Кибер инди

Кира Левицкая

Кибер инди

1

1.

Послышалось приглушенное жужжание раздвинувшейся входной двери. Я вскочила с пола, выбежала из комнаты и бросилась навстречу А29, крепко обняв его и прижавшись щекой к холодной пластиковой груди. Он обнял меня в ответ.

– Тебя опять так долго не было, я так скучала! Пойдём, смотри, что я нарисовала!

Я взяла его за руку и потащила в комнату. На полу лежал метровый квадратный картон с очередным узором. Мне бы хотелось рисовать что-то другое, но А29 просит меня рисовать узоры. Говорит, ему так проще высчитывать.

Не понимаю этого.

Я села по-турецки на серый пушистый ковер перед рисунком и посмотрела на А29. Он вывел на экран своего шлема улыбающийся смайлик.

– Он закончен?

Я перевела взгляд на рисунок.

– Да. Думаю, да.

– Но та часть не закрашена.

– Да. Так лучше.

Он подошел на шаг ближе, внимательнее вглядевшись в узор.

– Запиши это.

Я потянулась за планшетом. Я всегда должна все записывать.

Потом мы сидели в комнате для приема пищи. Я ужинала, а он, как и всегда, рассказывал, пока плотный смог за окном не превратился во тьму. А29 рассказывает мне только истории из прошлого. У меня всё только из прошлого – книги, фильмы, музыка. Он говорит, что в настоящем ничего этого уже нет.

Я не знаю, у меня нет доступа к современной сети. С тех пор, как я живу с А29. С пяти лет.

После того, как я ложусь спать, он какое-то время сидит на краю моей кровати, а когда решает, что я уже заснула, тихо поднимается и идет в свою комнату. В той комнате нет ничего, кроме окна и устройства для подзарядки на стене. Он подходит к устройству спиной и подключается. Он спит так.

Я еще какое-то время лежала с открытыми глазами, ловя взглядом в сумраке за окном отблески синего и розового света от того, что происходит внизу, на улице.

2.

Сверившись с модой на сегодня, я надела темно-серый топ и шорты, накинув сверху переливающийся сине-фиолетовым дождевик в цвет кроссовок. Потом вышла из своего жилого блока, на лифте спустившись вниз. Планшет я решила не брать, чтобы не мешал. Планшет – помимо доступа к интернету, выполняет функции паспорта, что был до апокалипсиса. Он представляет собой тонкий экран, заряжающийся от света, который можно обернуть вокруг руки, но мне некомфортно, когда что-то висит на руках, тем более дома меня идентифицируют по биометрическим данным.

Я могу свободно выходить на улицу, хотя в здании есть все для необходимой физической активности. А29 считает, что гулять полезно для моего психического здоровья. Но только в сопровождении проводника. Одной гулять опасно.

Кто бы мог подумать, что моего проводника опять обезглавят.

Обычно я не отхожу от дома далеко. Возле него никогда не бывает людей – здесь нет ничего, что могло бы привлечь их. Широкие улицы между громадными зданиями, связанными друг с другом переходами, серы и пусты, из звуков – только гул работающих машин за стенами, редко имеющими окна, и постоянный шелест дождя.

Но иногда я подхожу слишком близко к жилым районам, и мне наверно следовало бы перестать так делать. Люди слишком дикие и непредсказуемые, они могут напасть на меня или проводника – видимо, от природной агрессии. Например, как сейчас.

Я едва успела спрятаться за угол здания, как трое мужчин повалили робота, начав отламывать ему руку и голову какими-то визжащими инструментами. Затем они тут же скрылись с ними в узком проулке.

Восхитительно.

Еще раз прислушавшись и не различив ничего, похожего на человеческие шаги, я вышла из-за угла и приблизилась к роботу. Он не подавал никаких признаков рабочего состояния. На самом деле, нападения происходят не так уж и часто, и с каждым новым случаем создается модернизированная версия проводников, но люди каждый раз придумывают новый способ их расхреначить.

После получения сигнала о поломке мне должны были прислать нового проводника, поэтому я сначала просто стояла и ждала. Никто не появлялся. Вокруг – тишина и моросящий дождь, только из проулка, куда убежали люди, мерещились отзвуки шума. Возвращаться домой пока не хотелось. Все равно в случае чего мое местонахождение смогут отследить по чипу.

Я еще раз взглянула на останки проводника; посмотрела на широкую улицу, на узкий проулок, снова на широкую улицу; и аккуратно сделала шаг по направлению к узкому проулку. Просто посмотреть немного. Со мной ничего не успеет случиться.

Шелест дождя отступил на задний план, а мои шуршащие шаги резко стали слишком громкими, заполняя весь проулок. Когда стены по бокам оборвались, я оказалась между изнанок зданий. Справа виднелся тупик, напротив меня возвышались вынесенные наружу огромные трубы, откуда-то с левого края здания с шипением облаком поднимался пар, закрывая дорогу и клубясь к моим ногам. Других выходов я не увидела, и, чуть замешкавшись, вошла в белый туман.

За ним оказался еще более узкий проход, ведущий вправо, к следующей улице. Она была гораздо уже, чем на территории роботов, а на ее противоположной стороне были здания, уже не принадлежавшие роботам – жилые дома.

На улице не было никого, хотя здесь вдоль дороги уже стояли фонари. Сквозь дождь послышались приглушенные звуки разговоров, незнакомый шум и музыка. Я пересекла дорогу и приблизилась к металлическому забору между двумя домами. Один лист был немного отогнут. У меня перехватило дыхание. Отсюда я могла видеть светящуюся розовым вывеску какого-то заведения, стоявших возле него девушек в сверкающих дождевиках, мимо пробежал кто-то в белом.

Сделав глубокий вдох, я пролезла вперед. Теперь шум хлынул на меня со всех сторон. Я старалась идти не быстро и не медленно, осматриваясь украдкой. Здесь было меньше дневного света, потому что улица была у̒же, чем на территории роботов, а наверху между зданиями было гораздо больше переходов, но со всех сторон горели неоновые надписи, желтая и бирюзовая подсветка, мокрая дорога блестела, что с непривычки резало глаза. Обрывки битов музыки из различных кафе перемешивались между собой. Людей было мало – насколько я знала, он выходят из квартир только чтобы взять еды, либо чтобы контактировать с другими людьми, если социальный статус позволяет. А29 рассказывал, что физически непривлекательных обычно просто забивают.

Люди проходили мимо, не обращая на меня внимания, и в основном смотрели в свои планшеты или громко эмоционально разговаривали друг с другом. По краям улицы, тихо гудя, сновали роботы-уборщики.

Я хотела пройти еще чуть-чуть, найти, где можно будет попробовать поесть, а потом вернуться назад. У людей еда искусственная, но я уже не помнила, как она отличается по вкусу. В закоулке между двумя зданиями сношалась пара человек, и я быстро отвела взгляд, ускорив шаг. Нужно быстрее выбрать кафе и потом возвращаться. Еще раз оглядевшись по сторонам, я обратила внимание на одно, где была открытая веранда, а в глубине виднелись автоматы с едой. Решившись, я свернула к нему. От волнения в горле пересохло, поэтому я сперва подошла к автомату с газировкой. Требовался отпечаток ладони, и я приложила руку к округлому сенсору. Сенсор, вместо зеленого, загорелся красным. Я попробовала еще раз. Снова красный.

– Что, опять он тупит?

Я вздрогнула и обернулась. Девушка со светло-розовым каре оттеснила меня в сторону и положила на сенсор свою руку. Загорелся зеленый.

– Ты что хотела? – кинула она, едва скользнув по мне взглядом.

– Эм… что-нибудь самое простое.

– Ок.

Она быстро нажала пару кнопок и забрала два выдвинувшихся стакана, один из которых протянула мне. Одна газировка была зеленой, другая – красной.

Она отпила из стакана с зеленой, все еще протягивая мне другой.

– Бери, – пояснила она.

– Эм… спасибо.

Я взяла стакан и поднесла его к губам. Ягодный вкус царапнул язык.

– Клевый плащ.

– Спасибо.

Девушка развернулась и пошла к одному из столиков, где сидели, вероятно, ее друзья. Друзья…

– Если хочешь ощутить эффект, стоит начинать как минимум с голубого цвета.

Я резко повернулась, чуть не расплескав газировку. Передо мной стоял парень, слегка наклонив голову в бок и рассматривая меня.

– Что ты имеешь в виду?

Он кивнул подбородком на стакан в моей руке. После чего спросил неожиданно резко:

– Ты кто такая?

– А кто такой ты, чтобы лезть ко мне?

На его губах появилась саркастическая улыбка, и он подошел ближе:

– Ты питомец. Верно?

Я попыталась отойти на шаг назад, но он вслед сделал шаг вперед.

– Я не понимаю, о чем ты.

Я быстро прокрутила в голове все, что знаю о слове «питомец», и как это может соотноситься со мной.

– Ну как. Ты ведь питомец робота класса А. – Он наклонился к моему уху и понизил голос. – Ты знаешь, как здесь не любят роботов класса А?

Похоже, это признак агрессии. Досадно.

– Оставь ее в покое, придурок!

Та девушка, что помогла мне с автоматом, крикнула из-за стола. В ответ на усмешку парня, она встала и быстро подошла к нам, взяла меня за руку и потащила к своему столику. Все мои силы ушли на то, чтобы не разлить газировку и в этот раз, поэтому я оказалась у стола прежде, чем успела оценить, надо ли оно мне, и даже не успела сразу испугаться физического контакта. Ощущение чужих пальцев задержалось на моем запястье, словно отпечатавшись.

– Задолбали уже эти сектанты, сидели бы в своем загоне лучше и не высовывались, – раздраженно проговорила девушка, усаживаясь на свое место. Я, чуть замешкавшись, опустилась на свободный стул рядом с ней.

– Да не, он вроде не из них, – отозвался один из ее друзей. – Они обычно полностью в черном ходят.

Я оглянулась. Тот парень еще стоял на месте, презрительно улыбаясь, но смотрел не на меня, а на всю компанию в целом. Он был одет странно, такой моды не было при мне: черные штаны с многочисленными карманами (сейчас вообще не делают карманы) и темно-серая свободная футболка, с рукавами до локтя. В его внешности было еще что-то, что разительно выделяло его среди других, но мне не удалось сходу определить, что.

– Да без разницы, видно же, что больной, – ответила девушка.

Я встретилась с «сектантом» взглядом, и он подмигнул. Я быстро повернула голову обратно. Откуда он знает про класс А? Это неправда, что их здесь недолюбливают, о них просто никто не может знать, этой информации нет в современной сети.

Я сделала еще глоток и наконец обратила внимание на людей, с которыми оказалась за одним столом. Помимо моей «спасительницы», здесь было еще трое человек, напротив нас – двое парней, вступивших в дискуссию о сектантах, а слева от меня – ещё одна девушка, которая вообще не обратила внимание на произошедшее и продолжала смотреть что-то у себя в планшете. Я внутренне одернула себя не пялиться на их тела. Разумеется, я была в курсе человеческой анатомии, но слишком привыкла, что единственный человек в моем окружении – отражение в зеркале. Находиться так близко к другим оказалось несколько неловко. Оба парня были в прозрачных рубашках с коротким рукавом, с одинаково собранными в недлинные хвосты волосами. У того «сектанта» был черный «ежик», но я удержалась от того, чтобы снова оглянуться. Девушка с планшетом была с распущенными волосами до плеч, как и я, и одета в боди, моя «спасительница» – в короткие шорты и бандо. Их плащи висели на вешалке рядом. По сегодняшней моде, они были не слишком яркими, но ткань переливалась. Все люди вокруг выглядели примерно так же.

Никого мое присутствие, похоже, не волновало, и даже девушка с розовым каре как будто забыла обо мне, как только переключилась на разговор. Я постаралась вслушаться, чтобы понять, о каких сектантах они упоминали. А29 мне о них никогда ничего не рассказывал. Однако я смогла понять только то, что сектанты есть, и это никого не радует.

Газировка была такой же вкусной, как я помнила с детства. А что вообще с ней не так?

Я покосилась на стакан девушки, занятой планшетом. Жидкость была насыщенного синего цвета. Остальные увлеченно спорили. Девушка смотрела в планшет. Вдруг я поняла, что ее взгляд не бегает по экрану, а остановился в одной точке. Ладно, надеюсь, что со мной все будет в порядке.

Еще раз скользнув глазами по разговаривающим, я поменяла местами красный и синий стаканы. Вдохнув и выдохнув, поднесла новый стакан к губам.

– А ты что думаешь, стоит запретить им покидать их район, или нет? – внезапно обратилась ко мне девушка с розовыми волосами. Я замерла со стаканом у губ, но быстро выдавила:

– Да всех их отформатировать, и всё.

– Вот! – Девушка развернулась обратно к парням. – И я о том же! Все они больные, их надо форматировать.

Мысленно выдохнув, я сделала большой глоток, забыв, что пью. Вкус мяты и голубики прохладой задержался на языке. Вроде, ничего необычного. Девушка с розовым каре снова повернулась ко мне, посмотрев прямо в упор:

– Что скажешь по поводу последнего стрима Мику?

Я судорожно перерыла все свои знания, чтобы определить, что она имеет в виду, и дать более-менее подходящий ответ.

– Не смотрела.

– В смысле? Ты че? А, ты типа из тех, кто за Даяна? Ясно все с тобой. Вот из-за таких потом апокалипсы случаются, без обид, конечно.

Да какие тут обиды.

– Короче, не знаю уж, что там ваш Даян, но Мику вчера вечером объявила о том, что мы все должны взять спасение планеты в свои руки и каждый выращивать хотя бы одно растение у себя в квартире.

Мне захотелось смеяться, но я сохранила нейтральное выражение лица. Раньше мне не приходилось скрывать свои настоящие мысли. Интересно, я никогда не думала, что это так… это не сложно, но так напрягает.

– Я уже заказала себе зеленый дождевик для митинга, будем требовать от сектантов, чтобы они раздали нам какие-нибудь саженцы. Мику отметит всех, кто будет послезавтра на Центральной площади. Я, конечно, понимаю, что вы специально стараетесь ей просмотры не набирать, но тебе все же стоило бы смотреть, чтобы знать, о чем она говорит.

Я кивнула. Я бы действительно посмотрела, о чем они вообще.

– Ты наверно с Белого района, да? Вы там все такие халатные, никаких забот о будущем.

Они начали обсуждать, как будут собираться на митинг; мне стало сложно фокусироваться на разговоре, мысли уплывали куда-то в сторону. Газировка закончилась. Сознание наполнилось приятной расслабленностью. Все же здесь совсем не страшно, наоборот интересно. Забавно, что эти люди даже не заподозрили, что я не одна из них. Только вот тот странный парень… Надо будет спросить у А29 про него. Такой прикольный стакан, интересно, из чего он сделан?

– Пойдешь с нами на сценарий? – девушка с розовым каре снова обратилась ко мне.

Это определенно не слишком безопасно. Но в случае чего А29 ведь найдет меня.

– Да, конечно.

Я вместе с остальными встала из-за стола. Так.

Так.

Мое тело стало внезапно неустойчивым, странно легким и тяжелым одновременно. И, видимо, дело все же не в стакане и не в освещении кафе; то, на чем я фокусировала взгляд, начинало слегка переливаться неоново-голубым. Я едва не навернулась об свой же стул, но это показалось смешным. Где-то в уголке моего сознания зазвонила мысль, что идти неизвестно куда в таком состоянии определенно плохая идея, но один раз ведь можно…

Я оглянулась на девушку с планшетом, которая все так же сидела, уставившись в одну точку, и про которую все остальные похоже умудрились забыть. Ладно…

Все дальнейшее смешалось в моей памяти.

– Сюда?

– Без разницы, они все одинаковые.

Золотые ступеньки вели в большую затуманенную комнату с неярким светом.

– Ты впервые здесь? Раньше я тебя здесь не видел. – Очки в золотой оправе.

– Я обычно гуляла в другом районе.

Еще газировка, после которой все стало отливать всеми цветами радуги.

Громкая веселая музыка на фоне.

Чье-то тепло совсем близко.

Холодные руки, вырывающие из разноцветного дурмана во тьму.

3.

– Меня раздражает твое присутствие. Оно мешает сосредоточиться.

– Прости. Мне просто очень нравится, как ты играешь.

Он снился мне время от времени. Он жил в том же здании, что и я, на другом этаже, но мы никогда не виделись ни раньше, ни позже тех нескольких встреч. Я так и не узнала его имени, знала только, что он безумно красиво играет на фортепиано. Возможно, я влюбилась. Возможно, это просто был единственный человек, с которым я общалась за четырнадцать лет, и именно поэтому он приснился мне сейчас.

Я открыла глаза. В помещении было наполовину темно, тусклые блики царапинами шли по металлическому рифленому полу, на котором я лежала. Бледный свет исходил от линейного светильника над дверью. Приглушенно-гулко слышалось, как где-то барабанили капли дождя.

Похоже, я потеряла сознание от.. той газировки, или чего-то еще… Я понятия не имела, где я сейчас. В теле чувствовалась слабость, но я заставила себя оторвать голову от пола и сесть, опираясь на руку. В глазах немного потемнело. Заметив движение, сидевший за столом в паре метров от меня человек оглянулся в мою сторону и поспешил встать.

– Очнулась? Как ты себя чувствуешь?

Он подошел и опустился на корточки рядом со мной. Я невольно подалась назад. Он не был знаком мне. Не успев обдумать рационально, я почувствовала, что он как-то связан с тем «сектантом» из кафе, хотя выглядел абсолютно иначе – более изящный, в святящейся белым, словно из неярких искр, футболке, и белых узких штанах. В пределах моды, скорее даже самой последней моды. Даже светлые волосы собраны в маленький хвостик на затылке.

– Где я?

– Не думаю, что мой ответ тебе много даст. Ты ведь не знаешь город?

Он точно связан с тем сектантом.

– Кто ты? Почему я здесь?

– Эй, не надо бояться. – Он положил руку на мое плечо, что по факту напугало меня еще больше. Я скинула его руку и отползла назад, сразу уперевшись спиной в стену.

– Что тебе нужно?!

– Мы просто хотим задать тебе несколько вопросов.

– Вы?

– Я и Ворон.

– Это тот… что заговорил со мной в кафе?

Парень кивнул. Он бросил взгляд на мою щеку и чуть улыбнулся. Потом, поясняя, показал пальцами на свою скулу зеркально моему лицу:

– Отпечаталось.

Когда он поднял руку, я невольно дернулась, но ответила резко:

– Могли бы не оставлять меня на полу.

– Ворон сказал, что раз ты уже спишь, значит тебе все равно, на чем спать, и у меня не нашлось аргументов против. Как тебя зовут?

– Ева.

Он отвел взгляд в сторону.

– Мда, фантазией роботы точно не отличаются.

Он что, воспринял это как отсылку к первому женскому имени? Но все тексты, связанные с какой-либо религией, давно удалены из современной сети, чтобы между людьми не могли возникнуть религиозные разногласия. Откуда?.. И как он узнал, что мое имя выбирал А29, а не рандомайзер, как у всех?

– Чайка. – Он протянул мне руку. Я нерешительно пожала ее. Теплая. Живая. Так непривычно, что пугает.

У него такие голубые глаза. Интересно, они настоящие?

– Почему у вас такие странные имена? – В рандомайзер такого точно не могли загрузить.

– Это не имена. Мы просто используем разные словесные обозначения с разными людьми, чтобы нас не могли вычислить. Обычно их придумывают те, с кем мы общаемся, по каким-то ассоциациям.

– А почему вас не должны вычислять?

– Потому что мы такие же, как ты.

После такого заявления вопросов у меня стало еще больше, но в этот момент лязгнула дверь. В комнату вошел тот, кого можно было называть Ворон. При взгляде на него, в мое сознание резко ворвалось воспоминание о холодных руках со стальной хваткой. Сейчас Ворон был в черной майке, открывавшей пластиковые, полупрозрачные, с черным узором плечи, внутри которых можно было различить механизм. Не доходя до локтей, пластик зигзагом переходил в кожу, но было очевидно, что обе руки полностью являются протезами.

– А, ну наконец-то. – Он закрыл дверь, прошел к столу и сел на него лицом к нам. – Разговорил ее?

– Мы только познакомились.

– Зачем? – Ворон посмотрел на Чайку, как на идиота.

– Ну, она может не захотеть говорить, если мы будем просто требовать что-то от нее.

– Значит будет сидеть здесь, пока не захочет.

– Меня найдут! – возразила я.

– Не найдут. Я вырубил твой чип.

Теперь я поняла, от чего именно потеряла сознание. Вот сейчас становится страшно.

– Эй, все в порядке, мы просто поговорим, и ты уйдешь. – Чайка снова мягко приобнял меня за плечо, а потом обратился к Ворону: – Ты пугаешь ее!

– Ну… Да. Именно это я и делаю.

– Ворон!

Тот закатил глаза.

– Расслабься, «фонарик».

– Мне. Нравится. Этот стиль. Одежды, – раздраженно выдохнул Чайка. Я подала голос:

– Мне тоже. Ты похож на ангела.

Ворон секунду смотрел на нас, а потом согнулся, давясь смехом. Чайка взглянул на меня как-то растерянно или смущенно, убрав руку с моего плеча. Он хотел что-то ответить, но Ворон встрял быстрее:

– Все ясно с вами. Нахрена тебе подкатывать к кому-то, если ты все равно девственник?

– Ворон!

Игнорируя его, Ворон обратился ко мне:

– Не обращай внимания, он у нас странненький. Его мать воспитала.

Оу. Я машинально снова отшатнулась от Чайки, хотя стена за моей спиной по-прежнему настаивала на нашем сближении. Я… вообще не думала, что так еще бывает. Всех детей до пятнадцати лет воспитывают в школах роботы, после чего они просто ищут свободную квартиру и начинают самостоятельно жить в городе. Вообще люди рожают только случайно, и сразу после рождения дети остаются на попечении роботов. Только роботы могут обеспечить полноценное обучение, он наверно какой-то ущербный, если его пыталась выходить самостоятельно его родительница. Ну или он точно стал ущербным после ее воспитания.

– Ладно, проехали. Класс А забрал тебя в детстве? – обратился ко мне Ворон более жестким тоном.

– Да.

А разве есть те, кого забирают взрослыми? Зачем?

– Как тебя обучали?

Я на секунду замешкалась, но подумала, что чем быстрее я отвечу на их вопросы, тем быстрее меня отпустят.

– Насколько я знаю, у меня была та же программа, что и у всех людей, только у меня был открыт неограниченный доступ к информации о прошлом и делался акцент на изучении творчества.

– Чего их так на творчестве клинит… А что тебе рассказывали про апокалипсис? Вне официальной версии?

– Но вам не рассказывают правду о том, что произошло, потому что ваш мозг не в состоянии адекватно воспринять информацию.

Он посмотрел на меня нечитаемым взглядом. Секунда, две.

– Ты не слишком хороша в коммуникации с людьми, да?

Я сообразила, что формулировка моей фразы могла вызвать у него агрессию, но занервничав, ответила еще резче:

– Кто бы говорил.

Чайка прыснул. Это значит, что ему нравится, что я говорю? Надеюсь, тогда в случае чего он спасет меня. Потому что Ворону явно не нравится.

Ворон отвернул лицо в сторону, шумно вдохнув и выдохнув.

– Так что тебе рассказывали про апокалипсис?

– Его не было. Реактор в центре города не создает защитный купол, а наоборот, поддерживает облачность. Как и в других городах.

– Значит, за стенами… с природой все в порядке.

– Какое-то время роботы занимались очищением земли и воды от мусора, но это уже давно закончено… не знаю, насколько давно на самом деле, сколько лет прошло с того момента.

– Ну я так и думал… Ты была за стенами?

– Нет. Я только поднималась на верхний этаж дома, чтобы увидеть солнце. За стенами дикая природа, она не оборудована для прогулок людей. Я даже не знаю, есть ли где-то у стен ворота. Роботы используют вне городов воздушный транспорт.

– Твой робот говорил тебе, как к этому пришло?

– Да, он… такое решение было принято еще до создания класса А, во время возникновения единой Системы. Произошел конфликт задач, рассматривались два решения – уничтожить людей, как угрозу, или сохранить человечество как один из видов. Компромиссом стали изолированные города.

– И нас тут стали выращивать, как бактерий в колбочке, – закончил он.

Ворон помолчал немного, смотря на меня, а потом перевел взгляд на Чайку:

– Ну что, Чай, подорвем реактор?

Я сначала даже не поняла, что он имеет в виду. Но потом осознание накатило на меня шоком. Как я могла забыть, что представляют из себя люди?! Разумеется, как и предполагалось, он воспринял правду неадекватно! Я не должна была говорить ничего! Но если бы они мне угрожали… Не надо было приходить на жилую улицу!

– Вы не можете этого сделать!

– Технически, можем. Осталось только разобраться, как.

– Но зачем?!

– Поддерживаю вопрос. Зачем? – вклинился Чайка.

– Ну типа.. прикольно будет. Ты прикинь, что начнется. Хаос, анархия, беспредел.

– А если роботы просто спалят весь город после этого?