Тени трясины

Василий закурил. Рука его дрожала. Он не понимал, что сейчас увидел. И с каждой минутой, с каждой выкуренной сигаретой это воспоминание всё больше походило на сон, галлюцинацию. Но ведь он уверен, что не спал. Уверен ли? Сейчас сложно было сказать. Последующие часы уже промчались в мгновенье. Мысли настолько заняли голову, что стрелка часов будто обратилась спортивным болидом и достигла финишного показателя восьми утра в считанные мгновенья.

Ручка двери повернулась. Послышался недовольный хрип замка, и в комнате появился Ильич.

– Ты чего это закрылся, парень? – его поднятые брови, казалось, сейчас превратятся в треугольнички.

Василий не успел ответить. За Ильичом в комнату вошёл рослый мужчина, с квадратным подбородком, короткой стрижкой и в деловом костюме.

– А, Вась, познакомься, это наш начальник…

– И чего это вы закрываетесь на ночь, Пронин? – задал тот же вопрос начальник охраны, не удосужившись поздороваться.

– Извините… – только и вымолвил Василий, – Я…увидел…девушку…

Мужчины переглянулись.

– Да ладно, она приходила?! В первую же ночь?! – Ильич, казалось, был поражён.

– А прошлый наш паренёк когда её увидел? – спросил у него начальник, ухмыляясь. – Через месяц?

– Через три, не хочешь? – Ильич довольно улыбался.

– О, ну это рекорд! – наконец они перевели взгляды на Василия, и было понятно, что он хочет задать сотню вопросов, но не может озвучить ни одного.

– И ты, старый дурак, не предупредил мальчишку, что его может ждать? – вдруг весёлый тон начальника стал чуть серьёзней.

– Ну…я…э-э-э…– Ильич выглядел смущённым.

– Так, быстро приведи сотрудника в чувства, иначе некому будет заступать в ночь, – приказал начальник и с недовольным видом покинул пост видеонаблюдения.

Ильич окинул пострадавшего взглядом и сам немного приуныл. Минутная радость улетучилась, совесть взяла своё.

– Ты бледный, как поганка, – заключил он после недолго визуального осмотра, затем потрогал лоб парня и добавил: – И холодный тоже, как поганка.

– Кто она? – наконец спросил Василий, когда Ильич принёс два стаканчика кофе и накрыл парня пледом.

– Матрёна, – просто ответил Ильич, словно речь шла о его однокласснице, – Ну, мы её здесь так называем. Кто ж знает, какое имя на самом деле у этой дамочки, и есть ли оно вообще.

– Кто она?

– Иная, – Ильич оставался безмятежен.

– Что это значит? – Василий почувствовал, как по его спине побежали мурашки, – она ведь не человек…

– Это жители Трясины, – мужчина громко выдохнул и сел рядом, – мы зовем их Иными, местные жители, мать их… – он усмехнулся.

– Это из-за них тут столько охраны при оружии?

– Да упаси Бог! – отмахнулся Ильич. – Если бы здесь обитали агрессивные разумные существа, не думаю, что тут хотя бы один из этих умников в халатах остался, – он выдержал небольшую паузу, потупив глаза, – тем более, в них и стреляли, и жгли их, они вообще не реагируют.

–То есть они не агрессивны, но вы в них стреляли и их жгли? – брови Василия слегка приподнялись.

– Ну не я же лично! – хмуро ответил Ильич. – Первые исследователи, которые наткнулись на Иных, были испуганы. Представляешь, такая тварь на тебя из-за деревьев выходит и лыбится. Там не обделался на месте – уже герой. Вот они-то и убедились, что соседям нашим болотным вообще до фени, что бы мы с ними ни делали.

–Они пуленепробиваемые, что ли? Что значит, не реагируют? – Василия разрывало от любопытства. – Их пытались поймать?

– Парень, парень, успокойся, я на такие вопросы не отвечу. Спроси какого-нибудь пупа в очках, из этих, – он повёл рукой в сторону экранов, показывающих блок «В».

– Ладно, я понял, – Василий чуть успокоился, – но тогда для чего вооружённая охрана стоит у выхода в Аномалию?

– И этого тебе не говорили? – удивился Ильич. – Несколько месяцев назад на объект проник посторонний человек. Он был вооружён и даже подстрелил двух наших ребят наверху, после чего сбежал в Топь и исчез, – заметив, что его собеседник неожиданно побледнел, мужчина поспешил добавить, – не переживай, от него всё это время не было ни слуху ни духу, наверняка он уже давно там помер.

– Боже… – Василия это заявление ни капли не успокоило, – а вы пытались выяснить, кто он и для чего это сделал?

– Это тоже вопрос не ко мне, парень. Но то, что тебя не предупредили об этом, странно. Это одна из причин, почему увеличили штат охраны. Сейчас в каждую вылазку за контур идёт как минимум один вооруженный человек, у выхода круглосуточно дежурит…

– Сегодня ночью возле люка никого не было, – перебил его Василий.

– Не может быть, – возразил Ильич.

– Мы можем посмотреть записи камер, чтобы подтвердить мои слова…

– К сожалению, нет.

– В каком смысле?

– Запись в данный момент не ведётся, сдох жёсткий диск, и мы уже пару месяцев как ждём замену, – растерянно произнёс мужчина, – но я верю тебе, я напишу рапорт сегодня. Тебе голову этим пока забивать не буду. Но это ужасная оплошность, ещё и в твой первый день. Какая стыдоба. Ладно, разберемся.

– А… – Начал было Василий, но Ильич не дал ему возможности вставить слова.

–Ты иди давай отдохни лучше, проспись.

– А…

– Да, да, после вида Матрёны не особо в сон клонит, я понимаю, хотя вблизи она ведь ничего, – он подмигнул.

Василий рефлекторно поморщился, но возражать не стал, к тому же он действительно устал, просто кивнул и побрёл к выходу.

– Рекомендую зайти на завтрак, сегодня очень вкусные блинчики, – послышался голос Ильича сзади.

Василий брёл по коридорам в сторону жилого блока. Запах еды соблазнительно манил его завернуть в столовую, но безуспешно, парень был ужасно вымотан и хотел лишь поскорее лечь. Ему нужно было переварить слишком много информации.

В комнате его встретил Гриша, щеголявший в одном полотенце, обернутом вокруг бёдер. Парень выглядел довольным, но каким-то измотанным и невыспавшимся.

– О, Васёк, здорова-а, – расплылся он в широкой радостной улыбке, контраст с ней создавали тёмные мешки под глазами, – живём в метре друг от друга, а толком не видимся. Как тебе твоё рабочее место?

Василий растерялся. Он и думать забыл про Гришу и был погружен в мысли совершенно в другой плоскости происходящего, нежели полуголый сосед.

– Да я это…да, всё нравится, – наконец выдавил он, – спать очень хочется.

– О, ночные смены, они такие, – закивал Гриша, – ну ты отсыпайся, да, всхрапни хорошенечко, а я пойду сейчас наружу.

– Наружу? – Василий очнулся от сонливости.

– Ну да, мы ж это, монорельсу ремонтируем, проверяем.

«Монорельс», – подумал Василий, но не стал поправлять «высококвалифицированного инженера».

– А там, что творится, ты не представляешь, – продолжал Гриша, – грязища, топи, а знаешь что самое интересное, оно движется! Если час на месте стоишь, то понимаешь, что деревья и кусты расположение вокруг поменяли! – он выражал искреннее восхищение и постоянно жестикулировал руками, изображая то ли кусты, то ли воду (Василий подумал, что актёр из Гриши никудышний). – И земля – мы строим то над сушей, то над водой – её верхний слой постоянно смещается. Все подпорки крепятся на глубину в два метра, только там устойчивая опора, представляешь?

– Нет, не представляю, – сухо ответил Вася и зевнул, сонливость снова настигала его, – получается, ты работаешь постоянно вне контура?

– Ага.

– Не пугали тебя человеком с оружием, который где-то там?

– Пугали, конечно, а что поделать. С нами чувак ходит, у него калаш, я думаю, нам нечего бояться. Да и откинулся скорее всего тот мужик. Жрать-то там нечего, как я понял. И вода местная вопросы вызывает. Так что нормально всё.

– А ты видел… – Василий не знал, как продолжить.

– Иных? – снова широко улыбнулся Гриша.

– Угу.

– Не-а, их мало кто видел на самом-то деле. Зато все про них рассказывают. Но мои говорят, что когда ближе к оперативной базе работать будем, то сто процентов их повидаем. Они там обитают, – он выдержал небольшую пузу, – в глубине.

–А сколько вас человек в бригаде работает?

– Помимо меня ещё три работяги и автоматчик наш, который не работает ни черта, зато постоянно курит. Чаще всех кивает, когда перед выходом нас инструктируют: не расстёгивать костюм, не оставлять мусора и бла-бла в таком духе. А этот товарищ, стоит нам на километр отойти от контура, сразу же расстёгивает молнию, снимает маску, закуривает. Сидит кайфует, зараза такая, пока мы пашем, – вдруг он замер, – кстати, насчёт «пахать», я опаздываю уже, надо поторапливаться.

После этих слов Гриша поспешно стянул с себя полотенце, покрутил его немного в руке, размышляя о чём-то великом, и, придя в себя, всё же поспешно прикрыл тело, далеко не атлетического сложения, и пошёл одеваться.

***

Последующие дни превратились в монотонную рутину. Василий и сам не заметил, как быстро забыл о череде ошеломляющих открытий, которые сбили его с толку. Он жил размеренной жизнью: спал, ел и работал, пока что только в ночные смены. Из-за этого они почти не виделись с Гришей, а в их редких разговорах преимущество брали глупые шутки соседа и его восторженные отзывы о чудесах Аномалии, где он снова побывал.

Однако возникла проблема, которая была одновременно простой и сложной для человека, – досуг. В то свободное время, которое не занимали работа или сон, заняться было совершенно нечем. Но просто лежать в ожидании следующего этапа в этом бесконечном цикле было уже невыносимо. Библиотеки здесь не было, а развлекательная аппаратура – телевизоры, радио и прочее – присутствовали только у людей с определённым статусом.

Общаться было исключительно не с кем. Когда заканчивалась смена Василия, люди только начинали свой день и их настрой не располагал к новым знакомствам. А когда в жилом блоке только начиналась вечерняя суета, Василий уже должен был возвращаться на своё рабочее место. Это одновременно и расстраивало его, одиночество изрядно давит на ментальное состояние, но в то же время он был рад, что не заводит близких связей, ему это было ни к чему, создавшееся положение было лучшим для его целей.

И вот очередной раз он просыпался под вечер, доставал таблетку из-за зеркала, принимал её, шел завтракать на общий ужин и следовал к своему рабочему месту. Матрёна больше не появлялась. Зато на пост вернулся вооружённый человек у люка. С ним было спокойнее. Затем появлялся Ильич, кряхтя, просил освободить рабочее место и перенимал эстафету. После чего у Василия был ужин на завтраке и здравствуй сон. Так прошла неделя. Долгая, бесконечно тянущаяся неделя. В глубине души Василий ждал её завершения. Ждал встречи с Доктором. Он был пока единственным человеком, с кем можно было завести приятную беседу. Не в обиду Ильичу, тот хоть и является приятным мужичком, но всё равно от него веяло безнадёгой и отсутствием какой-либо энергии. Хотя, казалось бы, с таким солидным потреблением пищи, энергия должна бить через край. Но парень был разочарован. Огромная очередь, быстрый приём, он едва успел поздороваться. «Здравствуйте» – Бах, игла вошла в вену. – «О, привет, новенький, как обжился?» – задорно подмигивает. – «Я…нормально вроде», – алая жидкость быстро наполняет емкость, –«Ну и отлично! Следующий!».

Василий лежал на своей кровати, заложив руки за голову, впереди ждал сон. Но, судя по всему, ждал он не очень сильно, потому что никак не наступал. Минуты тянулись, взор медленно застилала тьма, и вот он наконец погрузился в воздушное царство Морфея, тёплые волны забвения подхватили его и понесли куда-то вдаль. Куда же несли его эти воды… Туда же, куда и в прошлый раз, и в позапрошлый. Он всегда находил себя на том самом месте.

– Давай уже! – кричал он своей сестре. – Запускай!

– Я пытаюсь, он тяжелый! – она с силой кинула синий пластмассовый диск.

– Ты издеваешься, он же как пушинка, – парень смеялся, перехватывая снаряд в воздухе.

– Бадминтон мне нравится больше, – недовольно произнесла девочка, садясь на землю, когда пластиковый круг в очередной раз не захотел останавливаться в её руках.

– Хорошо, в следующий раз возьмём его, – парень сел рядом с малюткой-сестрой и обнял её, – не злись, любому навыку нужна практика, иначе бы в нём не было никакого смысла. Потом ты научишься.

Они находились посреди небольшого заброшенного футбольного поля. По обеим его сторонам стояли ржавые каркасы ворот без сеток, а деревянные трибуны, сгнившие до основания, то и дело разваливались под весом играющих на них детей, поэтому целых лавок осталось едва ли с десяток. Единственным зрителем, сидящим на них, был плюшевый розовый лев – любимая игрушка девочки. Рядом стояло небольшое здание – спортивный зал, в котором когда-то проводились разные секции. Перед входом стоял на посту одинокий разбитый фонарь, который чудом продолжал гореть ночами, жалобно помигивая. Всё это было миражом величия некогда мощной и необъятной спортивной державы.

– Почему папа и мама перестали играть с нами? – глаза девочки вдруг начали наполняться тоской. Её расстраивала не смена привычной игры, которой её брат пытался подбодрить девочку, ей не хватало не бадминтона, а внимания родителей. Тем более вскоре их ждал очередной переезд, от которых она уже изрядно устала.

– Ты же знаешь… Сейчас непростые времена.

– Да, я понимаю, – она шмыгнула носом. На самом деле она не понимала.

Зазвонил будильник. Парень с трудом открыл глаза. Голова гудела. Он посмотрел на мигающие в темноте зеленые цифры – сон длился одиннадцать часов. После душа он принял таблетку и направился на очередную смену. Сонливость не прошла даже после двух стаканчиков чёрного кофе, удобный стул так и манил его продолжить приключения среди заманчивых волн забвения, но за это ему могло сильно прилететь от начальства, поэтому он сопротивлялся сладостному желанию снова погрузиться в мир грёз.

Сегодня множество людей задержались на своих рабочих местах, видимо был какой-то отчетный период, иначе такую синхронную переработку объяснить было невозможно. Сотрудники носились туда-сюда, кто-то ел прямо на ходу, уборщики недовольно ворчали, потому что их работа тоже откладывалась. Но вдруг Василий стал свидетелем ещё одного интересного события. В блок «Д» направилась группа людей. Она состояла из пяти учёных в халатах и четырёх рабочих в синих комбинезонах, которые везли на тележках огромные контейнеры. До этого Василий обратил внимание, что за всё время, пока он здесь находился, в эту дверь заходили крайне редко, и камер по ту сторону не было. Даже когда таинственный заслон открылся, ни один экран не передал ни одного кадра, который бы хоть краем глаза показал внутреннее убранство загадочного блока «Д». Но в отличие от предыдущего раза после закрытия дверная ручка не повернулась характерным образом. Василий не был уверен, но похоже, на сей раз она осталась не заперта.

Ближе ко второму часу ночи наступила тишина. Все наконец закончили со своими делами и даже недовольные уборщики домыли последний метр пола. Лес на мониторах тоже выражал исключительное спокойствие. Василий убедился, что охранник у люка в блоке «В» стоит неподвижно, впрочем, как и всегда, после чего поднялся с рабочего места и осторожно вышел в пустой коридор. Треск холодных ламп и тихий гул труб навевали необъяснимый страх. Парень почувствовал, как мурашки бегут по телу. Попасться было нельзя. Но за всё время, что он здесь, никто не устраивал ночных прогулок, а его самого ни разу не проверили. Блок «Д» находился по правую руку от него, этот путь был противоположным пути к блоку «В», где дежурил человек у люка, поэтому на его пути никого быть не должно. Парень шел, вслушиваясь в каждый звук, в каждый свой шаг, стараясь идти быстро, но тихо. Наконец он достиг заветной таблички – блок «Д». С надеждой он повернул ручку, и она поддалась. Дверь скрипнула, он тут же проскользнул внутрь. Снова длинный коридор, ничем не отличающийся от предыдущих. На секунду ему показалось, что моргнул свет, но вероятнее всего это было лишь его разыгравшееся воображение. Он шел дальше, вглядываясь в стеклянные окошки дверей – везде было темно. Аккуратно дергая каждую ручку, он убеждался, что она не поддаётся, но вдруг в одной из них что-то сверкнуло. Ключ торчал из замка. Через мутное стекло было невозможно ничего разглядеть, виднелось лишь очертание кровати. Парень уже хотел было повернуть ключ, но из глубины коридора послышался голос. Детский голос. Он тут же рванул в ту сторону. Забыв на мгновенье об осторожности, Василий побежал, но, тут же очнувшись, сбавил ритм шагов. Через несколько секунд он был у цели. В этом окошечке горел тусклый свет и через него можно было увидеть несколько детей лет семи. Через мгновенье они увидели, что за ними наблюдают, заметили очертание его лица и тут же все отошли к противоположной стенке и взялись за руки. Парень внимательно рассматривал их, но вскоре убедился, что среди них его сестры нет. Тогда его взгляд упал на прикрепленный к стене список. Он начал жадно изучать его. Нужное имя он нашел достаточно быстро, оно было внизу и было вычеркнуто. Что это могло значить?