Эликсир счастья

– И что же я осознал? Твоя версия, так сказать?

– Ты квартирку бывшей жене оставил? Оставил. Значит, не морочь мне голову, как минимум ты осознал, что счастье проистекает за пределами материальных объектов. Или тебе все еще не хватает каких-то материальных благ?

– Да хватает в целом. Для получения материальных благ мужчине в России достаточно просто оставаться в живых достаточно долго. Несмотря ни на что. Думаю, мне просто было лень судиться и делить шмотки. Наверное, я просто устал. Мне бы отдохнуть.

– Какой тебе еще отдых? Вы на этой планете уже одновременно и в путешествии, и на отдыхе. Так сказать, активный отдых для особо одаренных, готовых к семейной жизни и ускоренному развитию души в условиях непрерывного накопления противоречий.

Язык все больше заплетался, и моя попытка встать на ноги оказалась неуспешной. Со мной такое было только один раз в юности, когда мы в дружной студенческой компании дегустировали массандровский портвейн и выяснили, что он очень эффективно отключает ноги при сохранении достаточной ясности сознания. Впоследствии я неоднократно пользовался этой особенностью напитка, чтобы подольше пообщаться с понравившимися мне девушками, но теперь сам угодил в такую же ловушку своего тела. Делать нечего, надо ждать, пока эффект ослабнет. Я решил посидеть еще немного и протрезветь до обретения способности не только вызвать такси, но и дойти до него самостоятельно.

– Посто-о-о-ой, друг. Если мы тут все на Земле на отдыхе, зачем вы или они сделали так, что мы тут страдаем? Это ведь явный инженерный просчет. Вот смотри, инженер. Что такое человек? Это, прежде всего, химическая машина, химический компьютер. Так? Так. А значит, все наши состояния – это химия. Тогда скажи, что нам мешает просто поменять химию несчастья на химию счастья? Так сказать, немного срезать на поворотах? Я в данном случае не про алкоголь или наркотики. Это все суррогаты. Я про настоящую биохимию. Чтобы раз – и отключить модуль несчастья. У вас там, в небесной канцелярии, или откуда ты там, наверняка ведь есть такая штука? Но только так, чтобы без последствий, какая-нибудь там дофаминовая таблетка? То есть окей, я согласен, что некоторые люди выглядят довольно счастливыми. Это долгий путь, брак, дети там, вся фигня, но должен же быть и короткий путь? Я, может, не хочу проходить эту игру на сложном уровне, хочу упрощенку.

– Это действительно интересно, но то, что ты называешь упрощенкой, по итогу может оказаться усложненным вариантом.

– Так, ну это уже демагогия. Ты можешь просто ответить на вопрос: есть у тебя эликсир счастья или нет? Если есть, наливай.

– Тут есть одна сложность. К счастью тоже надо быть готовым. А ты не готов. Даже в соседней комнате, где люди искренне радуются и веселятся, нет ни одного человека, готового быть счастливым, а тут ты со своим разводом. Не подумай, что я отказываюсь, эликсир счастья у нас действительно есть, примерно такой, как ты описываешь, без последствий для здоровья тела во всех его аспектах. Но есть нюансы, связанные с тем, что человек – это не только тело. Чтобы тебе было понятно, скажу так: твои представления о нормах поведения в значительной степени изменятся.

Я уже вполне понял, что, как я и ожидал, «инженер» начнет юлить и всячески уходить с темы. Но сейчас все равно был не особо в состоянии куда-то идти, так что решил подыграть мистику с его идиотским эликсиром счастья.

– Да, это, пожалуй, проблема. Сдвиг нормы – это даже серьезная проблема. Вон, во времена Ирода считалось в порядке вещей поубивать всех окрестных младенцев в целях профилактики появления альтернативных царей Иудейских. А теперь такое поведение абсолютно неприемлемо.

– Боюсь, что вы просто плохо информированы на этот счет. Но я имел в виду скорее личностный уровень понимания нормы. Ты ведь знаешь такую актрису, как Ванесса Паради, у которой большая диастема, щель между передними зубами. Для многих людей такого рода особенность развития воспринимается как уродство. Ванесса воспринимает щель между зубами как свою фишку и не устраняет ее. Ты так же будешь воспринимать свое состояние, как очень естественное и правильное, но для большинства окружающих людей это будет нечто сродни уродству.

– Вы напрасно меня стращаете. Большинство ведь не значит, что все люди? Меня это вполне устраивает. У меня батя вообще прекращал споры, когда речь заходила о количественных оценках. Он какое-то время работал в статистическом отделе, и когда люди начинали говорить о шансах и статистике, всегда повторял: «Любые ваши доводы просто не могут быть достаточно аргументированы». Так что мне ваши доводы сейчас тоже не особо заходят. Или ты сейчас намекаешь, что мне надо бы покинуть город и отправиться жить на лоно природы? Не разочаровывай меня, инженер. Я уже как-то привык к мысли, что ты – не один из этих сумасшедших, рвущихся ближе к природе, в первобытно-общинный строй, подальше от городов.

– Нет, я не из этих. Я вообще не вижу большой разницы между городом и не городом. Вся эта урбанизация очень эфемерна.

– Любопытно, поясни.

– Конечно. Людям кажется, что они покорили это место, заставив его бетонными коробками. Но они и понятия не имеют, как легко счищается эта тонкая пленка цивилизации с поверхности Земли. Мы сейчас сидим почти в центре мегаполиса, безжизненном и унылом, но всего 200 лет назад прямо на этом месте был овраг, в котором тек ручей, вокруг зеленели леса и бродили дикие звери. Эта земля помнит те времена, помнит, как она цвела. Десятки и сотни тысячелетий это место почти не встречалось с человеком и так же спокойно выбросит в мусор все ваши дворцы из стекла и стали, как только люди уйдут отсюда.

– А, ну конечно, я же забыл, ты один из этих, которые меряют все масштабами вселенной и вечностью.

Я чувствовал себя уже вполне комфортно. И чего раньше пренебрегал случайными знакомствами. Нормальная тема оказалась. Вроде у этого «инженера» с головой не все в норме, но на поехавшего свидетеля Иеговы или просто зануду, начавшегося брошюрок кришнаитов, тоже непохож. Кто знает, может. Мы даже подружимся.

– Слушай, друг, кто же ты все-таки такой? Ты, случайно, не какой-нибудь психотерапевт или гуру Ринпоче с Кайласа? А то была тут у меня уже утром одна.

– Я бы сказал, что я нечто среднее, в некотором смысле и то и другое.

– Слушай, друг, раз уж ты так твердо решил присесть мне на уши, тогда уж угости выпивкой, тем более что вы, то есть ты, мне это обещал.

Вместо ответа произошла очередная смена музыкального фона в баре. Из боосовских колонок полилась музыка, которая, несомненно, выиграла бы все конкурсы на сопровождение сделок с нечистой силой по отчуждению прав собственности на душу. Третья часть восьмой симфонии Шостаковича. Возможно, вы предпочли бы Palladio Карла Дженкинса или имперский марш, сопровождавший прилет Дарта Вейдера на «Звезду смерти», но у Шостаковича точно было бы первое место в конкурсе, устроенном лично для меня. Мой уровень тревоги сразу подскочил на новой порции адреналина. Я даже немного протрезвел. Это что, такое не слишком тонкое издевательство? Или… какая-то подстава. Предчувствие какого-то подвоха кольнуло неприятным подозрением все еще принадлежащую мне душу, но и узнать, чем все это продолжится, уже было невыносимо интересно.

– Иван, я ни в коем случае не отлыниваю от предоставления тебе напитка, я лишь делаю все возможное, чтобы процесс прошел максимально гладко. Вы же сами, будучи человеком с неплохим образованием, изволили назвать вашу жизнь «адским адищем» и «говнистым говнищем». И теперь хотите вот так запросто сразу перепрыгнуть в счастье.

– Да ладно, друг, не парься. Я, честно говоря, стрелял по-македонски, от бедра, наудачу, так сказать, не был уверен, что у тебя есть такой редкий напиток. Черт, надеюсь, ты хотя бы не клофелинщик, потому что тырить у меня все равно нечего.

– В некотором роде я хозяин этого заведения. А что касается напитка, то в естественной природе его действительно практически нет, но у меня тут эксклюзивные напитки на любой вкус и кошелек. Ты же понимаешь, что каждое приключение имеет свою цену и не всегда есть возможность узнать ее в начале путешествия.

– Слушай, честно говоря, по нынешним временам твоя речь звучит как-то двусмысленно, мягко говоря. Я бы сказал, что один в один как барыга сейчас разговариваешь, который паленую наркоту сливает. Но тут с общим антуражем заведения явно неувязочка, если это действительно твой бар. Слушай, а можно, например, не счастье заказать, а скажем, какие-нибудь сверхспособности? Ну там, по воде ходить?

– Можно, конечно, но сразу скажу, что тебе такое сейчас не по карману. И почти никому на этой планете не по карману, потому что есть разница между получением сверхспособностей и сверхкачеств, как в твоем заказе.

–То есть в целом абсолютно каждый человек может стать счастливым при желании?

– Совершенно верно, если посетит мой бар.

– А вот, например, взаимная счастливая любовь?

– Никаких проблем. Такой заказ тоже относится к сверхкачествам, а не сверхспособностям. Еще великий Чехов говорил, что не существует такого урода, которому не нашлась бы пара. Правда, это он говорил про писателей и читателей, но к отношениям между мужчинами и женщинами это тоже относится в полной мере. Проблема несчастливой любви совершенно надумана в вашем обществе. Я уже говорил тебе сегодня, что настоящая любовь бывает только взаимной. Впрочем, для тебя эта информация сейчас не очень актуальна. Таковы правила, один заказ за вечер, а ты свой выбор уже сделал.

– Товарищ инженер, ну вы хотя бы понимаете, насколько это ваше предложение об эликсире счастья антинаучно, – сделал я последнее слабое усилие сопротивляться приключению, пусть и такому дурацкому, а заодно слегка вывести самоуверенного «инженера» из себя.

– Попытки ваших ученых заглянуть на технический этаж мироздания – всего лишь еще одно из бесконечных отражений их заученной тупости. С тем же успехом червяк может делать вид, что ему доступно понимание устройства адронного коллайдера, и претендовать на полноценное участие в международных проектах по его использованию. И да, есть еще один нюанс, о котором ты должен знать. Напиток сработает только в том случае, если твои намерения чисты.

– В смысле? Нет, ну все это уже превращается в натуральный фарс. Опять какие-то дополнительные условия.

– О нет, я бы даже не предложил тебе напиток, если бы считал, что ты ищешь легко жизни. Это прямой путь на новый круг перерождения.

– А я чего ищу?

– Себя, конечно.

– Слушай, ну реально, чего ты вола… тянешь. Сколько можно этой болтовни?

– А ты чего хочешь, чтобы я просто так дал тебе стакан с напитком, который кардинально изменит твою жизнь? Типа расписался в журнале за выданный артефакт, поставил дату и прощай?

– Ну да. Точнее, погоди, ты про журнал серьезно сейчас?

– Нет, шутка.

С этими словами фальшивый инженер обошел барную стойку, за которой уже никого не было. Я огляделся вокруг, и отметил, что в зале тоже пусто, кроме нас, никого нет. Когда я повернулся назад, то увидел в руках моего собеседника одну из пузатых бутылок и пустое место на витрине, откуда он ее, по всей видимости, взял. Инженер прищурил один глаз, достал откуда-то из-под стойки бокал и наполнил его чуть меньше, чем наполовину слегка вязкой фиолетовой жидкостью. Цвет напитка меня не сильно удивил, красители сейчас любые делают, но вот сама посуда для напитка оказалась необычной. По форме это был скорее небольшой кубок из прозрачного стекла. Красивый золотой узор на тонких стенках бокала изображал замысловатый цветочный орнамент. Странным было то, что поверхность бокала при этом оставалась совершенно гладкой на ощупь, будто узор размещался непосредственно внутри стекла.

– Оно?

– Да.

– А почему половина?

– Больше нельзя, ты пить собираешься? Мы, вообще-то, сегодня закрываемся, ты что, объявление на входе не видел?

Дальнейшую тираду и бормотания «инженера» я почти не слушал. Похоже, было уже совсем поздно, и вдруг понял, что очень хочу спать.

Я взял напиток и на всякий случай понюхал его. Не так, как проверяют новые запахи обычные люди, а как учат химиков: подогнал к себе воздух над бокалом ладонью свободной рукой. Пахло вполне обычно, каким-то разбавленным алкоголем и немного синильной кислотой. Бог мой, чего ж они сюда намешали? С тех пор как был студентом, не пил пафосных коктейлей, единственная честная цель которых состояла в том, чтобы позволить человеку максимально быстро напиться, как правило, с тяжкими утренними последствиями для организма в виде пустыни Сахара во рту и разобранного на огромный пазл агонизирующего мозга.

На вкус коктейль оказался еще хуже, чем на вид. Эликсир счастья был слишком явной бутафорией. Обычное полусладкое шампанское и довольно невысокого качества. А я ведь почти ему поверил. Ну и дельцы, хорошо, что не мне платить за эту дрянь. Как-то даже не солидно после всех этих разговоров о высоких материях. Похоже, опять обманулся внешностью. Я все же немного расстроился такому банальному окончанию приключения и разрешил мыслям ползти в любом угодном им направлении и, похоже, опять проговорил свои мысли вслух.

– Знаешь друг, а красивые тут у вас стаканы.

«Инженер» ответил, что это на память, то ли об Александре, то ли об Александрии. Вслушиваться уже не было сил, через меня будто начал протекать и уносить с собой невидимый мощный поток, а я изо всех сил сопротивлялся этому потоку. Я даже поднял руку к лицу, чтобы убедиться, что тело мое осталось стоять на месте и попробовал как-то сформулировать нахлынувшие на меня чувства.

– После шампанского хочется писать, а любовь стоит того, чтобы ради нее рисковать. Правда ведь?

– Правда, мой друг. До встречи на другой стороне.

– Если бы все было так просто.

Он не ответил. Музыка прервалась.

Жизнь на свободе

Я проснулся в своей съемной квартире и лежал на разложенном диване с закрытыми глазами в полной уверенности, что каким-то образом могу видеть комнату и все происходящее в ней в мельчайших деталях даже через закрытые веки. Вот мой диван, спереди окно, задернутое бордовыми плотными шторами, слева открытая дверь в коридор, потом телек на тумбе со стеклянными дверцами, за которыми стоит батарея оставленных хозяевами DVD-дисков, сзади шкаф-купе из ИКЕИ во всю стену. Передо мной задернутые плотные бордовые шторы, на полу – вытертый ковер.

Почему-то я видел все эти предметы обстановки одновременно, а в голове вертелось сразу несколько потоков мыслей, которые удивительным образом распараллелились и не мешали друг другу. Я вспоминал свое детство, как мы долго жили вместе с папиными родителями в старенькой пятиэтажке на втором этаже. Особенно вспоминал бабушку Веру. Почему-то именно ее, а не деда Илью, начальника железнодорожной станции, которым бабуля с ее 4 классами образования безбожно крутила как хотела. Сидя на темно-желтом продавленном диване, Вера любила рассказывать мне про старые времена, про родственников ни одного из которых я не знал, про их испытания и как им удавалось выжить, спасаясь то от войны, то от голода, то от доносов соседей. Сейчас эти истории всплывали в моей голове одна за другой, а я не мешал им, смотря как кино на жизнь многих поколений своих предков.

Однажды бабуля раздобыла краску и покрасила стены в их квартире в Пензе. Бабуля была очень творческим человеком, поэтому она не стала красить стены обычным способом, а использовала в качестве трафарета старый тюль. Получилось очень красиво. Когда соседи это увидели, они написали на бабулю донос, что она беглая дворянка и прячет золото. Деда тогда забрали в милицию и продержали 8 месяцев в тюрьме. Но потом, конечно, отпустили, потому что никакого золота не нашли, его просто не было. Еще бабуля говорила, что у них в семье было принято одну из девочек называть именем Вера. Это странно, потому что ее родители по происхождению были немцами, а какие в германии могут быть Веры? Разве что только Вероники?

Параллельно с этим я смотрел и другую историю, которую рассказывала мне бабушка. Вот родители бабушки Веры – Иосиф и Бронти. Они едут в длинном пыльном обозе, спасаясь от Первой мировой войны. Иосиф старается не отходить от телеги, где спрятаны дорогие коллекционные охотничьи ружья. Вот он вынимает из кармана пиджака большую связку ключей и грустно так, с удивлением улыбается:

– Вот ведь странно, жена, ничего этого уже нет, а ключи остались.

Да, ничего уже нет. Уезжая из Польши, они подожгли свое поместье и мельницу, крупицы огромного состояния родителей, которые достались Бронти в наследство как самой младшей. Но это все в прошлом, ни Польши, ни Германии она больше не увидит – впереди бесконечные степи Узбекистана, сложная беременность и пыльная захолустная Арысь, где она умрет от заражения крови после тяжелых родов. И пусть сияющее над головой солнце уже знает об этом, сейчас Бронти еще жива и красива, а я чувствую, как она радуется согревающим лучам солнца, и ей почти не жаль, что ничего уже нет, что тяжелая связка ключей брошена в дорожную пыль и что бесконечная дорога запружена телегами беженцев, что музыка наполняет пространство. Музыка? Нет, что-то другое, для чего нет слова в языке людей, но ближе всего все же музыка. Музыка красоты мира, музыка бесшумных шестеренок ткани, из которой сотканы пространство и время. Музыка благодарности за существование, пронизывающая все слои реальностей в бесчисленных вселенных, наполняющих разум Творца.

И эта музыка сейчас жила во мне, я и есть музыка Творца. Как такое может быть, что со мной произошло? Я чувствовал себя и пылинкой, сверкающей в луче солнца, и одновременно огромным солнцем, наполняющем пылинку светом изнутри.

Бахрома нитей в душе из когда-то оборванных связей и обид соединилась в целостное полотно спокойной радости, пронизывающей все, что существует во всех вселенных, бережно играющих в иллюзии пространства и времени, то есть меня самого. Вы думаете, что это звучит слишком… как-нибудь, но это не имеет значения, т. к. вполне отражает ощущения в открывшемся мне бесконечно длящемся сейчас.

Каким-то образом мне вот так вдруг удалось отвязаться ото всех столбов, к которым успевает привязать себя человеческая личность с момента рождения. Понял, что только я сам являюсь необходимым и достаточным компонентом своего гармоничного состояния, субъективно трактуемого как счастье и не зависящего от того, что происходит во внешнем окружении.

Я чувствовал изменения, произошедшие со мной, и в то же время разумом понимал, что они абсурдны с точки зрения любого вменяемого человека. Ведь им для счастья нужен повод, внешняя причина, в которой они будут пытаться разглядеть себя, не понимая, что все это совершенно необязательно. Зачем пользоваться батарейкой для фонарика, если Братская ГЭС стоит у тебя под окном и дом электрифицирован на стадии строительства. Это же просто нелепо.

Только не подумайте, что я потерял способность мыслить и анализировать. С этим все было в порядке, так что разум занимался привычным для себя делом: попытался понять, что произошло с моими чувствами и ощущениями. Может, мне просто что-то вкололи, какой-то долгоиграющий наркотик, вызывающий эйфорию? Или какое-то производное скополамина, которым пользуются военные для внедрения ложной экранной памяти. Да, мысли никуда не делись, они по-прежнему привычно роились в моей голове. Хотя роились – не вполне подходящее слово. Что-то все же изменилось. Мыслей было, как обычно, очень много, но теперь их движения скорее напоминали льдины на вскрывшемся Енисее. Да, их было много, они наталкивались друг на друга, подминая под себя цепочки размышлений и раскалываясь на фрагменты, но все это стало каким-то более плавным, а сам я, вечный обитатель фарватера, теперь переместился на берег и наблюдал величественное проплывание мыслей в моей голове как бы со стороны.

Похоже, есть только один способ проверить, что со мной произошло, если это состояние пройдет, значит, оно индуцировано какой-то химией, и, может, меня даже попытаются подсадить на какой-нибудь новый наркотик, но я подумаю об этом позже, когда выяснится, в чем дело.

Я ходил счастливым целый день, и хотя мое состояние счастья стало не настолько ярким, как при пробуждении, оно как бы закрепилось и зацементировалось во мне. Чувствовал абсолютную устойчивость своего состояния. Потом мое внимание постепенно стало распространяться и на окружающий мир. Я ходил по улицам и наслаждался наблюдением за окружающим миром и за собой. Не могу сказать, что чувства замкнулись на мне самом, и я перестал сопереживать другим людям. Но моя психика будто выстроилась каким-то новым способом, при котором она не травмировалась при контакте с чужим горем или со своими собственными неудачами. Пожалуй, это можно сравнить с выстраиванием рациональных углов бронирования на танке, при котором снаряд рикошетит от поверхности, не причиняя значительного вреда, несмотря на огромную кинетическую энергию. Только в моем случае под рациональными углами пересобралась вся психическая оболочка моей личности. Например, вместо чувства горечи и собственной неполноценности я почувствовал глубокую благодарность ко всем женщинам, которые когда-либо отвергли меня.

Сосредоточив внимание на этом моменте, я даже понял, что могу в общих чертах сформулировать за что именно: за то, что они оказались честнее и мужественнее меня на тот момент времени; за то, что помогали мне увидеть и осознать мои слабые места, помогали стать лучше и сильнее. А главное, я в полной мере осознал, что для любви и счастья не нужны условия. И это было настолько ярко и очевидно, что я рассмеялся. Ну действительно. Разве ребенок, который ест мороженое, менее счастлив, чем миллиардер, который может купить все, но получает от траты своих денег лишь слабую тень от того наслаждения, которое испытывает ребенок от мороженого или конфеты, или от того, что мама погладила по голове. Иллюзия того, что счастливым меня сделает что-то конкретное и одно больше не довлела надо мной.

Сейчас я в полной мере ощущал бесконечное множество путей для счастья, доступных лично мне и прямо сейчас. На работу, естественно, не пошел, т. к. это действие не отвечало внутренним потребностям моей души на текущий момент. То есть можно было бы попробовать искусственно повысить внутренний уровень тревожности и стресса в организме, но я почему-то был уверен, что это не сработает. А тратить время на пустые разговоры и действия в моем нынешним состоянии было бы совершенно неинтересно, а значит, необоснованно.

Анализируя свое состояние, я пришел к выводу, что стал иначе слышать людей. Стал понимать не внешнюю сторону произносимых ими слов и фраз и внутренний смысл того, что они пытались донести. Подобно тому как человек незнакомый, с английской морской лексикой, услышав команду «allhandsup!!», просто поднимет руки, а если рожден в России, то еще и промотает в голове какие-нибудь неприятные ассоциации с нацистами, поймавшими партизан и ведущими их на расстрел. В действительности, эта команда – просьба о помощи, точнее, даже приказ о необходимости присутствия всех, имеющих руки на палубе из-за наличия срочной работы всему экипажу. Так и я, слыша человеческие жалобы на жизнь, ругань, или обычную болтовню ни о чем, стал понимать внутренний смысл разговоров, содержащих просьбы о помощи, благие пожелания, страхи за будущее, нежелание жить. Я сам удивился, вдруг осознав, что половина московских ламберсексуалов, бодро подруливающих к барбершопам на гироскутерах, моноколесах и электросамокатах, тайно мечтают застрелиться от бессмысленности своего существования на балконе облезлой хрущевки, чтобы не смотреть на комнату, которую так и не удалось превратить в лакшери лофт успешного стартапера, поднявшегося на арбитраже крипты.

Были и обратные истории, когда внешне мрачные и тяжелые разговоры на самом деле сияли внутренней правдой и ранее незаметными для меня связями и смыслом, которые еще больше наполняли меня внутренней радостью.

В целом, пока все протекало очень благополучно для меня. Я позвонил на работу и взял отпуск за свой счет на две недели. Мне нужно было адаптироваться к своему новому состоянию, т. к. некоторые его недостатки начали проявляться еще в мой первый день счастья. Первая сложность заключалась в том, что мне ничего не хотелось. Я был полностью удовлетворен своим положением на всех уровнях пирамиды Маслоу. Точнее, даже не так, меня вполне устраивала и перевернутая пирамида, то есть я был удовлетворен не только сытостью, но и голодом, не только безопасностью, но и столкновением с возможной опасностью, не только богатством, но и нищетой. Я был вполне удовлетворен даже всем множеством своих жизненных коллизий и даже легкой тоской по прошлой дисгармонии. В этой ситуации, мой разум, утратив свое доминирующее положение в системе управления, переключился на один из немногих оставшихся в его распоряжении видов деятельности – чисто теоретические изыскания в области обоснования моего существования на Земле. Если у меня теперь все есть, то тогда зачем я? Этот вопрос меня не мучил, а скорее, представал в формате занятого парадокса, загадки, которая служила своего рода якорем, удерживающим меня от полного мотивационного разобщения с миром людей. Вопрос «зачем я» люди обычно задают, когда попадают в условия относительного комфорта с хотя бы частично заполненными уровнями потребностей пирамиды Маслоу. В остальном моя жизнь превратилась в чистое наслаждение состоянием «быть здесь и сейчас». Было совершенно невозможно делать что-либо социально полезное в таком состоянии счастья, и я начал понимать, что именно лежит в основе способности людей создавать объекты материального мира. Как же прав был Лев Николаевич, сказав, что ему не хватает для создания нового романа энергии заблуждения. Все верно, миром движет иллюзия неудовлетворенности, иллюзия недостаточности.