Ноль в системе

Артем Янковский

Ноль в системе

Первый рейс – и сразу тревога, бегство, кровь. Джейкоб, выпускник академии, в мире, где флотами управляют алгоритмы, оказывается втянут в охоту за устройством, значение которого тщательно скрывают. Граф Ноль – миф, вирус, программа… или человек? Ответы размывают личность, как сбой – структуру кода. Останется ли Джейкоб собой? Или станет тем, кого сам пытался остановить? Обнуление началось.

Доклад Джейкоба Хартвуда

Год 2513. В Академии ACADE – Advanced Colonial Aerospace Development & Education – проходит финальный экзамен по курсу «Контекст пилота: история, структура, этика». Этот курс завершает многолетнюю подготовку студентов, которые в будущем станут частью исследовательских, военных и торговых экипажей человечества.

Курсант Джейкоб Хартвуд выходит вперёд, ровно становится перед сенсорным пультом и начинает свой доклад. Он говорит сдержанно, но уверенно: за плечами годы обучения, и сегодня он демонстрирует не только знания, но и зрелость.

– Позвольте представить контекст, – начал он.

– 1950. Алан Тьюринг публикует статью «Вычислительные машины и разум». Формулируется тест Тьюринга, открывающий путь к исследованиям в области искусственного интеллекта (ИИ).

– 1956. Дартмутская конференция. Считается точкой отсчёта для науки ИИ как отдельной области. Термин «искусственный интеллект» впервые используется официально.

– 1957. Запущен спутник Спутник-1. Первый искусственный объект на орбите Земли. СССР открывает космическую эру.

– 1960. Белка и Стрелка возвращаются на Землю живыми после орбитального полёта – успешный эксперимент, доказавший возможность выживания в космосе.

– 1961. Юрий Гагарин становится первым человеком в космосе. Полёт на Востоке-1 длится 108 минут и делает Юрия мировой иконой.

– 1969. Нил Армстронг становится первым человеком на Луне. Программа Аполлон – вершина гонки технологий.

– 1977. Запуск Вояджер-1 и Вояджер-2. Аппараты выходят за пределы Солнечной системы, открывая эпоху межзвёздных миссий.

– 2011. IBM Watson побеждает в шоу Jeopardy!, что знаменует новую эру в машинном понимании языка.

– 2015. ИИ AlphaGo от DeepMind обыгрывает чемпиона в го – игре, требующей глубокой интуиции и стратегического мышления.

– 2020–2085. ИИ быстро развивается и внедряется в ключевые отрасли: транспорт, здравоохранение, логистика. Появляются синтетические граждане – ИИ с частичными правами личности.

– 2090. Первая попытка колонизации Марса – проект Арес-1 – заканчивается катастрофой. База развёрнута, но отказ систем жизнеобеспечения приводит к гибели всей экспедиции.

– 2165. Проект Арес-5 – первая успешная колонизация Марса. В основе успеха – автономные экосистемы и системы ИИ-мониторинга жизнеобеспечения.

– 2180–2250. Искусственные интеллекты внедряются в политику, юриспруденцию, финансовые рынки и досуговую индустрию. Некоторые из них получают официальный статус цифровой личности.

– 2190–2300. Эпоха Тихой Экспансии. Люди основывают постоянные поселения на Луне, Каллисто, Титане, Эридане и за пределами Солнечной системы.

– 2305. Запуск первого колонизатора COL-класса: Artemis Prime. Корабль разворачивается в автономный город с терраформированием, энергетическими куполами и экзосредой.

– 2310. Глобальная реформа политического устройства. На смену национальным границам приходит Совет Планет. Земля остаётся центром, сенаторы управляют колониями.

– 2320. Введение цифровой межпланетной валюты – Σ (Сигма). Валюта мгновенно доступна на всех обитаемых планетах и станциях.

– 2330–2350. Культурная стабилизация: популярные субкультуры XX века сохраняются. Панки, киберготы, андеграунд жив не только на Земле, но и в дальних колониях.

– 2340–2450. В этот период была стандартизирована система классификации кораблей.

Согласно классификации Объединённого Командования, все корабли распределяются на четыре класса: ISC – разведывательные аппараты, отличающиеся высокой скоростью и маневренностью при минимальной массе; TVC – транспортные суда с ограниченной защитой; WSC – боевые единицы, оснащённые ИИ-центрами управления военного назначения; COL – колонизационные платформы, разворачивающиеся в автономные населённые модули.

– 2400. Все пилотные академии объединяются в ACADE. Центральный хаб подготовки.

– 2425. Система ARKUS вводится как стандарт оценки. Полная прозрачность, защита от взлома, нейроаутентификация.

– 2475. Кибератака на эскадру WSC показывает уязвимость даже в боевых ИИ-системах. Перестройка системы безопасности.

– 2500–2510. Всплеск спроса на пилотов. Причины: увеличение дальних миссий, рост активности пиратов и масштабной торговли.

– Рядовой Джейкоб Хартвуд завершил доклад.

– Прекрасно, рядовой. Вы свободны.

***

Джейкоб вышел из зала и позволил себе улыбку. Семь лет назад, в 2506, он поступил в ACADE двадцатилетним юношей. Теперь – выпускник. Но путь был не прямым.

Год первый. Джейкоб взламывает систему ARKUS и выдаёт отличные оценки всему потоку. Всплеск негодования. Его спасает Эрик Фарбер, киберэксперт совета:

«Вы можете выкинуть его – и сделать врагом. Или оставить – и понимать, где у вас бреши.»

Год второй. Старшекурсник Джон давит на младших. Джейкоб организует сбой в энергосистеме корпуса и подставляет Джона. Последнего исключают. С этого момента Эрик Фарбер начинает следить за Джейкобом пристально. Джейкоб прекращает вторжения. Формально.

Годы третий-пятый. Джейкоб и его команда – неформальные лидеры среди курсантов. Они участвуют в инженерных конкурсах, симуляциях с реальными полётами, программируют новые модели навигационных алгоритмов. Эма находит утилизированные боевые дроны и собирает из них нового тактического разведчика. Такеши делает первый прототип нейроинтерфейса. Макс выходит на связь с капитанами WSC-ветеранами, расспрашивая о настоящей жизни на границах Сектора. Джейкоб пишет статью о стыковке COL-платформ.

Год шестой. Спокойный, зрелый, техничный. Никаких конфликтов. Сосредоточение. Им поручают подготовку младших курсантов. Они уже не просто студенты – они пример.

Год седьмой. Всё было по графику. Полёты, экзамены, отчёты. Никаких скандалов, взломов, неожиданностей. Джейкоб стал образцом. Кто-то даже сказал: «Ты, Хартвуд, теперь как сама ACADE – предсказуемый, строгий, надёжный». Он не обиделся. В какой-то момент это стало правдой. Команда по-прежнему держалась вместе, но каждый знал – за пределами академии пути могут разойтись. Последний год был похож на тишину перед прыжком в пустоту.

Они были разными – но вместе образовывали слаженную систему.

Эма. Панковский стиль, татуировки, ирокез, мини-генератор. Её проект по восстановлению дронов вызвал интерес даже за пределами академии.

Такеши. Мастер-самоучка. Однажды создал тостер-ретранслятор, ловящий сигналы с орбиты. Его девиз: «на трезвую не думается».

Макс. Социальный радар: знал всё – от расписания проверок до любимого кофе уставших профессоров. Но главное – за штурвалом он превращался в легенду: отключал автопилоты, игнорировал команды ИскИна, нёсся на пределе. Лучший пилот выпуска. За это его и прозвали – Псих.

Их не разделяли – и в этом была сила. Вместе они были системой: техники, разведка, информация, стратегия. Только как команда они выдержали нагрузку ACADE.

Сегодня, в 22:00, они снова соберутся. Бар «Сектор 9», нижняя палуба блока C. Запах синтмяса, кофе и машинного масла. Там начались их первые рискованные идеи.

Завтра выпуск. А сегодня – их последняя ночь, когда они на одной стороне. Всё изменится. Но пока – они есть друг у друга. И это делает ночь особенной.

«Сектор 9»

21:50. Джейкоб Хартвуд стоял напротив бара «Сектор 9», разглядывая экран своих наручных часов, стилизованных под аналоговые устройства XX века. Стрелки отсчитывали последние минуты до начала встречи – возможно, последней для всей их четвёрки.

Здание бара было искусно замаскировано под боевой отсек ранней модели космического крейсера WSC – легендарного WSC-01 Vanguard, первого в своём классе корабля сопровождения, построенного ещё в 2273 году. Эта модель прославилась участием в первых боевых стычках в Системе Гидры и считалась образцом инженерной мощи того времени: тяжёлая обшивка, устаревшие, но надёжные орудия, ручное управление почти без поддержки ИИ. Архитектурная маскировка поражала точностью – от выступающих силовых кабелей до аутентичных звуковых эффектов. Входные створки с шипением и лязгом разъезжались в стороны, воспроизводя ощущения старого шлюза. Неон отсутствовал по канону: лишь тусклая табличка «Сектор 9» в стиле указателей изнутри военного судна слабо мерцала возле прохода.

Очередь перед входом представляла собой смесь эпох и стилей: киберпанки в цветных куртках, стимпанк-инженеры с монокулярами, и панки в классике XX века. За порядком следили двое охранников, внешне неотличимые от бойцов ВКС: тяжёлые бронекостюмы, шлемы с затемнёнными визорами, кобуры с энергетическим оружием. Единственное отличие – на нагрудных табличках значилось «ОХРАНА БАРА СЕКТОР 9». Один из них с силой вытолкал молодого мужчину, не предъявившего пропуск. Сопротивление пресекалось решительно.

Джейкоб достал из внутреннего кармана кожаной куртки тонкий пластиковый пропуск – с голограммой Академии и штампом допуска к офицерским заведениям. Он получил его через внутреннюю систему ACADE как выпускник с отличием. Один из охранников поднёс сканер к карте, индикатор мигнул зелёным. Тотчас в шлеме раздался голосовой отклик ИИ: «Доступ подтверждён. Проход разрешён». Джейкоб прошёл внутрь, стараясь не привлекать лишнего внимания.

***

Интерьер бара не уступал экстерьеру в достоверности. Всё внутри выглядело как действующий боевой отсек старого корабля: металлические переборки, видимые силовые кабели, консоли с мерцающими кнопками. Пространство представляло собой один большой зал без перегородок. Столы располагались хаотично, создавая ощущение живого муравейника.

Иногда в баре устраивали живые концерты – на сцене под бортовыми прожекторами появлялись панки и рокеры, облачённые в одежду, стилизованную под XX–XXI века, с инструментами, выглядевшими как антиквариат, хотя на деле это были новейшие синтез-машины, замаскированные под гитарные усилители и ламповые колонки. Атмосфера в такие вечера напоминала хакерскую ностальгию по потерянной эпохе: вспышки света, голографические помехи, рёв толпы под боевые аккорды.

Сегодня всё было иначе: из встроенных акустических систем громыхал синтезированный Deep Purple – грязный, тяжёлый звук, усиленный цифровыми модуляциями. На дальней стене бара мерцал архивный клип с концерта Metallica, снятого ещё до эпохи лунных бурений. В такие вечера сюда стекалась самая разношёрстная публика – курсанты лётных академий, механики орбитальных станций, фанаты ретрокультуры и те, кто просто приходил почувствовать себя частью забытой эпохи.

Меню было представлено в виде AR-панелей, всплывающих перед посетителем при активации. За стойкой – андроид-бармен, стилизованный под помощника времён первых WSC: строгая униформа, гладкое металлическое лицо без мимики и эмпатии.

***

Джейкоб огляделся и заметил троих у центрального стола.

Эма была одета в яркий панк-стиль: ирокез, чёрная кожа, металлические цепи и голографические татуировки, проецируемые через подкожный имплант. Сегодня на них отображалось боевое построение четырёх кораблей WSC – символ их дружбы. Она закинула ногу в тяжёлом армейском ботинке на свободный стул, демонстративно откинувшись на спинку и бросив дерзкий взгляд в сторону дрона-официанта.

Такеши сидел, разворошив волосы, в замасленной робе, в перекошенных очках и с каким-то прибором в руках. Он бормотал себе под нос и не сразу заметил Джейкоба.

Макс выглядел как человек из глянцевого журнала: безупречный костюм, ухоженные волосы, лёгкая улыбка. Увидев Джейкоба, он кивнул и приподнял бокал.

На столе уже стояли два стакана синт-коки – для Эмы и Такеши, бокал янтарного ликёра для Макса и AR-меню с подписью «для Хартвуда».

– Наконец-то, – сказал Макс. – Ещё минута – и я бы заказал тебе розовый шейк с зонтиком.

– Звучит интригующе, – усмехнулся Джейкоб, – но я не в том настроении для экспериментов.

– Мы уже начали без тебя, – проворчала Эма, показав средний палец с фирменной ухмылкой.

– Что нового? – спросил Джейкоб усаживаясь.

– Слышал про Графа Ноль? – начал Макс.

– Кто это? – удивился Джейкоб.

– Ты серьёзно? – Макс поднял брови. – Легенда. Тень. Гений. Или фейк. Смотря кого спросить.

– Я, наверное, не в тех каналах сижу.

Макс откинулся на спинку и заговорил:

– Про него рассказывают, что он может брать под контроль целые эскадры. Делает боевые корабли беспомощными. Сканеры его не видят. Его называют величайшим пиратом века. Или революционером. Говорят, он хочет ускорить экспансию во Вселенную. Но официально – он миф.

– Удобно, – хмыкнула Эма. – Все проблемы можно на него списать.

– Ч-что случилось? – уточнил Такеши, чуть заикаясь.

– Сектор Атхарис. Конвой из десяти TVC-Vargo MkII, новейшие грузовые суда. Большая вместимость, но броня – никакая. Эскортировали их WSC-Tempest A3 – корабли сопровождения с рельсотронами, плазменными пушками и ИИ Aegis-7.

– И?

– У всех Tempest отказали двигатели и вооружение. Остальное – работало. Диагностика молчала. Вскоре появились два неопознанных ISC. Через секунду – сообщение: «привет от Графа Ноль».

– Эффектно, – прокомментировала Эма.

– Один из TVC успел передать: «Двигатели запущены, курс изменён» – и всё, – с важным видом поведал Макс, понизив голос, будто пересказывал миф. – Затем наступила полная тишина. Буквально за считаные секунды – все десять торговых судов и оба таинственных ISC испарились с радаров, как будто их никогда не существовало. А через пять минут – бац! – на боевых кораблях сопровождения всё снова в норме: системы восстановлены, вооружение работает, двигатели в порядке. Только одного не хватает – целого торгового флота.

– Источник? – спросил Такеши.

– Конфиденциально, – усмехнулся Макс.

– Джейкоб? – спросила Эма.

– Без физического доступа взлом невозможен. Даже с доступом – шанс минимальный.

– Как ARKUS? – поддела Эма.

– ARKUS – другое, – отозвался Джейкоб. – Системы защиты этих кораблей – класс защищённости Zeta. Это вершина кибернетической обороны: никакой внешний протокол не способен даже идентифицировать точки доступа, не то что пробиться. Ядро системы построено на многослойной архитектуре с биокогнитивной логикой и автономными квантовыми цепями, каждое из которых перезапускается асинхронно и дублирует сигналы через псевдослучайные матрицы. Попытка взлома – всё равно что пытаться вскрыть чёрную дыру зубочисткой. Эти системы создавались для флагманов разведки и штурма, и если бы кто-то сумел обойти Zeta – флот Земли уже принадлежал бы ему.

Мнения разделились, как маршруты патрульных флотилий в штормовом секторе. Макс явно верил в миф – или хотел верить. Эма не верила никому, кроме своих ботинок. Такеши пытался собрать логическую схему происходящего, как одну из своих плат, а Джейкоб, как обычно, оставался спокойным и рассудительным, но что-то в нём всё же колыхнулось.

– Что думаете о Графе? – спросил Макс.

– Выдумка для прикрытия военных косяков, – фыркнула Эма, демонстративно закинув ботинок на стол и качая ногой.

– П-платили э-эскорту… ч-чтобы т-торгашей… э-э… п-прибрать, – пробормотал Такеши, слегка заикаясь, как будто боялся, что его услышит кто-то посторонний.

– Не знаю, – Джейкоб пожал плечами. – Всё это слишком гладко. Но и в сказки не верю. И в купленные эскорты – тоже.

– О-обидно, – театрально протянул Макс, приложив ладонь к сердцу. – Не веришь мне, не веришь Графу – кого ты вообще уважаешь, Джейкоб?

– А я, кстати, к-кое-что с-собрал, – вставил Такеши. – P-Packet Peek Probe. П-подключаешь к б-борту – с-слушаешь э-эфир других.

– Работает? – с любопытством спросили все.

– В-в теории, – проговорил Такеши, понижая голос и пряча глаза. – П-проверьте… П-потом скажете.

Они ненадолго замолчали.

– Завтра выпуск, – сказал Джейкоб. – Может, мы больше никогда не соберёмся вместе.

– Получим свои ISC, – вздохнул Макс. – Самый простой, но свой. Свобода, чёрт возьми.

***

Голограммы мерцали над столом, музыка сменилась на спокойную. В этот вечер бар «Сектор 9» жил своей шумной жизнью. А за одним из столов четверо друзей прощались с юностью и смотрели в темноту космоса, где уже маячили неизвестные сигналы.

Фарлонг

Джейкоб Хартвуд сидел на металлической скамье у стены просторного холла Сената Земли, устремив взгляд на часы. 14:17. Прошло уже почти три часа с тех пор, как он прибыл. Его ладони были сухими, но внутреннее напряжение нарастало, будто бы сгущалось в груди с каждой минутой. Всё вокруг дышало ритуальной важностью: чёткие шаги охраны, гулкие переговоры за глухими дверями, сдержанный шёпот молодых пилотов – таких же, как он, выпускников Академии.

Холл напоминал старинный храм, пойманный в силовое поле будущего. Высокие колонны, обшитые полированным камнем, ловили свет от потолочных гравиосветильников, спроецированных в воздух. Мозаики на полу изображали этапы освоения космоса: от первых шаттлов до могучих крейсеров класса ZR. Стены, интерфейсы и двери – в строгом минимализме: серый металл, кристаллическое стекло, прямолинейные шрифты.

Из пятидесяти выпускников, явившихся сегодня, в зале ожидания оставалось около двух десятков. Остальные уже получили свои голографические сертификаты и, вероятно, направлялись в космопорт – к своим первым заданиям. Кто-то из них пойдёт в штурмовые отряды фронтира. Кто-то наймётся в торговую гильдию. А кто-то, быть может, свернёт с прямого пути и окажется за штурвалом пиратского ISC или захваченного WSC, переделанного контрабандистами. Такие суда действуют как волки-одиночки в дальних секторах, исчезая и появляясь внезапно. Некоторые из этих лиц он, возможно, больше никогда не увидит. Кто-то погибнет. Кто-то станет врагом. Кто-то – легендой. Космос равнодушен к их судьбам.

Джейкоба внутри глодала грусть. Академия – это была жизнь: шумная, яркая, полная смеха, ссор, открытий. Теперь всё это – позади. Впереди – космос. Безжалостный. Одинокий.

***

Наконец, в воздухе над проходом вспыхнула надпись: Хартвуд Джейкоб – допуск подтверждён.

Он поднялся. Металлический портал раздвинулся, пропуская его в тишину внутреннего коридора. Безмолвная дверь впереди открылась сама.

***

Кабинет сенатора оказался удивительно пуст. Джейкоб ожидал или антикварный стиль с деревянной мебелью, или ультрасовременную техноструктуру. Но здесь был почти аскетичный минимализм. Стол из полированного композита, пара кресел, интерфейс на стене. Больше – ничего. Ни флагов, ни медалей, ни голограмм. Пустота обволакивала.

У окна стоял человек. Высокий, худощавый, с прямой осанкой. Седые волосы зачёсаны назад, аккуратная борода. На нём – тёмно-синий мундир с эмблемой Сената.

Это был сенатор Фарлонг Ренклайв – глава Земли и фактически первый голос Совета Планет, высшей инстанции человечества. Ему было около шестидесяти пяти лет, и в его взгляде чувствовалась уверенность, спокойствие и бесконечный опыт.

– Джейкоб Хартвуд, – произнёс он бархатным голосом. – Поздравляю с выпуском.

Он протянул руку. Рукопожатие – крепкое, военное. Джейкоб ощутил скрытую силу.

– Присаживайтесь. Не станем тратить время впустую.

Фарлонг сел напротив, открыл ящик и извлёк плоский кейс. Внутри – тёмное устройство толщиной с карту. Его поверхность казалась бархатной, слегка мерцала движением. В центре – крошечная голографическая точка, фиксирующая взгляд.

– Это N-Core, – спокойно сказал он. – Шифрованный носитель. Ваша задача – доставить его сенатору Элари Висан на Марсе. Лично. Никому ни слова. Ни друзьям, ни родным. Абсолютная конфиденциальность.

– Могу задать вопрос?

– Разумеется.

– Почему не передать по защищённому каналу?

– Потому что я не доверяю каналам. Даже AR с полной мимикрией – под угрозой. Передача возможна только в руки.

– Почему я?

– Потому что вы – юнец. Окружающие решат, что вам поручили рутину. А на деле… – он посмотрел в глаза. – У вас есть талант. Исключительный. Один из немногих, кто проник в систему ARKUS. Ваша работа была зрелищной. – Он усмехнулся. – Хотя вы, конечно, не особо замели следы. Вас быстро вычислили.

Сенатор наклонился вперёд.

– Но предупреждаю: не взламывайте N-Core. Устройство защищено. При попытке вскрытия – активация механизма уничтожения. Радиус – сто метров. Вас признают мёртвым. И предателем.

– Я понял. Не подведу.

Фарлонг протянул голографическую карту – сертификат пилота. При активации та отображала личные данные, фото, достижения. Проверка происходила через центральный сервер. В случае подделки – автоматическая тревога и временная блокировка корабля. Хотя, как знал Джейкоб, пираты и здесь нашли лазейки.

– Вас ждут на Марсе через девяносто шесть часов. Оплата – тысяча Σ. Достаточно для старта. Удачи, пилот.

Джейкоб поднялся и кивнул.

– Благодарю, сенатор.

Он вышел. Впереди был космопорт. И за его пределами – новый путь, первая миссия и начало жизни по-настоящему.

Путь на Марс

Джейкоб от Сената до космопорта добрался на аэротакси. Сквозь прозрачные панели капсулы он наблюдал, как мегаполисы Земли отступают вниз, уступая место орбитальным слоям, грави-лифтам и транзитным кольцам. Маршрут был построен через атмосферные туннели, где движение напоминало тонкую танцевальную спираль, сопровождаемую световым шоу отражений от соседних траекторий. Аэротакси скользило, как стрела из светового копья, сквозь подпространственные вены города.

Космопорт встретил его как живой организм – многослойный, пульсирующий, с шумом реакторов вместо сердцебиения. Это был не просто порт – это был урбанизированный колосс, вырастающий прямо из земной коры, обросший металлом, светом и ритмом бесконечного движения.

Площадки взлёта лежали, как панцири, один на другом; казалось, что сам ландшафт принял форму гигантской машины. В глубине терраслоёв скрывались терминалы, склады, узлы реакторных линий, сплетённые в подземную сеть. В ангарных шахтах гудели накопители, а из доков выползали носители, словно железные киты, неспешные и тяжеловесные. Над этим панорамным механизмом висела решётка энергоузлов, поддерживающая поля стабилизации и навигационные каналы, как пульсирующий скелет техногенной жизни.

Толпы людей, словно клетки крови, неслись по переходам. Грузовые боты бесстрастно катили контейнеры, ИскИны вели дронов по капсулам досмотра, изредка прерываясь на чёткие команды. Гигантские суда медленно поднимались в воздух, оставляя за собой тонкие шлейфы ионов, размытых на фоне голографических дисплеев.

Инфотабло, как неоновая паутина, расползлось под потолком. Его поверхности переливались навигационными маршрутами, статусами рейсов, сигнатурами погрузки. Джейкоб пробежал глазами по табло, отследил сектор своего корабля и, стараясь не задерживаться, зашагал мимо автоматических регистраторов, таможенных ботов и плотного потока механических тележек, как сквозь артерию механизированного титана.

***

Корабль Джейкоба, ISC Falcon-VR1, стоял на платформе, словно готовый к прыжку. Вытянутый, обтекаемый корпус с грави-линиями и закруглённым носом напоминал стрелу разведки. Эта модель считалась самой базовой среди современных ISC, но заслужила уважение за надёжность, манёвренность и эффективность. Не боевой, но быстрый. Не просторный, но предельно продуманный.

Бортовой номер: ISC-X247A.

Falcon-VR1 – корабль-разведчик исследовательского класса. Интерьер отличался передовой эргономикой: кресло пилота с нейросенсорной настройкой на вестибулярные отклонения, адаптивные голографические интерфейсы с настраиваемыми модулями, навигационные панели, встроенные прямо в рукоятки штурвала. Пространства было немного, но каждая поверхность служила нескольким целям. В носовом секторе – обзорная капсула с объёмной голографической проекцией космоса. Автономность рассчитана на непрерывные исследовательские миссии продолжительностью до 240 часов, включая экстремальные условия радиационных поясов и метеоактивности. Корабль оснащён полным спектром сенсоров – от спектральных анализаторов до квантовых локаторов, а также способен принимать команды с внешних нейрокоммуникаторов владельца или оператора. Вместо криогенных модулей на борту установлены модули глубинной изоляции и восстановления, предназначенные для пилота – на случай аварийной задержки возвращения или необходимости полной сенсорной разрядки организма после длительного напряжения.