Как изгнать зло?

Xenia Pike

Как изгнать зло?

Часть 1. Охота на упыря. Глава 1

34 день 2-го летнего месяца 11 года.

Мне показалось, что я провалилась в сон, как тут же звонкий голос Настук вывел меня из забытья. Открыв глаза, мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, – рядом со мной вовсе не подруга, а существо, что завладело её телом. Всё в ней выглядело таким знакомым: светлые русые волосы, полные губы цвета красных спелых яблок. Время не тронуло её лицо, Настук была всё той же семнадцатилетней девушкой.

Глаза – зеркало души. Стоит заглянуть в них и сразу понимаешь человек перед тобой или нечисть. Бесовка смотрела на меня жёлтыми глазами из дальнего тёмного угла комнаты. И улыбалась.

В отличие от меня, она не нуждалась в отдыхе. Зло вообще никогда не спит. Эту простую истину я поняла давно. А вот бесовке понадобилось одиннадцать лет, чтобы осознать свою силу. И теперь стоит мне только прикрыть глаза, как она тут же начинает изрыгать чужим ртом всякие нелепости.

Я сидела за столом и просматривала карту местных рек. Десятки безымянных притоков то сужались, то расширялись, петляли, соединялись и вновь расходились. По моим расчётам, я должна была добраться до Вельдорта не позднее ячменной ночи, что была десять ночей назад…

(Примечание: местные карты совершенно не отражают реальной береговой линии.)

Внезапно одержимая подала голос и спросила:

– Знаешь, сколько вёдер крови в теле одного человека? – Не дожидаясь ответа продолжила свои циничные рассуждения: – Неудивительно, что вы одержимы своей кровью. Столько силы заключено в одном теле. – Она мечтательно облизнула губы, зная, что привлекла моё внимание. – Да вы просто ходячая приманка для любой нечисти: свеженькие, тёплые, сочные… мм.

К собственному разочарованию, должна признать, что проявила слабость. Свернув бесполезную карту, я задала встречный вопрос:

– Разве это не относится и к тебе, ведь пока ты в теле Настук, ты уязвима, как любой другой человек?

Осознав, как легко повелась на провокацию, я вложила карту в тубус и, под издевательский смех, вышла из кабины, оставив ненавистное существо в одиночестве. Мне всё сложнее противостоять злу. Я устала, измотана и голодна. Жизнь в изоляции тяжела, и мне не хватает простого общения. Одержимая чувствует это. И постепенно обретает надо мной власть.

Я дала себе слово быть осмотрительнее.

Серое туманное утро сменилось жарким летним днём, но по коже всё равно прошла волна мурашек. Меня словно коснулась холодная рука мертвеца. Этот смех… такой знакомый и такой живой. С каждым днём я всё больше теряю рассудок.

Одиннадцать… Целых одиннадцать лет я путешествую по краю в поисках способа освободить Настук – занятие, признáюсь, малоблагодарное, особенно учитывая, насколько трудно добыть информацию. Святые не терпят конкуренции, и политика Святого Порядка однозначна: книги сжигаются, ведовство забывается. Я словно нахожусь посреди окутанного туманом озера и в какую бы сторону ни направила лодку – берега не достигнуть.

* * *

Глава 2

35 день 2-го летнего месяца.

Я всё чаще мечтаю о горячей, сытной еде. Какое-нибудь мясо, приправленное травами, овощи…Мм! Что угодно, лишь бы больше не есть чёрствый хлеб с луком и чесноком.

(Примечание: при расчёте провизии отдавать предпочтение корнеплодам и бобам вместо лука.)

* * *

36 день 2-го летнего месяца.

Следующий день не принёс ничего нового. Туман стелился по поверхности воды, цепляясь за стволы деревьев, растущих вдоль обоих берегов реки. Русло на это отрезке пути было узким, и мне постоянно приходилось выискивать выступающие над водой камни и заторы.

От бесконечного однообразия пейзажа и постоянного недосыпа у меня рябило в глазах. Усталость взяла своё: я крепко уснула, проснувшись только тогда, когда топливо в котельной исчерпалось. Лопасти гребного колеса перестали издавать глухой, ритмичный звук, и судно замерло посреди реки.

Упрекнув себя за беспечность, я отправилась на обход. Кто-то из святых, не иначе, приглядывал за мной – за время, что я спала, лодка не налетела ни на один камень.

С кормы я заметила старый полусгнивший пирс, наполовину скрытый водой. И тут же мне почудился далёкий лай собак. Пирс явно не относился к Вельдорту: слишком маленький для города, но в сложившихся обстоятельствах я была бы рада встретить кого-угодно, даже охотников с собаками.

Дав задний ход, я направила лодку к пирсу. Лопасти гребного колеса на корме, пришли в движение, и вскоре я причалила к берегу. Одержимая почуяла перемены, и, как только я вошла в кабину, встретила меня оживлённой болтовнёй: "Эй, куда ты собралась? А как же я? Неужели ты оставишь меня тут одну? Хотя бы оставь оружие, вдруг какой-нибудь душегуб решит воспользоваться моей невинностью…"

Верная данному слову, я не обронила ни слова.

Поддев под сарафан несколько слоёв нижних рубашек, я развесила на поясе мешочки с солью и солнечным порошком. Несмотря на летний зной, это были необходимые приготовления. Никогда не знаешь, с какой нечистью столкнёшься вблизи реки.

Как и всегда при сходе на берег, лицо закрывала маска. Я надеялась обменять костяные амулеты, соль, мази и отвары из трав на еду. Миряне всегда охотнее идут на контакт, издали замечая колдунью. К тому же, некоторая нечисть способна портить разум, и маска, вырезанная из кости и выкрашенная в яркий красный цвет, защищает меня от её ворожбы.

Костяной кинжал отправился в сапог.

(Примечание: кинжал лучше хранить в более доступном месте.)

* * *

Тот же день, день.

Деревня называется Покша. Всего 15 дворов, нет даже часовни.

Предложенные мной товары их не заинтересовали, и я согласилась разобраться с нечистью, что поселилась в окрестных лесах.

Опросив местных, я узнала, что нападения начались ранней весной, сразу после начала нового сезона, то есть четыре месяца назад. Всегда один и тот же узор: в ночь окончания лунного цикла, то есть в полнолуние, юноши и девушки возвращаются с вечёрок по дороге из Янивора. Нечисть выбирает самых пьяных или одиночек. Тела так и не нашли, но несколько очевидцев заверили, что видели вблизи от деревни существо размером с осла или крупного волка.

Думаю, что в Покше завёлся оборотень.

* * *

Тот же день, за четыре такта до темноты.

Дорога из Покши в Янивор разделяет лес и обрабатываемые крестьянами поля. Ночью здесь никого не бывает, кроме тех, кто возвращается с гуляний. Место как нельзя лучше подходило для засады – в тени деревьев легко прятаться, подстерегая отставших и тех, кто решил достичь единения с природой.

Деревья стояли плотной стеной, и стоило мне углубиться в чащу на десяток шагов, все звуки разом стихли, а дороги и вовсе было не видать. Я шла параллельно тракту, сосредоточенно рассматривая землю, и довольно быстро на глаза попались следы волчьих лап, глубоко отпечатавшиеся в мягкой земле.

Чтение следов – наука, коей я так и не овладела до конца. Но даже моих скудных знаний хватило, чтобы понять: их оставил кто-то большой.

* * *

[Набросок, выполненный красными чернилами. Отпечаток волчьей лапы с большими, заострёнными когтями. Ниже изображены фазы луны с датами. Небольшая помета теми же чернилами, почерк мелкий и аккуратный: “завтра”.]

* * *

Охваченная охотничьим азартом, я отправилась по следу, который вскоре привёл меня к ручью и небольшой пещере. Днём там не было никого, но все признаки говорили о том, что пещера обитаема. В глаза сразу бросилось присыпанное землёй костровище. Тюк, обмотанный плащом, лежал недалеко от входа, рядом аккуратно стоял котелок и сушились шкурки некрупных животных, в основном зайцев и лис. Кто-то освежевал их, а кости рассортировал, отделив черепа.

У дальней стены был тайник. Под кладкой из камней я нашла ещё один тюк, в который были завёрнуты меч, двустороннее копьё и кольчуга. Находка изумила меня: зачем оборотню оружие?

В большинстве случаев оборотнем оказывается кто-то из числа деревенских жителей. Его хорошо знают. Часто – даже подозревают. Однако, похоже, в этот раз я имела дело с кем-то, кто пришёл издалека и обосновался в окрестностях Покши.

Но почему именно Покша? Деревня маленькая, исчезновения людей сразу же заметили. У меня было много вопросов, но только одно решение – с оборотнем нужно расправиться до наступления полнолуния. Нет времени ждать ещё несколько дней. Завтра он гарантированно убьёт, а каждый новый день без нормальной еды и сна лишает меня сил.

Я покинула пещеру, позаботившись о том, чтобы место выглядело нетронутым. Вернувшись в лодку, я наскоро перекусила сухарями и начала приготовления. Одержимая чувствовала моё волнение и пыталась вытянуть из меня как можно больше информации.

– Какое у него проклятье, ты выяснила?

Я никак не отреагировала, и это внезапно сильно её разозлило. Ударив кулаком о деревянный пол, она припала к прутьям клетки и злобно бросила:

– Эй! Я к тебе обращаюсь! Если ты ошиблась с проклятьем, я же останусь здесь на веки вечные!

В текущем моём состоянии – из-за недосыпа и постоянного голода – мне было сложно противостоять её напору. Оправдана ли моя спешка? Моё тело считало, что да, а потому я отправилась на охоту, взяв с собой капкан и карабин с разрывными патронами.

* * *

Звук: щелчок включения фоноскрипта, за ним слышен тяжёлый, прерывистый вдох. На фона лёгкий шум воды, скрип. Голос на записи низкий, дрожащий, с лёгким эхом, словно звук доносится из глубины.

Запись 1-4-11.

Меня не было весь день и большую часть ночи. Судорожный вздох. Это был не оборотень. Плеск. Пуза, тяжёлое дыхание. Возможно, он последовал за мной до берега. Я должна проверить.

Щелчок. Конец записи.

* * *

Глава 3

Звук: щелчок. Тихий гул и скрип работающего механизма на фоне. Звук тихого пузырька, который всплывает на поверхность воды.

Запись 2-4-11.

Святые уберегли меня от опасности! Вздох. Я вывела лодку на середину реки. Чувствую, что оставшуюся часть ночи мне всё равно не сомкнуть глаз. Пауза. Слышатся шаги. Не понимаю, как я могла ошибиться! Всё указывало на оборотня – все нападения происходили в ночь полной луны, волчьи следы, что вели к обитаемой пещере недалеко от дороги на Янивор.

Пауза. На фоне звучит щёлчок, затем скрип стула.

Иногда я забываю, как звучит собственный голос, но сам процесс помогает мне собраться с мыслями, пока я обрабатываю рану.

Нечисть, что убивает жителей деревни, иная, нежели я предполагала. Я устала и истощена, а потому не могу мыслить ясно. Никак иначе не объяснить того, что я собираюсь сделать – обратиться за помощью… Тихий смешок. Именно сейчас, когда опасность столь близко, она замолчала. Не знаю, тешится ли моей тревогой, или просто надеется избавиться от меня руками своего собрата.

Слышен шорох, словно аппарат передвинули, затем голос становится громче.

Я вернулась к пещере. Оставалось три с половиной такта до наступления темноты. Времени достаточно.

Замаскировав капкан на пути к пещере, я нашла единственное место, где могла оставаться незамеченной, но при этом видеть и тропу, и вход в пещеру, и устроилась в засаде. Время тянулось медленно, как вязкий кисель. Никто не появился.

Когда солнце скрылось за деревьями и сумерки начали укрывать лес ночным покрывалом, я решила, что пора возвращаться. Именно в этот момент чутьё подсказало мне – я не одна. Где-то неподалёку хрустнули ветки.

Я приготовилась. Мышцы вновь были напряжены, а я сама превратилась в слух и внимание. Как только оборотень выйдет на тропу, я смогу выстрелить в него. Не убить, но ранить. С такого близкого расстояния я точно не промахнусь. Но…

Голос теперь едва слышим.

Я почувствовала это за спиной. Вонь разлагающейся плоти была нестерпимой, живот скрутило от зловония. Даже сейчас меня преследует этот смрад.

В этот момент две вещи стали совершенно очевидными для меня…

Пауза. Посторонний шум на фоне и бульканье. Звучит другой, более высокий женский голос. Он дальше от микрофона и некоторые слова пропадают.

– Ну… же… не томи! Что это было?!

Во-первых, это совершенно точно был не оборотень, а упырь.

– Ох, так и знала!

Во-вторых, я оказалась в ловушке!

Будь я не такой уставшей и голодной, то вероятно догадалась бы установить капкан за собой, чтобы никто не мог подкрасться ко мне, и не оказалась бы в столь опасной ситуации. Карабин слишком длинный, и пока я разворачивала ствол, упырь бросился на меня. Его челюсти сомкнулись на моём плече. Удивительно, но я не почувствовала боли. В начале.

– Не драматизируй. Я видела, что у тебя там синяк да пара царапин.

Я потянулась к сапогу, в котором лежал кинжал, но он был слишком надёжно спрятан.

– У тебя же… солнечный порошок, глупышка!

Если ты и дальше будешь прерывать мой рассказ, я просто уйду и заберу с собой фоноскрипт.

– Нет, нет, продолжай… Я… с ума схожу от скуки.

Глаза упыря очень чувствительны к солнечному свету. Именно поэтому нечисть чаще всего преследует людей по ночам…

На фоне звучит смешок.

Щелчок, запись обрывается.

* * *

Звук: щелчок, бульк.

Запись 3-4-11.

Пришлось прерваться, чтобы вставить новую шёпотницу, наполненную водой и кровью. Мои действия сопровождались потоком замечаний и комментариев, мол: "Я же предупреждала, что это не оборотень". Хочу отметить ложность этого факта. Я хорошо помню слова одержимой, и в них ни разу не упоминался упырь.

На фоне звучит бряцанье.

– Заявляю… протест против искажения… слов.

Итак, сорвав мешочек с солнечным порошком, я бросила его в упыря. Вспышка озарила лес ярким жёлтым светом. Упырь завизжал и отпустил моё несчастное плечо. (Зубы упыря не такие длинные, как, скажем, у стрыги, и несколько слоёв плотной ткани уберегли меня от опасности. На плече остался большой кровоподтёк, который по возвращении на судно я обработала мазью из измельчённого лука, бадяги и мёда.)

Воспользовавшись полученным преимуществом, я вскочила и бросилась бежать. Лес был против меня. Ветки хлестали по лицу, юбка цеплялась о корни деревьев. Ноги несли вперёд по той трое, что, как мне казалось, вела к дороге на Янивор.

Упырь следовал за мной. Позади громко хрустели ветки, вонь, источаемая его телом, становилась сильнее. Расстояние между нами быстро сокращалось.

Тихий стук, как будто пальцы сжимаются на корпусе фонографа.

Карабин всё ещё был заряжен. Я развернулась – лунный свет озарил лесную чащу, явив зло моим глазам, – и выстрелила. Пуля попала в дерево, не задев упыря, но, к счастью, это отпугнуло его, и через мгновение его тень скользнула в кусты.

(Примечание: не забыть добавить набросок упыря в дневник.)

Казалось, сердце вот-вот выскочит из груди. Не тратя времени, я пробежала ещё немного, чтобы разорвать расстояние, а затем остановилась передохнуть и перезарядить оружие. Тогда-то я и поняла: всё это время я не приближалась к дороге, но глубже удалялась в лес. Заблудилась.

– На… месте я… бежала в… сторону.

Возвращаться назад было опасно, как и блуждать по ночному незнакомому лесу. Самым верным решением было следовать дальше по тропе.

В холодном свете луны всё вокруг выглядело величественно и торжественно. Деревьям, что окружали меня, не меньше тысячи лет. Я ступала по мягкому ковру из мха и прелой древесины, прислушиваясь к малейшим шорохам. Уханье совы, звук крыльев летучей мыши… Все мои чувства были обострены до предела, и ничто не ускользало от моего внимания.

Тропа вела на местное кладбище. Голбцы, похожие на кресты с двускатными крышами, топорщились неровными рядами, словно стоящее на страже мёртвых воинство. Вырезанные в деревянных столбах лики усиливали это ощущение. Они взирали на меня со всех сторон с широко раскрытыми глазами, острыми скулами и ртами, замершими в вечном негодовании.

Я осторожно осматривала их, с тоской взирая на разрытые могилы. Мёртвые не любят, когда нарушают их покой, и неизвестно, сколько ещё упырей может водиться в этом лесу.

Уже почти на грани сил я услышала звук текущей воды. Хвала Святым, что послали мне этот знак! Река протекала далеко, но зато слышалась чётко. Я не стала задерживаться и направилась к берегу.

– Вот-вот, хорошая идея! Нечего по ночам ошиваться на кладбищах с upiór.

Казалось прошла вечность, когда я наконец вышла к реке. Лунный свет отражался в поверхности воды. Путь был тяжёлым. Берег в этом месте оказался высоким, пологим и скользким, а внизу поджидало множество коряг, прибитых к берегу, и опасно торчащих из воды и глины камней.

Я двигалась вдоль берега до тех пор, пока не увидела знакомые очертания "Белой тени". Краткий миг облегчения и радости сменился животным страхом – ветки рядом со мной громко хрустнули, упырь снова вышел на мой след. Из последних сил я рванула вперёд и как можно скорее взошла на борт.

Щелчок фоноскрипта. Конец записи.

* * *

[Набросок упыря напоминает кошмар наяву. Чернила размылись по краю, создавая ощущение движения. Позвоночник изогнут, неусопший опирается о землю всеми четырьмя конечностями. Внешне он напоминает человека, изменённого действием страшного проклятья, на голове сверкает лысина, по бокам скученные, отросшие волосы. Длинные, тонкие пальцы оканчиваются когтями, отмеченными насыщенными мазками чернил. Чем-то они напоминают крючковатые лапы хищной птицы. На коже пятна и язвы.

Фигура прижимается к земле, готовясь к броску. На фоне изображены покосившиеся голбцы – резные деревянные столбы с уродливыми ликами, внешне напоминающие кресты с двускатной крышей или домики, стоящие на вертикальной оси.]

* * *

Звук: щелчок, бульк. На водной поверхности в шёпотнице возникает рябь от стука шагов по деревянному полу.

Запись 4-4-11.

Теперь бесовка понимает, почему мне нужна её помощь?

– Чай, без моей помощи опять не обойтись?

Тогда – не считается. Там всего на мгновеньице. Вдох-выдох…

– А до этого?

Ты хочешь выйти отсюда или нет?

– Я не всесильное божество и не могу помочь, сидя в клетке. И вообще, хватит меня так называть. У меня есть имя!

Поклянись, что не сбежишь, если я выпущу тебя.

– Вот уж за дурочку меня держишь? Используешь, а потом снова запрёшь. Знаю я – больше на такое не поведусь.

Тогда что ты предлагаешь?

– Сделку. Договор с обоюдными обязательствами. Взаимовыгодное сотрудничество, слыхала?

Слышатся удаляющиеся шаги и невнятное бормотание.

– Ты выпустишь меня, и я буду свободно ходить, куда захочу. Взамен я буду помогать тебе со всем, чем захочешь.

Не бывать такому.

– Тогда разбирайся сама, зазнайка.

Длинная пауза.

Ладно. Ходи, куда вздумается: по палубе, в кабине… но на берег сходить – лишь под моим оком. Обязуешься мне помогать и жизнь мою оберегать, от чужих врагов и от собственной тени.

Ещё одна пауза.

– Ты определённо получаешь больше, чем я. Но-о, так и быть я согласна. Мне осточертел вид этой захламлённой, пыльной дыры!

Это мой кабинет…

– У меня тоже есть условие.

Какое же?

– Зови меня по имени.

Щелчок. Конец записи.

* * *

37 день 2-го летнего месяца 11-го года.

Сделка заключена.

Выпускать бесовку из клетки до проведения ритуала было слишком опасно. Поэтому сперва я вышла в предрассветные сумерки, что ещё лежали серым покрывалом вокруг, и набрала воды в реке. Вернувшись в кабину, кинжалом резанула по своей правой ладони. Бесовка же предпочла левую, которую просунула меж костяных прутьев.

Тёплая кровь смешалась, когда мы соединили ладони. Я облила наши руки речной водой, скрепляя уговор, как велено: кровью и водой. И проговаривая слова заговора:

"Встану не благословясь, выйду на тропу лунную.

Реку перейду не мостом, а водой ключевой,

Не к людям пойду, а к тварям лукавым.

Бесовка ты, черна, не рычи на меня,

Не гляди косо, а дай слово верное:

От зла уберечь, от врагов да теней своих оборонить.

Слово моё – Омут.

Слово твоё – путы.

Как сказала, так и будет".

Несомненно, меня ждёт расплата. Но сейчас мне необходима помощь. Иного пути нет.

(Примечание: Йома, так зовут бесовку, за все эти годы ни разу не нарушила свой договор с Настук.)

* * *

Глава 4

Охота на упыря.

В клетке, что я соорудила, каждый элемент был скрупулёзно рассчитан для удержания зла. Прутья ковались с примесью костяного порошка. Раз за разом я натирала их соляным раствором, чтобы сделать ещё более крепкими и обжигающими нечисть. Доски – потолок, пол да дальняя стена – всё вымачивала в крепком соляном рассоле, рапе, так что дерево на ощупь стало твёрже камня.

Раз свесив ноги в колодец, я продолжаю спускаться – и дна всё нет. Каждый раз, как кажется, что природа зла и бесов раскрыта, Омут снисходительно раздвигается вглубь. И всё-таки не с пустыми руками я спускаюсь: кое-что мне удалось понять. Одержимых поддерживает сила завладевшего их телом беса. Та, что стояла передо мной, казалась истощённой. Руки тонки, как сучья, ноги усохли от недостатка движения, щёки впали так, что лицо стало похоже на череп, а спутанные волосы – воплощение хаоса. Предо мной был не человек, а тень. Пустая оболочка. Ходячий мертвец.

Проходя мимо, одержимая посмотрела на меня и сказала, не скрывая своего презрения:

– Хватит глазеть.

В ту ночь она впервые за долгое время покинула свою темницу и вышла на палубу. Я незамедлительно последовала за ней, убеждённая, что она собирается нарушить условия сделки и сбежать. Но нет. Она просто стояла, втягивая носом воздух и наслаждаясь последними крупицами ночной прохлады.

Сердце кольнула тоска. “Точь-в-точь как Настук”, – подумала я. Со спины их было не отличить. Такая же стройная, изящная фигура, длинные светло-русые волосы…

На востоке забрезжил рассвет – тонкая полоска света над верхушками деревьев. Глаза Настук были прикрыты, веки слегка дрожали, а щёки как будто налились прежней краской.

– Мне нужно отдохнуть, – сказала я, стоя рядом.

– Надеюсь, ты не проспишь до заката. – Настук открыла глаза и посмотрела на меня жёлтыми глазами бесовки. – На упыря лучше ходить днём.

Наваждение казалось таким реальным… Меня бросило в холодный пот. Ничего не ответив, я стремительно вбежала по лестнице на верхний ярус и заперлась в комнате. “Это не Настук, это не Настук, это не Настук…” – раз за разом повторяла я, обессиленно упав на пол и обхватив колени.

Мне удалось немного поспать, и, когда я вновь спустилась на палубу, солнце стояло высоко в небе. В воздухе чувствовался душный летний зной, от которого не спасала даже свежесть реки. Это время года было самым ненавистным мне. От холода спасает волчий мех, от сырости – сухая одежда и солома в сапогах. А вот жары никуда не спрячешься. Можно сколь угодно раздеваться, но кожу с себя содрать не выйдет.

К счастью, лето подходило к концу. С каждым днём солнечный цикл становился короче. Но вместе с долгожданным освобождением от жары приходило и другое. Сгущающийся морок приводил с собой разную нечисть, что страшила и старика, и младенца.

Именно тогда люди вспоминали, кто в их селе умел вести дела с тонким миром. Обычно это были мельники, кузнецы, пастухи да охотники. И особенно, колдуны и векши, то бишь знающие.

Взглянув на палящее солнце, я сверилась с карманным тактометром. Четыре полных такта до заката. Времени достаточно.

Одержимой нигде не было видно.

[Часть текста вымарана до нечитаемого состояния.]

Судно всё ещё стояло неподалёку от берега. Я прошлась по всей палубе, заглянула в кабину – никого. Карабин и патроны к нему хранились наверху, значит, она безоружна, не считая собственной силы.