Сквозь тьму к тебе

Диана Хаметова

Сквозь тьму к тебе

Глава 1. Мари

Моя история началась с того дня, когда я убила человека. Тогда жизнь разделилась на «до» и «после». Мне хотелось бы вернуться к истокам и познакомить вас со мной и моей жизнью: надеюсь, это поможет вам лучше понять меня.

Я росла в семье, в которой существовал принцип свободы слова, родители поддерживали меня всегда и во всем. Мы жили в уютном доме, в котором у каждого был свой личный уголок.. С моей сестрой Элен у менябыли те самые отношения, о которых многие мечтают. Несомненно, все дело в воспитании: мы уважали друг друга и никогда ни за что не осуждали, потому что обе знали: каждый волен делать со своей жизнью то, что желает.

Внешне мы отличались: у сестры были светло-рыжие волосы, о которых я мечтала в детстве, небесно-голубые глаза и невероятно привлекательные пухлые губы. Мне очень нравилась ее внешность, признаться честно, в подростковом возрасте я часто задумывалась о том, как родные сестры могут так сильно отличаться.

Мне тоже хотелось быть симпатичной, но я не отличалась красотой – по крайней мере, я так считала. Мои длинные волнистые волосы были цвета кромешной тьмы. Я предполагала, что у природы закончилось вдохновение на моменте создания меня, поэтому ей даже не хватило фантазии на выбор цвета моих волос: они по умолчанию остались черными. Губы у меня не были пухлыми, но и тонкими их было не назвать. Единственное, что мне в себе нравилось, – это глаза. Они были зеленого цвета. Но я нечасто признавалась себе в этом, да и вообще не особо любила заострять внимание на внешности. Мне совсем не нравилось то, как я выгляжу. Со временем я стала спокойнее относиться к себе, но ни о какой любви речи быть не могло – я просто приняла тот факт, что не являюсь красавицей.

Характер у меня был спокойный – довольствовалась тем, что имела. Я любила природу, книги, уединение и свою работу в театре. Чаще всего я играла второстепенные роли, и меня это устраивало, но больше нравилось участвовать в постановке спектакля и решать организационные моменты.

На сцене я чувствовала себя свободной, и мне казалось это с странным, ведь вокруг сплошная фальшь – придуманные люди, слова, эмоции. Все это ненастоящее, все это лишь фантазия одного человека. Но, может, именно поэтому так хочется прятаться за этой маской лжи? Ты превращаешься в другого, совершенно непохожего на тебя человека, и это дает тебе свободу действий.

Но нет, не все так категорично, как я говорю. Может, ситуации и нереальные, но всегда есть человек, который найдет себя в главном или второстепенном герое: он понимает всю «выдуманную» боль персонажа, потому что его боль реальна.

Да, в маске всегда легче жить. Но в жизни происходят события, которые срывают маску и оставляют после себя лишь раны, и только ты решаешь их дальнейшую судьбу. Дашь ли ты затянуться им? Или будешь бередить, препятствуя заживлению и превращая их в уродливые шрамы, что не дают спокойно жить? И каждый раз дотрагиваясь до этих отпечатков прошлого, ты снова и снова будешь чувствовать пережитую боль.

В этом выборе заключается и моя история жизни. Если вы готовы вернуться со мной в прошлое, я начну.

Глава 2. Мари

– Ко мне сегодня придёт Эми, – сообщила я семье во время завтрака.

Эмити была для меня самой близкой подругой, мы познакомились в театре в мой первый рабочий день и с тех пор были очень дружны. Ее задачей в театре было написание сценариев и дальнейшее превращение их в постановку. Эми понимала меня, а я понимала ее. Мы доверяли друг другу все. Она была полной противоположностью мне начиная с характера, заканчивая ее семьей. В этом плане я ей совсем не завидовала: ее родители не были такими понимающими, как у меня. На самом деле, это очень печально, но к этому мы еще вернемся позже.

– Хорошо, – кивнула мама, – я приготовлю вам к чаю печенье.

Я подошла и обняла маму.

– Спасибо!

Моя мама была чудесной. Она выбрала для себя сложнейшую задачу – спасать жизни людей. Мама была врачом. Ее профессия ей очень подходила: она была чуткой, доброй и невероятно заботливой.

Моя младшая сестра внешне была похожа именно на нее. У мамы были светло-рыжие волосы, голубые глаза и красивая добрая улыбка.

Она часто ездила в командировки, и папа, бывало, составлял ей компанию – его профессия позволяла ему это делать: он был писателем. К слову говоря, мой папа был черноволосым статным мужчиной, чей цвет волос я унаследовала. А еще я взяла от него зеленые глаза, которые так в нем любила.

Вернемся к моей жизни.

Собираясь на работу, я выполняла свою утреннюю рутину: обязательно завтракала, собирала сумку, если успевала – могла совершить утреннюю пробежку. Краситься я не любила: мне казалось, что в этом нет смысла, потому что краше я не стану. А еще в то время мне казалось, что макияж – это обман. Зачем обманывать людей и показывать им вовсе не ту, кем являюсь на самом деле? Что тут говорить… тогда у меня было очень много категоричных мыслей, с которыми я жила… которые, по правде говоря, сильно усложняли мне жизнь. Я стремилась к совершенству, критерии которого мне и самой были неизвестны. Я просто всегда была недостаточно красива, умна, креативна…

Итак, вот я шла на работу. У меня была любимая привычка – слушать аудиокнигу во время дороги. Сегодня я слушала произведение Шарлотты Бронте «Джейн Эйр». По возможности, я старалась анализировать все, что слушала, и делать заметки в блокнот. Иногда для этого мне приходилось резко останавливаться или садиться на ближайшую скамейку. Я записывала фразы, которые могли зацепить или заставляли задуматься.

– Привет, Мари! – Эми встретила меня у входа в театр.

– Привет! – Мы обнялись.

– Сегодня все в силе? После работы к тебе?

– Да, все в силе, – мы зашли в здание.

– Отлично. Думаю, сегодня нужно будет обсудить костюмы на выступление, осталось не так много времени до него.

– Полностью поддерживаю.

Эмити была среднего телосложения волосы светло-русые, глаза голубого цвета, губки маленькие, аккуратные и пухлые. Она любила красиво одеваться, . Единственное, что выбивалось из ее стиля, – это разноцветные браслеты, которые она постоянно носила.

Наступил вечер, и мы решили, что на сегодня рабочий день окончен.

– Идем? – Я подошла к Эмити – она была занята разговором с одним из актеров.

Подруга взглянула на меня:

– Сколько времени?

– Семь вечера.

– Уже?! – Эми вскинула брови. – Я совсем забылась.

Она вручила папку с набросками костюмов актеру и сказала:

– Все, Тоби, основное я тебе сказала, остальное обсудим завтра.

Мы с Эмити наконец дошли до дома, и она с шумом упала в кресло.

– Не представляешь, как я устала, Мари, – вздохнула подруга и бросила сумку в угол, – просто ужас как устала.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила я, хотя у меня были догадки, о чем пойдет речь.

– Понимаю, что я тебе уже надоела этими разговорами о семье… но я так не хочу держать это в себе: оно будто поедает меня изнутри. – Она положила руки на сердце.

– Ты знаешь, что я злюсь, когда ты так говоришь, – с притворной злобой сказала я, – ты можешь рассказать мне все что угодно. Я в любом случае тебя поддержу.

Эмити улыбнулась и положила голову мне на колени.

– Хотела бы я услышать эти слова от родителей. – На лице ее появилась грустная улыбка. – Если я вдруг снова расплачусь, не обращай внимания.

– Милая моя. – Я приобняла ее. – Расскажи мне каждую мелочь – все-все, что беспокоит твое сердечко.

Эми очень страдала. Она была таким человеком, который принимал все близко к сердцу. Очень ранимая, очень добрая и всепрощающая. Я восхищалась ею. Но она не видела тех качеств в себе, которые в ней разглядела я. Чаще всего она ругала себя за все, за каждую мелочь. Никогда и никого она не обижала: ей не позволяла ее огромная любовь к людям. А еще она понимала, каково это – испытывать боль, и ни в коем случае не хотела быть ее источником. Она стремилась сделать счастливыми всех вокруг.

Печально то, что больше всего боли она испытывала из-за самых родных, казалось бы, людей – своих родителей. Они ее любили, но их взгляды на жизнь были настолько непохожи, что в доме у них царило полное недопонимание.

Еще ребенком она смотрела на ссоры родных и, прячась в потайном местечке, с надеждой ждала момент, когда все закончится. Она была очень чувствительна к крикам, которые сопровождали ее с детства.

– Знаешь, родители не хотят понять, что я уже нашла свое призвание, – начала подруга, – мой театр. Да я практически живу этим! – чуть ли не кричала она. – А еще я очень хороша в этом деле, ты и сама знаешь!

Я понимающе кивнула: это действительно так. Я играла в ее постановках и собиралась идти по стопам подруги – уже писала сценарий для своей первой сценки, но с Эмити никто не сравним: ее спектакли собирали больше всего посетителей. У нее был талант – она могла сделать любую историю живой, наполненной смыслом.

– Мои консервативные родители не хотят этого принимать. Они считают, что это несерьезная профессия, что нужно быть взрослым человеком и найти наконец «нормальную» работу. Знаешь, даже не в консерватизме дело, – она посмотрела на меня с задумчивостью, – они придумали правила, по которым надо жить, по которым они живут сами, и считают, что я тоже должна.

Она резко замолчала, будто поняла, что сказала что-то лишнее. Через пару минут молчания Эми продолжила:

– Знаешь, мне больно об этом говорить. Такое ощущение, будто я их совсем не люблю и не уважаю. А на самом деле все наоборот, ты знаешь, я их безмерно люблю. От этого и больнее.

Я понимала ее. Так и бывает: самые дорогие нам люди причиняют больше всего боли, может, неосознанно, но все же это происходит. Эмити было больно даже от того, что она говорит что-то нелестное в адрес своих родителей. Я не сомневалась, что ночью перед сном она будет ругать себя за это.

– Мне должно становиться лучше от того, что я тебе все это рассказываю? – Подруга взглянула на меня с вопросом в глазах.

– В идеале – да, но, зная тебя, сомневаюсь, что тебе становится легче. – Я погладила ее по волосам.

– Да… – вздохнула она. – Мне становится только хуже. Мое ужасное чувство вины не дает мне жить: у меня ощущение, будто я предаю родителей, рассказывая тебе о них в таком ключе.

Бедная моя девочка…

– Знаешь, а ведь я раньше боготворила их. Наверное, поэтому так ненавидела себя, стоило мне допустить маленькую оплошность, я винила себя. Родители не ругали, могли поговорить со мной, но не ругали. А я себя всем сердцем ненавидела, потому что считала, что ужасно подвожу родителей, что я отвратительная дочь и они, конечно, заслуживают лучшего. Не знаю, почему так происходило. – Она закрыла лицо руками. – Я их правда очень люблю, но мне сложно с ними. Они сделали для меня все возможное, но их взгляды, сформированные общественным мнением и правилами, которые устанавливали их же родители… мне очень сложно с этим смириться. Да я и не хочу с этим мириться, потому что буду несчастна, если буду жить по их правилам.

Эми замолчала. Она будто обдумывала что-то. Ее глаза бегали по комнате, будто пытались найти ответ следующий вопрос, который она задала:

– А что мне делать?

У меня не было ответа на этот вопрос. Я не видела выхода. Она слишком любила родителей, чтоб ограничивать с ними общение. Но иногда это общение выводило ее из строя на недели, в такие моменты я старалась чаще ее приглашать к себе, чтоб она отвлекалась хотя бы на время, это помогало лишь на период, когда Эми была у меня. Она была слишком сильной, чтоб сломаться, но каждый раз, когда происходило то, что делало ей больно, в ней происходили перемены. Менялась она и сама и больше не становилась прежней.

Раньше Эмити имела огромные запасы терпения по отношению к людям. Сейчас я вижу, что она поменялась, потому что жизнь показала ей не лучшую свою сторону. Каждый раз, когда подруга испытывала боль, в ней возникала обида, которая затем превращалась в ненависть – больше к себе, чем к кому-то. А все потому, что она никого никогда не могла винить, всем придумывала оправдание. Эмити просто винила обстоятельства. Ей не на ком было выместить гнев, поэтому он пожирал ее изнутри. Да, она стала сильной, невероятно сильной, но от этого она не была счастливее. Со временем ее запасы терпения уменьшились: у нее больше не было желания все всем прощать. Но сердце все равно старалось понять всех и каждого, а это отнимало немало сил.

Я верю, что когда-то, когда у нее все наладится – уверена, что так и будет – Эмити будет по-настоящему счастлива.

– Знаешь, я безмерно благодарна судьбе, которая свела нас с тобой. -

Я убрала ее волосы с лица—

Я благодарна ей, потому что мне так повезло с такой подругой: ты невероятная, – с восхищением сказала я. – Невероятно сильный, невероятно смелый, невероятно светлый и любящий человек.

На глазах подруги заблестели слезы.

– Все твои качества и не перечислишь. Просто знай, что ты заставляешь собой восхищаться, правда.

– Зачем это все нужно, если я не могу найти общий язык с родителями? – всхлипнула Эмити.

– Родная, у вас обязательно все наладится! Знаю, сейчас сложно. Но трудности не вечны, так ведь? Я знаю, ты устала. В конце концов, родители очень любят тебя, ты это знаешь. Проблема отцов и детей всегда была, есть и будет. Но свет в конце туннеля близок – у тебя обязательно появится возможность жить так, как считаешь нужным. Уверена, родители увидят, что ты счастлива, и примут все как есть. Знаешь, почему? Потому что ты такая же упрямая, как они. Я верю в тебя.

– Я очень хочу верить, что все, что ты говоришь, исполнится.

– А сейчас тебе нужно время наедине с собой, – продолжала я. – Если хочешь, можешь пожить у меня.

– Да, ты права. Сейчас и у родителей, и у меня пик раздраженности и недопонимания. Я знаю, что сейчас воспринимаю все острее, потому что у меня не осталось сил и терпения. Нам надо отдохнуть друг от друга хотя бы неделю, мне должно это помочь… обычно помогало. Мне нужно уехать.

– Ты уже решила, куда поедешь?

– Да, я поеду к брату. Он давно звал меня в гости, но у меня все никак не получалось поехать.

У брата Эми был дом за городом. Сам он работал днями напролет, возвращаясь домой лишь поздно ночью. Раньше мы с Эми часто ездили к нему в гости и, бывало, жили там целую неделю.

– Смогу наконец побыть одна. Это всегда помогает. – Она повернулась ко мне. – Я буду рада твоей компании.

– Я очень рада, что тебе есть куда поехать! Я бы с удовольствием, правда, но сейчас я готовлю свою первую сценку, ты и сама знаешь… я очень волнуюсь! Только об этом и думаю. Боюсь, что у меня ничего не получится.

– О, прекрасно тебя понимаю. Сама через это проходила. – Эмити взбодрилась, когда речь пошла о театре. – С нетерпением жду момента, когда буду вручать тебе цветы в конце выступления. Я ни капли не сомневаюсь, что ты справишься, потому что у тебя особый склад ума, – она показала на висок, – твою историю полюбят. Конечно, не так, как меня, но все же.

Я рассмеялась и толкнула ее на пол, она потянула меня за собой. Так мы, лежа на полу и заразительно смеясь, проживали один из лучших моментов нашей молодости. Да, в нашей жизни присутствовали огорчения и печали, но вместе нам удавалось забыть обо всем плохом хотя бы на время и просто наслаждаться жизнью – той, которую мы проживали здесь и сейчас. Эмити невероятно любила жизнь – это качество я в ней обожала. Казалось бы, она прошла через многое, что могло ее сломать и сделать мрачной и сломленной, но нет, все произошло с точностью наоборот. Эмити стала сильной, уверенной в себе, оптимистичной девушкой, я восхищалась ею и всегда хотела быть такой. А мне было далеко до этого.

«Наверное, – подумала я, – нужно пройти тернистый путь, чтоб полюбить жизнь и себя».

Глава 3. Мари

Уже через месяц я должна была выступать со своей постановкой в театре. Я ужасно переживала и не могла спать ночами. Как только моя голова опускалась на подушку, всевозможные мысли атаковали меня.

– Ты еще не спишь? – спросила сестра.

– Я пытаюсь… уже часа два.

– Кошмар, Мари, может, успокоительное выпьешь?

– Уже две таблетки выпила – не помогает.

Сестра посочувствовала мне и легла рядом. Через минуту она уже спала, а я все еще пыталась.

Я никак не могла успокоиться, и это сказывалось как на внешнем виде, так и на самочувствии. Так как я не была любителем косметики, люди, конечно, замечали и те и другие изменения. Что тут говорить – каждый считал обязанным сообщить мне об этих изменениях не в лучшую сторону.

– Мари, что с тобой? – спрашивали коллеги в театре.

– А что со мной?

– Ты не болеешь, случайно? – Обеспокоенно осматривали они меня, то ли боясь заразиться, то ли действительно волнуясь за меня – этого я не знаю.

– Да нет, все хорошо. Просто плохо спала.

Так я отвечала практически каждый день.

Усталость была видна в моих синяках под глазами, тревожность – в сухих покусанных губах. Мои приемы пищи уменьшались как в частоте, так и в объеме: об этом можно было догадаться по моей бледности и исхудалости. Мне совсем не хотелось есть, иногда я забывала о еде, а иногда мне становилось плохо от нее – так сильно я переживала.

– Милая, съешь хотя бы еще один кусочек хлеба, – уговаривала меня мама.

– Мамуля, честно, я уже не могу, я наелась.

– Ты так себя доведешь, это не дело! Меня волнует твое здоровье, смотри, как ты исхудала за последнее время!

– Хорошо, я съем кусочек.

Хотелось бы упомянуть и о том, что изменение моего внешнего вида в худшую сторону также повлияло на мое настроение. Я стала еще меньше нравиться себе. Каждый раз, когда я проходила мимо зеркала, внутри возникало чувство отвращения к своему отражению.

Практически каждую секунду своего времени я думала про все, что связано с моим сценарием. Хотелось продумать каждую мелочь. Я настолько погрузилась в работу, что практически забылась во времени. Так прошел месяц. Мой организм был на пределе, но голова работала.

Наконец, настал день выступления.

Оказывается, жизнь так же готовила для меня свой сценарий.

– Думаю, вам надо будет прийти сегодня пораньше, чтоб занять места, – сказала я и взяла кусочек хлеба со стола.

Проснулась я в приподнятом настроении, что удивило мою семью: они считали, что в день выступления я буду сама не своя. Но почему-то мне было так спокойно, казалось, что меня ничего не пугает и все будет хорошо.

Кто же знал, что это было затишье перед бурей…

Мы завтракали с сестрой и папой. Мама была на ночном дежурстве в больнице.

– А ты не сможешь попросить организаторов занять нам места получше? – спросила Элен.

– Я попробую, но не уверена, что получится, – я пожала плечами. – Папа, во сколько ты сегодня освободишься?

– В шесть вечера, – он улыбнулся мне, – я как раз успею, не переживай.

– Я и не переживаю, – произнесла я и сделала паузу. Это говорю я?

Сестра с отцом посмотрел на меня с удивлением.

– Мари, все хорошо?

Теперь я начала переживать.

– Не знаю… – растерянно оглянулась я по сторонам.

Папа подошел и обнял мое лицо руками.

– Мари, мы видели, как ты готовилась к этому мероприятию, ты отдала всю себя настолько, насколько это возможно. Вы отлично выступите, я уверен. Мы все уверены.

– Да, все пройдет отлично! – присоединилась сестра. – Как может пойти что-то не так, если ты днями и ночами не спала, чтоб все организовать, и о каждой мелочи подумала.

– Да… – неуверенно произнесла я. Мне было непонятно свое состояние. – Все будет хорошо, – уверенней сказала я.

– Вот и отлично! – обрадовался папа и обнял меня.

Высвободившись из объятий, я сказала:

– Да, еще хотела сказать: после выступления не ждите меня, мы с группой будет праздновать наш успех… или провал, – я улыбнулась.

– Как ты доберешься домой? Тебя встретить? – спросил папа.

– Меня проводит Саймон, – ответила я и заметила взгляд сестры – она хитро улыбалась.

– Хорошо. Ну что ж, девочки, я пойду. Работа не ждет.

Отец вышел из комнаты, и сестра тут же подсела ко мне с вопросами.

– Так ты все-таки ответила Саймону?

– Что? Нет! И ты уже знаешь мое мнение на этот счет.

– Но он же собирается тебя провожать!

– И что? Это вовсе не значит, что я согласна быть с ним. Мы же друзья, и его чувства этого не изменили.

– Ну не знаю…

– Элен, я не чувствую к нему ничего, отношусь к нему с теплом, но как к брату. Мы все-таки с детства вместе, понимаешь? И он об этом знает. Мы друзья, и это нормально.

– Хорошо, хорошо, я поняла тебя, – она подняла руки, будто сдалась. – Тебе пора идти, иначе опоздаешь.

– Не опоздаю, у меня все рассчитано, – улыбнулась я в ответ.

Элен ответила тем же и встала из-за стола.

– Кто бы сомневался.

Я же могла себе позволить посидеть еще десять минут в одиночестве. Взяв в руки свою кружку нежно-зеленого цвета, я наслаждалась вкусом любимого напитка – красного чая.

– Ну что, все готовы? – спросила я у своей труппы.

– Да! – хором ответили мне все.

– И помните, если забыли текст…

– Импровизируйте, – перебили меня ребята. Конечно, они знали это, ведь я повторяла эти слова всего тысячу раз.

Я кивнула и улыбнулась. Во мне перемешались надежда и страх.

Это был важный день. Я надеялась, что он будет счастливым. Со мной были мои друзья и родные, сбывалось то, о чем я так долго мечтала.

Наверное, настало время для того, чтоб рассказать про мою постановку. Она была очень важна для меня, я полюбила ее всем сердцем. О чем же рассказывала эта пьеса? Это была история настоящей любви. Любви к жизни и людям, о прощении и доброте. Обо всем том, чего не хватает в реальности. Пьеса была о нас – о людях, с которыми происходит горе. О людях, которые немало страдали и проходили нелегкие испытания… Но мои герои сильные: благодаря любви, они смогли преодолеть все. Да, настоящие герои. Пьеса называется «Моя героиня. Мой герой».

Ко мне подошла Анна, одна из актрис, и приобняла:

– Мари, мы сделаем все возможное, чтоб осуществить твой замысел.

– Верю, – улыбнулась я в ответ.

Пьеса полюбилась актерам, поэтому каждую репетицию они выкладывались настолько, насколько могли. Они не меньше моего хотели, чтобы все получилось. Я очень надеялась, что моя история откликнется в сердцах зрителей.

Стоя за сценой, я тайно наблюдала за людьми: сидеть в зале я не могла, слишком велико было мое волнение.

Настало время, и свет погас. Началось. По всему телу разлился жар: теперь от меня ничего не зависит. Все, что я могла, сделала.

Спустя час я стояла на сцене и слушала громкие аплодисменты от зрителей. Люди стояли и хлопали. Это был успех.

Радость переполняла меня. В тот момент я думала, неужели возможно быть такой счастливой? Кажется, именно эти мысли стали вызовом для вселенной, и она решила показать мне обратную сторону счастья.

Глава 4. Мари

Наш пир продлился дольше, чем мы планировали. На часах стукнуло три часа ночи, когда я решила, что мне пора домой. Саймон сидел недалеко от меня, я подозвала его.

– Может, пойдем? У меня уже глаза закрываются, не хочу тут уснуть.

– Хорошо, я схожу за куртками, а ты пока собирайся.

Попрощавшись со всеми, мы ушли. Дорога до моего дома обычно длилась двадцать минут, но зимой она занимала больше времени. В этот раз мы решили пойти дворами, чтоб сократить путь – обычно я так не ходила потому что даже в светлое время суток здесь было темно. Но с Саймоном мне было не страшно, поэтому я не спорила, когда он предложил эту дорогу.

Мы шли с Саймоном и оживленно беседовали. Мороз взбодрил меня, поэтому я не умолкала ни на секунду. Во-первых, я была очень воодушевлена. Во-вторых, я боялась, что как только я перестану говорить, мой друг снова начнет его излюбленную в последнее время тему о том, что я ему небезразлична, и вновь попросит у меня шанс завоевать себя. Я потратила лишь пять секунд на то, чтобы дать этой мысли сформироваться в голове, и Саймон будто прочитал ее И, конечно, воспользовался этой недолгой паузой, чтоб заговорить о том, что я не хотела слышать.

– Мари… я хочу вернуться к нашей теме…

– Что за тема? – спросила я, но прекрасно понимала, о чем он.

– Тема под названием «мы».

– Ты про роман Замятина1? – пыталась я как можно дальше продлить этот момент моего недопонимания.

Он резко остановился, схватил меня за плечи и повернул к себе.

– Про роман – да, но Замятин тут совсем не причём.

Я стояла и смотрела на него, думая, что ответить. Я совсем не боялась, что он может совершить какое-то неуважительное действие по отношению ко мне. Нет. Он был моим другом и знал, что после этого я легко распрощаюсь с нашей дружбой. Такое любят в кино, а я ненавижу. Видимо, люди решили, что таким действием герой не дает времени девушки на раздумье и она в сей же момент влюбляется в него. Забавно. Как мне кажется, должно быть наоборот: она должна в тот же момент возненавидеть его, ведь он наплевал на все – в первую очередь, на саму девушку. Его действие говорит о том, что он не уважает ее и ему наплевать на ее мнение. Герой в этот момент думает лишь о себе и о своем желании. Вот так вот за минуту я развеяла иллюзии и превратила для многих любимый романтический жест в оскорбительное поведение. Так о чем я? Ах, да, продолжу рассказывать о нашей беседе.