В поисках Счастья

Дмитрий Вадимович Черкасов

В поисках Счастья

* * *

© Черкасов Д. В., 2025

Глава 1. Заброшка

Был тёплый июльский вечер. Мы с дочкой прогуливались по дачному посёлку, наслаждались красками заката и отмахивались от голодных комаров.

– Что сегодня делала? – спросил я, потому что днём было на удивление тихо, пока я работал у себя, на втором этаже. Никто не носился с криками по дачным улочкам, не хохотал и не визжал, как обычно, поэтому мне было интересно, что же всех так увлекло.

– Мультик снимали с Лерой и Тимофеем, – сказала Надя.

– О чём, если не секрет?

– Про зверей. Я тебе потом перешлю его на телефон… А хочешь покажу заброшку?

– «Заброшка» – это гибрид запонки и брошки? – пошутил я.

– Нет, пап. Это тут рядом есть заброшенный дом. Мы туда недавно лазили.

– И не страшно вам было?

– Чуть-чуть. Там мрачно. Всё заросло вокруг дома и внутри темно. Ну что, показать?

– Показывай.

Мы прошли мимо нескольких участков и оказались рядом со старым деревянным забором из штакетника.

– Вот она – заброшка. Ты в детстве лазил по заброшкам? – спросила дочка.

– Нуу, когда мне было, как и тебе, лет 10, я лазил по развалинам старого театра. Ты хочешь снова зайти в этот брошенный дом?

– Если только вместе с тобой!

Я, кряхтя, пролез под калиткой, благо местные детишки расширили щель. Надя юркнула за мной. Участок был захвачен буйной растительностью. От больших деревьев и колючих кустарников до цепких вьюнов и жгучей крапивы, зелёные насаждения на плодородной земле, без людей, заполнили все ярусы среды обитания, словно дремучие тропические джунгли. Только узенький коридор, проделанный любопытными мальчишками, показывал дорогу к дому. В воздухе царила прохлада и полумрак. Комары здесь кусали почему-то больней, чем за калиткой. Ветки тянулись к нам своими кривыми конечностями, будто желая схватить за одежду. А может быть, хотели остановить нас?

Атмосфера неухоженного места сгущала краски в вечерний час и нагоняла страху своей непредсказуемостью. Мы быстро прошли к старому деревянному дому, собрав по пути всю паутину, которую успели за день сплести трудолюбивые обитатели этих зарослей. Поднялись по ветхому крыльцу и заглянули в приоткрытую дверь. Зачем нам это было нужно? До сих пор задаю себе этот вопрос.

Первобытная жажда исследования? Иллюзорная притягательность тайны, которая тут могла скрываться? Или мальчишеское желание похвастаться, что был там, где не были другие? Сам себе не всегда отдаёшь отчёт, зачем ввязался в авантюру. Но мы всё-таки перешагнули порог и оказались внутри давно покинутого дома.

Тут было действительно мрачновато, хотя угасающий вечерний свет достигал и этого места, позволяя видеть обстановку дома. Миновав крохотную прихожую, мы оказались в просторной гостиной. Напротив окна стоял старый деревянный буфет с витражными дверками и аккуратно расставленной посудой. У дальней стены располагалась лестница на второй этаж. Посреди комнаты стоял круглый стол, накрытый скатертью с затейливой вышивкой. В центре стола красовалась хрустальная ваза с поникшим сухостоем. Всё было покрыто пылью и давно никем не тронуто, даже немногочисленные лазутчики не стали шарить здесь по шкафчикам. Под ногами скрипели доски, словно прося вернуть хозяев в оставленное жилище. Мы с дочкой обошли стол кругом, рассматривая старые стулья, небольшие картины на стенах, простенькую кухоньку с ведёрчатым рукомойником. Во всём была видна рука заботливых людей. Почему они покинули свой дом? Создавалось ощущение, что хозяева вот-вот вернутся и начнут наводить чистоту. Но сейчас свет сюда проникал всё меньше, и разум советовал возвращаться домой. От поднятой нами пыли хотелось чихнуть.

Вдруг из глубины комнаты раздался протяжный, режущий уши скрип. Мы одновременно посмотрели в сторону звука. В углу гостиной, за буфетом, рядом с лестницей приоткрылась ветхая дверь. Уж кто-нибудь пустился бы наутёк в этот момент, но не мы. Интересно ведь, почему створка открылась, или её кто-то приоткрыл? Мы почти одновременно подошли к проёму и заглянули внутрь. Там была чернющая чернота и пахло чем-то сладким.

– Сюда надо с фонааа… – сказал я и почувствовал, что ноги не хотят больше меня держать, а тусклый вечерний свет стал быстро гаснуть в глазах. Последнее, что я услышал, было:

– Пааа…

Глава 2. В плену

Когда я очнулся, было очень жарко и душно от запаха жжёных спичек. Под ладонями шуршала какая-то грубая ткань. Разлепив глаза, я увидел справа от себя железную дверь с маленьким зарешёченным окошком. Через него проникал неяркий оранжевый свет, словно от костра. Я приподнялся на локтях. Рядом лежала Надя. Она начинала приходить в себя, растирая лицо руками.

– Где мы? – спросила она.

– Очень похоже на тюрьму, – ответил я, рассматривая помещение, в котором мы оказались. Грубо отёсанная поверхность стен, невысокий потолок чёрного цвета и пол, заваленный мешками с соломой. В дальнем углу один из мешков вдруг зашевелился.

– Хватит шуметь. Дайте выспаться. В аду вы. В аду, – произнёс недовольный хриплый голос.

– В каком ещё аду? – Надя встала на ноги.

В нижней части железной двери открылся люк, и в помещение с металлическим грохотом влетели три тарелки. Мешок тут же вскочил, подбежал к тарелкам и стал быстро чавкать едой. Мы с Надей взяли по тарелке. В тусклом свете содержимое выглядело каким-то зелёным пюре. Я чувствовал себя голодным и прямо через край отхлебнул немного, так как ложек нам не дали. По вкусу было похоже на скошенную газонокосилкой траву. Но так как есть хотелось уже очень, я доел всё без остатка. Надя брала понемногу руками и отправляла в рот. Кажется, ей было невкусно, но голод брал своё.

– Если не хочешь, давай мне, – сказал хриплый голос.

В этот момент с лязгом распахнулась дверь. За ней стояли два существа двухметрового роста в тёмно-серых драных балахонах с капюшонами. Лица у них были чёрного цвета, а глаза светились неяркими жёлтыми огоньками. Длинными крючьями они вытащили каждого из нас по очереди из камеры наружу и поставили рядом с другими узниками. Из соседних камер надсмотрщики выводили по одному заключённому. Пока всех пересчитывали, я немного осмотрелся.

Над нами раскинулся высокий свод длинной прямой пещеры из камня каштанового цвета. За спиной была стена с бесконечной чередой дверей, ведущих в другие камеры. Тёмные высокие существа расхаживали перед строем узников по дороге, уходившей куда-то вдаль влево и вправо. С другой стороны дороги располагался пологий спуск к лавовой реке, текущей по дну пещеры. Она являлась единственным источником света в этом мрачном месте. От реки исходил сильный жар и запах серы. Местами через поток лавы были перекинуты мосты. Со сводов изредка капала вода и, испаряясь от раскалённой лавы, добавляла духоты. На противоположенном берегу лавовой реки была та же ситуация – длинный ряд дверей в камеры, строй заключённых и высокие тёмные существа с крючьями, из которых били молниеобразные разряды, если кто-то из людей выбивался из строя.

– Откуда эти новенькие? – спросил самый высокий надсмотрщик, показывая на нас с Надей.

– Попались в ловушку у двери «тайн», – ответил державший в лапах длинный свиток.

– Запиши их номерами А–396 и А–397. Номера закрепишь им после смены.

– Но когда же я сделаю новые номера? Времени-то нет совсем!

– Не перечь мне! – крикнул высокий и ударил разрядом своего подчинённого. – Найдёшь время и сделаешь!

– Слушаюсь. – ответил второй, поникнув.

– Все на месте! Гоните их в шахты! – крикнул главный, и его помощники стали подталкивать человеческую массу по дороге, уходящей в дальний конец пещеры, которого не было видно в сумрачном свете раскалённой реки.

Надсмотрщики подгоняли всех ударами крючьев или разрядами тока. Было видно, что люди в толпе были обессилены и шли, еле-еле переставляя ноги. Но болезненные удары заставляли их двигаться вперёд.

Пинками и окриками нас вели по дороге, уходящей в неширокий туннель. То ли от голода, то ли от невозможности сбежать, у всех заключённых был совершенно потухший взгляд. В глазах этих шаркающих людей не было даже искорки жизни. С трудом можно было отличить в потоке мужчин от женщин. Все слились в серую движущуюся массу.

Миновав отверстие, через которое изливался лавовый поток, мы оказались в тёмной, но прохладной части пещеры. Раздались вздохи облегчения. Крючья надсмотрщиков зажглись ярким оранжевым сиянием, чтобы люди не спотыкались во мраке. Тёмные существа стали отделять от общего потока кучки людей и уводить в боковые туннели.

Нас с небольшой группой заставили свернуть в один из ходов последними и гнали ещё какое-то время, иногда сворачивая то вправо, то влево. Так, что сам бы я дороги обратно не нашёл. Наконец мы достигли тупикового прохода неподалёку от туннеля с рельсовым путём. Надсмотрщики приказали всем взять заступы, валявшиеся тут же на полу, и пробивать начатый туннель дальше. Двое других надсмотрщиков пригнали людей, впряжённых в чугунные вагонетки, и мы под жгучим взглядом тёмных существ стали отбивать чёрные камни от скалы и складывать их в вагонетки. Время от времени раздавался окрик «отдых!», и мы падали на пол, чтобы перевести дух.

– Говорят, завтра вместо нас Лень пришлют следить за этими доходягами. Кажется, руководство совсем сбрендило. С Ленью невозможно работать, ей всё по барабану, – сказал один из балахонов, пока мы ели зелёную похлёбку.

– Будет какое-то важное совещание. Нам надо там быть, а поставить тут больше некого. К тому же эти… – второй махнул рукавом в нашу сторону – … довольно смирные, ничего не учудят. Лень за ними присмотрит. Не сбегут они никуда.

– И всё-таки ставить Лень на наш пост – плохое решение. Она сама еле двигается.

– Не твоё дело, – злобно рявкнул второй и, обернувшись к нам, крикнул, – хватит жрать! Работать!

Мы снова принялись стучать тяжёлыми кирка́ми по камню. Делали это уже автоматически, словно роботы. Лишь бы эти тёмные твари не орали и не били своими крючьями. Однако я успел заметить, что Надя киркой работала немного иначе, чем все остальные. Она откалывала небольшие фрагменты скалы и выковыривала из них какие-то маленькие прозрачные кусочки. Но из-за надсмотрщиков я не мог отвлечься и спросить, что она делает.

– По камерам! – раздался крик, когда я думал, что ещё один удар кирки, и я рухну тут же без сил. Все бросили инструмент и побрели обратно в камеры уже знакомым ежедневным путём.

Шкандыбая вместе со всеми, я был снова удивлён тем, как много тут было разных ходов и туннельных ответвлений. Некоторые имели рельсовые пути для вагонеток. В одних было устроено освещение, в других темно. Из нескольких туннелей веяло свежим ветерком, а из одного ужасно воняло.

Придя в свою камеру, мы повалились на пол и долго лежали, переваривая впечатления прожитого дня… или ночи. Тишину нарушил грохот тарелок из-под двери. Мы все жадно поглотили свою еду и снова улеглись. Молчание нарушила Надя.

– Что ж это за место такое? – спросила она, в бо́льшей степени обращая вопрос к тому, кто здесь жил ещё до нашего появления.

– Я же вам говорил, это ад, – раздался хриплый голос из угла камеры.

– Как мы тут оказались?

– Утром эта… со списком… как её… Рутина сказала, что вас заманили в ловушку Тайна и её помощница Тщеславие… вот и провалились вы сюда за сладенькой тайной, – со злорадством ответил мешок из угла камеры.

– Меня кстати Надя зовут, а Вас как? – спросила дочка.

– Николай Петрович.

– Меня зовут Дима, – добавил я.

– Очень приятно. Странно, что вас ко мне подселили. Тут всех держат по одному, чтобы бунт не устроили. Видать переполнился ад уже. Даже селить людей некуда. Начали уплотнять, – вздохнул Николай Петрович.

– Сколько Вы уже здесь находитесь? – спросил я.

– Не знаю… Первый год отмечал каждый день, потом перестал. Отсюда всё равно выхода нет. Какой смысл следить за временем.

– А Вы пытались отсюда сбежать? – поинтересовалась Надя.

– Я не пробовал. Другие пытались. Всех возвращали обратно. Говорю же вам, нету отсюда выхода. Можно даже сил не тратить.

– Но ведь как-то Вы сюда попали? Значит можно и обратно сбежать! – привела довод Надя.

– Из всех, с кем я мог поговорить, никто не выбирался на поверхность. А как сбежать, если не знаешь куда бежать? Видели сколько тут ходов да переходов? Заблудиться можно. Пропадёшь в этом лабиринте!

– Из некоторых туннелей шёл свежий воздух. Значит, через них можно выйти на поверхность. Свежий воздух может только снаружи идти, правда ведь, пап?

– Пожалуй, да. Ты права.

– Вы, как хотите, а я спать. Не побежу я уже никуда. Хватит. Набегался за свою жизнь, – проговорил сварливо старик и повернулся к нам спиной.

Глава 3. Лень

Грохот тарелок выдернул нас из сна. Снова тёмные твари вытащили невольников из камер. Рутина прикрепила нам номера чем-то похожим на степлер. И снова, пересчитав, всех погнали в каменоломни. На этот раз двое надсмотрщиков стояли как на иголках, бросая взгляды то на нас, то вдаль по коридору.

– Если Лень опять опоздает, я на неё пожалуюсь! – сказал один. – Я же говорил, нельзя с ней связываться!

– Бесполезно на неё жаловаться. Как обычно, всем будет неохота её наказывать. – ответил второй и махнул вдаль рукавом. – Вон она плетётся еле-еле. Явилась – не запылилась.

– О! Мальчики – Страх и Ужас! Давненько не виделись! Как всегда, работаете в паре? – раздался голос Лени.

– Мы-то работаем. А вот ты не торопишься. Из-за тебя нас накажут, если опоздаем на совещание, – ответил Страх.

– У тебя новый питомец, я посмотрю? – спросил Ужас. – Как зовут?

– Безразличие.

– А где же твоё Равнодушие? Ты его так любила.

– Пропал куда-то.

Тут Лень подошла, заслонив собой половину прохода в нашу выработку. Мы все обернулись посмотреть на неё.

Она была почти вдвое выше Страха и Ужаса. В таком же, как они, тёмно-сером балахоне, изъеденном молью. Головой чуть-чуть не доставая потолка, фигурой она была похожа на огромного медведя, вставшего на задние лапы. Под капюшоном светились жёлтые глаза. На плече у неё сидел маленький серый зверёк, похожий на обезьянку.

– А ну работать! – рявкнул на нас Ужас, и мы снова застучали кирками по камню.

– Кто сегодня ведёт совещание? – спросил Страх у Лени.

– Гнев, кажется.

– Слушай. Надо идти. Я на Гнев нарваться не хочу.

Лень, растягивая слова, произнесла: «Ой! Можете не спешить мальчики. Вы уже опоздали. Там, кажется, всё без вас началось».

Страх и Ужас умчались огромными прыжками, а Лень села на выступающий камень у входа в выработку и, кажется, задремала.

Удары кирки по камням становились всё реже и вскоре совсем прекратились. Все смотрели на Лень уставшими сонными глазами. Сколько мы так простояли, не знаю, но в какой-то момент Лень взяла свой посох с крюком и метнула несколько разрядов в работяг.

– Работайте. Хватит бездельничать, – произнесла она и снова уронила голову на грудь.

– Сама отдыхает, а нам работать. Я немного посижу, – сказал Николай Петрович и сел на пол пещеры, облокотив подбородок на рукоять кирки. Остальные сделали то же.

– Я заберу у неё посох, и попробуем сбежать, – прошептал я.

– Папа, не надо! – крикнула шёпотом Надя. – Она только делает вид, что спит.

– Дай хоть попытаюсь.

Я крадучись подошёл к Лени и понял, что забыл, зачем это сделал. И вспоминать, зачем я к ней подошёл, мне было неохота. Между нами, прислонившись к стене, стоял посох со светящимся крюком на конце. Он был кривой, и, ухватившись за него, было очень удобно присесть рядом с надсмотрщицей, что я и сделал. Лень была тёплая, а её одежда, хоть и поеденная молью, оказалась приятной и мягкой на ощупь. Я прислонился к ней щекой и уставился в стену напротив. Мне было так хорошо!

В этот момент я почувствовал, что кто-то пытается оторвать мне руку. Не хотелось даже поворачивать голову, посмотреть, кто совершает эти варварские действия. Когда за руку дернули так, что хрустнул сустав, я посмотрел. Рядом стояла Надя и знаками показывала, что надо вставать, и сидеть дальше просто опасно. Во мне боролись разум и желание посидеть ещё. С Надиной помощью я поднялся и сделал несколько шагов в сторону от Лени. Работяги спали, подложив под голову камни.

– Папа, ты сидишь уже целую вечность, а остальные вообще уснули! Пора вставать, скоро наши мучители вернутся! – шепотом прокричала Надя. – Эта новая надсмотрщица очень плохо на всех влияет! Давай остальных будить, а то придут эти… Ужас со Страхом и будут бить молниями. Я не хочу получить разряд.

– Сейчас разбудим, – я пытался стряхнуть с себя остатки оцепенения, которое на меня напало, одновременно помогая дочке поднимать работяг. – Надо что-то придумать, чтобы отобрать посох в следующий раз. Странно, что на тебя Лень не действует.

Мы растормошили бригаду и стали понемногу продолжать откалывать камни от скалы. Благодаря этому вернувшиеся Страх и Ужас не стали причинять нам боль и, растолкав палками Лень, отправили её по своим делам.

– Смотри, выкормыша своего не забудь, – показал Страх на упавшего с плеча у Лени зверька.

– Вставай ты, как там тебя? – чтобы не наклоняться, Лень пнула маленькое существо ногой. Зверёк злобно зыркнул на хозяйку, сладко потянулся, забрался на широкое плечо Лени и снова, удобно устроившись там, уснул.

– Послезавтра опять твоя смена. Не опаздывай, – сквозь зубы процедил Ужас.

– Давайте, мальчики. Не скучайте тут без меня, – ответила огромная Лень и, медленно покачиваясь, пошла вдаль. Страх с Ужасом отшатнулись, когда она прошла мимо них, словно боялись к ней прикоснуться.

– Вот зараза. Я, глядя на неё, забываю напрочь, что нам поручили, – сказал Страх.

– Вот поэтому ей всё сходит с рук. Она заманила сюда больше народу, чем сама Тайна, – ответил Ужас, подняв многозначительно вверх кривой длинный палец. – Всё, пора гнать этих слабаков в камеры.

Мы опять зашаркали назад по длинным пещерным коридорам. Весь этот адский кошмар как-то затянулся. Отсюда надо выбираться. В таких условиях нельзя жить. Жить в аду невозможно. От этих размышлений стало смешно.

– Папа, ты что, улыбаешься? – спросила Надя, когда мы пришли в камеру. – У тебя всё в порядке?

– Да, нормально, – устало ответил я. – Надо придумать, как побороть Лень.

– Ты не сможешь её побороть. Ты уже пытался. Её можно только перехитрить, – сказала дочь.

– У тебя есть идея?

– Пока нет. Для начала надо определить, куда идти, когда мы сбежим от неё. Ты слышал, что они сказали? У неё послезавтра снова смена, за нами присматривать. Она опять будет спать, и мы сможем удрать отсюда. Я больше не могу тут находиться.

– Может ты́ попробуешь забрать у неё посох? А то без света нам далеко не уйти. Мне показалось, что её обаяние на тебя не действовало?

– Действовало, очень даже действовало. Просто я понимала, что, если усну, нам всем будет несдобровать, – сказала Надя со вздохом.

После травянистого ужина и недолгого молчания разговор продолжился.

– Нужен проводник, который знает эти пещеры больше нас с тобой, – сказал я.

– Ну и где мы его найдём?

– Николай Петрович, Вы ведь знаете эти пещеры? – спросил я у старика.

– Знаю. Я здесь работал не только в каменоломнях, – ответил старик из своего угла. – Но я никуда не побежу. Я знаю эти пещеры ненамного больше вашего. Работал на вагонетках. Там мы сбрасывали породу куда-то вниз и слышали оттуда человеческие голоса. Наверно, внизу тоже есть заключённые и множество ходов. Ещё работал на расчистке отходов. Там были вертикальные каналы в сводах пещеры, уходящие вверх. Но добраться до них невозможно, слишком высоко и скользко. Все, кто пытался убежать, либо пропадали бесследно, либо их возвращали надсмотрщики и уводили на нижележащие уровни.

– Может быть, те, кто пропадал, находили выход и поэтому не возвращались. Как Вы сюда попали? – Надя решила сменить тему разговора.

– Это долгая история, девочка.

– Расскажите. Может быть, это нам поможет найти выход, – настаивала Надя.

– Вряд ли это поможет.

– И всё-таки… Нужна любая информация.

– У меня там, наверху, был чудесный дачный домик. Его дали ещё моему отцу. Он его укрепил, утеплил, сделал из чердака второй этаж. А после отца мы с женой обустраивали дом, как могли. Создавали в нём уют и порядок. Там выросли наши дети. Моя жена, Мариванна, сама вышивала скатерти, содержала весь дом в чистоте, готовила вкусно… – Николай Петрович задумался.

– И что же дальше?

– Мы так заботились об этом доме, так им дорожили, как родным. Я жене во всём помогал и по дому делал, что нужно там… дрова наколоть, дверь скрипучую смазать, ножку стулу закрепить. Мебель в дом мы доставали, где могли, можно сказать по крупицам. В этом доме выросли наши дети. Сын и дочка. Мы их берегли, ничего по дому делать не заставляли. Всё сами с жёнушкой… Дети выросли как-то быстро, свои семьи завели. Стали к нам с внуками приезжать. А внуки только бегали везде, нам ни в чём не помогали. То поленницу развалят, то горшок разобьют, то бельё с верёвки уронят. Говорю им, говорю, а всё как об стенку горох. Носятся тудым-сюдым, как заведённые. Неслухи. А жена всё им прощала, добрая она у меня… – дед снова замолчал, словно что-то вспоминая.

– Что же дальше было?

– А дальше… Просил я их не безобразничать, лучше б чёнить путное сделали. А они всё своё, только с мячиком бегают да самолётики пускают. Потом стали реже приезжать к нам. Всё на моря заграничные улетали. Надоело мне это. Трудишься, трудишься, а тебе ни спасибо, ни пожалуйста. Я так разочаровался в жизни, что не хотелось уже никому ничего делать доброго. Нахлынула на меня печаль неодолимая. Спустился я в погреб, одному побыть, лёг там на полку и не заметил, как уснул. А проснулся уже вот в этом… как бишь его… в аду. Так что ничем вам моя история не поможет. Жёнушку жаль… Как там она без меня? Добрая душа…

– Да… нам очень нужно чудо, – Надя зевнула. – Давайте спать.

Глава 4. Адские тайны

Наверно, в подземелье понятия день и ночь были неуместны, но от очередного грохота тарелок по полу мы снова вздрогнули, быстро поели и сами вышли из камер, чтобы крючья надсмотрщиков нас не касались.

– Сегодня с ними Рутина будет, – сказал один из надсмотрщиков.

– Она нормальная. Не подведёт, – ответил другой.

– Да, тоже косячит. Творческой жилки в ней нет.

– Вон она идёт. Принимай доходяг, Рутина!

– Принято, – монотонным голосом ответило подошедшее существо худого телосложения в таком же, как у всех остальных тёмно-сером облачении с капюшоном, скрывающем даже лицо.

Нас снова погнали на работу в каменоломни. Я обратил внимание, что все надсмотрщики были одеты в одинаковые длинные плащи, скрывавшие всё тело. Только под капюшоном горели жёлтые неяркие глаза. Когда мы пришли на рабочее место, и Рутина встала в проходе к нам спиной, облокотившись о посох, я спросил об этом тихонько у Николая Петровича.

– Они настолько отвратительны, что люди умирают от их настоящего вида, – шёпотом ответил старик. – Сейчас им нужна рабочая сила, поэтому они и ходят в этих балахонах.

– Зачем мы им? Зачем все эти шахты? Мы добываем какие-то бесполезные камни. Это ведь не уголь и не драгоценности, – я бросил очередной камень в вагонетку.

– Ищут какую-то дверь, которую оставили тут Ангелы.

– Ангелы?! – чуть не вскрикнул я от удивления.

– Тсс. Я слышал об этом, как говорится, краем уха. Поэтому за стопроцентную достоверность не ручаюсь. Около двух тысяч лет назад они потерпели крупное поражение от Ангелов в великой битве. Те сбросили их в подземелье, где мы и находимся. А потом кто-то узнал, что Ангелы оставили после себя множество дверей в разных уголках мира. И две из них находятся тут, в этих шахтах. А эти тёмные твари используют нас, чтобы найти эти двери.

– Что они будут делать с этими дверьми?

– Много будешь знать, скоро состаришься, – ответил старик детской поговоркой. – Какую-то Пакость хотят им подослать. И вообще, ты задаёшь вопросы, на которые я не знают ответов. Всё, что я рассказал – это слухи, а может, выдумки впечатлительных людей, таких же заключённых тут, как ты и я.

Николай Петрович отвернулся и стал молотить камни киркой с удвоенной силой, намекая, что разговор окончен.

Во время обеденного перерыва я поделился услышанным с дочкой.

– Папа, ты ведь помнишь, я тебе полгода назад рассказывала, как побывала в Обители Ангелов.

– Помню, конечно. Очень необычная история.