Милашка для психа

– Мне не нужна любая квартира, мне нужна твоя.

Загадки-загадки, ну надо же.

Таня, с одной стороны, их терпеть не может, а с другой… Ей вдруг становится настолько любопытно, что она ловит себя на том, как раздает свое чувство самосохранения прохожим.

Она видит свою непосредственную начальницу, которая стоит у лифта и косится в ее сторону.

– Уходи, пожалуйста, – шипит Таня сквозь натянутую улыбку.

– Еще чего.

– Прошу тебя, свали, вон та грымза – мой босс, и она видит меня насквозь.

– Какая, вон та? – псих поворачивается и, улыбаясь, машет Дарье Альбертовне рукой. – Добрый вечер!

Та округляет глаза, оглядывает его с головы до ног. Потом кивает, изгибая губы в ответ, но взгляда так и не отводит.

– Ну так что, – возвращаясь к своим баранам, продолжает псих. – Я могу у тебя остаться?

– Сколько часов я тебе дала, чтобы ты собрал свои монатки? Десять? Так вот, я передумала. Хочу, чтобы ты убрался еще раньше. Или я вызову полицию.

Псих кивает и… Выглядит так, что становится очевидно – он не замышляет ничего хорошего.

– Смотри, как ты предпочитаешь? Мне стоит поцеловать тебя на глазах у той дамочки или ей понравится, если я пройдусь по этой стойке без штанов?

Таня открывает рот и смотрит, как рука психа тянется к ремню.

Он сделает это.

Точно сделает, очевидно же, что он способен на херню и похуже.

* * *

– Это моя спальня, – Таня тычет пальцем в дверь. – На ней нет замка, но, я надеюсь, ты достаточно адекватный, чтобы понимать – тебе нечего там делать.

Псих поднимает руки вверх.

– Пожалуйста-пожалуйста, не сильно-то и хотелось. Еще завалит дилдо по самые уши.

– Заткнись уже! – Таню бесит сам факт того, что псих знает про ее игрушки. С одной стороны – это не должно ее смущать, потому что… А перед кем смущаться, это же псих! И она – взрослый человек! А с другой – очевидно, она создает впечатление озабоченной на голову нимфоманки. – И вообще, постарайся не трогать мои вещи.

– Какие из них?

– Никакие мои вещи не трогай, боже!

– Ладно, – соглашается псих, и Таня только сейчас замечает, что он стоит в ее носках.

Господи…

– Еще правила?

– Не шуметь. И никого не приводить.

– Я и не собирался. Мне и тебя хватит, зайка.

– И не называть меня зайкой, – рявкает Таня. А потом зависает на секундочку, потому что… – И что значит «мне и тебя хватит»?

– Ну как же? – псих подмигивает ей. – Наш уговор.

– О боже, когда-нибудь люди перестанут думать о том, что я озабоченная, нервная из-за недотраха, голодная идиотка, помешанная на игрушках для взрослых?

Таня всплескивает руками и исчезает в своей комнате.

Псих орет ей вслед:

– В этом нет ничего постыдного, зайка.

– Меня зовут Таня. ТА-НЯ!

Кажется, тот в ответ выкрикивает имя Егор, но это не имеет никакого значения.

Потому что чертов псих, да и только.

* * *

Таня закрывается в комнате и долго стоит перед зеркалом, как дура.

– И что ты творишь? – спрашивает она у своего отражения. – По-твоему, это адекватно?

Псих за стеной что-то роняет, и Таня вздыхает, закрывая глаза. Господи, во что она ввязалась? Последний такой дурацкий поступок она совершала в младших классах, когда решила продать соседу свой велосипед. Вернее – обменять его на плейер, который оказался нерабочим. Но то в детстве, в отсутствие мозгов. А сейчас ей двадцать два!

Нет, Полинка права. Это все от недотраха. Увидела красивое тело и потекла, как сучка. А как же чувство самосохранения? Личное пространство? Хоть какая-то жалость к себе, в конце концов?

Все это куда-то испарилось.

Она понятия не имеет, когда дошла до жизни такой. Таня Мальцева – сама осторожность, впускает в свою квартиру, в свою крепость, какого-то психа! Полного психа. Неадеквата. Человека, который создан природой, чтобы таких как Таня щемить, а тут…

Она падает на кровать и думает о том, как бы ей сходить в душ, а потом перекусить чем-нибудь, не столкнувшись с психом по дороге.

А тот, очевидно, вообще не парится, потому что, когда Таня выходит из комнаты, он стоит в одних трусах посреди коридора и приседает.

Качает жопу, если быть точнее.

Таня сглатывает слюну.

Нет, вот это уже точно не нормально. И что она должна сделать? Запретить человеку качать жопу? Ну не бред ли? Тем более, что эта жопа явно стоит того… Но сейчас не об этом.

Она проходит мимо, задержав дыхание, как будто даже запах вокруг психа может быть каким-то ядовитым и разъест остатки ее мозга.

Закрывается в ванной и, набирая воду, ведет сама с собой мысленный диалог.

Она обещает себе, что ровно через две недели заставит психа съехать.

И что она не будет смотреть на него, как на сексуальный объект, даже если псих весь – просто гора мускулов.

А еще она клянется, что найдет себе какой-нибудь перепихон в ближайшее время, потому что уверена – если она займется сексом, то и в голове сразу же прояснится.

Все эти доводы убеждают ее, что она поступает правильно. Да и вообще – она молодец.

Таня кивает в пустоту и забирается в ванну, крайне довольная собой.

* * *

– Полли, в эту субботу мы идем в клуб.

Полинка, которая явно еще спала в восемь тридцать утра, сладко зевнула в трубку.

– В клуб, чтобы танцевать или?

– Чтобы клеить парней, разумеется.

– В самый-самый развратный и грязный клуб города, я правильно понимаю?

Таня огляделась. В холле никого не было, но на всякий случай она перешла на шепот.

– В любой клуб, который нам по карману, что за вопросы?

– Боже, Мальцева, – судя по звукам, Полинка встала и теперь рылась в своих вещах в поисках чего-то там неведомого. – Когда мы были в клубе в последний раз, я подралась с охранником, который принял меня за шлюху.

Таня потерла лоб.

– Ты сняла колготки прямо посреди танцпола…

– Ты знаешь, почему я так сделала, Таня! Они были новые, у меня жутко все чесалось, он не смел делать мне замечание, это просто неуважительно и…

– Ну Полли-и…

Таня включила свой самый щенячий голос.

– Да боже мой! – заорала та, психуя. – Конечно я пойду с тобой! Куда я денусь! Еще трахнешься с каким-нибудь бомжом в кабинке туалета!

– Такого никогда не было! – возмутилась Таня.

– Ты же пускаешь чужаков в свою квартиру, я понятия не имею, на что ты еще способна.

Она бросила трубку, а Таня тяжело вздохнула, глядя в экран.

Глава 4

Таня проснулась ночью от грохота.

Сначала она смотрела в потолок, пытаясь понять, с какой стороны буянят соседи. Потом звук повторился, и на этот раз он был ближе, чем могло показаться. У нее на кухне.

Таня, сонная, в трусах и с табуреткой в руках, начала продвигаться в сторону кухни. Темень была – хоть глаз выколи, и только в гостиной она вдруг вспомнила, что всегда на ночь оставляет в прихожей свет. А в этот раз он не горел.

Сон сошел на нет. Таня остановилась, опуская табуретку на пол. Точно. Псих. Как она могла про него забыть?

Тот чем-то шебуршал в темноте на кухне, и как будто даже разговаривал сам с собой.

– Что ты делаешь? – спросила Таня, встав в проходе.

Псих выпрямился, заслоняя собой остатки света от окна. Кашлянул. Он как будто… Смутился, что ли? Таня понять не могла, какого черта происходит.

– Ищу еду для собаки.

– В холодильнике есть сосиски, – на автомате ответила Таня.

Псих кивнул.

– Спасибо.

Таня помотала головой. Вот уж действительно Полинка не шутила, когда говорила, что ее жизнь с этим психом скучной не будет.

Ну ничего. Она как-нибудь выдержит две недели, тем более, деньги ей и впрямь не помешают. А потом они распрощаются навеки.

Она развернулась, чтобы уйти, а потом вдруг… Замерла на месте.

– Подожди-ка, – произнесла она в темноту. – Для какой еще нахрен собаки?

Пес был взрослой и довольно вежливой дворнягой. Он сидел на полу, уже при включенном свете, и смотрел с благодарностью на протянутую ему сосиску. Брать не спешил. Ждал, когда псих разрешит.

– Итак, давай-ка мы с тобой повторим, – тихо сказала Таня, стараясь не издавать лишних звуков, потому что в квартире, мать его, была большая, незнакомая ей СОБАКА. – Ты пошел на пробежку ночью (я не собираюсь спрашивать тебя о мотивах такого поступка, потому что мне плевать), у подъезда встретил собаку, и решил, что нужно притащить ее ко мне домой. Все верно?

Псих спокойно кивнул и позволил, наконец, собаке съесть сосиску.

– Все верно.

– Окей. А у тебя не возникло, ну я не знаю, мысли, что я буду против?

– Нет.

– Серьезно?

– Ты что – живодерка? Позволила бы псу ночевать на улице?

Таня встала, прохаживаясь по кухне.

– Это бродячий пес. Он живет здесь уже несколько лет, его кормят все бабки в округе, у него там президентский люкс в подвале с игрушками и лежанками, ты что – издеваешься?!

Псих посмотрел на нее сурово.

Таня поверить не могла.

Просто не могла поверить. Почему бы этой горе мускулов не продолжить оставаться просто горой мускулов, без вот этой вот лишней блевотной милоты. Он теперь у нас еще и благодетель. А Таня, получается, та еще скотина.

– Бездомные люди тоже не жалуются на свои подвалы, но будь у них выбор – они бы предпочли что-то более комфортабельное.

– Правильно ли я понимаю, что завтра утром вполне могу обнаружить у себя на диване бомжа?

Псих стрельнул в Таню взглядом. Таким, ни черта хорошего не предвещающим взглядом.

– Нет.

– Отлично. Собаку тоже убери.

– Какая ты злая! Может, мне все-таки трахнуть тебя, чтобы ты успокоилась?

Таня была уже на полпути к выходу из кухни, когда слова психа догнали ее.

Она обернулась. И вдруг, вот прямо сейчас поняла, что они оба в трусах. На ней есть еще футболка, на нем – ничего. Только трусы.

– Кстати об этом. Чтобы окончательно замять эту тему – у меня все в порядке. В полном. Блять. Порядке! А даже если бы было не в порядке – ты был бы последним человеком на планете, к кому бы я обратилась за помощью!

Псих улыбнулся своей фирменной улыбочкой – уголком губ. Оскал, иначе эту улыбку не назовешь. Таня почувствовала себя размазанным по сковородке желтком.

– Так значит, все-таки обратилась бы?

И он вдруг пошел на Таню, как бульдозер. Прямо напролом, пока не припер ее к стенке.

Было неловко. Особенно, когда Таня с ужасом почувствовала теплую влагу в своих трусах.

Оооо нет. Нет, нет, только не сейчас, пожалуйста.

Она прикрыла глаза. Постаралась вспомнить что-нибудь мерзкое, склизкое, отвратительное… Но псих толкнулся бедрами, и…

Вот черт.

У него привстал.

Таня открыла глаза и посмотрела на него укоризненно.

– Зачем ты это делаешь?

– Чтобы ты немного расслабилась.

– Еще чуть-чуть, и подумаю, что я твой трофей. Очередной спор? Что тебе нужно?

Псих фыркнул, ладони его легли на стену по обе стороны от Таниной головы, и он дыхнул в ее рот, потираясь кончиком носа о нос.

– Если бы это был спор – я бы уже выиграл.

– Не подавись самомнением.

– Не волнуйся за меня.

Они какого-то черта говорили шепотом. Тане казалось, что она сейчас на воздух взлетит от этой жгучей смеси возбуждения и злости.

А еще…

Она жутко, до боли, просто невыносимо сильно хотела…

Секса, разумеется, не психа. Псих – просто качок с членом, ничего особенного.

Ничего особенного.

Ничего.

Особенного.

Она повторяла это себе, пока отталкивала психа от себя, пока шла в свою комнату, пока лежала, толкаясь в подушку, пока кончала, закусив кулак…

* * *

– Охренеть! – выпалила Полина, оглядев Таню с головы до ног.

Она знала. Знала, что ее старания будут оценены по достоинству. Потому что она, мать вашу, вытащила эти кожаные брюки из самых глубоких недр своего шкафа. Глубже – только бабушкины шали, покусанные молью. Эти брюки лежали там со времен основания мира, а точнее – с Таниного одиннадцатого класса, и сидеть плотнее на бедрах могла, пожалуй, только ее кожа. Она даже дышать в них боялась, чтобы они не лопнули по швам.

В дополнение к узким брюкам шел топ, который сама Полли подарила ей в качестве подарка-издевательства на прошлый Новый год. Ну, знаете, такие подарки, которые радуют только того, кто дарит. Потому что он считает это хорошей идеей. Или потому что просто хочет поржать.

Здесь было все: и открытый пупок, и сетка, из-под которой сейчас отчетливо виделся черный кружевной лифчик, и блестки. От блесток, кстати, все чесалось, но Таня твердо уверовала в то, что красота требует жертв, и сказала самой себе, что снимет этот топ только ради сногсшибательного мужчины. И никак иначе.

– Пойдем, тебе еще нужно меня накрасить, – она схватила Полину за руку и затащила в квартиру.

– Накрасить? Кто ты и что сделала с моей подругой? О мой бог!

Последнее – это была ее реакция на психа.

Тот вышел на них из душа, как черт из табакерки – весь из себя такой мокрый. Ну, короче…

Полинка чуть в обморок не грохнулась. Она вцепилась Тане в руку и, вытаращив глаза, долго пыталась сказать что-то цензурное, но взгляд ее блуждал между прессом психа и его лицом, и Таня реально испугалась за подругу.

Псих, надо признать, явно обрадовался такой реакции-комплименту, и хотел что-то ответить, но тут его взгляд остановился на Тане, и он…

Как бы вам это сказать?

Одеревенел.

Таня впервые его таким видела. Это было жутко и комично одновременно. Псих словно в камень превратился. Его большие глаза как будто выкатились из орбит еще сильнее, и он сжал челюсти, кулаки и, Таня готова был поклясться, если бы она могла проверить, то убедилась бы, что его задница тоже крепко сжата.

И ей… Вдруг стало так приятно. Было сложно разобрать, хочет ли псих ее трахнуть или же – прибить за такой наряд, но Таня определенно вывела его из себя, а ради чего еще стоит жить?

Так они и стояли минуты две. Полли таращилась на психа, капая слюнями так, что притащенный им пес (которого он, кстати говоря, все еще не выкинул), выглядел оскорбленным. А псих таращился на Таню, и та, от греха подальше, с Полинкой под руку, скрылась в своей спальне. А то мало ли что.

– Это он? Он? ОН? – визжала Полли, но шепотом, ведь у нее был к этому природный талант.

Таня захлопнула дверь и протянула ее сумку, в которой явно было достаточно косметики, чтобы накрасить какую-нибудь маленькую страну.

– Смотря кого ты имеешь в виду.

– Ну этот… ТОТ. Тогда.

– Полли, я понятия не имею, как к тебе люди на концерты ходят. Ты же двух слов связать не можешь.

Она стрельнула в Таню глазами.

– Злюка. Ты же меня поняла.

Таня вздохнула, когда она вытащила темно-синие блестки из сумки и начала наносить их ей на верхнее веко.

– Да поняла я, поняла. Это он, если мы с тобой об одном и том же.

– А что случилось с «Чикатило»? С «я не впускаю в дом кого попало»?

Таня смотрела на нее, глаза слезились.

– Не знаю. У меня напрочь отшибло мозги – вот что случилось.

– Это называется «пробудился интерес», Таня, вполне заурядная вещица.

– Выбить эти зачатки интереса сегодня же – вот наша цель.

Полина посмотрела на нее так, словно она говорил о чем-то невозможном, но комментировать больше не стала.

Она закончила делать мейк, и они встали перед зеркалом, снимая сторис на телефон. Ну две сучки, иначе не назовешь. Только Полина всегда выглядела как сучка со своими лисьими глазами и гладкими черными волосами, а Таня – вот конкретно сейчас. Сучка высшей пробы.

Дело в том, что в реальной жизни она почти никогда не красилась и волосы всегда собирала в тугой пучок. Сейчас же они лежали волнами на ее плечах, блестящие, словно золото. А глаза горели.

– Готова проломить танцпол? – спросила Полли, подмигивая ей в отражении.

– Надеюсь, не в буквальном смысле? А то будет обидно.

Она достала из-под кровати бутылку шампанского, которую планировала распить с Полли в такси. Они открыли ее, сделали по глотку, и Таня почувствовала себя так, как будто был какой-то праздник. Радость и веселье – два товарища, с которыми они встречались крайне редко, как с бывшими одноклассниками – наполнили ее душу, и она вышла из комнаты с широкой улыбкой на лице.

Полина топала следом с той самой бутылкой в руках.

Псих ждал у входной двери. Он был в своем обычном прикиде – в джинсах, скучной черной футболке и кожаной куртке с приподнятым воротником. Таня задумалась о том, носит ли кто-то в 2021 году так воротники, и пришла к выводу, что, походу, только Дин Винчестер.

– Иду с вами, – коротко сказал он, потому что, очевидно, замешательство было написано на их лицах.

Полина подавилась шампанским, а Таня сделала все возможное, чтобы сдержаться от смеха.

– Уверен? – спросила она, натягивая куртку и ботинки.

Псих свел брови.

– Да. Что за вопрос?

– Нет, ничего, как пожелаешь.

Очень хотелось спросить, часто ли он ходит в столь злачные места, но Таня решила оставить комментарии при себе.

Глава 5

Таня пожалела, что вовремя не включила камеру в телефоне. Потому что лицо психа, когда они вошли в клуб, надо было видеть.

Нет, вошел-то он на расслабоне, пританцовывая и радуясь. А вот потом, когда пригляделся…

Повсюду были парочки. Они танцевали, держась за руки и целуясь, вовсю флиртовали друг с другом, тискаясь по углам. Этот клуб и правда имел ужасную репутацию, но именно здесь устраивали классные, веселые тусовки, после которых ты чувствуешь себя перерожденным.

Столик, который они забронировали, находился в самом пекле. Прямо-таки в логове разврата.

Сдав вещи в гардероб, Таня пошагала в сторону стола, виляя задницей и искренне надеясь, что она не выпрыгнет из штанов. Полли, улыбаясь, шла следом, а псих…

Псих, кажется, к своему месту прилип.

Он что, реально никогда не был в клубах? Никогда не видел, как люди обжимаются на танцполе?

Он косился на всех парней и девушек, как будто это были бомбы замедленного действия. Как будто, если он пошевелится, они начнут взрываться одна за другой.

– Эй! Ты идешь? – окрикнула его Таня сквозь музыку, и тот вздрогнул, оживая на ходу.

Прелесть какая.

Разумеется, на него все таращились. Еще бы – такой здоровяк, излучающий тестостерон и опасность, с щетиной, как колючая проволока и с плечами шире Таниных в пару раз… Психа облепили озабоченными взглядами. Еще секунду – и облепили бы и телами, слетевшись как мухи на мед. Таня быстро схватила его за рукав и потянула на себя.

– Если не собираешься свалить – лучше прекрати таращиться, это невежливо.

Псих моргнул и быстро сел в самый угол за их столом.

* * *

Полинка долго на одном месте не сидела.

Прошло всего несколько минут, а она уже познакомилась с барменом, потанцевала с парой девчонок, где-то задаром достала две бутылки шампанского и, довольная, плюхнулась на свое место.

– Класс! – воскликнула она, размахивая бутылками перед Таней.

– Содержанка, – выпалила он.

Полинка и правда была лакомым кусочком для мужчин. У нее и опыт имелся… Очень разный. Ну, такой, студенческий и несерьезный, но все-таки. Иногда она спрашивала у Тани, каково это – влюбиться до беспамятства.

Таня не знала.

Она не влюблялась. Пару раз почти-почти чувствовала то самое, но прям ВЛЮБИТЬСЯ так, чтобы захотелось ради кого-то умереть, почему-то не получалось. Все попытки построить что-то серьезное заканчивались полным провалом и, в какой-то момент, она перестала пытаться.

Может, это и не ее вовсе? Может, ей и правда суждено просто знакомиться с парнями в клубах или в Тиндере, трахаться и забывать о них на следующий день?

Кстати об этом.

Она огляделась, присматривая парней, что посимпатичнее. Один из них – красавчик в джинсовой куртке, со стильной укладкой и белоснежной улыбкой – стоял у барной стойки и заинтересованно на Таню поглядывал.

Таня, в свою очередь, улыбнулась ему, даже хотела подмигнуть, но тот вдруг отвел глаза.

Таня напряглась. И что это было?

Потом она перевела взгляд на психа – тот тоже смотрел на того парня, но не с любопытством, а с угрозой. Как будто обещал перекусить ему шею, если тот приблизится.

– Ты что делаешь? – спросила Таня, наклоняясь к нему.

Тот, раскинувшись на диване, делал вид, что ему комфортно здесь находиться, но на деле – явно готов был взорваться от напряжения.

– Что я делаю?

– Не сиди так.

– Как «так»?!

Таня кивнула на его руку, заброшенную на спинку дивана позади нее.

– Так. Ты отпугиваешь от меня парней.

Псих прищурился.

– Почему?

– Посмотри на себя! Мы с тобой выглядим, как семейная пара на выгуле. Смотреть можно, а трогать – нельзя!

– А тебе так принципиально, чтобы тебя потрогали? – сказал псих, вскинув брови.

Таня вдруг почувствовала нестерпимое желание треснуть ему. Не в первый раз, кстати. Это желание возникало у нее постоянно. Почти каждую минуту.

– Ты что – издеваешься?

– Нет. Пытаюсь понять, как ты стала такой озабоченной.

Таня себя озабоченной не считала. А даже если бы она и была такой – каким боком это касается психа?

– Пару дней назад ты предлагал мне секс за проживание в моей квартире. Кто из нас озабоченный?

– Это вынужденная мера.

От возмущения заклокотало в груди.

– Вынужденная? Действительно, секс со мной ведь – настоящее испытание.

– Я этого не говорил…

– Пошел ты к черту.

Таня встала и, вскинув подбородок, вышла на танцпол.

Даже если с сексом ей сегодня не обломится, то она хотя бы потанцует.

Бокал в руке, красивая музыка, она суперски выглядит. Псих может катиться на все четыре стороны, вот честно.

Таня подстроилась под ритм и медленно двигала бедрами, покачиваясь из стороны в сторону. Она забыла обо всем, мигали огни, люди вокруг были расслабленными, веселыми, интересными. Не законсервированными в своих внутренних страхах, а по-настоящему свободными, и Тане хотелось быть свободной вместе с ними.

Она отдалась танцу, отдалась музыке, она просто наслаждалась тем, что находится здесь, среди этих людей, в хорошем месте, она выбросила из головы все лишние мысли и просто танцевала, танцевала, танцевала.

В какой-то момент музыка стала быстрее, ритмичнее, люди облепили Таню со всех сторон, и она уже вовсю смеялась, прыгая на месте и сталкиваясь с другими людьми локтями, пальцами, плечами и бедрами.

Ей было так легко! Впервые за долгие месяцы она не чувствовала того раздражения внутри, усталости от того, что все вокруг хотят от нее чего-то.

Она просто веселилась, просто соответствовала возрасту и своему внутреннему «я».

Музыка снова сменилась. Люди вокруг разбились на парочки, и Таня снова увидела того парня у стойки. Они встретились взглядами. Таня остановилась, глядя на него.

Рискнет или нет? Подойдет или будет ждать решающего шага от Тани?

Парень изогнул губы в улыбке, а потом двинулся к ней, проходя мимо людей, огибая их и торопясь добраться до Тани.

Между ними было не больше метра, когда вдруг в пустоте, закрывая собой все пространство и того парня, перед Таней вырос псих.

Чтоб его.

Он остановился, и на секунду Тане показалось, что он сейчас сделает что-то плохое. Схватит ее, ударит, уведет отсюда силой.

Но тот осторожно, как будто идя на риск, опустил ладонь Тане на пояс и притянул ее к себе.

В груди что-то сжалось.

Таня почувствовала, как сжимается горло, как дыхание сбивается.

Вторая рука, а потом – Таня впечаталась в тело психа, как в каменную глыбу, и они оказались так близко друг к другу, как будто собирались приклеиться телами.

Таня опустила ладони ему на плечи. Прижалась ближе. Щетина уколола ее лицо, но это было невероятное ощущение, непривычное, но безумно приятное. Они начали двигаться, огромные плечи психа были таким твердыми, что Таня не могла нащупаться, не могла остановиться, поглаживая их.

Тот, в свою очередь, вел в танце так уверенно, как будто всю жизнь танцевал.

Они двигались одинаково – то плавно, то быстро, они словно стали единым целым, и Таня старалась, она, правда, боролась, она пыталась избавиться от этого чувства, но оно пробиралось обратно, не желая уходить.

Псих возбуждал ее. Именно тем, что был психом. Именно тем, что каждую минуту рядом с ним Таня была в напряжении, чувствовала себя неуверенно, сомневалась и ждала подвоха. Сейчас он танцует с ней, а что будет завтра? Что будет, когда они выйдут отсюда? Как он поступит?

Интерес и какое-то первобытное любопытство – так это Таня определила. Именно это и было причиной всего. Причиной того, что она все еще не вызвала полицию и не выгнала психа из своего дома.

– Хорошо двигаешься, – прошептала Таня, коснувшись губами чужого уха.

Псих посмотрел на нее. Во взгляде его было настоящее пекло. Кипела лава, плескались в огненном чане рогатые черти.