Дальнобой

Даже его обычно ровный аппетит давал сбои. Бутерброды казались безвкусными, пиво не приносило привычного расслабления. Каждая остановка на заправке, каждый перерыв на обед казались неестественно долгими, словно он ждал чего-то, что должно было произойти.

Это предчувствие не имело логического объяснения. Никто не угрожал ему напрямую, не было никаких предупреждений. Просто внутренняя сигнализация, которая обычно была заглушена пивом и усталостью, теперь вдруг заработала на полную мощность. Возможно, это была его подсознательная реакция на "серый" характер груза, который он вез. Возможно, его организм, годами игнорируемый и эксплуатируемый, наконец-то подал сигнал о надвигающейся опасности.

Его мысли были тяжелыми, как его грузовик на подъеме. Он чувствовал, как груз – не только физический, но и ментальный – давит на него. Это был груз одиночества, груз однообразия, груз незаметной жизни. И к этому грузу теперь добавился еще один – груз необъяснимого беспокойства.

Йорген пытался успокоить себя. "Это просто нервы, старик", – говорил он себе вслух, но его собственный голос звучал неубедительно. Он старался сосредоточиться на дороге, на привычных действиях, чтобы заглушить этот назойливый внутренний голос. Но он не умолкал. Он тихо шептал о переменах, о надвигающейся буре, которая должна была разрушить его привычный, хоть и скудный, мир.

Когда он, наконец, припарковался на ночной стоянке, его беспокойство достигло пика. Была ли это усталость? Или же что-то еще? Он решил отвлечься, сделать то, что всегда приносило ему облегчение – отправиться в мотель к проститутке. Он думал, что это поможет ему забыть о тревогах. Но, как вскоре выяснится, именно эта попытка убежать от предчувствия и стала причиной его краха, открыв дверь для того, что должно было перевернуть всю его жизнь.

Глава 2: Роковая остановка

Долгожданный отдых

Длинный день, обернувшийся бесконечной чередой пролетающих мимо дорожных знаков и мелькающих фар, наконец, подходил к концу. Стрелки часов на приборной панели показывали почти полночь, когда "Вольво" Йоргена с характерным шипением пневматики медленно затормозил на большой, залитой тусклым светом фонарей, ночной стоянке. Это была одна из тех огромных площадок для грузовиков, которые пунктиром тянутся по всей Европе, предлагая уставшим водителям хоть какое-то подобие укрытия и отдыха.

Йорген выключил двигатель. Могучий дизель, верный спутник его тысяч километров, умолк, и наступила неожиданная, почти оглушительная тишина. Он прислушался к ней, вдыхая запахи остывающего асфальта, выхлопных газов и где-то вдалеке – запах разогретой на гриле колбасы. Из кабины, словно невидимое облако, вытекал тяжелый воздух, пропитанный его собственными запахами: потом, несвежей едой, и тем особым, ни с чем не сравнимым ароматом, который приобретает кабина дальнобойщика после нескольких дней в пути.

Тяжелый вздох облегчения вырвался из его груди, подняв объемный живот. Это был не просто выдох, а квинтэссенция усталости, накопившейся за последние часы. Наконец-то! Руки, сжимавшие руль так крепко, что суставы побелели, расслабились. Спина, затекшая и ноющая, словно от бесконечной пытки, получила короткую отсрочку. Он откинулся на сиденье, ощущая, как его тело медленно, неохотно расслабляется, отпуская напряжение, копившееся с рассвета.

Эта стоянка была ему знакома. Он бывал здесь десятки, а то и сотни раз. Старый, обшарпанный мотель с вывеской "Привал дальнобойщика" на одной стороне, бензоколонка, небольшой магазинчик и пара передвижных закусочных с другой. Все до боли привычно, и именно эта предсказуемость дарила ему чувство комфорта.

Мысли Йоргена, обычно забитые графиками, грузами и километрами, теперь были заняты лишь одним: расслаблением и развлечениями. Под "развлечениями" он понимал свой стандартный набор: пара банок холодного пива, может быть, жирная сосиска с карри, и, если повезет, короткий визит в мотель. Последний пункт был особенно притягательным, ведь долгие месяцы в дороге делали свое дело, и потребность в физической близости иногда становилась невыносимой.

Он медленно вылез из кабины, чувствуя, как его тяжелое тело протестует против каждого движения. Опустившись на землю, он потянулся, кряхтя и потирая поясницу. Вокруг него уже стояли другие грузовики, многие из которых он видел на трассе. Из некоторых кабин доносились приглушенные звуки радио, из других – смех или обрывки разговоров. Йорген не стремился к общению. Его интересовал лишь свой собственный отдых.

Он проверил замки прицепа, нащупал пломбу, убедился, что все на месте. Груз, который он вез, был, как обычно, "серым", и это добавляло немного нервозности. Но он гнал эти мысли прочь. Сейчас главное – отдохнуть. Завтра будет новый день, новые километры, новые заботы. А сегодня – только он, его пиво и, возможно, теплая компания.

Йорген открыл дверцу холодильника, достал две банки пива. Первая, охлажденная, запотевшая, была выпита прямо на месте, жадно, большими глотками. Шипение газировки, легкая горечь и моментальное ощущение расслабления. Он почувствовал, как усталость потихоньку отступает, уступая место приятной вялости.

Он окинул взглядом стоянку. Под тусклым светом фонарей тени от грузовиков вытягивались, словно гигантские чудовища. Где-то вдалеке лаяла собака, где-то стукнула дверца автомобиля. Привычные звуки ночной жизни на трассе. Он был частью этого мира, частью этой вечной дорожной карусели. И в этот момент, стоя под небом, усыпанным редкими звездами, Йорген чувствовал себя, насколько это вообще возможно, счастливым. Он не знал, что эта роковая остановка станет началом его личного ада, и что его "долгожданный отдых" обернется самым страшным кошмаром в его жизни.

Мотель «Привал дальнобойщика»

Мотель "Привал дальнобойщика" стоял немного в стороне от основной трассы, словно застенчиво прячась за вековыми тополями. Это был неброский, невзрачный двухэтажный сарай, облицованный выцветшим сайдингом, который когда-то, возможно, был бежевым, но теперь представлял собой нечто среднее между грязно-серым и бледно-желтым. Неприглядный вид мотеля был его визитной карточкой, говорящей о том, что здесь не ищут комфорта и роскоши, а лишь временное пристанище от дорожной усталости.

Над входом висела полуразбитая вывеска, неоновая надпись на которой "МОТЕЛЬ" мигала, теряя букву "Т" каждые несколько секунд, создавая эффект пульсирующего света. Под ней, на потрескавшейся стене, висело объявление, написанное от руки, гласившее: "Кофе. Душ. Девушки." Это было всеобъемлющее предложение для уставшего путника, который не требовал многого от жизни.

Йорген, поправив на животе застегнутую, но все равно не справляющуюся со своей задачей рубашку, побрел к мотелю. Его шаги были тяжелыми, а одышка усилилась, несмотря на то что он только что выпил пива. Кажется, даже легкий подъем к крыльцу был для его тела серьезным испытанием.

Внутри царил тусклый свет. Старые, пожелтевшие лампы накаливания едва освещали потертый холл, где стоял такой же потертый диван с выбитой обивкой. В воздухе висел плотный, почти осязаемый запах, который Йорген мог бы описать как квинтэссенцию всех мотелей мира: запахи несвежей еды, сигаретного дыма, дешевого дезодоранта и некой неопределимой затхлости. Он привык к ним. Это был запах его "дома вне дома".

За стойкой регистрации, освещенной такой же тусклой лампой, сидела полная, безразличная женщина лет пятидесяти с накладными ресницами и усталым выражением лица. Она даже не подняла глаз, когда Йорген подошел. Все было понятно без слов.

– Комната на час, – хрипло произнес Йорген, доставая мятую купюру.

Женщина кивнула, взяла деньги и, не говоря ни слова, бросила на стойку ключ с прикрепленным к нему тяжелым деревянным брелоком. Номер – "7".

Йорген направился по коридору, освещенному тем же тусклым светом. Стены были окрашены в какой-то блеклый, больничный зеленый цвет, который не добавлял уюта. Из-за некоторых дверей доносились приглушенные звуки: смех, обрывки разговоров, иногда – короткие, глухие стоны. Здесь жили своей жизнью, которая была одновременно и скрытой, и явной.

Дверь с номером "7" была слегка приоткрыта. Йорген толкнул ее. Комната была маленькой и тоже тускло освещенной единственной лампочкой под потолком. Вся мебель – кровать, маленький столик и стул – казалась древней и повидавшей виды. Простыни на кровати были скомканы, явно оставшиеся после предыдущего посетителя. Запах здесь был еще более концентрированным: смесь пота, несвежего белья и сладковатого, приторного аромата дешевых духов.

Йорген не придирался. Он не искал стерильности или изысканности. Ему нужно было лишь одно – уединение и физическое освобождение от напряжения. Это был его мир, его временное убежище, где он мог на короткое время забыть о дороге, о грузе, о своей жизни.

Он посмотрел на кровать. На ней сидела женщина. Ее силуэт был нечетким в тусклом свете, но он знал, кто она и что она здесь делает. Это была та самая "девушка" из объявления, воплощение его сиюминутных желаний. И Йорген, не подозревая, что в этот самый момент, пока он стоит на пороге этой жалкой комнаты, его мир рушится снаружи, сделал шаг навстречу своей роковой ошибке.

Встреча с тенью

Она сидела на краю кровати, спиной к двери, и казалась частью тусклого, пыльного интерьера комнаты номер "7". Йорген вошел, небрежно прикрыв за собой дверь. Его взгляд скользнул по ее фигуре, затем остановился на ее лице, когда она медленно повернулась.

Ее звали… да какая разница, как ее звали? Для него она была просто "тенью", временным воплощением его физиологической потребности. Ее внешность была… обыденной. Немолодая, лет тридцати пяти, может быть, чуть больше. Волосы, когда-то, наверное, светлые, сейчас были тусклыми и небрежно собраны в хвост. На лице, несмотря на плотный слой макияжа, проступали следы усталости и недосыпа: круги под глазами, мелкие морщинки в уголках губ, которые, казалось, давно забыли, что такое искренняя улыбка.

Она была одета в короткое, облегающее платье из синтетической ткани, которое должно было быть привлекательным, но на ней выглядело просто помятым и застиранным. Дешевые духи, которыми она, очевидно, облилась с ног до головы, смешивались с запахом сигаретного дыма, создавая приторную и душную смесь.

Йорген не искал красоты или изысканности. Ему нужна была просто… функция. И она была здесь, готовая выполнить эту функцию за определенную плату.

Цинизм был написан на ее лице, в каждом движении. Он читался в ее усталых глазах, которые смотрели на Йоргена без всякого интереса, лишь с профессиональной оценкой. Она видела таких, как он, сотни, если не тысячи. Старые, толстые, одинокие дальнобойщики, ищущие мимолетного утешения в чужих объятиях. Она знала их запросы, их привычки, их молчаливые просьбы.

– Привет, – сказала она хриплым голосом, в котором не было ни тени приветливости, лишь усталая обыденность. – Готов?

Йорген кивнул. Разговор между ними был минимальным, состоящим из банальных фраз, которые давно потеряли всякий смысл.

– Сколько? – спросил Йорген, хотя уже знал ответ.

– Час – пятьдесят, – ответила она, безэмоционально глядя на него.

Йорген достал мятую купюру. Она взяла ее, быстро спрятала в карман, не глядя. Ее взгляд уже скользнул по его массивной фигуре, оценивая предстоящую "работу". В ее глазах не было ни осуждения, ни желания, лишь холодный, профессиональный расчет.

– Душ? – спросила она, кивнув в сторону крошечной, видавшей виды душевой кабины.

Йорген отрицательно покачал головой. Он не хотел тратить драгоценное время на водные процедуры. Ему нужно было быстро, эффективно, без лишних предисловий.

Она встала, медленно, словно каждое движение давалось ей с трудом. Ее тело, когда-то, возможно, привлекательное, теперь было лишено всякой упругости, измотано ночной жизнью и бесконечными контактами. Она подошла к нему, и от нее исходил тот самый приторный запах, который теперь казался еще более удушающим.

Йорген чувствовал ее равнодушие, ее отстраненность. Но ему было все равно. Ему не нужна была любовь, нежность или даже простое человеческое тепло. Ему нужно было лишь физическое облегчение, забвение от монотонности дороги и одиночества. И эта женщина, эта "тень", была готова предоставить ему это.

Он не знал ее имени, ее истории, ее мечтаний. Она не знала его. Они были просто двумя телами, столкнувшимися на короткое время в этом тусклом мотеле, чтобы удовлетворить взаимные потребности. Она – потребность в деньгах, он – потребность в физическом контакте. И в этой примитивной сделке не было места для сантиментов, для настоящих чувств. Это была лишь сделка, и ее условия были предельно ясны. Йорген сделал шаг навстречу ей, не подозревая, что за его спиной, в его грузовике, разворачивается другая, гораздо более дорогая для него сделка, которая изменит его жизнь навсегда.

«Трудовые» будни

Комната номер "7" стала для Йоргена не просто временным убежищем, а ареной его личной, интимной битвы. Сцена в мотеле разворачивалась в тусклом свете единственной лампочки, отбрасывавшей длинные тени на потрескавшиеся стены. Воздух был тяжелым, пропитанным запахами дешевого парфюма, несвежего белья и ощутимого напряжения.

Йорген, пыхтя и отдуваясь, пытался соответствовать своим желаниям. Его массивное, обремененное лишним весом тело, казалось, сопротивлялось каждому движению. Он снял рубашку, обнажив обвисший живот, дряблую кожу и редкие волосы на груди. Отдышка усилилась, и каждый вдох давался с трудом, наполняя комнату сиплым, прерывистым звуком, похожим на работу старого компрессора.

Женщина, эта "тень", была профессионалом. Ее движения были механическими, отточенными годами работы. В ее глазах не было ни страсти, ни даже намека на интерес, только холодная, профессиональная отстраненность. Она делала то, что от нее требовалось, без эмоций, без лишних слов. Она была инструментом для его удовлетворения, и она знала свою роль.

Для Йоргена это был не порыв страсти, а скорее «трудовые» будни его личной жизни. Долгое воздержание, постоянное напряжение дороги, одиночество – все это требовало выхода. И он пришел сюда за этим выходом. Но его физические ограничения были очевидны. Каждый раз, когда он пытался двигаться быстрее, его тело протестовало. Сердце колотилось в груди, словно загнанный зверь, легкие не справлялись с нагрузкой, и пот струился по его лбу, смешиваясь с запахом алкоголя, который он выпил перед этим.

В какой-то момент он поймал себя на взгляде в ее глазах – немой, но красноречивый. Он увидел в них нетерпение, возможно, легкое отвращение, но чаще всего – просто усталость. И в этот момент Йорген почувствовал укол неловкости и стыда. Ему было стыдно за свое тело, за свою неуклюжесть, за то, что он не мог соответствовать даже своим собственным, скромным ожиданиям. Стыдно за то, что он был здесь, в этой жалкой комнате, с этой усталой женщиной, пытаясь найти мимолетное забвение.

Он слышал собственный сиплый голос, пыхтение, отрывистые, нечленораздельные звуки. Это было далеко от того, что он видел в фильмах или слышал в рассказах других дальнобойщиков. Это было тяжелое, некрасивое, почти трагичное действие. Он чувствовал, как его тело предает его, не давая ему получить то, за чем он пришел.

Его мысли метались между желанием и осознанием собственной немощи. Он пытался сосредоточиться на процессе, но все равно отвлекался на свой пивной живот, который мешал каждому движению, на боль в спине, на стук сердца в ушах. Это было не наслаждение, а скорее исполнение обязанности, своего рода ритуал, который необходимо было завершить, чтобы получить хоть какое-то облегчение.

Она, тем временем, продолжала выполнять свою работу, оставаясь равнодушной к его попыткам и его трудностям. Она не подгоняла его, но и не проявляла никакой заботы. Просто ждала, когда все закончится. Ее терпение было частью ее профессионализма.

Наконец, все было кончено. Йорген, задыхаясь, откинулся на подушки. Он чувствовал смесь усталости, легкого разочарования и того самого, знакомого ему облегчения, которое приходило после каждого такого визита. Женщина, не говоря ни слова, поднялась, поправила платье и направилась в ванную комнату.

Йорген лежал на кровати, пытаясь отдышаться. Он чувствовал себя опустошенным, не столько физически, сколько морально. В этот момент он был особенно уязвим, его защита была ослаблена. Он закрыл глаза, пытаясь заглушить остатки стыда и неловкости.

Именно в этот момент, пока Йорген лежал, пытаясь прийти в себя, на стоянке, всего в нескольких десятках метров от него, разворачивались события, которые должны были навсегда изменить его жизнь. В то время как он "трудился" в мотеле, над его грузовиком, его единственным домом, работали совсем другие люди, и их действия были гораздо более быстрыми, эффективными и смертельно опасными, чем его собственные усилия в этой жалкой комнате. Он не знал, что эта мимолетная попытка найти утешение обернется для него колоссальной потерей и началом кошмара, от которого он не сможет убежать.

Призраки ночи

Пока Йорген, пыхтя и отдуваясь, погружался в свои "трудовые" будни в комнате номер "7", в нескольких десятках метров от него, на залитой тусклым светом стоянке, разворачивалась совершенно иная сцена. Это была сцена, полная напряжения и профессиональной точности, контрастирующая с неловкостью и суетой Йоргена. Параллельно со сценой в мотеле группа людей, словно призраки, материализовалась из ночной тени, сосредоточенно двигаясь к его "Вольво".

Их было трое. Двое крепких мужчин в темной одежде, лица которых были скрыты под капюшонами и масками, и один, более худощавый, который казался их лидером. Они двигались с отработанной бесшумностью, их шаги по асфальту были почти неслышны. Единственный звук, который нарушал царящую вокруг тишину, был слабый, далекий гул трассы, который быстро заглушался общим шумом стоянки.

Лидер группы, по имени Мартин, быстрым взглядом окинул припаркованный грузовик Йоргена. Он знал, что этот рейс был "серым", а значит, водитель, скорее всего, не станет вызывать полицию, если что-то пойдет не так. Это была одна из причин, почему они выбрали именно этот грузовик. Мартин поднял руку, давая сигнал своим сообщникам.

Первый из них, высокий и жилистый, проворно вскочил на подножку прицепа. В его руке блеснул инструмент – небольшой, но мощный гидравлический кусак. Он приложил его к замку, висящему на дверях прицепа. Раздался резкий, металлический лязг, короткий и сухой, словно выстрел, но быстро поглощенный ночной тишиной. Замок поддался, отскочив в сторону. Мартин удовлетворенно кивнул.

Второй, более коренастый мужчина, уже подгонял небольшой фургон, который сливался с темнотой. Он остановился вплотную к прицепу Йоргена, чтобы максимально скрыть их действия от случайных взглядов. Внутри фургона, слабо освещенного тусклой лампочкой, уже виднелись пустые контейнеры, готовые к погрузке.

Быстрые и бесшумные действия похитителей говорили о их профессионализме. Они знали свое дело, каждый из них выполнял свою роль с отточенной эффективностью. Дверцы прицепа открылись, и мужчины быстро, почти беззвучно, принялись перегружать содержимое. Груз, о котором Йорген не хотел знать ничего, состоял из плотно упакованных ящиков. Внутри, как они знали, находились редкие, дорогие комплектующие для какого-то сложного оборудования, которые, согласно легенде, должны были быть доставлены на завод, но на самом деле предназначались для черного рынка.

Мартин стоял на стреме, его глаза внимательно сканировали стоянку. Иногда он доставал рацию и обменивался короткими, неразборчивыми фразами с кем-то на другом конце. По его информации, водитель был "занят" в мотеле и должен был вернуться не скоро. Это давало им достаточно времени.

В течение нескольких минут они работали, словно хорошо отлаженный механизм. Ящики перелетали из прицепа Йоргена в фургон, каждый из них аккуратно укладывался, чтобы не повредить содержимое. Запах свежего дерева из ящиков смешивался с запахом дизеля, создавая своеобразный, острый аромат.

Когда последний ящик был перегружен, Мартин подошел к прицепу Йоргена. Он не стал утруждать себя восстановлением видимости. Оставленные нараспашку дверцы, сломанные замки – все это должно было кричать о произошедшем. Они хотели, чтобы водитель сразу понял, что произошло. Возможно, даже хотели запугать его.

Они быстро забрались в фургон. Двигатель бесшумно завелся. Мартин кивнул водителю, и фургон, без света, осторожно выехал со стоянки, растворившись в ночной темноте, так же бесшумно, как и появился. За их спинами остались открытые дверцы прицепа, беспорядок и чувство надвигающейся катастрофы. Йорген, в этот момент, все еще пребывал в своей личной нирване, совершенно не подозревая, что "призраки ночи" только что стерли из его жизни все привычные ориентиры, оставив его наедине с холодной, опустошенной реальностью.

Опустевший прицеп

Чувство облегчения, смешанное с легкой усталостью и послевкусием разочарования, заставило Йоргена наконец подняться с промятой кровати. Время истекло. Час в мотеле пролетел незаметно, и теперь пора было возвращаться к реальности. Он поправил свою помятую рубашку, поправил волосы и, крякнув, побрел к выходу. Заплатив женщине на ресепшене, он вышел на свежий, прохладный ночной воздух.

Его шаги по асфальту стоянки были тяжелыми, но уже более уверенными. Впереди, в тусклом свете фонарей, маячил силуэт его "Вольво". Йорген направился к нему, предвкушая стакан холодного пива в кабине и, возможно, короткий сон перед следующим рывком. Но что-то было не так. Едва уловимое чувство тревоги, которое преследовало его весь день, вдруг усилилось, превратившись в холодный комок в животе.

Чем ближе он подходил к грузовику, тем яснее становилось, что что-то изменилось. Сперва он заметил, что дверцы прицепа не заперты. Это было странно. Он всегда проверял их по несколько раз. Затем, приглядевшись, он увидел, что они не просто не заперты, а открыты нараспашку, словно кто-то оставил их в спешке. Ветер колыхал тент внутри, создавая жуткие, шуршащие звуки.

Сердце Йоргена ухнуло куда-то вниз. Предчувствие, которое он так упорно гнал от себя, обернулось острой, режущей болью. Он подбежал к прицепу, его массивное тело, казалось, обрело внезапную легкость от прилива адреналина. Рука, привычно потянувшаяся к замку, нащупала лишь оборванные петли. Сломанные замки болтались на своих местах, изуродованные мощным инструментом. Это было не просто "не заперто", это был взлом.

Он заглянул внутрь. Пустота. Опустевший прицеп. Свет от фонарей стоянки проникал внутрь, выхватывая лишь грязный пол и несколько брошенных обрывков упаковочной пленки. Груза не было. Ни одного ящика, ни одной паллеты. Все исчезло.

Наступил шок. Йорген не мог поверить своим глазам. Его мозг отказывался принимать реальность. Он несколько раз моргнул, протер глаза, словно надеясь, что это всего лишь кошмарный сон, что он проснется, и груз окажется на месте. Но нет. Прицеп был абсолютно пуст.

Затем наступило непонимание. Как? Когда? Почему? Он же был в мотеле всего час! Неужели это произошло так быстро? Кто мог знать, что он здесь? Кто мог так быстро и бесшумно опустошить огромный прицеп, полный тяжелых ящиков? Он огляделся по сторонам. Стоянка была пустынна, лишь редкие силуэты других грузовиков, погруженных в сон. Ни души.

Шок и непонимание быстро сменились ужасом от осознания произошедшего. Груз. Тот самый "серый" груз, о котором он не хотел ничего знать. Тот самый груз, который не был застрахован. В его голове, словно вспышка, пронеслись лица "хозяев" груза. Их холодные глаза, их безжалостные репутации. Он знал, что они не прощают ошибок. И теперь, он совершил самую страшную из них.

Йорген почувствовал, как мир вокруг него начинает сужаться. Воздух стал плотным, сдавливая его легкие. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, сейчас пробьет ребра. Одышка усилилась до предела, и он судорожно хватал ртом воздух, пытаясь справиться с нахлынувшей паникой.

Он был растерян, напуган, и абсолютно беспомощен. Его привычный мир, который состоял из руля, дороги и груза, рухнул в одно мгновение. Он был не просто водителем, потерявшим груз. Он был человеком, который встрял в огромные, смертельно опасные неприятности, и он прекрасно это понимал. И этот ужас, пронзивший его до костей, был лишь началом его личного ада.

Не застрахованный кошмар

Ужас, охвативший Йоргена при виде пустого прицепа, был не просто страхом потери имущества. Это был холодный, пронизывающий до костей страх перед тем, что ждет его впереди. Первая мысль, пронзившая его мозг, была о роковом обстоятельстве: груз не был застрахован. Это был "серый" груз, и по негласному договору, за его пропажу отвечал водитель. Вся стоимость, все последствия – все ложилось на его плечи.