Сладкий поцелуй

– Что вы делаете?! – закричала она, хлопая меня по затылку, ушам и щекам. – Отпустите немедленно моего папу, ему же больно!

Я высвободил руку Шувалова и отскочил в дальний угол площадки. Передо мной стояла чернявая курносая девушка с крупными глазами, широкими скулами и слегка выдающейся вперед нижней челюстью. У Юли были шикарные волосы – длинные, вьющиеся, иссиня-черного цвета, они водопадом низвергались на узкие плечи девушки и наверняка являлись предметом гордости их владелицы и предметом зависти ее подруг. Юля была готова к выходу – накрашена, одета в бурые узкие джинсы, блузку и легкую курточку. На ногах выходные туфли.

И Юля, и развернувшийся в мою сторону ее отец стояли в угрожающих позах, готовые снова вступить со мною в схватку. И я не выдержал. Пнув в сторону папаши и дочки валявшуюся у моих ног скалку, я с досадой сказал:

– А ну вас обоих к черту! Семейка придурков! – повернулся и быстро сбежал вниз.

Я выскочил из подъезда и направился между домами. Я твердо решил отправиться домой, зайти по дороге к Вере и рассказать ей о том, что дочь ее совершила убийство и теперь скрывается. Пусть Ягодкина сама решает, как ей дальше быть и что делать. Когда я шел по бетонной дорожке вдоль торца одного из домов, сзади раздался возглас:

– Эй, дядя, подождите!

Я обернулся. Меня нагоняла Юля. Дул легкий ветерок, и ее роскошная черная шевелюра развевалась, точно флаг веселого Роджера.

Шувалова остановилась напротив меня, перевела дух.

– Вы уж извините отца, – слегка конфузясь, произнесла девушка. – Он вообще-то мужик неплохой, но как запьет – все, пиши пропало. Злой как сто чертей бывает, в доме от него никому житья нет. В этот раз тоже вот не пил два месяца, а теперь сорвался. Третий день в запое и с каждым днем все агрессивнее и агрессивнее становится. Ему выпить хочется, а денег взять не у кого. Мама на работе, я тоже ему ни рубля не даю, вот он и бесится. Я на свидание к парню опаздываю, мы договорились с ним в кино пойти, а папа не пускает. На принцип пошел: говорит, как я сказал, так и будет, сиди, мол, дома и все тут. Хорошо, вы пришли и у вас с отцом началась потасовка. Я воспользовалась моментом и улизнула из дома. Так что там с Элкой случилось?

Юля оказалась из простушек – что на уме, то и на языке. Я ее еще ни о чем не спросил, а она за одну минуту уже умудрилась выдать не только семейные, но и личные тайны. Но откровенность девушки мне импонировала.

– Проблемы у твоей подруги, – заявил я печально. – Поругалась с матерью и сбежала из дома. Второй день не можем ее найти.

– А где вы ее искали? – с любопытством спросила девушка.

– Где только не искали! – я слегка подвинулся, пропуская шедшую по дорожке женщину с большущей сумкой. – У подруг, у знакомых, в полиции, в больницах, в моргах. Ездил к Элке в институт, расспрашивал у ее сокурсников, но никто ничего не знает. Побывал даже дома у вашей с Эллой общей подруги Рябининой Кати. Она также не смогла сказать ничего путного.

– И не скажет, – уверенно произнесла девушка и снова хихикнула. – Катька с Элкой поругались недавно. Ягодкина у Рябининой парня увела. Ну а Катька, понятно, обозлилась. Вы ведь видели, какая она у нас писаная красавица, и характерец у нее не приведи господь. Обидно ей стало, что парень ей Элку предпочел. Вот и не разговаривают подруги уже больше месяца. А парень, – Юля поморщилась и фыркнула, точно щенок, которому в нос попала мошка, – стоил бы того. Нет, он, конечно, симпатичный и при деньгах, но хамоватый какой-то, скользкий, да и старше Катьки с Элкой лет на десять.

Я уже догадался, о ком идет речь, однако ничем не выдал, что знаю о хахале Элки, рассчитывая на то, что словоохотливая девица сама обо всем расскажет. Не ошибся.

– Юрой его зовут, а прозвище Чак. – Девушка обернулась и забеспокоилась: – Как бы отец не появился да скандалить не стал. У меня ведь еще братишка есть, но отец к нему не цепляется, побаивается, он высокий, под два метра ростом, и здоровый, а вот меня достает. Ну пойдемте от греха подальше, да и опаздываю я. По дороге поговорим. – Мы повернулись и направились к остановке. – В общем, вы не там Элку искали, – возобновила разговор Юля. – Вам нужно Чака разыскать. И если Элки у него нет, съездить за город, в Боровое.

– Если нужно будет, поеду, – произнес я уверенно.

– Там дачные участки, – продолжала Юля. – Элка может оказаться на одном из них.

Я удивленно посмотрел на нее:

– Чего ей в Боровом делать?

Шувалова перепрыгнула неширокую канаву, я ее перешагнул, и мы направились напрямик через двор дома к зарослям шиповника, у которых стоял «Форд Фокус» белого цвета.

– Там у нас общая подруга живет, – сказала она и тут же поправилась: – Ну, не подруга, а знакомая, Наталья Георгиевна, но мы ее Наташей зовем. Ей около двадцати шести лет, она художница, немного странная, но в общем хорошая женщина. Когда-то, еще в школе, я, Элла и Катя ходили заниматься в художественную студию. Наташа у нас живопись преподавала. После окончания школы одна я в художественное училище поступила, а Ягодкина и Рябинина пошли учиться по другим специальностям, но дружбу с Наташей мы сохранили. Разница в годах у нас небольшая. В Боровом на родительской даче у Натальи оборудована небольшая студия, – тараторила Юля. – Она почти круглый год проводит в ней, картины пишет. Место тихое, спокойное, к творчеству располагает. Ну и мы с подругами иной раз у Наташи бываем. А один раз…

Мы вплотную подошли к «Форд Фокусу», загораживающему вход в живой туннель, и Юля, обходя его, замолчала. В машине сидели двое парней и о чем-то переговаривались. Когда пришел мой черед протиснуться между машиной и колючими кустами шиповника, я бросил случайный взгляд назад. Метрах в пятидесяти из-за угла появился и тут же исчез молодой человек. Что-то в облике парня показалось мне знакомым, однако Юля вновь заговорила, и я переключил внимание на нее.

– А один раз, – повторила девушка, – я даже два дня жила на даче у Наташи. Мама моя в командировке была, а отец на радостях, что жена уехала, запил. Неделю пьянствовал и ко мне по пустякам цеплялся. Надоели мне скандалы, я потихоньку собралась и к Наташе умотала. Она ничуть не возражала, что я у нее жила. А когда мама из командировки вернулась, я дома и объявилась. Так что Элка, скорее всего, в Боровом торчит, – заключила Юля.

Когда дошли до переезда, я вновь почувствовал на себе чей-то взгляд и резко обернулся. На самом ли деле из кустов шиповника высунулась и тут же исчезла голова или мне почудилось – не знаю, но мне очень хотелось проверить, не прячется ли кто в зарослях.

– Погоди-ка минутку! – сказал я девушке, повернулся и побежал к кустам. Когда я приблизился к ним, там оказалось пусто. Мало того, «Форд Фокус» тоже исчез. Чувствуя себя обескураженным, я вернулся к Юле.

– Чего это с вами? – подивилась девица, внутренне, кажется, потешаясь надо мной.

– Да так, – буркнул я. – Черти в последнее время повсюду мерещатся. Говори фамилию художницы и номер дачи.

– Артамонова, номер дачи сто пятнадцать.

Мы с Шуваловой дошли до остановки и здесь расстались. Юля села в автобус, а я, забыв о своем решении пойти к Вере, направился к стоянке такси.

НА ДАЧЕ

Добираться до Борового было минут тридцать. К Боровому подъехали часов в семь. Солнце клонилось к горизонту, однако до наступления темноты было еще далеко. К даче Наташи я решил приблизиться незаметно, чтобы не спугнуть Элку, если она находится у художницы, а потому оставил такси на центральной дороге. Заплатив таксисту за проезд в один конец, я наказал ему дождаться меня, прихватил из салона сумочку Ягодкиной и направился к расположенному неподалеку на холме дачному поселку. Здесь, вдали от города, на открытом участке местности, ветер гулял вовсю и было прохладно.

Дачный поселок занимал приличную территорию, был строго спланирован и представлял собой несколько рядов однотипных коттеджей с палисадниками и огородами. Я поплутал немного по улицам в поисках нужного дома. Некоторые дачи были обитаемы, некоторые нет. Кое-где на огородах возились дачники. Сто пятнадцатый домик оказался в середине крайнего слева ряда. За ним раскинулось клеверное поле, еще дальше виднелась роща.

Я долго стоял у калитки, изучая обстановку. В палисаднике росло несколько фруктовых деревьев с кое-где поклеванными засохшими плодами вишен. За садиком особо не ухаживали, он имел запущенный вид. Запустение царило и на задах дачи, в огороде, кусочек которого просматривался с места, где я стоял. Кирпичный домик с верандой и мансардой выглядел ничуть не лучше прилегающей к нему территории. Давно не крашенный, не беленный, с запыленными окнами, он казался необитаемым уже много лет. Может быть, напрасно я сюда приехал? Возможно, на даче, с тех пор как здесь в последний раз была Юля, больше никто не живет?

Я открыл калитку, прошел по посыпанной гравием дорожке к дому, поднялся на крыльцо и постучал в окно веранды. Долго никто в доме не подавал признаков жизни. Я постучал снова, сильнее. На этот раз боковым зрением за окном, расположенным справа от веранды, я заметил легкое движение. Я вскинул глаза. В доме явно кто-то был. Меня изучали в щелку сквозь плотно закрытые шторы. Однако как ни старался человек не выдать своего присутствия в доме, ему это не удалось. Он снова шевельнул занавеску. Тогда я запрыгал и радостно замахал руками, как встречающий на вокзале, увидевший вдруг за окном подъезжающего поезда дорогое и близкое сердцу лицо. Человек в доме понял, что его заметили и скрывать дальше свое присутствие на даче бесполезно, и раздвинул шторы. За окном возникло женское лицо. «Чего, мол, надо?» – мимикой спросила обитательница дачи. Я так же мимикой показал: «Открой, мол, узнаешь!» Незнакомка некоторое время раздумывала, затем исчезла. Несколько мгновений спустя открылась дверь в дом, потом на веранду. На пороге появилась девушка лет двадцати пяти. Судя по перепачканной кое-где краской рабочей одежде, передо мной стояла хозяйка дачи художница Наталья Георгиевна Артамонова.

Было в ней нечто притягивающее взгляд. Странные безжизненные глаза, какая-то то ли безысходность, то ли обреченность, сквозившие во всем облике. Волосы у художницы были длинные, темно-русые, скрученные в жгут, они были уложены и заколоты на затылке в виде гребня. Шея красивая с завитками за маленькими с золотыми сережками ушами. Такие барышни, как Наташа, не принадлежат к категории женщин, которые одеваются в мини-юбки да топики, стремясь оголить соблазнительные участки тела, хотя показать ей было что – хоть крепкую, приличных размеров, грудь, хоть стройные ноги, хоть крутые бедра, хоть тонкую талию.