Вечеринка в стиле ретро

– Мне рабочий по зданию нужен Александр Варламов, – на немой вопрос ответил я.

– Минуточку, – проговорил мой визави и, сняв трубку, куда-то позвонил. Потом бросил в трубку: – Тебя здесь поджидают, Саша! – с этими словами он положил телефонную трубку на рычаг.

Пару минут спустя из коридора вышел тот самый, запечатленный на фотоснимке вторым, мужчина средних лет, одетый в синий рабочий халат, из-под которого выглядывали джинсы. Его квадратное лицо с массивной, выдающейся вперед челюстью, глубоко посаженными глазами, большим носом казалось хмурым, неприветливым. Смотрел он на меня удивленно исподлобья и как-то волком. Диковатый какой-то.

– Что вы хотели? – буркнул он, подходя ко мне.

– Разговор есть, Александр, – заявил я и протянул руку.

Он ответил крепким рукопожатием, в его широкой ладони чувствовалась большая сила.

– Разговор сугубо конфиденциальный, – улыбнулся я, пытаясь расположить к себе Варламова.

– Говорите, я слушаю, – снова буркнул мужчина.

– Но не говорить же нам через препятствие, – я указал глазами на разделявшее нас никелированное ограждение.

– Ладно, будь по-вашему, – достав из кармана карточку, Варламов приложил ее к турникету и вышел ко мне.

Я толкнул дверь, приглашая нового знакомого следовать за мной. Мы вышли на улицу.

– Давайте отойдем за школу. Разговор очень секретный – напускал я туману, стараясь заинтриговать рабочего по зданию.

Он ничего не ответил, поскольку, как я понял, Варламов от природы был малоразговорчивым и нелюдимым.

– Я слушаю, – еще раз настойчиво проговорил он.

– Давайте все же отойдем, не на дороге все же разговаривать.

Ничего более не объясняя, я пошел по отмостке за здание школы. Варламов немного поколебался, затем за мною раздались его шаги. Что все же связывало рабочего по зданию со стоящими на более высокой ступени социальной лестнице его друзьями – замдиректора фирмы, художником и редактором крупного издательства я ответить не мог.

Мы оказались на задворках школы. От здания до школьного забора было метра три, за забором сразу начинались гаражи. Довольно-таки безлюдное и удобное для серьезного разговора место. Остановившись, я резко обернулся, следующий за мной по пятам Варламов чуть не натолкнулся на меня.

– У меня к вам пара вопросов, Александр, – сказал я и поставил ногу на цоколь здания.

– Слушаю, – все также хмуро ответил Варламов.

– Вы были пару дней назад у своего друга Манчевского в гостях?

– Я вообще первый раз слышу, о каком бы то ни было Манчевским, – недоумевая, с чего это я вдруг задаю такой вопрос, ответил Варламов.

– Не стоит юлить Александр! У вашего друга пропала очень дорогая картина, – заявил я, внимательно наблюдая за лицом рабочего по зданию школы.

Ни один мускул не дрогнул на лице Варламова.

– Понятия не имею о какой бы то ни было картине… Это все вопросы? – ухмыльнулся мой собеседник. – Если да, то я пошел, меня ждут дела.

Он развернулся, но я положил ему руку на плечо.

– Погоди, погоди, приятель!

Взмахнув рукой, Варламов сбросил мою руку со своего плеча и резко обернулся ко мне.

– В чем дело?

Я решил взять Варламова на пушку.

– Мне доподлинно известно, что это именно ты украл у Манчевского картину Эдуарда Мане «Завтрак у пруда».

– Да пошел ты! – огрызнулся Варламов и собрался было повернуться, чтобы уйти от меня прочь.

– Стоять! – сказал я и схватил мужчину за руку. Я нарочно провоцировал Варламова на драку. Детей в школе уже не было, так что показывать им дурной пример, как нужно устраивать драку, я им не подам.

То чего я ожидал, случилось.

Вывернув левую руку из моих цепких пальцев, Варламов с разворота послал правый кулак в мое лицо, однако я был наготове отклонился в сторону и кулак противника просвистел у меня над ухом. Я ударил Варламова под дых, однако мужик был крепкий с накаченным прессом, и мой удар можно назвать удачным только наполовину. Резко выдохнув, он разогнулся и попытался ударить меня ногой. Отскочив от противника, я схватил его летящую ко мне в промежность ногу за стопу и резко повернул. Крутанувшись в воздухе, Варламов упал, к счастью, не на бетонную отмостку, иначе мог бы запросто проломить себе череп, чего бы я никак не хотел, и упал на траву. Однако вскочил и вновь ринулся в атаку. Но я же профессионал, мало того что я тренирую детей секции вольной борьбы, я еще и превосходно знаю основы рукопашного боя и даже преподавал некоторое время назад в воинской части эту дисциплину. Варламов бросился на меня как бык на тореадора. Но я опять сумел увернуться и от души приложился к физиономии противника. Сделав подсечку, я вновь заставил рабочего по зданию школы упасть на землю. Пока он падал я добил его еще одним ударом в лицо. Простонав Варламов на несколько мгновений отрубился. Этого мне вполне хватит совершить то, что я задумал с самого начала. Достав из кармана мобильный телефон, я потер дисплей о джинсы, уничтожая какие бы то ни было отпечатки на нем, наклонился над Варламовым, взял его большой палец правой руки и приложил к экрану. Так же поступил и с левой рукой. На дисплее мобильника остались четкие отпечатки больших пальцев Варламова. Простонав вновь, он открыл глаза. «Слава богу, жив и здоров», – проскочила в моем мозгу мысль. Я получил то, что мне было нужно и продолжать драку дальше не имело смысла.

Держа телефон таким образом, чтобы не смазать отпечатки пальцев Варламова, я разогнулся, затем повернулся на сто восемьдесят градусов и двинулся прочь от места драки. Зайдя за угол, побежал, чтобы пришедший в себя рабочий по зданию не кинулся бы за мною в погоню. Добежав до машины, сел в нее и аккуратно положил мобильник на сиденье. Из-за угла появился Варламов. Потирая затылок, он оглянулся в поисках меня, однако на мою машину не обратил внимания. Сняв с себя халат, который был испачкан, он свернул его, сунул подмышку, затем поднялся по ступенькам крыльца и исчез за дверью здания школы. По всей вероятности, говорить о том, что дрался и был вырублен, Варламов говорить в школе не захочет, постесняется.

Я взял свою походную сумочку, открыл замок, достал из нее пленку и кисточку с порошком для дактилоскопии. Обмакнув кисточку в порошок, я провел ею несколько раз по дисплею мобильника – на стекле обозначились два больших пальца обеих рук Варламова. Приложив к ним пленку, я перевел отпечатки пальцев на нее, затем сложил все в сумочку и тронул автомобиль с места. Отъехав на расстояние, с которого не видно было школу, я достал мобильный телефон и позвонил Татьяне.

– Привет врачам! – сказал я с подъемом.

– Привет спортсменам! – в том же духе ответила мне Таня.

– Ты уже дома или еще на работе?

– Дома. А ты?

– А я по делам, по городу мотаюсь.

– Все по сыщицким? – рассмеялась девушка.

– И по ним тоже, – хохотнул отчего-то и я.

– Как сегодня день прошел? – поинтересовалась Татьяна, и я, представив ее красивое лицо с большими и темными, словно два омута глазами, невольно сглотнул.

– Как обычно. Целый день тренировки в ДЮСШ. А ты как? – в свою очередь спросил я.

– Тоже целый день с больными провозилась.

– А как ты смотришь на то, чтобы я заскочил за тобой, и мы поехали бы ко мне домой?

– М-м-м, – раздумчиво протянула девушка. – Погоди, я узнаю у мамы. – Она смутилась, в ее возрасте отпрашиваться у мамы просто смешно.

И, тем не менее, телефон на какое-то время замолчал, в отдалении послышались голоса, затем девушка сказала в трубку: – Заезжай. Я поеду к тебе.

– Отлично! – обрадовался я. – Мчусь!

Минут через двадцать я подкатил у дому Тани. Набрал ее номер телефона, и вскоре девушка вышла на улицу. На ней были джинсы в обтяжку, короткая кожаная курточка и кроссовки. Она, улыбаясь, подошла к автомобилю, я вышел к ней навстречу и открыл переднюю пассажирскую дверцу.

– Рада тебя видеть, – сказала она кокетливо и подставила щеку для поцелуя.

Я чмокнул ее в щечку и сказал:

– Ты просто не представляешь, как я рад видеть тебя!

Девушка влезла в автомобиль, я обошел машину и скользнул за руль. По дороге домой мы попали в небольшую пробку, из которой, к счастью, очень быстро выбрались. Автомобиль на сей раз, я поставил в гараж, закрыл ворота и под ручку с Татьяной пошел к дому.

Возле нашей девятиэтажки, как всегда прохаживалась зловредная седая старуха Лидия Ивановна. Некоторое время назад она была в добрососедских отношениях с моей матушкой, ныне покойной, и с тех пор как мама умерла, считала своим долгом блюсти мою нравственность. Я холостяк, ко мне иной раз приходят женщины и Лидия Ивановна время от времени отпускает в мой адрес ироничные замечания, но на сегодня она обошлась лишь осуждающим взглядом и с гордо поднятой головой прошествовала мимо.

В лифте мы поднялись на восьмой этаж, где я живу, и вошли в мою квартиру. Дежурство по кухне сегодня взяла на себя моя гостья. Пока она стряпала (готовила омлет и салат), я сел за стол, открыл сумочку с принадлежностями для дактилоскопии и с помощью лупы стал сличать отпечатки пальцев с рамы картины Манчевского и взятые мною у рабочего по зданию Александра Варламова. Собственно говоря, и смотреть-то было нечего – отпечатки пальцев Варламова, увы, идентифицировать с отпечатками пальцев вора мне не удалось. А жаль, как было бы здорово сходу определить воришку. И еще было жаль, что напрасно мужику физиономию разбил.

После ужина и бокала шампанского я поинтересовался у девушки.

– А каким врачом ты работаешь в больнице?

– Психиатром, – коротко ответила Таня.

– Ого! – удивился я. – Первый раз беседую с врачом-психиатром. А ты имеешь дело с теми пациентами, что в смирительных рубашках ходят?

– Да нет, – усмехнулась девушка. – У меня публика попроще.

– Это как? – я подлил из бутылки, стоявшей на журнальном столике, Татьяне шампанское. Она пригубила и ответила:

– А вот так, по мелочам. Приходит, например, ко мне старушка и говорит, что соседи купили собаку и теперь, когда они дома, пес не лает, а когда на работе, пес от одиночества выть начинает. Женщина пенсионерка все время дома торчит. Соседи с собакой замучили ее, довели до нервного срыва.

– А что соседей приструнить нельзя?

– Да пробовала бабуля, – Таня снова сделала глоток шампанского, – но никакой управы на соседей нет. Еще бывает с тошнотой приходят.

– А какое отношение тошнота имеет к психиатру? – изумился я.

– Непосредственное! – Таня поставила бокал на журнальный столик и села поудобнее на диване. – Как это не банально, а все болезни действительно от головы идут. Рвотный центр в мозгу находится.

– Гм, ерунда какая.

– Ну почему же ерунда? – с нотками обиды за всех психиатров страны ответила девушка. – У одного вон пациента зубы болели. Он ходил к врачу стоматологу и просил выдернуть зуб, который болел. Стоматолог выдергивал абсолютно здоровый зуб, а через несколько дней к нему снова приходил тот же пациент и требовал вырвать другой зуб и тоже здоровый. Пациент ходил из больницы в больницу и, наконец, попал к нам. Тут мы его таблетками пролечили, и он перестал ощущать зубную боль. Тоже вроде бы зубная боль к мозгу отношения не имеет, а вот, поди ж ты, нашим пациентом оказался.

– Да странно как-то это все. Ну, да ладно, давай оставим в покое психов и займемся более интересным делом.

Я пододвинулся к девушке и обнял ее. Татьяна таяла в моих руках, я прямо физически ощущал, как по ее телу разливается истома, потому что точно такая же истома разлилась по моему телу. Когда я прикоснулся своими губами к губам Татьяны, она закрыла глаза и как-то обмякла. Не прекращая поцелуя, я начал расстегивать надетую на ней блузку, а затем, сняв ее, стал расстегивать пуговицу и замок на джинсах девушки. Оставшаяся в одном нижнем белье Таня затрепетала в моих объятьях. В американских фильмах в порыве страсти женщины раздевают мужчин, в то время как они раздевают подругу. Возможно, и в жизни американки так поступают. Наши же никогда ни одну пуговицу на одежде мужчины не расстегивают. Хотя возможно мне в жизни именно такие женщины и попадались. Вот и Таня не стала мне помогать. Я быстро, так и не отрывая своих губ от губ девушки, сбросил с себя одежду, потом стянул с девушки трусики и лифчик, она медленно развела ноги, и я лег на нее сверху. Оу, я никогда и ни с кем в своей жизни не испытывал подобных ощущений как с Татьяной. Она была горячей штучкой, и мы задвигались в такт, стараясь доставить себе и друг другу удовольствие. Далеко за полночь мы уставшие и разомлевшие легли спать в моей спальне.

…Весь следующий день у меня был забит тренировками, последняя из которых, тем не менее, закончилась в половине пятого. Сегодня объектом моего пристального внимания я решил сделать Николая Львова, работавшего в издательстве редактором. Позвонив в издательство «Меркурий», где и работал Львов, я спросил, в котором часу заканчивается работа у сотрудников издательства. Мне сказали в шесть часов. Впереди у меня было полтора часа, чтобы добраться к концу рабочего дня до одного из приятелей Манчевского. Обычно когда тренировки заканчиваются рано, мы тренеры стараемся не показываться на глаза завучу Ивану Сергеевичу Колесникову, которого угораздило поселиться в кабинете рядом с нашим спортзалом, и мы, тренеры, стараемся улизнуть, но, а уж, когда тренировки заканчиваются ближе к шести часам вечера, то всячески выказываем ему уважение, тепло прощаемся с ним. Мужик дядя Ваня мировой, хоть часто гоняет своих подчиненных, но если нужно всегда стоит за нас горой перед вышестоящим начальством. Я вошел в его кабинет (он же тренерская), большой, смахивающий фигурой на гигантский самовар Колесников восседал за столом и что-то писал.

– А-а, Гладышев это ты? – оторвав глаза от листа бумаги, поинтересовался завуч.

– Да, Иван Сергеевич, с вашего разрешения зашел откланяться.

– Домой идешь? – поинтересовался завуч.

– Да, если вы позволите.

Он перевел взгляд на висящие на стене часы и изрек:

– Да половина пятого. Сегодня и я хочу уйти пораньше.

Я подошел к завучу, пожал его крепкую руку бывшего спортсмена легкоатлета.

– Всего доброго!