Ямада будет. Книга 2. Ямада будет драться

– Связано с семьёй Танака, – спокойно заканчивает за меня Осакабэ-химэ. – И с вами, конечно.

Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не нахожу слов. В голове звучит только одна мысль: «С Танакой Хироки лучше никогда не сталкиваться».

Осакабэ-химэ отставляет чашку в сторону, её глаза становятся ледяными, как зимняя ночь, полная тайных угроз.

– Братья Танака давно поделили сферы влияния, – говорит она. – Шиджеру управляет миром людей: бизнес, корпорации, технологии, власть, которая кажется вам привычной. И лишь временами пересекается с ёкаями. А Хироки сосредоточен на всём потустороннем. Он контролирует те силы, что неподвластны логике вашего мира.

Напрягаюсь, чувствуя, что каждое её слово словно тяжелеет, оседая на моих плечах.

– Что значит «потустороннем»? – спрашиваю.

Нет, я догадываюсь, но объяснение всегда лучше догадки.

Осакабэ-химэ отводит взгляд к углу комнаты, где в какой-то момент мелькает призрачная тень.

– Души умерших, не нашедшие покоя. Древние ритуалы, что могут изменить судьбу. Магические барьеры, защищающие ваш мир от хаоса. Земли онрё, где их сила проявляется наиболее ярко. И, конечно, ёкаи, такие, как я. Всё это находится в его сфере влияния.

Она поворачивается ко мне, её глаза сверкают, словно звёзды.

– Последнее время Танака Хироки пытается забрать всё. Он уничтожает барьеры, вытесняет онрё, забирает земли и ресурсы, что питают наш мир.

– Но зачем? – спрашиваю я, чувствуя, как ледяной ужас обвивает змеёй.

– Ему мало власти. Он хочет стать тем, кто будет править не только потусторонним, но и миром людей. Стереть границу между ними и установить новый порядок.

Звучит не очень приятно.

Мои руки невольно холодеют.

– И вы хотите его… остановить? – хрипло произношу, предчувствуя ответ.

Осакабэ-химэ медленно кивает, её взгляд пронзает меня насквозь.

– Его можно остановить только одним способом, – говорит она, её голос становится глубже, почти угрожающим. – Уничтожить.

Разумно, не спорю.

Сглатываю, чувствуя, как что-то тяжёлое и страшное сжимает моё сердце.

– И при чём тут я? – Мой голос дрожит, но я всё же решаюсь задать этот вопрос.

Осакабэ-химэ улыбается. Это не утешение, а скорее предупреждение.

– Вы ещё не поняли? – тихо спрашивает она, но в её словах звучит нечто такое, от чего хочется забиться в угол. – Вы ключ ко всему.

– Я? Какой ещё ключ? – спрашиваю, слыша, как голос предательски дрожит.

Осакабэ-химэ спокойно смотрит на меня, её лицо словно высечено из камня, но в уголках губ затаилась едва заметная, почти леденящая кровь улыбка.

– Почему я? – продолжаю, пытаясь хоть как-то нормально соображать. – Я же… Я обычная!

Осакабэ-химэ отклоняется назад, её тонкие пальцы скользят по ободку чашки.

– Именно потому, что ты не отсюда. Ты прибыла из другого мира, и правила этого места на тебя не действуют.

Все вокруг будто останавливается. Все звуки стихают, и я слышу только стук собственного сердца.

– Ч-что? – выдавливаю, пальцы судорожно цепляются за край колен.

Её улыбка становится чуть шире, глаза вспыхивают загадочным светом.

– Так удивлена, – говорит она с мягкой укоризной. – Разве не задавала себе вопросов? Почему ты здесь? Почему тебя втянули во всё происходящее?

Слова застревают в горле. Я вспоминаю все странности: как попала сюда, машину с зубастым окном, светящиеся кандзи в воздухе… Да, задавалась вопросами, но пыталась не вникать. Это же не может быть правдой.

– Ты ведь уже знаешь ответ, не так ли? – Осакабэ-химэ наклоняется чуть ближе, ловит мой взгляд, словно рыбу сетью.

Качаю головой, будто пытаюсь сбросить это проклятое напряжение.

– Нет… Это… Это невозможно, – выдыхаю, чувствуя, как по спине пробегает холод.

– Возможное и невозможное – это просто границы, которые устанавливает ваш разум, – мягко говорит она. – Ты вне этих границ. Именно поэтому ты можешь быть той, кто изменит судьбу обоих миров.

А можно не надо?

– Но… Откуда вы знаете? – У меня не хватает сил даже на гнев, только изумление и… чего уж там скрывать, страх тоже.

Осакабэ-химэ поднимается с места, её движения грациозны, как у тени, а улыбка на губах становится ещё загадочнее.

– У нас свои способы, – произносит она, её голос становится тихим, почти шёпотом. – А теперь перестань задавать вопросы. Ответы придут, когда будут нужны.

– Это какая-то ошибка, – выдыхаю, чувствуя, как земля под ногами уходит. – Я не супергерой. Я даже не умею драться! Это какая-то… не очень смешная шутка!

Осакабэ-химэ смотрит на меня так, будто я забавный котёнок, пытающийся шипеть. В её глазах ни тени сомнения или сочувствия.

– Ты не обязана быть супергероем, – спокойно отвечает она, слегка склонив голову. – Мы позаботимся о том, чтобы ты стала той, кем нужно быть. И подготовим.

Сказанное заставляет меня замереть.

– Подготовим? – переспрашиваю я, даже не понимая, что зацепило больше: угроза или обещание.

Она кивает, жестом указывая на пространство за своей спиной, где вдруг начинают мелькать образы. Словно полупрозрачные картины, они показывают тренировки: бойцы сражаются на татами, размахивают оружием, кружатся в вихре движений.

– Ты обучишься основам кэндзюцу, – говорит она, и я вижу призрак мужчины, орудующего катаной с такой скоростью, что лезвие сливается в одну сверкающую линию. – Это путь меча, он научит тебя контролировать тело и разум. А ещё…

Перед глазами возникает другая сцена: женщина двигается с невероятной грацией, словно танцует, а вокруг неё формируется невидимый поток, который она направляет против противника.

– Тайдзюцу, – продолжает Осакабэ. – Искусство ближнего боя, чтобы защитить себя, даже когда ты безоружна.

Следующее: стройный силуэт в маске стреляет из лука, и стрела, казалось бы, исчезает, но через мгновение пронзает цель на другой стороне поля.

– И, конечно, кюдзюцу. – Её голос становится чуть мягче, будто она сама восхищена этим искусством. – Чтобы ты могла поражать врагов на расстоянии.

У меня нет слов. Просто нет слов. Да я это всё видела только в аниме и дорамах. Она о чём вообще?

– Это же не изменит того факта, что я человек, – говорю, чувствуя, как ужас медленно уступает место сомнению.

– Именно поэтому мы сделаем всё, чтобы это не было слабостью. – Осакабэ-химэ делает шаг вперёд, её рука изящно скользит в воздухе, и передо мной вспыхивают стихии: пламя, вода, ветер, свет и тьма, закрученные в хаотичном танце.

– Силы стихий, – произносит она. – Ты получишь связь с этими энергиями. Твой разум и тело адаптируются, чтобы выдерживать их нагрузку.

Видение исчезает, оставляя меня в напряжённой тишине.

– Это… слишком, – выдыхаю, не зная, плакать или смеяться.

– Ты не должна думать, что тебе придётся всё это делать одной. – Осакабэ-химэ оборачивается, на губах улыбка. – Но должна быть готова. Если хочешь выжить и спасти тех, кого любишь.

Я молчу, чувствуя, как растёт напряжение. Мысль о том, чтобы бросить всё и уйти, всё громче стучит в голове, но всё равно произношу:

– А если я… откажусь?

Вопрос кажется слабым, как шёпот, но, видимо, Осакабэ-химэ слышит его прекрасно. Она замирает, её взгляд становится смертельно-ледяным, и улыбка, всё это время мягкая и загадочная, приобретает опасный оттенок.

– Мне бы очень этого не хотелось, – произносит медленно, словно обдумывая каждое слово.

Хочется куда-нибудь спрятаться.

– Почему?

– Потому что тогда, боюсь, я не смогу помочь лапшичной «Ракун», – говорит она с той же невозмутимостью, будто обсуждает прогноз погоды.

Я моргаю, не сразу понимая смысл её слов.

Зараза ёкайская. А ещё принцесса!

– Что? – спрашиваю, пытаясь переварить услышанное.

– Ты ведь волнуешься за это место, не так ли? – продолжает она, не отрывая от меня взгляда. – Волноваться есть за что. Ну, подумай сама: кому могут помочь мёртвые?

Мои губы раскрываются, но ни одного слова не выходит. Кровь стынет в жилах, а сердце начинает биться где-то в горле.

– Что вы хотите этим сказать?

Осакабэ улыбается и на этот раз отвечает с невинной прямотой, которая лишь усиливает мой ужас:

– О, неужто ты думала, что Танака оставит тебя в живых после всего, что ты узнала? – спрашивает она таким тоном, что у меня мурашки бегут по коже.

Хватаю ртом воздух, понимая, что слова не идут. Паника охватывает меня, словно ледяная хватка, и перед глазами всплывает лицо хозяина Окавы, заботливо подающего тарелку лапши.

– Вы… вы угрожаете мне? – выдавливаю, хотя внутри прекрасно знаю, что это не просто угроза.

– Нет, дорогая Ямада-сан, – говорит она с притворным сочувствием. – Просто объясняю реальность.

Беру чашку, стараясь унять дрожь в руках. Отставляю пустую назад. Я уже всё выпила и не заметила. Мысли мечутся, словно загнанные в ловушку. Всё это… слишком. Слишком внезапно, слишком странно, слишком опасно.

Краем глаза наблюдаю за Осакабэ-химэ. Она снова пьёт чай за столиком, спокойно и изящно, словно никуда не торопится. При этом ничего не подливая. У неё там чашка бездонная, что ли?

Взгляд, направленный на меня, пронизывает, но не давит. Словно она знает, что мне нужно время, и готова его дать.

Молчание тянется, как будто оно само является частью какого-то ритуала. В голове крутится только одно: я в полной заднице. Совсем полной, из которой нет лёгкого выхода.

Наконец Осакабэ-химэ медленно ставит свою чашку на столик и смотрит на меня долгим пронзительным взглядом.

– Мы предоставляем тебе время на раздумья. Сейчас тебя проводят в комнату. Ночь – это всё, что у тебя есть, чтобы принять решение.

Резко поднимаю голову, собираясь спросить, что будет утром, но она плавно поднимает руку, останавливая мои слова ещё до того, как они слетели с языка.

– И лучше не пытаться сбежать, Ямада-сан, – добавляет она, улыбнувшись, но в её тоне звучит предупреждение.

Чувствую, как всё внутри сжимается. Она говорит это без угрозы, но понимаю, что стоит ей захотеть – и ни я, ни кто-либо другой не выйдет отсюда. Мне перед этим просто дали возможность побаловаться.

Кийо, появляющийся из тени, аккуратно склоняет голову и жестом приглашает меня встать. Бросаю последний взгляд на Осакабэ-химэ. Она спокойна. Явно уверена, что я никуда не денусь.

Встаю и следую за Кийо, чувствуя себя словно под прицелом.

У меня есть всего одна ночь.

Глава 4

Меня возвращают в комнату, откуда я до этого пыталась удрать. Пол застелен татами, в углу расстелен футон. На стене висит светильник из бумаги, отбрасывающий мягкий тёплый свет. Возле стены стоит низкий столик с чашкой воды и небольшой вазой с бледно-розовой камелией. Всё кажется слишком гармоничным, чтобы быть настоящим.

Я сажусь на край футона и медленно провожу пальцами по ткани. Разговор с Осакабэ-химэ застрял в голове, как заноза. Мои мысли скачут с одного на другое, но ничего не складывается в цельную картину. Ёкаи, онрё, соглашение… Танака Хироки. Всё это звучит так, будто я угодила в чью-то выдуманную историю.

Ложусь, подтянув колени к груди, и закутываюсь в одеяло. Тишина давит, зато мысли словно звучат ещё громче.

«Разве такое может быть? – думаю я. – Это же какой-то бред. Нереальный мир, убийство, войны духов… И всё это почему-то свалилось на мою голову».

Сердце начинает биться быстрее, и я стараюсь дышать глубже, чтобы успокоиться.

Никакой логики. Никакого плана. В голове полный бардак. Можно мне другую голову? Нет? Спасибо!

Почему я? Нет, почему именно я? Они что, не могли найти кого-то другого?

Ворочаюсь, пытаясь найти удобное положение, но тело напряжено, а в голове не прекращается поток мыслей. Всё это похоже на сюрреалистичный сон, в котором я застряла и не могу проснуться.

Я ведь просто хотела сохранить «Ракун» и помочь хозяину Окаве… А теперь говорят, что надо убить кого-то, кто занимается тёмными делами и собирается захватить мир потустороннего. Великолепно. Просто великолепно.

Прижимаюсь щекой к прохладной подушке, закрываю глаза и пытаюсь заставить себя расслабиться.

Не получается. Да чтоб вас!

Ночь на раздумья… А что, если я откажусь? Но Осакабэ сказала, что Танака не оставит меня в живых. Плохо, очень плохо. Вряд ли Шиджеру встречался со мной просто так. О ками, как я во всё это вляпалась?

Переворачиваюсь на спину, уставившись на потолок. Ощущение, будто всё вокруг меняется, даже когда я неподвижна.

Это просто какой-то сюр. Дичь. Бред.

Закрыв глаза, пытаюсь сосредоточиться на дыхании. Вдох. Выдох. Но страх, непонимание и смятение не уходят. Им тут комфортно.

Утыкаюсь взглядом в потолок, выискивая в темноте плоскости хоть какие-то ответы, но нахожу только пустоту. Мысли неумолимо возвращаются к тому, что сказала Осакабэ-химэ.

Не пытаться сбежать.

Голос был мягким, даже ласковым, но за этой фразой чувствовалась чёткая граница – её лучше не переступать.

«Но мне же нужно как-то связаться с Хаято и Окадзавой!» – думаю я, сжав кулаки под одеялом. Образы их лиц всплывают в голове. Они, наверное, уже сошли с ума от беспокойства. Ну или… просто ищут мой труп. После ужина с сильными мира сего бывает всякое.

Резко сажусь, но тут же понимаю, что ничего сделать не могу. Телефон не работает. Да и что толку? Здесь явно нет никакой связи.

Даже если попробую сбежать… Осакабэ дала понять, что на этот раз меня не отпустят просто так. А если поймают, то это может быть и кто-то пострашнее Ито.

Я прекрасно понимаю, что видела далеко не всех.

Воспоминание об этом заставляет сердце ухнуть куда-то вниз. Его руки, мягко, но уверенно подхватывающие меня, словно я пушинка. Взгляд, холодный и почти насмешливый, как будто всё, что я делаю, заранее обречено на провал.

Качаю головой, пытаясь отогнать эту мысль. Глупости какие. Придушит, просто мягко. Вежливый потому что.

Но ведь он же поймал меня тогда так легко. Неужели я действительно настолько беспомощна?

Я прижимаю ладони к лицу, делаю шумный выдох. Что-то внутри подсказывает: всё идёт не так, как должно. Но что я могу сделать? Кто я вообще здесь?

Нужно успокоиться. Просто пережить эту ночь. А утром будет видно…

Укутываюсь плотнее, ночка-то прохладная. Но даже в темноте, даже с закрытыми глазами передо мной маячит предупреждающий взгляд Осакабэ и спокойное невозмутимое лицо Кийо. Конечно, невозмутимое. Ведь это же маска.

Сон укрывает меня, как мягкий плед, тёплый и тяжёлый. В нём нет ни страха, ни тревоги – только лёгкость, словно я сбросила весь груз реальности.

* * *

Передо мной расстилается безбрежная ночь. Небо настолько чёрное и глубокое, что кажется, можно провалиться в него, если сделаешь шаг в сторону. А звёзды… Яркие и сверкающие, словно их только что отполировали. Они выстраиваются в дорожку, извивающуюся вперёд, будто манят за собой.

Ступаю на эту звёздную тропу, босыми ногами касаясь мягкого, почти невесомого света. С каждым шагом ощущение реальности уходит всё дальше. Чувствую, как воздух вокруг становится всё чище, прохладнее, будто в нём растворился запах ночных цветов и росы.

«Где я?» – мелькает мысль, но ответа нет.

И, странно, я даже не хочу его искать. Здесь мне спокойно. Здесь нет угроз и обязанностей.

Впереди постепенно вырисовывается храм. Лунный свет делает его контуры мягкими, но невероятно чёткими. Кажется, он сооружён из самого света: стены перламутрово-серебристые, башенки изящно вытягиваются вверх, прямо к звёздам.

Перед храмом широкая лестница из полупрозрачного камня, который словно светится изнутри. Вокруг него огромный сад, раскинувший свои ветви в чёрную пустоту ночи. Лепестки деревьев светятся нежным голубоватым светом, а где-то вдали слышится тихий звон колокольчиков, будто ветер играет с ними.

Замедляю шаг. Сердце начинает биться быстрее, но не от страха. От чего-то возвышенного. Почтение? Или радость, что я нашла это место?

Что это за храм? Почему он кажется таким знакомым? Будто видела, но не наяву, а в книгах или фильмах.

Поднимаюсь по ступеням. С каждым шагом всё сильнее ощущение, что я иду туда, куда и должна была попасть. Будто всё до этого момента – лишь прелюдия.

Может, это подсказка? Или подарок?

Перед дверями храма замираю. Высокие какие, почти касаются неба и светятся так же, как и звёздная тропа. Моя рука поднимается сама собой, чтобы коснуться их, но в последний момент останавливаюсь.

Стоит ли? Это ведь всего лишь сон, верно?

Но сон ли?

– Как себя чувствуешь? – раздаётся рядом голос, прекрасный, но явно нечеловеческий, будто сплетённый из звёздного света и шёпота ночного ветра.

Я вздрагиваю, едва не отскакивая назад. Оборачиваюсь.

И тут всё величие момента рушится.

Передо мной стоит продавец из того самого эзотерического магазинчика. На нём белая рубашка навыпуск, узкий галстук, пиджак, выглядящий чуть помятым, руки в карманах. На фоне этого лунного великолепия он кажется воплощением земного хаоса.

– Вы что тут делаете?! – Слова срываются с языка сами собой, прежде чем я успеваю подумать.

Продавец слегка склоняет голову, его лицо остаётся неизменным: полуулыбка, полунасмешка.

– Да вот, решил заглянуть, – отзывается он, глядя вокруг с таким видом, будто храмы из лунного света для него обыденное дело.

– Заглянуть? – Я моргаю, не веря своим глазам. – Вы… Как вы здесь оказались?

Он ухмыляется, вытягивая руку из кармана, и, как ни странно, достаёт не кристалл или карту Таро, а блестящий ключ, который лениво перебрасывает между пальцами.

– Места у меня разные бывают. И клиенты особенные, не так ли? – Поднимает бровь, давая понять, что этот вопрос явно обо мне.

– Клиенты? – переспрашиваю, чувствуя, как в голове снова появляется бардак. – Послушайте, это сон или что?

– А тебе как кажется? – спрашивает он почти лукаво, но взгляд у него серьёзный.

Я хмурюсь. В этом месте, полном лунного света и звёздной магии, он выглядит самым неуместным существом, но почему-то именно это вызывает странное чувство безопасности. Как будто он здесь для чего-то важного.

– Это всё же сон, да? – наконец выдыхаю я.

Глупо, но лучше уточнить.

Продавец не отвечает, только улыбается уголком губ, словно ему не впервой слышать подобные вопросы.

Я резко оборачиваюсь к нему и, сама не зная почему, начинаю рассказывать. Коротко, сбивчиво, но всё-таки выкладываю суть. Про город онрё, про Осакабэ-химэ, про угрозы, которые всё ближе. Слова сами льются из меня, словно этот собеседник – единственный, кто может услышать.

И он слушает, ни разу не перебив, но с каждой секундой улыбка на его лице становится всё шире, всё загадочнее. Когда я заканчиваю, он делает вид, будто задумался, и наконец тихо говорит:

– Думаю, тебе лучше остаться.

Я моргаю, чувствуя, как внутри закипает раздражение.

– Оставаться? Учиться у онрё? Вы хоть понимаете, о чём говорите?

– Очень даже, – отвечает он так спокойно, словно предлагает просто выпить чай. – Сама ведь сказала, что не знаешь, как выбраться. Раз уж ты здесь, используй это. У них есть чему поучиться. Поверь.

Я чувствую, как в горле застревает ком. Его уверенность сбивает с толку.

– Но… – пытаюсь что-то возразить, однако слова не находят выхода.

Он смотрит на меня, чуть склоняя голову, а потом с мягкой насмешкой добавляет:

– Знаешь, иногда единственный выход из сложившейся ситуации – это идти вперёд.

Повисает тишина. Мне нечего возразить.

Он только улыбается – та самая загадочная улыбка, от которой становится не по себе. Руки всё ещё в карманах, выглядит так, будто происходящее его лишь слегка забавляет.

– Но знаешь, если ты напишешь письмо лунными лучами, то я передам это послание твоим друзьям.

– Письмо лунными лучами? – переспрашиваю, глядя на продавца, словно он только что предложил мне насыпать звёздный порошок в чай и выпить для бодрости. – Звучит как… э… Такого не бывает! Пока я тут, Танака сделает всё, что захочет.

– Время у нас немного другое, – отвечает он, будто не замечая моего потрясения. – Пока ты здесь, твоя лапшичная в безопасности. В мире людей едва ли пройдёт больше двух часов. Здесь умеют ускорять и замедлять время. Не бойся.

– Но Хаято и Окадзава… – начинаю, чувствуя, как голос дрожит. – Они ведь…

– Напиши им письмо.

– Чем?! Лунными лучами?! – Кажется, я начинаю терять терпение, хотя его спокойствие сбивает с толку.

Опять эта чушь. Издевается, видимо.

Продавец чуть приподнимает брови, словно удивлён, что я до сих пор сомневаюсь.

– Именно.

– Но как…

Он прерывает меня жестом – не грубым, но чётким, и указывает на лунный свет, струящийся через окна храма.

– Лунные лучи знают, как найти дорогу. Ты напишешь, а я передам.

Моё потрясение достигает апогея.

– Это невозможно, – шепчу больше себе, чем ему.

– Почему нет? – Он чуть склоняет голову и добавляет чуть насмешливо: – Ты же уже в городе онрё, общаешься с ёкаями и получила предложение, от которого трудно отказаться. Разве письмо лунными лучами – это самый странный момент твоего дня?

И улыбается.

Открываю рот, чтобы возразить, но понимаю, что сказать нечего. Всё это безумие, да. Но у него есть своя, чертовски пугающая логика.

– Ладно, – выдыхаю, чувствуя, как внутри закипает смесь страха, недоверия и странной непонятной надежды. – Что мне для этого нужно?

– Только желание, – отвечает он и кивает на лунный свет. – И немного веры.

Я медлю, глядя на серебристые лунные лучи. Серебристые такие, красивые. Они кажутся почти осязаемыми, будто можно протянуть руку и поймать свет в ладонь. А что, если…

– Как я должна… – начинаю, но продавец молчит, только кивает, словно знает, что всё получится.

Вдохнув глубже, осторожно протягиваю руку. На мгновение кажется, что это глупо, однако пальцы погружаются в лунный свет, как в прохладную воду. Он холодит кожу, и в тоже время не обжигает, наоборот, дарит странное чувство покоя.

Свет начинает сгущаться, будто становится продолжением моей руки. Лучи обвивают ладони, струятся по пальцам, пока не начинают мягко светиться, превращаясь в тонкие, почти прозрачные линии.

Заворожённая, я провожу рукой по воздуху, пробуя написать первые кандзи. Серебряные линии остаются за кончиками пальцев, словно пишу на невидимой бумаге.

«Хаято, Окадзава», – вывожу их имена, стараясь быть аккуратной. Лунные линии сияют в воздухе, словно висят между мирами. Чувствую себя частью какого-то волшебства, нереальной сказки, которую кто-то рассказывает прямо сейчас.

– Это невероятно… – шепчу я.

Слова словно рождаются сами, без усилий: «Я в порядке. Не переживайте. Всё объясню, как только вернусь».

Но не успеваю поставить последнюю точку, как серебряные линии начинают дрожать. Лёгкая рябь пробегает по словам, словно их разносит ветер, и они тают, расплываясь водой.

– Что происходит?! – восклицаю, глядя, как от кандзи ничего не осталось.

Продавец, всё такой же спокойный, поднимает взгляд.

– Лунные лучи – дело капризное, – невинно замечает он. – Им нужно больше уверенности.

Шумно выдыхаю, злюсь, чувствуя, как меня охватывает беспомощность.

– Это какая-то шутка?!

– Нет, – отвечает невозмутимо. – Ты просто не до конца веришь, что письмо найдёт адресатов.

Молча смотрю на него, чувствуя, как внутри всё закипает. Уверенность? А как быть уверенной, когда весь этот мир кажется иллюзией?

– Пока передавать нечего, – говорит продавец, всё так же спокойно, с лёгкой насмешкой в голосе. – Но как только ты сумеешь всё сделать, я обязательно передам.

Улыбка такая же очаровательная. Настолько, что хочется стукнуть. А потом – смех. Миг – и возле меня никого нет.

– Эй! – кричу, протягивая руку вперёд, словно пытаясь поймать хоть кого-то. – Вернись!

Но… его словно и не было рядом.

Внутри всё кипит. Гнев, беспомощность и злость переполняют.

– Да что за… – бормочу, яростно топая ногой.

Глухой звук удара каблука о ступень раздаётся слишком громко. На мгновение всё вокруг замирает, как будто даже воздух перестаёт двигаться. А затем камень под ногами начинает трещать.

– Нет-нет-нет! – вскрикиваю, но трещины расползаются, как молнии, и ступени храма рассыпаются прямо подо мной.

Чувствую, как земля уходит из-под ног, и с диким воплем падаю в пустоту. Вокруг звёздная тьма, густая, холодная и бесконечная. Взмахиваю руками, пытаясь за что-то зацепиться, но всё бесполезно.

Звёзды вокруг мерцают, будто смеются.

– Лети, лети, Ямада. Лети-и-и!

– Смотрите, летающая Ясуко!

– Аха-ха, как смешно! Люди возомнили себя птицами!

Сердце бьётся так быстро, что кажется, вот-вот вырвется из груди. Единственное, что могу сделать, – это закрыть глаза и молиться, чтобы приземлиться целой. Собирать потом руки-ноги совсем не хочется.