Неоновые сердца

Элерия Лунная

Неоновые сердца

Глава 1

Старый механизм в ее руках отозвался тихим, едва слышным стоном. Алина Вольская замерла, прикрыв глаза и сосредоточившись на едва уловимой вибрации, прошедшей сквозь кончики пальцев. Для любого другого человека это был бы просто предсмертный скрип изношенного металла. Для нее – шепот. История, застывшая во времени.

Часы, которые она держала, были родом из девятнадцатого века. Массивный серебряный корпус, истертый до матового блеска, хранил тепло сотен рук, державших его до нее. Пожелтевший циферблат с тонкими римскими цифрами был покрыт паутиной трещин, словно карта пережитых десятилетий. Но Алина искала не следы времени на поверхности. Ее интересовала душа механизма.

Ее дар – или проклятие, как она иногда думала в особенно тяжелые дни, – был с ней столько, сколько она себя помнила. Техномантия. Не та крикливая, эффектная магия, о которой шептались в Сумеречье, мире, скрытом за неоновой завесой обыденности. Не вспышки огня из пальцев, не левитация, не чтение мыслей. Ее магия была тихой, интимной. Она слышала голоса машин, электричества, данных. Для нее любой механизм был живым, хранящим отпечатки своих создателей и владельцев, их эмоции, их секреты.

«…боюсь, дорогой, мы опаздываем на поезд…» – прошелестел в ее сознании далекий женский голос, пропитанный легкой паникой.

«…биржа снова падает, это крах…» – а это уже другой отголосок, мужской, полный отчаяния.

«…я люблю тебя…» – едва слышный шепот, такой древний и истертый, что почти растворился в тиканье времени.

Алина медленно выдохнула, отпуская фантомные голоса. Она была не просто реставратором антиквариата. Она была некромантом для машин, археологом забытых историй. Ее маленькая мастерская, затерянная в лабиринте старых московских дворов, была одновременно ее убежищем и тюрьмой. Здесь, среди запахов канифоли, машинного масла и пыли веков, она могла быть собой. Здесь ее дар не был угрозой.

Она осторожно положила часы на бархатную подложку своего рабочего стола. Проблема была не в пружине и не в анкерном механизме. Что-то внутри было… больным. Словно крошечный осколок чужой, враждебной воли застрял между шестеренками, заставляя их сбиваться с ритма. Это не было поломкой. Это было проклятие. Слабое, почти выдохшееся, но определенно магическое.

Алина нахмурилась. Заказы с магическим «душком» она не любила. Это всегда означало риск. Риск привлечь внимание тех, кого она изо всех сил избегала всю свою сознательную жизнь, – Великих Домов. Аристократов Сумеречья, правивших скрытым миром города. Тех, кто, как она была уверена, стоял за исчезновением ее родителей много лет назад.

Дверной колокольчик звякнул, вырывая ее из мыслей. Алина вздрогнула. Она не ждала посетителей. Ее клиенты, в основном владельцы антикварных лавок и частные коллекционеры, всегда звонили заранее.

В крошечную приемную, отделенную от мастерской стеллажом с книгами и старыми механизмами, вошел мужчина. Он был совершенно неуместен в этом царстве прошлого. Высокий, одетый в идеально скроенный темно-серый костюм, который, вероятно, стоил больше, чем все ее оборудование вместе взятое. Короткие темные волосы, волевой подбородок и глаза… серые, холодные, как зимнее небо над городом. Он не просто вошел – он заполнил собой все пространство, принеся с собой ауру власти и едва сдерживаемой энергии.

Алина внутренне сжалась. Это был не Просто. Это был Резонатор. И судя по силе, что волнами расходилась от него, не просто Резонатор, а кто-то очень, очень могущественный.

– Алина Вольская? – его голос был глубоким, ровным, без малейшего намека на вопрос. Он не спрашивал. Он утверждал.

– Я, – ответила она, стараясь, чтобы ее голос звучал так же ровно. Она мысленно потянулась к своей главной защите – хитросплетению проводов под полом, подключенных к старому распределительному щитку. Легкое усилие воли – и для любой магической проверки она будет выглядеть как Просто, обычный человек, серый фон. – Чем могу помочь? Мастерская закрывается через полчаса.

Мужчина проигнорировал ее слова. Его взгляд скользнул по помещению, цепко отмечая детали: старинный кассовый аппарат, патефон на угловом столике, разобранный механизм барометра на стене. Он не видел в этом хлам. Он видел ее жизнь.

– Меня зовут Дамиан, – произнес он, и само это имя, казалось, заставило воздух в комнате стать плотнее. Алина знала это имя. Вересов. Дамиан Вересов. Глава Дома Вересовых, самого могущественного клана Мнемоников в городе. Архи-Мнемоник. Тот, кто правил воспоминаниями.

Ее сердце пропустило удар. Это было хуже, чем просто плохо. Это была катастрофа.

– Я не знакома с вами, – солгала она, укрепляя свой ментальный щит. – Если вы по поводу реставрации, оставьте предмет и ваши контакты. Я свяжусь с вами, когда освобожусь.

Дамиан сделал шаг вперед, и Алина почувствовала, как его магическая аура давит на ее защиту, словно тяжелая вода. Он был похож на хищника, играющего с добычей.

– Не тратьте мое время, госпожа Вольская. И свое тоже. Ваш ментальный щит впечатляет для самоучки. Примитивный, основанный на грубой силе и отвлечении внимания, но достаточно прочный, чтобы обмануть патруль Стирателей. Но не меня.

Он остановился всего в паре метров от нее. Его серые глаза, казалось, заглядывали ей прямо в душу, обходя все ее барьеры.

– Я здесь, потому что мне нужна ваша помощь.

– Вы ошиблись адресом, – отрезала Алина, чувствуя, как по спине пробежал холодок. Шантаж. Классический прием Великих Домов. – Я не занимаюсь… тем, что вы ищете. Я просто реставратор.

– Вы – лучший техномант-нелегал в этом городе, – продолжил он тем же безжалостно-спокойным тоном. – Вы создаете артефакты, которые не оставляют магических следов. Вы можете заставить любую камеру видеонаблюдения «забыть», что она вас видела. Вы можете вытащить удаленные данные с мертвого жесткого диска одним прикосновением. Мне продолжать?

Алина молчала, но ее руки, спрятанные за спиной, сжались в кулаки. Он знал. Откуда-то он знал все. Ее маленькая, тщательно выстроенная анонимная жизнь рушилась на глазах.

– Что вам нужно? – сдалась она. Спорить было бесполезно. Такие, как он, не приходили без стопроцентной уверенности.

– Мне нужно, чтобы вы осмотрели одного пациента, – сказал Дамиан.

– Я не целитель.

– Я в курсе. Но целители моего Дома бессильны. На мою сестру наложено проклятие. И оно имеет… технологическую природу. Оно вплетено в саму структуру ее биополя через чужеродный энергетический имплант. Оно медленно высасывает из нее жизнь. Никто не может его даже толком диагностировать, не говоря уже о том, чтобы снять.

Он говорил о своей сестре, но в его голосе не было ни капли тепла. Только холодная, деловая констатация факта. Словно речь шла о неисправном активе его корпорации.

– Почему я? – спросила Алина, хотя уже знала ответ.

– Потому что проклятие хитрое. Оно мимикрирует под естественную болезнь. Любой, кто пытается воздействовать на него стандартными магическими методами, лишь усиливает его. Нужен тот, кто мыслит иначе. Тот, кто понимает не только магию, но и то, как она может переплетаться с технологиями. Тот, кто работает вне системы.

– И если я откажусь?

На губах Дамиана появилась тень улыбки. Холодной и острой, как осколок льда.

– Тогда я сообщу Стирателям о существовании очень талантливого техноманта-самоучки, который уже много лет нарушает Первый Завет, скрывая свои способности и не платя налоги в казну Сумеречья. Уверен, они найдут способ убедить вас сотрудничать. Или просто «сотрут» вас как аномалию, представляющую угрозу для нашего мира.

У Алины перехватило дыхание. Это была не просто угроза. Это был смертный приговор. Стиратели были магической полицией, безжалостной и эффективной. Они не задавали вопросов. Они устраняли проблемы.

Она посмотрела в его ледяные глаза и поняла, что у нее нет выбора. Он загнал ее в угол. Этот властный, высокомерный аристократ, воплощавший все, что она ненавидела и боялась.

– Хорошо, – процедила она сквозь зубы. – Я посмотрю вашу сестру. Но у меня есть условия.

– Я не в том положении, чтобы принимать условия, – он слегка склонил голову.

– Вы в том положении, чтобы нуждаться во мне, – парировала Алина, удивляясь собственной смелости. Страх делал ее злее. – Во-первых, никакой огласки. Никто, кроме вас, не должен знать, что я работаю на вас. Во-вторых, оплата. Вперед. И не вашими жалкими бумажками. Мне нужны три инфокристалла с закрытых архивов Дома Вересовых. Данные за последние пятнадцать лет по всем делам, связанным с исчезновением магов.

Дамиан на мгновение замер. Его глаза опасно сузились. Он явно не ожидал такой наглости. Доступ к архивам Великого Дома был бесценен. Это была не просто информация. Это была власть.

Алина видела, как в его мозгу идет сложный расчет. Он взвешивал риски. Жизнь сестры против секретов клана.

– Один кристалл, – наконец произнес он. – С общей, несекретной информацией.

– Три. Иначе ищите другого техноманта, – твердо сказала Алина. Это был ее единственный шанс узнать правду о родителях. И она была готова рискнуть всем.

Они смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Воздух в мастерской, казалось, трещал от напряжения. Алина чувствовала, как ее собственная магия гудит в венах, готовая к защите. На браслете из шестеренок на ее запястье едва заметно заплясали синие искорки.

– Хорошо, – наконец сказал Дамиан, и Алина с удивлением поняла, что в его глазах промелькнуло что-то похожее на уважение. – Три кристалла. Вы получите их, когда… если, вы поможете моей сестре. А теперь едем. Машина ждет.

Он развернулся и пошел к выходу, не сомневаясь ни на секунду, что она последует за ним.

Алина осталась стоять посреди своей мастерской. Ее тихий, упорядоченный мир был разрушен. Она вступала на территорию врага, заключая сделку с дьяволом в дорогом костюме. Но где-то в глубине души, под слоями страха и ненависти, шевельнулось другое чувство. Странное, опасное любопытство. И искорка надежды на то, что этот путь, как бы он ни был опасен, может привести ее к ответам, которые она искала всю свою жизнь.

Она бросила последний взгляд на старые часы на столе, на их застывшее, больное сердце. Затем взяла с вешалки свою потертую кожаную куртку, накинула на плечи и шагнула за порог, навстречу неоновым огням и теням большого города. Навстречу своей судьбе.

Глава 2

Дом Вересовых не был домом в привычном понимании этого слова. Это была крепость. Цитадель из стекла и полированного гранита, вонзающаяся в хмурое московское небо, как осколок застывшей грозы. С верхних этажей, где располагались апартаменты Дамиана, город расстилался внизу, словно гигантская электронная плата, пронизанная светящимися венами проспектов. Днем это был просто очередной небоскреб в Сити. Ночью же здание преображалось. Скрытые символы, вплетенные в архитектуру, начинали едва заметно светиться холодным синим огнем, видимым только для Резонаторов. Они отводили взгляды Простых, стирали здание из их краткосрочной памяти, делая его просто еще одной безликой башней из сотен таких же.

Дамиан стоял у панорамного окна, глядя на город, который был его владением и его тюрьмой. В руке он держал стакан с виски. Янтарная жидкость нетронутой оставалась в бокале, лед давно растаял. Он не хотел пить. Он хотел ясности, а алкоголь ее притуплял. Но жест – держать стакан – был привычкой, частью образа, который он поддерживал уже много лет. Образа холодного, расчетливого лидера, который все держит под контролем.

Все, кроме самого важного.

Он мысленно потянулся к сестре. Катерина. Ее сознание, обычно яркое и теплое, как летний полдень, сейчас было похоже на мерцающий огарок свечи на ветру. Оно было там, но подернуто серой, вязкой дымкой проклятия. Он чувствовал ее страх, ее боль, ее угасающую жизненную силу. Каждый день эта тварь, это магическое порождение чьей-то злой воли, выпивала из нее еще каплю жизни, и лучшие целители-эмпаты его Дома ничего не могли с этим поделать.

Они видели симптомы: слабость, апатию, вспышки неконтролируемой магии, которые истощали ее еще больше. Но они не видели источника. Проклятие было хитроумным. Оно не атаковало напрямую. Оно действовало как раковая опухоль, маскируясь под клетки собственного организма, в данном случае – под ее собственную магическую ауру. Любая попытка исцеления лишь кормила паразита, делая его сильнее.

Дамиан сжал стакан так, что стекло затрещало. Его собственная магия, магия памяти, бурлила под кожей, требуя выхода. Он был Архи-Мнемоником. Он мог войти в сознание любого человека, переписать его прошлое, заставить его забыть собственное имя. Он мог создавать целые иллюзорные миры, основанные на воспоминаниях. Но против этого проклятия его дар был бесполезен. Он не мог стереть то, чего не видел. Он не мог сражаться с тенью.

За его спиной бесшумно отворилась дверь. Дамиану не нужно было оборачиваться, чтобы узнать, кто вошел. Он чувствовал ауру каждого члена своего клана. Себастьян, его советник и начальник службы безопасности. Старый, верный, как хорошо выкованный клинок.

– Она здесь, – коротко доложил Себастьян. Его голос, как всегда, был сух и лишен эмоций.

– Что скажешь? – спросил Дамиан, не оборачиваясь.

– Дикарка. Сильная, необузданная. Ментальные щиты похожи на кустарную броню, но под ней – ядро из чистой силы. И злости. Она боится нас. И ненавидит. Опасное сочетание.

– Она – наш единственный шанс, – глухо ответил Дамиан.

– Есть и другие варианты. Мы можем обратиться в Совет Домов. Запросить помощь у техномантов из Дома Шталь.

– И показать всем нашу слабость? – Дамиан резко обернулся. Его ледяные глаза встретились с выцветшими глазами старика. – Объявить на все Сумеречье, что Дом Вересовых не может защитить даже собственных членов? Чтобы наши враги начали рвать нас на куски, а союзники – торговаться за каждый вздох? Нет. Эту проблему мы решим сами. Тихо.

Себастьян молча кивнул, принимая его решение. Он служил еще отцу Дамиана и понимал, что такое политика Великих Домов. Это была вечная война, где любое проявление слабости каралось немедленно.

– Девушка потребовала доступ к архивам. К делам об исчезнувших, – добавил советник.

– Я знаю.

– Это безрассудство. Там информация, которая…

– Которая может ее убить, если она сунется не в свое дело? – перебил Дамиан. – Прекрасно. Это будет дополнительным стимулом для нее работать быстрее и не отвлекаться. Подготовь кристаллы. Первый уровень доступа. Ничего, что касается непосредственно нашего Дома. Только общие отчеты Стирателей и протоколы Совета.

– Она поймет, что это не вся информация.

– Пусть понимает. Это заставит ее работать усерднее, чтобы заслужить остальное. Она думает, что это она заключила с нами сделку. На самом деле, это я надел на нее поводок. Она пойдет туда, куда я ее направлю. А теперь проводи ее к Катерине. Я буду наблюдать.

Себастьян снова кивнул и вышел так же бесшумно, как и появился.

Дамиан на несколько секунд прикрыл глаза. Наблюдать. Это означало снова видеть страдания сестры. Снова чувствовать свое бессилие. Он подошел к стене, которая выглядела как панель из черного обсидиана. Легкое прикосновение – и стена стала прозрачной, открывая вид на соседнюю комнату. Медицинское крыло. Оно больше походило на спа-салон класса люкс, чем на больничную палату. Мягкий свет, успокаивающая музыка, стены, меняющие цвет в зависимости от настроения пациента. Но все это было лишь красивой оболочкой для тюрьмы.

Катерина лежала на широкой кровати, укрытая тонким кашемировым пледом. Ее светлые волосы, обычно сияющие, сейчас казались тусклыми и безжизненными. Лицо было бледным, под глазами залегли тени. Она спала, но это был неспокойный, рваный сон. Время от времени ее тело вздрагивало, а по комнате проходила волна искаженного Эфира – всплеск ее эмпатического дара, который проклятие обращало против нее самой.

В комнату вошла Алина Вольская. Она выглядела здесь еще более чужеродной, чем в своей мастерской. Ее потертая куртка и джинсы были вызовом стерильной роскоши этого места. Она остановилась на пороге, ее взгляд был настороженным, как у дикого зверя, попавшего в клетку. Дамиан видел, как она оценивает обстановку, как ее дар техноманта сканирует каждый прибор, каждый провод, скрытый в стене.

Затем она посмотрела на Катерину. И что-то в ее лице изменилось. Маска цинизма и враждебности на мгновение исчезла, уступив место… сочувствию. Профессиональному интересу, смешанному с эмпатией, которую она так старательно скрывала.

Алина медленно подошла к кровати. Она не стала использовать какие-то приборы или артефакты. Она просто протянула руку и осторожно, почти невесомо, коснулась браслета из капельниц и датчиков на запястье Катерины.

Дамиан почувствовал это даже через стену. Легкий, почти неощутимый импульс магии, который Алина послала в медицинское оборудование. Это не было заклинанием. Это было похоже на то, как опытный хакер посылает пинговый запрос, чтобы проверить отклик системы. Она не пыталась атаковать или лечить. Она слушала. Слушала язык технологий, который был переплетен с магией проклятия.

Ее пальцы скользнули дальше, к коже Катерины. Всего на секунду. Но Дамиану этого хватило. Он увидел, как расширились зрачки Алины, как ее лицо стало сосредоточенным и серьезным. Она что-то почувствовала. Что-то, чего не видели лучшие диагносты его Дома.

Алина отняла руку и отступила от кровати. Она несколько секунд стояла молча, глядя на спящую девушку. Затем повернулась к Себастьяну, который все это время неподвижно стоял у двери.

– Мне нужна моя мастерская, – сказала она. Голос ее был твердым. – И полный доступ к вашим техническим лабораториям. Мне нужно оборудование. Осциллографы, спектроанализаторы, высокочастотные генераторы. И образцы… этого.

Она кивнула на капельницу, по которой медленно струился питательный раствор, насыщенный поддерживающими эликсирами.

– Это исключено, – ровным голосом ответил Себастьян. – Вы будете работать здесь, под нашим наблюдением.

Алина криво усмехнулась.

– Здесь я могу только подтвердить, что ваша сестра умирает. Чтобы понять, как работает эта дрянь, мне нужно ее препарировать. В своей среде. На своем оборудовании. Или ищите дурака, который согласится работать со связанными руками. Ваш босс обещал мне содействие. Или это были просто слова, чтобы заманить меня сюда?

Дамиан смотрел на нее через прозрачную стену. Наглая. Дерзкая. Но она была права. Чтобы победить врага, нужно было понять его оружие. А оружие это было из ее мира – мира технологий, извращенных темной магией.

Он нажал кнопку интеркома.

– Себастьян, предоставь госпоже Вольской все, что она просит, – его голос заполнил медицинскую палату. – Выдели ей лабораторию в техническом блоке. Дай ей доступ к оборудованию. И принеси ей образцы. Но она не покинет эту башню до тех пор, пока не найдет решение. Это понятно?

Взгляд Алины метнулся к динамику, из которого звучал его голос. В ее глазах на секунду вспыхнула ярость. Она поняла, что он все это время был здесь, наблюдал за ней, как за насекомым под микроскопом. Она была не гостем, не нанятым специалистом. Она была пленницей.

– Понятно, – процедила она сквозь зубы.

– Прекрасно, – голос Дамиана снова стал ледяным. – Работайте, госпожа Вольская. Время не на нашей стороне.

Он отключил интерком и снова сделал стену непрозрачной. Он дал ей то, что она хотела. Но он также дал ей понять, кто здесь хозяин. Это была опасная игра, и он ходил по лезвию ножа. Он впустил дикого зверя в свой дом, в свою цитадель. Но он должен был рискнуть. Ради Катерины. Ради своего Дома.

Он допил виски одним глотком, даже не почувствовав его вкуса. Впереди была долгая ночь. И впервые за долгое время в этой ночи забрезжил крошечный, призрачный огонек надежды.

Глава 3

Лаборатория, которую ей выделили, была похожа на сон техноманта и одновременно на его кошмар. С одной стороны, здесь было оборудование, о котором Алина не могла и мечтать. Высокоточные манипуляторы, квантовые микроскопы, способные показывать не просто атомы, а потоки Эфира вокруг них, голографические проекторы для моделирования энергетических полей. Все это стоило целое состояние и принадлежало Дому Вересовых. С другой стороны, это была золотая клетка. Стерильная, безликая, без единой пылинки, без единого предмета с историей. Здесь не было души. Не было того творческого хаоса, который царил в ее мастерской и который был ей так необходим для работы.

Алина чувствовала себя под микроскопом. Она знала, что за ней наблюдают. Незримые камеры, магические сенсоры, а может, и сам Дамиан Вересов из своего кабинета, потягивая виски и глядя на нее, как на очередной экзотический экспонат. Это бесило. И заставляло быть еще более осторожной.

Первые несколько часов она просто ходила по лаборатории, знакомясь с оборудованием. Она касалась холодных металлических поверхностей, посылая в них тихие, вопрошающие импульсы. Машины отзывались. Они рассказывали ей о своих функциях, о протоколах безопасности, о том, кто и когда с ними работал. Она впитывала эту информацию, составляя в уме карту этого места, ища уязвимости, лазейки. Не для побега. Пока нет. Для того, чтобы создать себе личное пространство, крошечный уголок, куда не смогут заглянуть чужие глаза.

Она нашла его. Старый, списанный сервер в углу, который использовали для хранения архивных данных. Он был отключен от общей сети, но все еще подключен к питанию. Алина прикоснулась к его корпусу. Он был теплым, живым. В его кремниевых мозгах спали гигабайты информации. Она улыбнулась. Это будет ее крепость. Ее тайник.

Образец из капельницы Катерины стоял на столе в герметичном контейнере. Алина долго не решалась к нему прикоснуться. Она чувствовала исходящую от него ауру. Болезненную, искаженную, полную тихого страдания. Это была не просто магия. Это было нечто живое. Нечто, созданное с одной целью – убивать. Медленно и мучительно.

Наконец, она надела защитные перчатки – скорее для самоуспокоения, чем для реальной защиты, – и поставила образец под микроскоп. То, что она увидела на экране голографического проектора, заставило ее похолодеть.

Это не было похоже ни на одно известное ей проклятие. Это была… наномашина. Микроскопический механизм, собранный из органических и неорганических компонентов. Он был похож на вирус, но вместо того, чтобы атаковать клетки, он прикреплялся к магическим каналам человека, к его связи с Эфиром. И он не просто блокировал их. Он переписывал их. Он заставлял эмпатический дар Катерины работать в обратную сторону, превращая ее способность чувствовать и исцелять в оружие, которое разрушало ее изнутри.

Но самое страшное было другое. В самом сердце этой наномашины, в ее управляющем ядре, Алина увидела знакомую сигнатуру. Стиль кодирования. Способ плетения энергетических потоков. Это был почерк ее отца.

Мир качнулся. Она отшатнулась от микроскопа, тяжело дыша. Этого не может быть. Ее отец, блестящий ученый, один из лучших техномантов своего времени, никогда бы не создал такое чудовище. Он верил в созидание, а не в разрушение. Он учил ее уважать жизнь, в любой ее форме, будь то человек или машина.

Дверь лаборатории открылась, и вошел Дамиан. Он, как всегда, был безупречен. Но Алина, находясь на взводе, почувствовала то, чего не замечала раньше. За его ледяным самообладанием скрывалась глубокая, застарелая усталость. Бремя власти было тяжелее, чем она думала.

– Есть результаты? – спросил он, останавливаясь на безопасном расстоянии от ее рабочего стола.

Алина молчала, пытаясь прийти в себя. Сказать ему? Рассказать, что в проклятии его сестры она видит след своего отца? Он ей не поверит. Он решит, что она замешана в этом. Что она пытается выгородить свою семью. Он упрячет ее в самую глубокую темницу, и она никогда не узнает правду.

– Это сложнее, чем я думала, – наконец сказала она, выбирая слова. – Это не просто проклятие. Это гибрид магии и высоких технологий. Очень сложный. Я никогда такого не видела.

– Но вы можете это победить? – в его голосе прозвучало нетерпение.

– Я не знаю, – честно ответила Алина. – Чтобы победить врага, нужно понять, как он думает. А создатель этой дряни… он гений. Извращенный, больной, но гений.

Она посмотрела ему прямо в глаза, вкладывая в свой взгляд всю возможную твердость.

– Мне нужно больше информации. Мне нужны те кристаллы, которые вы обещали. Прямо сейчас. Мне нужно понять, кто еще в этом городе мог работать над подобными проектами. Мне нужно знать все об исчезновениях магов за последние пятнадцать лет. Возможно, среди них были и другие техноманты, чьи работы могли быть украдены и использованы.

Дамиан нахмурился. Он явно не хотел давать ей доступ к архивам так скоро. Он хотел держать ее на коротком поводке.