Золушка и Алангазар

– Волки овец едят! А пастух – спит! – задыхаясь сказал он жене.

– Надо было кричать: «Волк, ах ты негодяй!» – подсказала Виктория.

– Хорошо, так и сделаю! – закричал он и побежал обратно.

Но на дороге оказался митинг. Толпа шумела, подошла полиция. Алангазар, следуя совету жены, поднял руки и во весь голос:

– Волк! Ах ты, негодяй! Беспардонный!

Полиция решила, что это к ним. Подняли дубинки и хорошенько его отхлестали. Но допросить его не смогли – он слишком большой.

Побитый, в синяках, он вернулся домой.

– За что тебя полиция избила? – удивилась Виктория.

– Я только сказал: «волк – негодяй».

– Надо было сказать: «Доброго вам дня!» – вздохнула она.

– В следующий раз так и скажу…

На следующий день Алангазар увидел похоронную процессию. Люди были в чёрном, несли гроб. Он широко улыбнулся и, как учили:

– Доброго вам дня! Счастливого, радостного!

Люди остановились. Посмотрели исподлобья. А потом – кто яйцом, кто помидором, кто комком грязи.

Весь в пятнах и грязи он пришёл домой.

– Надо было сказать: «Какой печальный день. Мои соболезнования…» – снова подсказала жена.

– Хорошо, так и сделаю…

На следующий день шёл по улице, увидел свадьбу. Жених и невеста танцуют, все веселятся. Алангазар подошёл и с чувством сказал:

– Какой печальный день. Мои соболезнования!

Гости в ужасе. И снова – кто с веником, кто с банкой, кто с ботинком – и гонят его прочь.

Он спрятался за забором, подумал:

– Всё! Хватит! Больше не буду слушать ничьих советов. Только своей головой!

На следующий день снова пошёл в лес. Сел на ветку, чтобы отпилить. Прохожий крикнул:

– Эй, ты сейчас вместе с веткой упадёшь!

Алангазар только махнул рукой: «Я теперь по-своему!»

Через минуту ветка обломилась, и он грохнулся вниз. Сидит, чешется, отряхивается.

– Эх… Похоже, он прав был. Умный, видно, человек. Может, даже… провидец?

И Алангазар бросился за ним вдогонку.

– Послушай! Ты ведь предсказал, что я упаду. Скажи мне, пожалуйста, когда я умру?

Прохожий усмехнулся:

– Ну… ты умрёшь, когда три раза упадёшь.

– Правда? Только три раза? – обрадовался Алангазар. – Тогда я просто буду не падать!

И пошёл по лесу весёлый, довольный. Но тут – наступил на гвоздь, споткнулся и упал.

– Ой! Один раз! Осталось два!

Скоро снова споткнулся – на этот раз о пень. Плюх – на спину.

– Ай-ай-ай! Уже два! Остался один!

Идёт дальше осторожно. Но жара, тяжесть – вспотел, пот стекает в глаза. Протёр лбом рукав – и оступился с мостика. Плюх – в ручей.

– Всё! Всё! Я умер! – простонал он и уснул прямо там, на дровах.

Тем временем мимо ехал крестьянин с телегой. Колесо застряло в грязи. Он увидел лежащего великана.

– Эй, помоги телегу вытолкать!

– Я умер… – простонал Алангазар. – Мне остался третий раз. Я теперь мёртвый…

– Перестань нести чепуху! Вставай да толкай!

– Нет, я покойник… не могу…

Крестьянин потерял терпение и хлестнул его кнутом. Алангазар вздрогнул и отдёрнул ногу. Второй раз – ударил. Он уже поднял голову. А на третий – встал!

– Ого! – удивился он. – Я… ожил?! Спасибо тебе! Ты меня воскресил! У тебя волшебный кнут!

– Да уж… Возьми себе, если хочешь, – вздохнул крестьянин.

Алангазар в восторге принёс домой кнут. Завернул его в тряпку, спрятал под кровать.

– Что ты там прячешь? – спросила Виктория.

– Этот кнут… С его помощью я теперь всегда могу ожить!

Эртоштук

Эпоха: 7—9 век

Рост: около 3 метров

Происхождение: из рода древних богатырей, сын земли и неба

Страна: просторы Великой Степи, предгорья Алатоо (Тянь-Шянь)

– Эртоштук – великан среди людей, статный, с могучими плечами, широкогрудый.

– Рост – около трёх метров, но движения лёгкие, как у танцора, сдержанные и выверенные.

– Лицо – смуглое, с высокими скулами, густыми бровями, серьёзным взглядом орлиных глаз. Взгляд пронзительный, но не жестокий.

– Волосы – длинные, тёмные, убраны в толстую косу, перевитую кожаным ремешком.

– Борода – аккуратно подстриженная, но густая, как у степных воинов.

– Доспех – сложный, из закалённой кожи, латунных чешуек и бронзовых пластин.

– Нагрудник украшен резьбой – изображения солнца, сокола и стилизованных волн.

– На плечах – наплечники в форме львиных голов.

– Пояс – широкий, с ножнами и несколькими амулетами: зуб медведя, камень небесного цвета, оберег из косички сестры.

– Щит – круглый, деревянный, окованный железом, в центре – знак волка.

– Его конь – почти как мифическое существо: чёрный, как полночь, с гривой до земли.

– Конь сам почти как обычный человек ростом, с умным взглядом.

– Эртоштук может поднять его на руки, если нужно спасти из болота или битвы.

– Лук – сделан из тиса и рога, украшен рунными узорами, сильнейший натяг – мало кто ещё сумеет выстрелить.

– Стрелы – с белыми оперениями, каждая со своим именем: «Память», «Гнев», «Песня».

– Сабля – длинная, слегка изогнутая, с узором змеи на клинке. В рукояти – бирюза, символ неба.

– Он сражается на коне так, будто это продолжение его тела – скачет, словно танцует, стреляет, не промахиваясь, даже на полном ходу.

– Сражался с великанами на перевале: три дня и три ночи держал оборону один, пока не подошло подкрепление.

– Спустился в подземелья за душой сестры – победил Каменного стража с пустыми глазами.

– В одиночку освободил целое селение, подняв с земли упавшую башню, держа её на плечах, пока дети выбегали из плена.

– Однажды – как в сказке – заговорил с птицей, и она указала ему путь в сердце врага.

– Спокоен, как горное озеро, но если гневе – это буря.

– Мудрый, не говорит лишнего.

– Уважает женщин, стариков, детей.

– Верит, что сила – это не в кулаке, а в сердце.

– На совете говорит редко, но все замолкают, когда он открывает рот.

Утро в военном лагере Золушки началось с привычной суеты. Солдаты маршировали, строевые команды отдавались громко и слаженно, а в казарме кто-то уже успел уронить котел – дымящийся котёл с гречневым супом, который с плеском расплескался прямо на пол. Повара ругались, новобранцы поскальзывались, а Алангазар с виноватым видом оттирал стену от капусты.

Когда Золушка вошла в свой штаб, все уже стояли по стойке смирно. На ней было безупречное военное обмундирование: темно-синяя шинель с золотыми пуговицами, ремень с гербом, начищенные сапоги. Эта форма не только подчёркивала её командирскую строгость, но и, по правде говоря, ей самой нравилась – особенно элегантный офицерский берет с изумрудной пряжкой.

– Отставить беспорядок, – спокойно сказала она, входя. – Документы на стол.

Первым делом она подписала заявление на отпуск Алангазара. Великан по уставу имел право на отдых после участия в учениях. Подмахнула пером, и тот тут же, счастливо улыбаясь, укатил в сторону леса – за дровами и свежим воздухом.

Тут в комнату вошёл её адъютант-секретарь, сухопарый и усердный лейтенант Гюзель. Он принёс новую папку:

– Документы на новобранца, лейтенант Эртоштук. Особое прошение. История – крайне необычная.

Золушка пролистала досье. В нём, среди рапортов и характеристик, лежало письмо от самого Эртоштука, написанное красивым, чётким почерком. Рассказ начинался так:

«Когда я был мальчиком, ведьма пришла в наш аил. Она сказала моему отцу:

– Отдашь мне сына – уйдёшь живым.

Отец знал, что не справится с ней, и оставил меня – нет, не ведьме, а судьбе.

Он тайно спрятал у дороги кинжал и послал меня вслед, зная, что ведьма будет ждать меня в обличии старушки…»

Золушка приподняла бровь и углубилась в чтение.

Юный Эртоштук ехал верхом, когда увидел у дороги старую женщину. Та сидела на пне, усталая, будто добрая бабушка из сказки. Но юноша почувствовал что-то странное. Его взгляд упал на блестящий кинжал, торчащий из мха – тот самый, что оставил отец.

– Бабушка, подайте мне вон тот кинжал, – вежливо попросил он.

– Сынок, – хрипло отозвалась старуха, – если я сяду – не встану, если встану – не сяду…

Юноша не слез с коня. Нагнулся, выхватил кинжал сам – и в этот миг «бабушка» превратилась в ужасную ведьму. Она взвыла, вырастая ввысь, её плащ превратился в тучу, руки в когти, а глаза сверкнули зелёным огнём. Эртоштук ударил шпорами коня – и пустился в бег, но ведьма мчалась следом, не отставая ни на шаг.

– Земля, откройся! – закричал он в отчаянии.

И земля действительно разверзлась под копытами. Конь и всадник провалились в темноту – в подземный мир, где правили великаны и огненные змеи. Там, среди мрака, испытаний и битв, юноша рос, креп, учился владеть мечом, учился дружить, учился побеждать. Он прошёл всё – и выбрался из подземного мира уже мужчиной, сильным, уравновешенным, с глазами, в которых плескался тихий огонь.

Теперь Эртоштук вернулся в мир людей – и подал рапорт о желании послужить немного в армии Золушки.

«А потом, если позволите, уеду на родину…» – скромно заканчивал он письмо.

О том, что он влюблён в Золушку с первого рассказа о ней, он не написал ни слова. Он только поставил красивую точку внизу страницы.

Золушка задумалась. В её лице мелькнула улыбка – совсем лёгкая, едва заметная. Она аккуратно закрыла папку и положила её в ящик стола.

– Зачислить, – сказала она. – И пусть зайдёт попозже – лично поговорю.

Адъютант кивнул, вытянулся и вышел. А Золушка посмотрела в окно, где на плацу маршировали солдаты, где Алангазар уже успел, спотыкаясь, уронить второй котёл с кашей, и где-то вдалеке по дороге шёл человек в тёмной накидке с серебряным мечом за спиной.

Золушка и Эртоштук в штабе

Утро в штабе было тихим.

Сквозь приоткрытое окно кабинет наполнялся звуками казарменного двора —

где-то щёлкали сапоги,

где-то глухо отдавались удары тренировочного меча.

Запах свежей травы, только что политой водой, тянулся лёгким шлейфом до самого стола.

Золушка стояла у окна, задумчивая.

На ней – военная форма цвета полевого василька, с золотыми пуговицами, аккуратно отполированными до блеска.

На поясе висел планшет с приказами.

Рядом, на столе, – кипа бумаг и чашка чуть остывшего чая.

Она вглядывалась вдаль – в учения, в хлопоты, в жизни других.

Но в душе у неё было немного тишины.

Вдруг – стук в дверь.

Она обернулась, не теряя сосредоточенности.

– Войдите, – сказала спокойно.

Дверь мягко скрипнула, и на пороге появился юноша – стройный, с ясными глазами и чуть смущённой улыбкой.

Он держал шапку в руках, будто что-то важное.

– Эртоштук? – подняла она взгляд.

– Да, командир Золушка. Здравствуйте, – чуть смущённо кивнул он.

– Проходи.

Он шагнул ближе, и комната наполнилась его присутствием – свежим, как горный воздух.

В нём было что-то простое, открытое, как в детях и в тех, кто не боится быть добрым.

– Я прочла твоё дело, – сказала Золушка, листая бумаги, но глядя уже в него.

– История непростая.

Спуститься в подземелья, сразиться с великанами… Ты проявил и ум, и храбрость.

Юноша отвёл глаза, чуть покраснел.

Потом, после короткой паузы, тихо:

– Это всё отец… Он оставил мне кинжал. Я просто не хотел подвести его.

Золушка мягко улыбнулась.

– Честь семье – сильная причина. Мне нравятся воины, которые говорят искренне.

Ты молод, но уже многое пережил.

Скажи – зачем тебе наша служба? Ведь ты не из наших мест.

Эртоштук замолчал на миг. Пальцы в руках чуть сжались.

– Потому что… – он поднял глаза, – здесь я чувствую себя нужным.

А ещё – здесь учат.

А я хочу стать лучше, чтобы однажды вернуться и помочь своей земле.

Но пока – мне нужно учиться.

Тишина была светлой.

И в ней – уважение.

Золушка кивнула, взглянув на него как-то по-особенному, не по-офицерски.

– Что ж… Добро пожаловать в наш полк, Эртоштук.

Ты нам пригодишься. И, думаю, ты тоже найдёшь здесь что-то для себя.

Он расправил плечи, вдохнул глубже,

и в его поклоне было что-то большее, чем просто вежливость —

благодарность, доверие, начало чего-то нового.

– Спасибо, командир.

Он вышел.

А Золушка ещё долго стояла, глядя на закрытую дверь.

Снаружи звучали приказы, шаги, утро продолжало своё дело.

А в сердце у неё оставалась тёплая нота.

Может быть, и правда – день, начавшийся с бумаг,

может закончиться новой дружбой.

Эртоштук и подземное задание

С тех пор как Эртоштук поступил на службу к Золушке, прошло совсем немного времени.

Но уже каждый в полку знал его имя.

И даже больше – уважал его.

За то, как он молча помогает нести тяжёлое.

Как сдержан, но добр.

Как умеет слушать. И – как будто – несёт в себе что-то светлое.

Необъяснимое.

Он тренировался с Алангазаром.

Они стали друзьями – такими, что могут молчать вместе,

делить хлеб пополам и смеяться над одной глупой шуткой снова и снова.

Алангазар учил его кидать копья – с размаху, из плеча.

Показывал, как поднимать валуны одной рукой.

А Эртоштук, в ответ,

учил великана ходить мягко

и не топтать цветы в саду штаба…

Хотя клумба страдала всё равно – раз пять, если не шесть.

Однажды, ранним утром,

Золушка вызвала Эртоштука в штаб.

Солнце скользило по золотым пуговицам её мундира.

Ветер шевелил тонкую завесу на окне.

На столе лежала древняя карта,

выцветшая,

с рваными краями.

На ней – странные метки,

и одна – особенно важная:

вход в подземный мир.

– Ты знаешь эти земли, – сказала она тихо.

– Нам нужно узнать, что происходит в старых подземельях.

Ты готов?

Он молча кивнул.

Внутри всё сжалось —

не от страха,

а от памяти.

Он не был там с той самой битвы.

С того дня, когда покинул тьму и выбрал свет.

И вот теперь – возвращение.

Он собрал команду.

Белого Великана – застенчивого, с добрыми глазами и мешочком сушёных яблок.

Синего – весёлого, как озорной ветер,

умеющего петь ледяным дыханием и пугать поваров в кухне до икоты.

И они ушли.

Туда, где ночь не кончается.

Где камни помнят шаги древних существ.

Где сердце говорит с тенью.

Под землёй всё стало иным.

Туннели – хрупкие, как скорлупа.

Залы – пустые.

И мертвецы…

Они не нападали.

Они стояли молча.

С глазами, полными тоски.

Эртоштук не поднимал меч.

Он подходил ближе.

Говорил почти шёпотом:

– Вы устали.

Вы долго сторожили то, что уже не нужно.

Пора отдохнуть.

И они исчезали.

Растворялись в мягком воздухе, как дым свечи.

Но были и испытания.

Ловушки, ямы,

пауки с глазами, как блюдца.

И чудеса.

Зеркала, что показывали не отражение – а мечты.

Монеты, звенящие от прикосновения доброй руки.

Камни, которые пели, если их не бояться.

Когда они вернулись,

с первыми утренними птицами,

Эртоштук был другим.

Он нёс с собой не золото.

А взгляд – уверенный.

И тишину – внутри.

Мудрость, добытую не из книг.

Его назначили командиром экспедиционного корпуса.

Золушка сказала:

– Ты знаешь подземелья лучше всех. Но главное – ты знаешь себя.

На третий день его новой службы

она вновь позвала его к себе.

На этот раз утро было ярче,

а на карте – новые метки.

– Эртоштук, – сказала она, не оборачиваясь, глядя в окно.

– В глубинах, за Чёрной Глыбой, что-то снова пробудилось.

Мертвецы. Но это уже не просто охрана…

Там спрятаны свитки. Слова древней силы.

Не ради золота. Ради защиты.

Она повернулась. В глазах – спокойная тревога.

– Ты готов снова спуститься?

Он не ответил сразу.

Но в груди у него уже звучал ответ.

Чёткий. Тёплый. Простой.

– Да.

В глубину, где даже тени боятся света

Глаза Эртоштука вспыхнули.

Не от страха.

От узнавания.

Он знал эти земли.

Знал запах холодного камня,

тишину, которая дышит,

и трещины в стенах,

в которых прячется память.

Он родился в царстве, где не поют птицы.

Он вырос среди мёртвых.

И умел двигаться так,

чтобы даже тени не заметили.

– Я готов, – кивнул он.

– Мне понадобятся спутники.

Те, что не предадут ни в тьме, ни в огне.

Он сделал шаг вперёд и продолжил:

– Белый Великан. Он поднимает скалу, как ребёнок поднимает игрушку.

Но в душе – тишина и травы. Он не любит шум. Он лечит.

– Синий Великан. Он ступает, как снег в марте – тихо, мягко.

Но если заговорит… его голос разбудит камень. И совесть.

Он поёт, когда страшно, и страх уходит.

Золушка слушала молча.

Её пальцы касались карты,

но взгляд был на Эртоштуке.

– Одобрено, – сказала она, и в улыбке дрогнуло что-то человеческое.

– Только… пообещай. Вернись.

Он чуть заметно кивнул.

Не громко, чтобы не выдать.

Потому что истинная причина его желания вернуться

жила глубже приказа.

Глубже долга.

Он хотел вернуться —

ради неё.

Снаряжение собрали быстро.

Молча, слаженно.

Травы, верёвки, сухие ягоды, ножи, амулеты.

Синий Великан прицепил к поясу свой ледяной рог,

а Белый положил в сумку платок, вышитый его младшей сестрой.

В последний момент к ним присоединилась ещё одна —

девочка из артиллерийской роты.

Риа. Тонкая, как берёзка,

но метко стреляющая из пращи,

словно камень знает, куда лететь.

– Если мертвецы – это память,

значит, я умею сражаться с воспоминаниями, – сказала она.

И никто не возразил.

Подземелье встретило их не рычанием,

а дыханием.

Медленным.

Глубоким.

Там было холодно.

И эхо.

Капли падали с потолка —

каждая будто отсчитывала время до чего-то важного.

Стену покрывал мох, светящийся зелёным.

Он пульсировал, как живая кожа.

Воздух был густым,

как будто сам мир здесь замедлял шаг.

Эртоштук провёл рукой по камню.

– Здесь, – прошептал он, – я когда-то ел хлеб из золы.

Здесь я впервые победил великана.

Но сейчас…

всё иначе.

Он смотрел не на стены.

Он смотрел внутрь.

Свет от факела дрожал.

Позади Синий Великан тихо напевал песню на старом языке.

Белый шёл молча,

а Риа – с пращой наготове.

Впереди была тьма.

Но в ней – не пустота.

В ней было их прошлое.

И их будущее.

Поворот в бездне

На третьем повороте туннель сужался. Камень под ногами был скользким, как лёд. Воздух густел. Свет факелов дрожал, будто сам боялся идти дальше.

И вдруг – тишина разорвалась шорохом.

Из темноты вышли мертвецы.

Их глаза светились не жизнью – пустотой.

Не было в них ни боли, ни страха. Только безмолвное «вперёд», будто чья-то злая воля гнала их в атаку.

Эртоштук сделал шаг вперёд.

Он держал в руке клинок, старый, покрытый боевыми шрамами – тот самый, что когда-то спас ему жизнь.

Сейчас меч был тяжёл, но в его тяжести – сила всех тех, кого он когда-либо защищал.

Он закричал – не от ярости, а от верности.

Крик, как зов сердца:

– За живых! За свет!

И бросился в бой.

Белый Великан не медлил – с гулким рыком он вырывал из стен каменные глыбы и швырял их в наступающих.

Каждый удар – как землетрясение.

А Синий Великан…

Он запел.

Не слова – сила.

Не песня – заклинание.

Голос его поднимал дрожь в скалах,

будто сама земля вспомнила, как биться.

Сражение было долгим.

Кровь – тёмная, как ночь.

Удары – глухие, как звон судьбы.

Эртоштук сражался не мечом – сердцем.

Он не позволил ни одному из мертвецов коснуться друзей.

Он был щитом. Он был огнём.

Когда последний из стражей исчез, рассыпавшись в пыль,

перед ними открылся зал сокровищ.

Тишина здесь была другой – заслуженной.

Мирной. Как в храме.

Сундуки, полные золота.

Мечи, сияющие, как рассвет.

Старинные книги с заклинаниями, забытыми века назад.

Но главное…

Среди пепла и света лежал свиток.

На нём – слова, от которых дрогнуло сердце Эртоштука:

«Тот, кто не боится,

может защитить целый мир».

Он долго смотрел на эту фразу.

Потом поднял свиток и сказал, тихо, но твёрдо:

– Мы не воры. Мы – воины. Мы не грабим. Мы храним.

Он взял только то, что мог унести на плечах,

а остальное – оставил в покое.

Так закончился их поход.

Так начался их путь назад.

К свету.

К Золушке.

К тем, кто ждал у порога.

И – к новой главе удивительной истории,

в которой отвага была важнее золота,

а сердце – сильнее меча.

Байки у костра

Ночь. Костёр. ИсторииНочь спустилась мягко,словно плед из бархата.Звёзды высыпали на небо —бесшумно, будто боялись потревожить тех,кто сидел у костра.Пламя потрескивало —тепло, уютно, по-домашнему.Огонь плясал в глазах Золушки,отражался в щеке Алангазара,и бросал свет на плечи Эртоштука,сидевшего с кружкой чая в руках.Лис устроился поближе к огню,плотно закутался хвостоми хитро прищурился.– Был у меня как-то день… – начал он,и даже пламя затихло, чтобы слушать.– Ну прямо сказка!Шёл я по лесу. Спокойно, не спеша.Вдруг – бах!На ветке – висит.Длинная, сочная… колбаса!Как гирлянда на праздник!Он щёлкнул зубами для наглядности.– Ну я, не растерявшись – хоп! – и в зубы.Думаю: «Вот это судьба пошутила вкусно!»Смех пробежал по кругу,словно лёгкий ветер по траве.– Только радость, скажу вам, была короткой,как хвост у зайца, – продолжал Лис,уже разогревшись.– Из кустов – раз! – выходят Волк, Тигр…и Лев.Три морды. И все серьёзные, как налоговая.Смотрят на меня и говорят:«Эй, Лис, ты чего там жуёшь так вежливо, а?»Золушка улыбнулась, обняв колени.Алангазар громко хмыкнул,предвкушая развязку.– Я, конечно, не дурак. И говорю им:«Это у меня не еда, а волшебный шарф!Откушу – и сыт. Обратно намотаю – и дальше бегу!»– Ну ты даёшь! – фыркнул Эртоштук.– А дальше… – Лис томительно потянул паузу,заглянул каждому в глаза.– Пока они щупали мой «шарф» и мечтали о таком,я – шмыг! – и в кусты. С колбасой!Они, наверное, до сих пор ищут рецепт…Смех закружился в воздухе,словно искры.Алангазар хлопнул себя по колену:– Ну ты и хитрюга, Лис!Шарф из колбасы – надо же придумать!– Умный нос всегда найдёт, где греется ужин, —многозначительно сказал Лиси, довольно урча, отпил глоток чая.

Пламя сверкнуло.Звезда упала.Ночь обняла их всех.И в этом молчании после смехабыло место теплу.И дружбе.И сказке.