Мираж в Академии: Сиротка

Надо будет как-нибудь после, когда все устаканится, прийти туда с мольбертом и акварелью… Сквозь приоткрытую дверь донесся бой часов из гостиной, и я будто проснулась. Уже шесть вечера! Вот так всегда – стоит взять в руки альбом, как теряю счет времени. Надо будет теперь заводить свои часы, чтоб не увлекаться и успевать готовится к занятиями.

Дядя еще не приехал, так что я спустилась к ужину в рубашке и мягких брюках, наплевав на его вечное «будь как леди, Мира! Никогда не знаешь, кто тебя увидит!»

Даже если увидят – кому какое дело?

Перед сном я разложила на кресле форму и с удовольствием погладила складки юбки. Ну все, завтра хоть за внешний вид никто не прицепится! Повинуясь порыву, я отбросила прочь белоснежную сумку и зашла в гардеробную. Права голоса у меня особо не было – в основном тут были вещи тех модельеров, кто платил дяде за рекламу. И все в духе Сиротки. Белоснежное, безумно роскошное и дорогое. Я перерыла все, и нашла у самой стены какую-то потертую темную сумку. Подозреваю, что ее вообще оставил кто-то из слуг. Слишком уж неуместно она выглядела за стопками одинаково снежных вещей.

Среди обуви я нашла ровно одни серые туфли, кажется дядя их покупал мне для занятий танцами. Я утащила находки к себе, переложила нужные книги в темную сумку, и долго молча сидела на кровати в темноте и тишине, не желая ложиться спать.

Усталость все равно взяла верх, утащила в сумбурные и переменчивые сны, и вернула душу реальности ровно за минуту до того, как горничная коснулась моего плеча с шепотом:

– Леди Миракл, пора. Вам помочь собраться? Что изволите на завтрак?

– Спасибо. Не нужно, Лена. Что есть, только побыстрее. Я спущусь сама.

Служанка кивнула и убежала. А я быстро надела форму, заколола волосы в узел, подхватила сумку и поспешила вниз. Надо уехать пораньше, чтоб не встретить дядю. Попросила, чтоб подготовили кабриолет, наскоро глотнула кофе, и поторопила водителя.

Мы уже выезжали через открытые ворота поместья, когда дядя, пыхая в осенний воздух сигарой, ругал шофера, который слишком медленно заезжал обратно. Мы успели лишь взглядами встретиться, а потом разминулись.

– Удачи, леди. Сумку не забыли?

– Со мной. Спасибо, – кивнула я водителю и поспешила ко входу. Показала пропуск, и зашла во двор. Сегодня на меня тоже косились, но не более чем на Силвена, который догнал меня буквально через минуту. И Роана, который спокойно следовал рядом с восторженным сыном герцога.

– Отлично выглядишь, – первым кивнул мне принц. Я благодарно кивнула.

– Но белое тебе идет. Ты в нем была великолепна! – Силвен излучал тепло и восторг, – но каждый день, конечно, в этом ходить не будешь!

Мы пришли к своей аудитории, а принц, засунул руки в карманы и посвистывая, отправился дальше. Дверь была открыта, мы зашли и сели за одну из парт на первых рядах. Огромный зал с уходящими вверх ярусами был предназначен для большого числа людей, и точно, скоро рядом был весь первый курс. Ровно за мгновение до звонка дверь открылась, и вошла вчерашняя черноволосая девушка. Опять в брюках. Заметила меня, молчаливо показала кулак с поднятым вверх большим пальцем и  гордо прошла на галерку. Я оглянулась, и заметила сзади Прим, которая восторженно что-то пересказывала Эше и ее подругам.

От этого моя первоначальная радость от удачного обмена формой испарилась. Почему-то в душе поселилась тревога.

К концу лекции меня уже не отпускало волнение.

– Что с тобой? – Силвен коснулся моего плеча на перемене. – Ты словно боишься чего-то. Мира?

– Все хорошо. Правда. Просто… Первый день в академии.

– Первый день был вчера, – логично заметил парень. – Не переживай ты так, все хорошо.

Да, все отлично. Я тоже успокаивала себя примерно также. Все отлично, Мира. У тебя есть форма, сейчас прошла уже целая пара по основам безопасности применения магии, и целая перемена. Никто не кинул ни одного дурацкого прозвища. Эша смерила меня презрительным взглядом, но и только. Это я переживу…

Только в лекторий зашел магистр древних языков, как следом вошел ректор Фердин в сопровождении моего дяди. Я схватила под партой Силвена за руку, и, кажется, слишком сильно. Он нахмурился, но смолчал. В отличие от ректора:

– Я хочу знать, кто из студентов решил, что в академии можно заниматься кражей дорогих вещей и вымогательством. Это мы нашли в общежитии, – он швырнул на кафедру мое белое платье, уронив пару книг преподавателя. – Лорд Тревор готов написать заявление. Признайтесь, если не хотите получить черный квадрат прямо сейчас.

– Так у тебя украли платье? Ты поэтому такая хмурая была? – тихо прошептал Силвен, я зашипела, но дядя все равно услышал.

– Стоило мне отъехать по делам, как кто-то решил что может себе позволить обижать бедную сиротку. Мирочка,почему ты не сказала мне сразу?

Я затравленно смотрела в стол и с трудом нашла в себе силы поднять взгляд и тихо сказать:

– У меня никто не крал. Это я его отдала.

Ректор снисходительно улыбнулся.

– Да-да, мы знаем, как студенты могут «сами отдавать». Не надо покрывать никого… – Он прищурился, потом подошел и коснулся моего пиджака.

– Эту форму отдали Прим Тиволи. Встаньте и …

Бедная девушка поднялась. Ее лицо побледнело, она не знала куда спрятаться. Внезапно преподаватель прокашлялся.

– Я все понимаю, грандмагистр Фердин. Но для дисциплинарных разбирательств есть куратор. Раз вы нашли виновную, можно я начну лекцию?

– … Да, конечно. Мисс Лайонел, мисс Тиволи. Пойдемте. Думаю, ваши кураторы обойдутся с вами по всей строгости.

6. Нарушительницы

Мира 

Дядя, конечно, видел меня мельком, когда мы разминулись в воротах. Но неужели успел обратить внимание, что я не в белом? Мы вышли из лектория, дядя резво схватил мое платье, а ректор на минуту задержался.

– Мирочка, что ж ты такая скромная, – заботливо ворчал он сзади, пока мы шли по коридору,– надо было сказать ректору, милая. А если бы я не заметил, что ты белую сумку дома оставила и не спросил горничных, что случилось?

– Это моя комната!

– Да-да, я твой опекун!

У меня не нашлось слов. Тиволи тоже молчала, и лишь изредка косилась на меня. Сзади шел ректор в сопровождении девушки в брюках. Дядя скинул платье мне в руки.

– Все трое – к кураторам! – веско бросил он около деканата, – а вы, лорд Тревор, пойдемте ко мне в кабинет, мне как раз привезли новые сигары.

– Нет-нет, я хочу лично поговорить с куратором. Пару слов. Я ведь забочусь о Мире.

Ректор Фердин пожал плечами.

– Буду ждать вас в кабинете. Обсудим вложения в новый тренировочный зал.

Дядя кивнул ректору, а после провел рукой по залысинам и заботливо улыбнулся уже нам. Мы с девушками дружно вздохнули.

В кабинете сидел Вэлкс Хант и незнакомый мне сухопарый и невзрачный мужчина. Перед обоими лежало несколько тетрадей, пара журналов и листы с расписаниями. Вэлкс смерил взглядом дядю и нас, и немного грубовато спросил:

– Чем обязан, лорд Тревор?

Дядя протянул руку, и я, затаив дыхание,надеялась, что бывший офицер сумеет оказаться достаточно грубым, и не ответить на предложение рукопожатия. И Хант меня не разочаровал – он лишь прищурился, но выходить из-за стола и трогать потную послы лысины ладонь дяди не стал. Лорд Тревор еще мгновение подержал руку в воздухе, а потом степень неловкости стала слишком явной, и он, кашлянув, просто сказал:

– Мистер Хант, я хочу, чтоб вы по всей строгости, не делая скидок на происхождение разобрались с нарушительницами!

– Из-за формы? – Оторвав взгляд от бумаг, произнес второй преподаватель. Магистр Шон Нимрой, прочитала я табличку на столе

– Верно! Как там можно поступать? Это совершенно неприемлемо!

Оба преподавателя смерили нас взглядом.

– Ну, мисс Фрим, конечно, хватила лишку, а вот мисс Тиволи и Лайонел выглядят приемлемо. В чем проблема?

– Я думаю, речь про парадное платье Лайонел, –  нахмурился Хант. – Кому-то явно стало завидно, раз вам пришлось его снять и нести в руках

Я смущенно попыталась спрятать проклятое платье за спину.

– А, вот оно что. Не в курсе был, – Нимрой потянулся. – Давай обмен? Я беру все бумаги, а ты этих студенток.

– Идет, – с облегчением произнес Вэлкс Хант. Фраза звучала как продолжение разговора, начатого раньше, и мы ничего не поняли. Магистр Нимрой тем временем собрал тетради и журналы и свои, и Ханта, и вышел мимо нас из кабинета.

– Итак, кто пожаловался?

– Никто, в том-то и дело! – Воскликнул дядя.

– Раз никто не жаловался, то в чем проблема? – Вэлкс Хант явно не мог понять, очевидно, посчитав, что кто-то всё-таки написал жалобу в деканат на мой вчерашний наряд.

– Кто-то запугал мою воспитанницу и забрал дорогое платье! Вместо этого, она в форме этой… Тиволи! Это вымогательство!

– Это не я… Это моя сестра, – вдруг всхлипнула Прим. – Но мы просто поменялись формой, клянусь!

– Лорд Тревор, я разберусь. По всей строгости. Будьте уверены, – в голосе мужчины было раздражение. Дядя не хотел уходить, и еще раз пять повторил про то, какая я бедная, несчастная, и какие все вокруг злые и плохие, и как бесценно платье. В итоге Хант всё-таки выбрался из-за стола, подошел к двери, и недвусмысленно открыл ее перед дядей. После того, как он выпроводил лорда Тревор, вернулся на место и уставился на нас.

– Начну с простого. Кензи Фрим, верно?

Брюнетка в брюках кивнула.

– Полагаю, ты попала под горячую руку. В уставе академии написано про юбки для девушек, но нет запрета на брюки. Не знаю, как ты их получила, но они форменные. Так что можешь идти.

– Спасибо, сэр. А как к вам на дополнительные занятия записаться?

Я впервые услышала голос Кензи. Низкий, чуть хрипловатый. Он был бы очень приятным,если бы не манера говорить: резкими, будто рублеными кусками фраз. Звучало похоже на армейскую речь Ханта.

– Кто-то служил?  – прищурился мужчина, тоже поняв что-то.

– Брат. Четвертый отряд. Он меня воспитал.

Кензи будто кодовое слово назвала. Хант протянул ей руку сам.

– Буду рад. Расписание дополнительных занятий вывесят в конце недели. Сейчас свободна.

– Хорошо, сэр.

Она вышла, и мы с Прим остались вдвоем под суровым взглядом мужчины. Вблизи я рассмотрела тонкий шрам на правой скуле, и мелкие морщинки, которые махом возникли когда он нахмурился.

– Вы поменялись формой, как я понимаю?

Мы закивали.

– Хорошо. Тиволи, можешь быть свободна. К тебе нет претензий.

Прим тут же выскочила из кабинета и я осталась один на один с суровым военным. Одно радовало: отчислить меня не смогут. Как ни посмотри, я не виновата.

– Чего ты хотела Лайонел? – вдруг резко спросил он. – подставить эту наивную простушку, которая виновата только в том, что ее сестра – твоя фанатка?

– Я хотела быть как все, – тихо произнесла я. Почему, почему сейчас выговаривают мне? Как так вышло, что виноватой оказалась я?

– Как все? – он посмотрел в потолок, прежде чем продолжить, – ты – другая, и пользуешься этим. Просто захотелось поиграть в хорошую девочку в академии. Но стоило потерять платьишко, как побежала жаловаться дяде…

– Я не жаловалась!

Мы столкнулись взглядами. Кажется, он привык, что люди боялись его злых глаз, но я отчаянно смотрела прямо. Он вдруг презрительно усмехнулся и с затаенной угрозой произнес:

– Хочешь быть как все – дождись наших занятий. Я тебе это обеспечу. А сейчас можешь быть свободна! И платье свое забери!

Я выскочила за дверь и прижалась к стенке, пытаясь успокоиться.

– Ты как? – раздался низкий голос Кензи рядом.

К моему удивлению, обе девушки остались в коридоре и дождались меня, хотя могли бы пойти на пару.

– Извините, – невпопад сказала я, – вам досталось по моей вине.

Прим отрицательно замотала головой, мол, нечего извиняться, а вот Кензи хмыкнула.

– Это да. Досталось. Ты дурочка, Лайонел. Ты зачем в её форме домой потащилась? Я думала, тебе ума хватит переодеваться в академии.

Это было так очевидно, что я заморгала. Брюнетка снова усмехнулась.

– Мы сейчас на пару пойдем? – тихо спросила Прим.

– Зачем? – Кензи пожала плечами, – нас же к куратору увели. И совершенно точно отметили наше отсутствие. Пойдем в буфет.

Прим колебалась, теребила выбившуюся из узла русую прядь, а я решила воспользоваться случаем и поговорить:

– Идем!

– Тогда с тебя кофе, Сиротка, – почему-то из уст Кензи прозвище звучало хоть и иронично, но не обидно. – Только свадебный прикид спрячь. А то выглядело так, будто опекун пришел к Ханту тебя замуж выдавать. Держи, солдат, невесту. У него лицо было, как у моего брата в такой момент, – пояснила девушка, заметив, как мы с Прим зарделись от ее сравнения.

Я попыталась сложить платье, но множество слоев шелка и сатина никак не желали укладываться, оставаясь невесомым облаком. Кензи посмотрела на старые наручные часы с потертым стеклом и еще более потертым кожаным ремешком, вздохнула, и достала из своей сумки тканевый пакет с ручками.

– Что? Брат иногда просит купить что-то для дома после занятий.

Совершенно бесцеремонно она затолкала туда платье, завязала ручки и вручила мне, а после повела коридорами вниз. В буфете мы выбрали булочки – я с корицей, Прим с ванилью, а Кензи с таким безумным количеством орехов, шоколада и сиропа, что под ним не было видно спиральные слои теста. И самый дорогой кофе, с огромной горкой взбитых сливок и цукатами сверху.

– Одна лира, – произнесла девушка за стойкой, и я достала из кошелька три монеты. Кензи, Прим и буфетчица уставились на меня с одинаково изумленным выражением лица.

– Одна лира за всё, – чуть более хрипло чем обычно произнесла Кензи. Я смущенно забрала две лишние монеты. В местах, где бывал дядя, один капучино стоил порой лиру. Ну я и по привычке дала денег… Стало жутко неловко. Однокурсницы молча взяли подносы и мы устроились у окна.

Мы с Прим молчали, то и дело затравленно поглядывая друг на друга. Почему-то мне казалось, что она тоже впервые нарушает правила.

– Вкусная штука, – довольно облизала губы Кензи, после того, как попробовала булочку. – у меня редко хватает денег на сладкое.

– Сестра говорит, сладкое вредно, – тихо подала голос Прим.

– Ну вот пусть твоя сестра его и не ест. Я последний раз шоколадку покупала себе на День Рождения.

– А когда это было? – решила уточнить я. Мне нравилась беспощадная логика Кензи. И вся она – резкая, грубоватая, но при этом совершенно уверенная в себе.

– В апреле. Так что точно не потолстею, не переживайте. И кстати, если не будете свои булки, я их заберу. Кстати, что с тобой не так?

Она обратилась ко мне.

– О чем ты?

– Ты как будто из другого мира, – она повела пальцем, показывая что-то в воздухе, – совсем в жизни не разбираешься. Но при этом не зазнайка, как многие богатенькие. Ты что, не могла форму нормально получить?

– Мой дядя… Он мой опекун. Он считает, что это не подобает образу «Сиротки Лайонел». А ему за это деньги платят.

Кензи пожала плечами.

– Могу отдать тебе две юбки. Мне они всё равно не нужны. Только включи голову и катайся в академию в белом. Пиджаки, прости, не отдам.

– Спасибо. – искренне произнесла я.

– Они стоят дешевле, чем этот кофе, так что всё честно.

Прим отставила стаканчик и вдруг тихо, но с интересом произнесла:

– А как ты… Как тебе вообще брюки выдали?

– Ну… – Мы впервые увидели, как резкая Кензи чуть смутилась, – Сесиль, она тут только подрабатывает завхозом. Она не вечерних занятиях на закройщика учится. А еще она жена моего брата. У них мелкому четыре года, я им помогаю, как могу. Она хоть меня и не понимает, но брюки мне сшила.

Кензи сдержанно рассказывала про свою семью, как ее брат бросил службу и занялся воспитанием сестренки после смерти матери. Как она сама училась готовить, потому что ей уже было десять… Как сейчас она после занятий забежит в бакалею, чтобы купить длинный список продуктов для домашних, а потом поспешит в общагу… Мы действительно были из разных миров. В ее мире были проблемы, но он даже по рассказам был куда более настоящим чем мой.

– Спасибо, – вдруг не к месту сказала я. Мне хотелось выразить благодарность и за помощь, и за рассказ. Кажется, я впервые вот так нормально с кем-то общалась, и мне это нравилось. Кензи не стала спрашивать, а просто улыбнулась и ответила:

– Пожалуйста.

Наверное, будь я парнем, я бы влюбилась. Судя по восторженному взгляду Прим, у нее в отношении Кензи были примерно такие же чувства.

– А теперь пойдем, скоро звонок, и сюда набежит толпа студентов. Давайте, или принцессам особое приглашение нужно?

Мы встали и уже вышли в проход между столиками, как она нас остановила и заставила вернуться:

– Подносы нужно обратно на стойку отнести! Тут слуг нет.

Уже в коридоре мы услышали звонок, и действительно, толпы студентов поспешили перекусить.

– Дальше у нас разные пары. Лайонел, приезжай завтра минут на десять пораньше, принесу форму. А ты, Тиволи, не ведись на все, что предлагает сестра.

Она помахала рукой и ушла.

– Крутая… – прошептала ей вслед Прим.

– Эй, Мира, изменяешь мне с каким-то худосочным брюнетом? – Сзади раздался голос Силвена.

– Это девушка, – рассмеялась я. Он прищурился, и сложил из пальцев рамку, как делают художники, оценивая кадр.

– Да… Если прищуриться, сходство есть. Ладно, не важно. Ты сама как? Досталось от Ханта?

Мимо просвистело пара бумажных самолетиков, за которыми неслись огненные искры. Первокурсники, пользуясь моментом, пробовали простенькую магию и развлекались на переменах как могли. Никто их не гонял – полагаю, преподаватели уже привыкли и махнули рукой на толпу физически соскучившихся по магии волшебников.

Над вопросом Силвена я задумалась.  Хант, конечно, был резок и непонятно почему зол. Но надо отдать ему должное – совершенно не повелся на дядины обвинения.

– Я так и знал, что он поймет, что вы не виноваты, – довольно заявил Бэлфэйр. – Что делать будешь?

– Договорилась с Кензи, – качнула головой в сторону ушедшей брюнетки и отбила рукой чудом не запутавшийся в волосах самолетик. И поняла, что забыла отдать Кензи тканевый пакет. Силвен прищурился и посмотрел на меня оценивающим взглядом.

– Тебе не пойдут брюки. Совсем не представляю. Хотя для тренировок у девушек тоже трико…Но, мне кажется, это не твое…

– У меня пижама с брюками, – вырвалось у меня, и под взглядом Сильвена я тут же покраснела.Мы знакомы два дня! Зачем я сказала, какая у меня пижама? Это так глупо! Как неловко… Парень тепло улыбнулся:

– Я думаю, тебе идет всё.

Мне сразу полегчало. Мы отправились на третью пару – это занятие было уже только для двух групп усиленной магии, только для тех студентов, кому предстояло мучиться в КАМРЕИ все три круга. Следом за мной незаметно пристроилась Прим. Я поняла, что подруг у нее тоже не было, и представила смутившуюся девушку улыбающемуся Силвену. И тут же услышала сзади:

– Эй, Мираж, забрала свое платьишко? Как только Тиволи не выперли! Или тебе денег не хватило?

Эша в коридоре не унималась.

– Угомонись, – бросил ей Силвен.

– А то что? Девушку ударишь?

– Попрошу у мистера Ханта, чтоб он научил меня заклятье немоты. Ты мне больше нравилась когда молчишь, – он произнес последнюю фразу низко и гулко, таким тоном, который отозвался во всем теле угрозой. Девушка стушевалась, но лишь на мгновение. Потом гордо фыркнула и отвернулась.

Занятие – углубленный инструктаж по базовому магическому законодательству – прошло без проблем. Вообще его должен был читать наш  куратор, но вместо Ханта лекцию вел меланхоличный Шон Нимрой, и этому я была рада. Но хотелось вновь оказаться под грозным взглядом бывшего солдата. К тому же, выяснилось, что сложно придумать лекцию, которая сильнее бы напугала студентов. Завалишь экзамены – черный квадрат. Сорвешься и выдашь неконтролируемую магию – черный квадрат. Метка, проникающая в тело носителя и блокирующая магию навсегда, а вместе с ней и возможность иметь детей.

С другой стороны доски был изображен аметистовый соловей – знак того, что маг имеет право колдовать. Не знаю уж почему основатели КАМРЕИ выбрали именно эту птицу, живущую только в паре южных лесов.

– Именно эта птица должна быть на плече каждого мага, – заявил профессор в конце. – И помните, увидите взрослого мага без соловья на запястье, сначала бегите куда подальше, а потом сообщайте в имперскую полицию!

– А не наоборот? – спросил кто-то из вредных парней, Дейвен кажется.

– Нет. Сначала уходите как можно дальше. Никогда не знаете когда и как такой маг превратится в бесконтрольный сгусток силы. У полиции есть специальные блокирующую  артефакты.

Он показал маленький черный куб в прозрачной сфере. И от одного взгляда на кубик стало жутко.

– Печать отчуждения, – пояснил он. – Вы, должно быть, все чувствуете холод и пустоту. Запомните, это в стократном размере ждет вас, если не справитесь.

Мы вышли задумчивые и грустные. Никто не запускал искры или бумажные самолетики, не шутил. Все знали: на экзаменах не будет пощады ни именитым дворянам, ни обычным горожанам. Эта пара была последней. Я переоделась в пустой академии, отдала Прим ее форму, и попрощалась с друзьями.

В поместье меня ждала головомойка. Лорд Тревор за ужином долго ходил и вещал о том, какие все злые и хитрые, как все хотят поживиться за мой счет. Мне вспомнился вдруг бродяга, гневно кричавший вслед машине вчера утром.

– Простите, дядя. Думала, благотворительность хорошо скажется на образе Сиротки. Больше так не буду без вашего ведома делать. – я отложила вилку.

– Мне лучше видно, как держать твой образ! К тому же это платье спонсора!

Но видно было, что мои слова немного притушили его гнев. Я демонстративно отдала платье горничным, и попросила приготовить на завтра одно из самых шикарных будничных платьев.

– Это устоит?

Дядя довольно кивнул. В академию не пускают не-магов. Не пускают фотографов. Даже если кто-то скажет, что я была не в платье – ну и что? Это лишь слова. Я прихожу и ухожу в этом прекрасном и дорогом брендовом безумии.

– Ты же понимаешь, я о тебе забочусь… Представь, тебе бы на

– Да, дядя, конечно.

Я достала любимую серую пижаму и забралась на кровать  блокнотом для набросков. Попыталась набросать по памяти Силвена. Но почему-то из-под графита вышли хмурые глаза Ханта,грозно обещающие устроить мне «как у всех». А вот Кензи получалась легко, с первой же линии. Да и Силвен трепал волосы на листе вполне убедительно.

На кровати заботливо стояла белоснежная сумка. Ладно уж, с сумкой позже что-то придумаю. Я переложила туда книги и затолкала блокнот для набросков. И утром лучезарно улыбалась за завтраком дяде, который странно щурился. Впрочем, он не забыл проследить, чтобы я уехала в белом, с белой сумкой, идеальным макияжем и укладкой.

Кензи встретила меня на территории КАМРЕИ с пакетом в руках и довольной улыбкой. И я поняла, что за пару дней академия мне стала роднее наследного поместья.

7. Не бывает «как все»

Мира 

Юбка Кензи мне была чуть великовата в талии, но это не было проблемой – всего лишь застегнуть пояс чуть потуже.

– С ума сойти, какая ты худенькая, – Кензи наблюдала за мной и качала головой. – Наверное, для журналов это хорошо, а вот в КАМРЕИ придется сложно.

– Почему?

Она удивленно изогнула бровь.

– Чтобы контролировать магию, нужно научиться контролировать тело. Чем сильнее потенциал, тем больше положено тренировок. У тебя что с магией?

Я держала в губах шпильки, пытаясь заколоть волосы в удобный узел, потому показала пальцами «семерку». Кензи вздохнула, я не поняла, что она выражала: зависть или сочувствие. Наконец я справилась с волосами, поправила длинную плиссированную юбку и была почти готова к занятиям.

– Хорошо, у тебя туфли на каблуках, – заметила подруга. И это было правдой, девушка была выше и крепче меня, и будь я в обуви на плоской подошве, как сама Кензи, то подметала бы полы юбкой.

– Спасибо. Что я могу для тебя сделать?

– Пакет мой завтра не забудь вернуть. Они многоразовые вообще-то и монетку стоят.

Я… забыла про него совершенно! Просто кинула вчера в комнате, как бывало с пакетами от всяких дорогих магазинов.

– Извини, правда.

Кензи махнула рукой. Я уложила платье в заранее приготовленный чехол, аккуратно его свернула, и получилось некоторое подобие тубуса, который я прицепила к сумке. Подруга одобрительно кивнула. Мы разошлись: первая лекции у нас были разные.

В аудитории меня поприветствовали свистом.

– Эй, Мираж! Мираж пришла! Посмотрите, она везде! Что, опять платье украли? Кого сегодня обвинят?

Я решила игнорировать Эшу, которая спелась с Дэйвеном и компанией. Уселась впереди, и вскоре рядом со мной радостно устроился Силвен. А после, скромно и немного неловко примостилась Прим. Я чувствовала себя куда спокойнее с этими двумя. К тому же,за исключением, нескольких заводил, остальные однокурсники явно меня никак не дразнили. Да и преподаватели не обращали на меня особого внимания, спокойно пытаясь вбить в наши головы базу о внутреннем источнике магии, о том, как его контролировать…