить поворот и направилась в сторону парка, потом по шоссе, объездной, но всех дорог Тайруса не хватило бы, чтобы привести мою разгоряченную голову в порядок. И только когда забрезжил рассвет, я остановилась, понимая, что так и не написала Дже.

Текст сложился сразу, две минуты от силы, но с отправкой возникли проблемы. Раз, другой, третий. У нас были простые телефоны, без доступа в интернет, но обычная сеть никогда не подводила. Может кончились деньги? Нет, баланс в порядке. Что не так?

Я просидела на обочине почти час, пока солнце не начало печь затылок, а батарея не попросила о пощаде. Сообщение не отправлялось. Поняв, что это бесполезно, направилась в сторону дома, откуда набралась смелости позвонить. Все же, уже почти шесть утра. Впрочем, это Дже, какие могут быть условности.

Телефон равнодушным голосом сообщил, что все попытки дозвониться отменяются, по причине отключения аппарата. Джереми был не в сети впервые в моей жизни. Только вчера мы проболтали несколько часов кряду, не особо парясь про время. И почему он умудрился уехать в такой день? А что, если это его мамаша отобрала телефон, чтобы помешать мне? Ну конечно, муж сразу же позвонил ей, стоило мне выйти из бара.

От досады хотелось зареветь, но я предпочла снимать стресс активными действиями. У отца в кабинете был компьютер с интернетом, что позволяло посмотреть карту и примерно составить маршрут. Тут все было очевидно – сегодня же выезжаю в сторону Лобици, ближайшего к нам крупного города, где есть аэропорт. Оттуда – в Вешил, лишь бы рейсы были. Хватаю там Дже и вместе устремляемся в Пу-Йот, где мы точно должны будем оказаться в понедельник вечером. Денежная часть меня беспокоила мало. Сразу после совершеннолетия банк открыл доступ к маминым счетам, перешедшим по завещанию в качестве наследства. Она не сильно рассчитывала на отца, да и у него свои накопления всегда были, поэтому предпочла сделать меня человеком, имеющим в районе пары миллионов. Очень круто по нашим временам, когда обычная зарплата колеблется от нуля до тысячи. Впрочем, деньги меня интересовали исключительно с позиции: сейчас можно об этом не париться. Я не сомневалась, что однажды приумножу материнский капитал в разы. Так оно и вышло, кстати.

Забавно, но мне было не интересно тратить деньги. Я не понимала смысл бизнес-класса, брендовой сумки или украшений из определенных металлов. Куда интереснее было другое. Смотреть, как карабкается солнце по небу, собираясь осчастливить нас рассветом, слушать пение птиц и подпевать в ответ. Говорить с умным человеком. Гладить кота. А в самолете можно полететь и экономом.

Утренний автобус до Лобици я благополучно проморгала, выстраивая рейсы, потому решила отправиться вечерним. Зато пока он едет всю ночь, можно было не плохо выспаться. Долго и тщательно собирала вещи, все же Пу-Йот и встреча со всеми важными людьми требовала куда более правильный образ, чем посиделки в баре. К тому же, в сценическом прикиде меня видели, пусть хоть посмотрят в нормальном. К тому же, я вообще не представляла, что ждет впереди. И решила собираться так, как будто никогда не вернусь. Памятные вещи. Книги. Стихи (к счастью) я оцифровала еще почти год назад, когда дождем смыло текст в паре тетрадей. Такой подлости от чердака не ожидал никто. Флешка с демками, которые мы записывали в домашней студии у одного из множества приятелей Джереми. Это не супер, но лучше, чем ничего. Получился чемодан весьма приличных размеров, но меня это мало пугало. В багаж влезет, и ладно.