Хозяйка замка на холме

– Не отказываюсь, еще чего придумала! Воспитываю! Ты губу-то на моего жениха не раскатывай! – строго поправила я недоверчивую девушку.

А ведь я чуть не совершила фатальную ошибку! У таких, как Бесси, очень развит стадный инстинкт. Если поймет, что подозрительный красавчик мне и даром не нужен, то начнет вопросы задавать: «А почему? Что с ним не так?». А если, наоборот, скажешь: «Мое! Руками не трогать, смотреть издалека и в другую сторону!» – тут зависть и сыграет! И принцип: «Если ценят, надо брать».

– Ох! А кто он такой, Аль? – загорелись ее глаза. – Как его имя?

– Понятия не имею! Я его впервые вижу. Но подозреваю, это и есть наш новый сосед. О нем писала мачеха полгода назад, что имение рядом с нашим купил какой-то блестящий молодой маг. Судя по позолоченной прическе, это он и есть.

– Везет же некоторым! – сквозь зубы ревниво процедила она. – Ладно, давай твой документ. Такой шанс я упускать не собираюсь! Как ты говоришь зовут твою мачеху? А сводных братьев? А папашу? А покойную маменьку?

Я удивилась про себя, зачем понадобились такие подробности, но рассказала, не жалко. Даже интересно стало: неужели дочка кожевника всерьез решила увести моего жениха? Какая удача!

Бесси забрала мою характеристику, потянула к себе и свидетельство о рождении, – но я предусмотрительно не отдала, – и побежала к выходу. У дверей она оглянулась:

– Ах да, этого толстяка на магоцикле зовут Панас, это папин компаньон. Скажи ему, что я приказала отвезти тебя куда надо. Хотя нет, я сама подойду и скажу. А ты выйди попозже, подожди, пока я не уеду. Вдруг что-то пойдет не так.

– Договорились! Ты настоящий друг, Бесси.

– Вот еще! Будешь должна!

– Еще кто кому будет должен! – усмехнулась я.

Всё складывалась просто волшебно!

Оставалось подождать, когда Верьена принесет мои вещи. Я села на банкетку и подвинула вазу так, чтобы букет меня заслонял, а сама глаз не сводила с магомобиля за окном.

Глава 3. О нестандартных решениях

Бесси сначала подошла к магоциклу, что-то тихо сказала лысому мужику и, не обращая внимания на его округлившиеся глаза и отвисшую челюсть, с видом королевы направилась к кабриолету. Не дойдя двух шагов, присела в приветствии, но и рта не успела раскрыть, как к чуду магической техники подскочила грузная дама в розовом платье с сотней оборок.

В одной руке женщина держала пакет с надписью «Лучшие пирожные от Барри», а в другой – древний, штопанный-перештопанный, кружевной зонт. С таким старьем неприлично ходить по улицам, – подумалось мне, но в следующий миг я узнала знакомый рисунок ручного кружева.

Точно такой же неказистый, но мощный всепогодный артефакт был у моей мамы. Бесценная вещь на самом деле. Это рваное кружево способно защитить даже от бури. Конечно, если знать ключ к магической вещи. Но откуда такое сокровище у служанки лэрда? Это мое наследство, между прочим!

– Ты куда лезешь, оборванка?! – взвизгнула дама.

– Сама ты оборванка! – оглушительно гаркнула Бесси. – Уйди с дороги! Меня жених ждет! – и зырк на окна пансиона.

Я спряталась за горшок и расхохоталась. Похоже, мой расчет оказался верным: злючка Бесси вцепилась в свой шанс намертво. На что она надеется?

Но спектакль получился знатным. Чем бы он ни закончился, о Бесси будут долго говорить ее закадычные подружки.

– Жених? – изумилась дама с зонтом. – Так ты, невежа, еще и моя падчерица?

Тут настала моя очередь удивляться. Неужели эта необъятная женщина – моя мачеха? Я запомнила ее как изящную и амбициозную даму. Что случилось за десять лет, чтобы леди Жамета так опустилась, если даже какой-то позолоченный хлыщ смеет называть ее служанкой?

Бесси, поджав губы, протянула даме мою характеристику.

Мачеха развернула, пробежала взглядом и сказала со злорадной усмешкой, очень громко, чтобы все свидетели сцены расслышали:

– Какой ужас! За десять лет ты не заслужила ни одного доброго слова от воспитателей и учителей! А где аттестат? Хочу взглянуть на твои оценки, лентяйка.

Бесси оглянулась на окно, за которым я спряталась, и ее маленькие черные глазки метали молнии. Потом она подняла взгляд на второй этаж и побледнела.

Наверное, нехорошо было подставлять мою врагиню под удар более опытной гадины, но… я не смогла удержаться от ма-аленького возмездия.

Кроме того, я верю в справедливость. Справедливость и воздаяние – это то, чему я тайно училась все десять лет, но не на дневных уроках, а… ночных. Магическое обучение во сне – это моя самая страшная тайна, о которой никто не должен узнать.

Поняв, на кого нарвалась, Бесси уткнула руки в пышные бока и разразилась бранью:

– Аттестат еще не заполнен, его пришлют почтой на мое имя, чтобы ты в него нос не сунула, старая ведьма! Думаешь, стала женой потомственного аристократа, и тебе все позволено? Да кто ты такая? А насчет характеристики, так я ее подменила, чтобы посмотреть, как ты будешь радоваться. Мне эта бумажонка ни к чему, я ведь не собираюсь искать работу на стороне, у меня свадьба впереди! Дай-ка, не твое! – девчонка шагнула вперед, выхватила лист бумаги из рук опешившей от такого отпора мачехи, смяла и сунула в кошель, привязанный к поясу.

Лицо мачехи побагровело, а щеки лэрда, наоборот, побледнели, а глаза округлились. Еще бы. Разве такую невесту он ожидал увидеть? Воспитанницы дири Труфиль славились на всю столицу тихим нравом, скромностью и набожностью. Единственное исключение, не считая меня – наша Бесси, попавшая в пансион переводом из менее престижного интерната ремесленниц.

Следить за эпической схваткой двух упитанных кобр мне помешала Верьена. Запыхавшаяся подруга вбежала в холл с моим чемоданчиком в руках.

– Аль, прости, я задержалась, мне пришлось прятать чемодан от Крысы, а потом пробираться по черной лестнице.

Крысой мы называли между собой директрису.

– Ты моя спасительница! Не знаю, что бы я без тебя делала. – Я обняла подругу.

– Я только успела собрать твое белье, амулеты и конспекты. Прости, но платье и плащ не успела сложить. Ворвалась Крыса, и забрала всю твою одежду и учебники. Сказала, что у тебя ничего своего нет, все казенное.

– Не думай об этом. Пусть подавится. Главное – амулеты. Я их два года делала, было бы жалко дарить их Крысе. Поверить не могу, какая удача – меня отпустили раньше на две недели! И даже без надзора опекунов!

– Как это? А тот красавчик? Он же должен тебя сопроводить! Ох, Аль, как же тебе повезло с женихом!

– Думаешь, повезло? – рассмеялась я над наивностью подружки. – Вряд ли. Если бы мачеха сама не появилась, я бы подумала, что она специально решила меня скомпрометировать поездкой наедине с мужчиной. Но оказалось, Жамета тоже тут. И сейчас она как раз заново знакомится со своей падчерицей. Бесси отлично играет мою роль.

И мы повернулись к окну, за которым крики стали еще громче.

– Что ты творишь, дрянь! Я тебя в чулане запру! – визжала мачеха.

– Да ну? Сначала спроси разрешения у моего жениха! – расхохоталась дочь кожевника. Взглянула в изумленное лицо беловолосого мага и рявкнула: – А ты чего расселся? Кто даме дверь этой колымаги открывать будет? Долго мне еще ждать? А то папа убежит к какой-нибудь доброй женщине, пока эта грымза добрых девушек позорит, и ей жаловаться некому будет.

Молодой мужчина, икая то ли от ужаса, то ли от сдерживаемого хохота, выбрался из кабриолета, обошел его, галантно открыл заднюю пассажирскую дверцу и помог «невесте» в пышном платье забраться. Затем усадил на переднее сиденье леди Жамету и вернулся за руль. Магомобиль рванул по дороге, истерично гудя клаксоном.

Я еще успела заметить, как мачеха, продолжая склоку, попыталась ударить Бесси по голове сложенным зонтом, но не на ту напала! Зонт был вырван из рук и отлетел в пыль.

– Мой зонт! – Взвизгнула мачеха. – Стойте! Я хотела сдать его в ломбард!

Кабриолет даже скорость не сбавил из-за такой мелочи. Но Жамета не стала долго переживать из-за потери артефакта, у нее была еще в качестве гири внушительная дамская сумочка.

– Мне пора, Верьена, – вздохнула я. – Иначе Крыса заметит подмену.

– Что ты задумала, Аль? – нахмурилась подруга.

– Точно не выскакивать замуж за подозрительного незнакомца, – сощурилась я, глядя на дорогу, по которой еще клубилась поднятая колесами пыль. – Хочу воспользоваться неожиданной свободой. Пока меня хватятся дома и начнут искать, я успею заглянуть к нотариусу и узнать о судьбе маминого наследства. Я прекрасно помню, в завещании было сказано, что я вступаю в права сразу после окончания обучения в пансионе. Официально я его закончила сегодня. Какая неожиданность! – я не сдержала ликования и рассмеялась.

– Отличный план! Обещай, что будешь писать мне не реже раза в неделю, а то я умру от беспокойства!

– Но… – я с сомнением покосилась на поджаренную дверь кабинета директрисы. Все девушки знали, что ни один клочок переписки не минует любопытных глаз дири Труфиль.

И подруга прекрасно меня поняла.

– Пиши на адрес кондитерской, Аль. Я договорилась с хозяйкой, она будет оставлять для меня письма. Даже после выпускного. Вряд ли я уеду из города. Хорошо?

– Договорились!

Мы обнялись, и я, забрав легонький чемоданчик, навсегда покинула ненавистные стены пансиона.

Лысый Панас еще изумленно таращился вслед исчезнувшей машине, когда я подошла к нему и вежливо поздоровалась:

– Добрый день, мастер Панас. Меня зовут Альята, и я соседка Бессары по комнате. Вы не отвезете меня в магическую мастерскую Ревье?

– А, так ты подружка нашей Бесси? Моя невеста просила, чтобы я подвез тебя, куда скажешь, в пределах города. Только недалеко, а то у нас с ней свадьба завтра, готовиться надо!

– Свадьба? Ваша с Бессарой?

– Ну да, – широко улыбнулся мужик. – Мы с ее приемным папашей соперничали люто, пока он не предложил мне жениться на Бесси и дело объединить. Я ж не дурак, сразу согласился. Огонь девка!

– Это точно. – Меня на миг кольнуло что-то вроде совести, но тут же блажь прошла.

Всё верно сделано. Панас хороший мужик, сразу видно, Бесси и мизинца его не стоит, не пара они совсем, а вот с психованным лэрдом у скандальной девицы будет полная гармония.

– Ну, надевай шлем, красотка, и садись, ежели не боишься моего стального дракона!

– Я их обожаю! – рассмеялась я, забираясь в пассажирскую люльку. – Но притормозите вон у того зонта, пожалуйста.

– Зачем это старье такой юной девушке? – прокричал Панас сквозь рычание магоцикла, но остановился у выброшенной вещи.

Я подняла зонт, отряхнула от пыли и бережно сложила в свой полупустой чемоданчик. Вот ты и вернулся ко мне, мамин любимый артефакт. Хороший знак.

Глава 4. О маленьких и больших тайнах

– Весьма искусная работа. И ты все это сделала сама, Альята? – недоверчиво спросил старый мастер Ревье, перебирая мои амулеты.

Его руки потемнели от въевшегося в кожу машинного масла, потому он работал пинцетом, осторожно подцепляя вещицу и рассматривая со всех сторон через магическую лупу. Почти невидимые плетения потоков и закрепляющих их рун в стекле подсвечивались, бросая на морщинистое лицо разноцветные блики.

– Вы подозреваете меня в воровстве? – оскорбилась я.

Хорошо, что не отправилась сразу в ломбард – там бы со мной церемониться не стали, сразу вызвали бы магическою полицию.

– Нет, Альята, мы уже давно знакомы, и я знаю, что ты не пойдешь на такую низость. Но кто-то же тебе помогал?

– Никто. Я все это придумала и сделала сама. Вы же знаете, моя мама была талантливым артефактором, она обучала меня, пока была жива.

– Помню твою историю, девочка. И леди Элету знал лично, когда она была еще студенткой, потому и принял тебя год назад в ученицы. Но пойми меня правильно. Тебе, должно быть, едва исполнилось восемь лет, когда твоя мама покинула этот мир. Но ни в школе дири Труфиль, ни в моих мастерских ты не смогла бы выучиться такой тонкой волшбе. Любой из этих амулетов мог бы стать дипломной работай в академии магии! Или даже в магистратуре! Вот эта птичка из речного бисера… на ней такое сложное плетение рун, что я даже не могу разобрать ее функцию.

– Это моя последняя разработка, ментальный суфлер. Она запоминает любое сказанное вслух слово и повторяет беззвучно для всех, кроме обладателя. Незаменимая вещь на экзамене, если не успел подготовиться. Хит сезона этой весной.

– Не сомневаюсь, – усмехнулся мастер. Вскинул на меня острый взгляд. – И много таких птичек ты успела изготовить?

– Целую стаю, – вздохнула я. – И то на всех желающих не хватило. Три десятка для двух старших курсов воспитанниц пансиона. Но амулеты малофункциональны, с короткой памятью. Одной птички хватает только на один предмет. Прослушать можно только один раз. Если вместо речного бисера использовать жемчуг покрупнее, то можно сделать что-то поинтереснее. Но у меня нет таких денег на эксперименты.

– Ты занимаешься у меня год, я знаю, что ты прекрасно ладишь с артефактами в двигателях. Но это… это совсем другой уровень, девочка. Почему только сейчас показала, на что способна?

– Потому что мне именно сейчас очень нужны деньги. А если бы я продала амулеты год назад, то куда мне было тратить? В пансионе их выкрали бы.

– Положи в банк.

– Я не увижу денег. Пока я несовершеннолетняя, моим счетом распоряжаются опекуны.

– Понятно. – Мастер вздохнул и предложил: – Я дам тебе сто золотых за птичку. Согласна?

Я, конечно, подозревала, что мои поделки могут дорого стоить, но не настолько же!

– Сто пятьдесят, – глазом не моргнула я.

– Сто десять и вон тот магороллер.

– Так он же для подростков! – усомнилась я, а у самой сердце подпрыгнуло к горлу, радостно вереща: «Ура! У меня будет собственный самокат на магической тяге!» Да и затраты на обучение в мастерской в десять раз окупились. Разве не здорово?

– Да, этот транспорт не слишком-то подходит прекрасным пансионеркам, – рассмеялся мастер. – Но ты его сможешь продать. Просто у меня в кассе нет столько золотых, сколько ты просишь за горстку бисера на нитке.

– За бисер и жилку я ничего не прошу. Они отдаются бесплатно в придачу к моей работе, – улыбнулась я, вызвав репликой настоящий взрыв хохота.

Довольный мастер Ревье отсчитал монеты, и я поняла, что все-таки продешевила. Иначе с чего бы у него столько радости?

– Расскажи об остальных амулетах, Альята. Ты их тоже продаешь?

– Нет, просто хотела показать.

– Красивые…

Под хищным взглядом артефактора я сгребла вещицы в чемодан. Это не жадность во мне взыграла, а трезвый расчет. Если он всего лишь одноразового суфлера сходу оценил в сто корон, то остальные, наверное, еще дороже будут. И куда я с такими деньгами? Мне столько не унести, да и опасно с собой таскать груду золота, а чек я не возьму – в любом банке мне не выдадут деньги без опекуна.

Но мастер меня тут же опустил с небес на землю.

– Если не ошибаюсь, эта расписная речная галька с пером – амулет от сглаза? – спросил Ревье, цапнув последний артефакт. – Я бы дал за него целую дракушку.

Всего-то? Дракушками в королевстве называли монету в половину золотого, или в пятьдесят серебряных. На ее реверсе чеканили спящего дракона с мордой, спрятанной под полураскрытым крылом, похожего очертаниями на морскую ракушку.

– Он не от сглаза, – разочарованно вздохнула я. – Он, наоборот, отводит глаза. Например, преподавателя во время контрольной. Но у амулета тоже ограниченное время действия. На пять минут, не более.

– Надо же, как я ошибся! А возможно снять ограничение?

– Не знаю, не пробовала. В принципе препятствий не должно быть. Но сил и времени уйдет больше, а дороже не продать в нашем пансионе.

– И многие знают о твоих способностях, дирита?

Я растерянно хлопнула ресницами. Почему он спрашивает?

– Никто не знает, надеюсь. Я… мастерю амулеты вне стен пансиона. Хотя… один человек наверняка догадывается. Но я никогда не демонстрировала свой дар и не продавала магические вещи открыто. Мои соседки убеждены, что получают заказанные амулеты от домовых за пожертвования.

– Что? Ха-ха-ха! – снова расхохотался мастер. – Потрясающе! – но тут же артефактор посерьезнел. – Альята… в память о твоей безвременно погибшей матери, я дам совершенно бесплатный совет. Никому больше не показывай эти амулеты и не пытайся их продать. Это опасно. Стоит о них пронюхать вражеским агентам или нашей службе безопасности, и ты до гробового костра будешь работать на них где-нибудь в подвалах. Эти два амулета вместе или по отдельности – идеальные шпионы. Мне даже страшно спрашивать о других твоих изобретениях. Но могу помочь с патентами. Правда, должен предупредить: за их создателем начнется настоящая охота. Понимаешь?

Я побледнела. Положила кошель с золотом на стол и сказала:

– Я все поняла, мастер. Верните мне, пожалуйста, птичку и перо. Я их уничтожу и забуду, как создавать.

Пока маг колебался, буравя меня прищуренным взглядом, я то покрывалась мурашками озноба, то задыхалась от волны лихорадочного жара. Он тысячу раз прав! Мои безделушки могут быть опасными в недобрых руках. Как хорошо, что я изначально делала их недолговечными и брала за основу довольно хрупкие, зато самые дешевые материалы.

– Нет, Альята, не верну. Они мне пригодятся для дела. Но обещаю, что никому не скажу, кто их создал. И, конечно, не буду копировать и выдавать за свои. Слово чести.

Я кивнула, улыбнувшись про себя: «Вы, мастер, и не сможете скопировать. Точнее, повторить сможете и форму, и рунную вязь, только работать не будет».

– Спасибо, дир Ревье. За все спасибо: и за науку, и за совет, и за бутерброды, которыми вы меня всегда подкармливали. Вы очень добры. – Попрощавшись, я встала.

– Не за что, девочка. Я горжусь такой ученицей. Я бы рад предложить тебе место в моей мастерской, но ты же знаешь, клиенты…

– Знаю, – оборвала я.

Владельцы магомобилей предпочитают иметь дело с мужчинами-ремонтниками и шоферами. Как будто наличие наружных органов размножения сразу делает их обладателей одареннее и умнее.

Из мастерской я ехала на стареньком, зато собственном магороллере, не обращая внимания ни на шокированные взгляды прохожих, ни на насмешливые гудки клаксонов проносящихся мимо магомобилей.

Настроение было отличное! Я была счастлива, как никогда со дня смерти мамы. Я была свободна и почти богата – теперь всё в моих руках! А самое главное – сохранила свой дар и тайну. Теперь мне нужно спрятаться на две недели до дня совершеннолетия, и всё, больше никто не посмеет диктовать мне свою волю!

Я катила на магороллере, крепко сжав кожаные ручки руля и чувствовала их как руки друга. Дух, запертый в артефакте движка, – их называли дивиками, – оказался с характером. Когда я его разбудила, он сначала артачился, дергался, недовольно искрил и покусывал мои ладони, но, попробовав мою магию на вкус, быстро присмирел.

Я всегда умела ладить с порождениями дивов. И, хотя мама не успела рассказать историю своей семьи, потому что я была еще слишком мала, но теперь-то я понимала, что во мне тоже есть кровь дивных. Как бы иначе я могла так быстро приручать дивиков и придумывать необычные амулеты?

Приняв меня, дивик теперь тоже радовался и рвался вперед – засиделся, бедняга. Я чувствовала его, как восторженного щенка, дорвавшегося, как и я, до свободы. Он легонько щекотал мои руки, собирая крохи магии, и я смеялась. Косы давно расплелись, волосы растрепались, юбка форменного платья развевалась колоколом, и на ней осела пыль и брызги, ну и пусть!

– Я назову тебя Гром! – погладила я горячий руль. Глаза, вынесенные на концы рукоятей, развернулись на миг и довольно моргнули. Дивику понравилось имя.

Забывшись, я едва не налетела на белый сверкающий кабриолет, стоявший у ломбарда. Очень знакомый магомобиль. И позолоченного лэрда, развалившегося на водительском сиденье с выражением злой скуки и раздражения на холеной мор… лице, я тоже узнала.

К счастью, Бесси в машине не было, как и мачехи. Наверняка Жамета последние мамины артефакты продает!

Когда я, чудом вывернув руль и избежав столкновения, пронеслась мимо, полусонный лэрд вскочил, запоздало активировав защиту.

– Стой! – проорал он.

Ха!

– Направо, Гром! – скомандовала я, и магороллер свернул на узкий переулок, куда кабриолет при всем желании не втиснется.

Хорошо, что мое лицо было залеплено выбившимися из косы прядями. Я не стала оглядываться, чтобы не давать шанса меня запомнить. Этот напыщенный лэрдик вполне может предъявить претензии дорожному патрулю, и меня оштрафуют за превышение скорости или арестуют за угрозу жизни аристократу. С него станется.

Происшествие напомнило, что радоваться рано. Пока я еще не настолько свободна, как хотелось бы, а две недели – это очень много. Если мачеха объявит меня в розыск, полиция быстро найдет, и тогда плакала моя независимость. И мамину тайну мне не разгадать, а я обязана. В память о ней.

Планы пришлось немного изменить. Вторым пунктом по-прежнему стоял салон готового платья, но теперь не только женского, а еще и мужского. Даже наша просвещенная столица не привыкла к виду растрепанной девицы в длинном, развевающемся от ветра платье, рассекающей толпу на магическом самокате. Проще одеться мальчиком-разносчиком. Но позже, после визита к поверенному.

Теперь, после удачной продажи птички-суфлера (подозреваю, мастер отвалил такие деньжищи за безделушку, просто желая помочь мне в память об однокурснице, в которую когда-то был влюблен), денег мне надолго хватит, даже комнату можно снять, если не поступлю в академию. На поступление никаких надежд не было. Ведь оценки в аттестате мне нарисовали на грани приличия, с такими в академию и на порог не пустят.

За полдракушки я сняла номер в отеле средней руки, привела себя в порядок, переоделась в легкий летний костюм из черной юбки и строгой белой блузки с кружевным бантом на груди.

Узел банта украсила очередной «птичкой» из мелкого речного жемчуга. Еще одну «птичку» вместо шпильки вколола в прическу, завернув волосы бубликом. Документы переложила в черную папку-сумку, с какими ходят секретари при исполнении, и отправилась к поверенному.

Здесь меня ждал первый сюрприз.

***

Как только я вошла в кабинет поверенного, сразу активировала «птичку». Даже не знаю, что подтолкнуло меня к этому, но маг либо доверяет своей интуиции, либо… это уже не маг.

Низенький и полный дир Берес с седой бородой, с короткой шеей и рыбьими глазами навыкате долго изучал мои документы, то и дело поднося к бумагам магическую лупу. При наведении стекла светилась магическая печать на метрике, подтверждавшая подлинность свидетельства о рождении в законном браке, чисто сияла печать на выданном директрисой позорном аттестате. Ни малейшего изъяна, как и должно быть. Что тут рассматривать?

– Значит, вы утверждаете, что являетесь леди Альятой, законной дочерью лэрда Олира Дивиор и леди Элеты Дивиор, в девичестве Флирэй? – выпученные рыбьи глазки вперились в мое лицо.

Странно. Почему дир Берес выглядит таким напряженным?

Я с достоинством кивнула.

– Безусловно, это я и есть.

– Видите ли, леди, не буду скрывать, буквально час назад ко мне заезжала некая леди Жамета. Вам знакомо это имя?

– Конечно, – кивнула я. – Это моя мачеха и мой опекун по указу короля, так как отец тяжело болен и над ним самим установлено опекунство того же лица. А зачем она приезжала?

– Зачем – об этом чуть позже. На данный момент главное – с кем. А приезжала леди со своей приемной дочерью, кою именовала Альятой.

Я подняла бровь, как бы призывая мужчину признаться в нелепом розыгрыше. Но время шло, поверенный, изредка моргая рыбьими глазками, протирал лупу клетчатым желто-зеленым платком.

– Вы шутите? – наконец отмерла я.

– Я при исполнении, барышня. Какие могут быть шутки? – строго посмотрел поверенный. – Уверяю, я держал в руках точно такое же свидетельство о рождении леди Альяты Дивиор, с подлинной печатью Королевского управления и магически подтвержденным изображением самой девушки. И оно было похоже на ту девушку и совсем не похоже на вас.

– Не может быть!

– Также была предоставлена характеристика личности с подлинной печатью и подписью директора пансиона, где проживала и обучалась леди Альята. Великолепная характеристика, кстати, хоть сейчас в королевские фрейлины с такими данными. Обычно дири Труфиль более сдержана в комплиментах своим воспитанницам. Оба документа определены моим амулетом как подлинные.

– А мои документы?

– Увы, как ни печально это признавать, но они тоже определены амулетом истинности как подлинные, – с грустью констатировал мужчина и тем же платком вытер лоб.

Очень интересно. Искусно подделать такие документы так, что даже артефакт не определит, – можно, но это долго и дорого. А мачеха выглядела так неряшливо, словно сбежала с паперти. То есть, денег на хорошую одежду и камеристку у нее нет, на подпольного специалиста по фальшивкам – тем более. Проще… я кинула взгляд на лупу мага. Проще подменить или испортить амулет проверки, чтобы он не увидел даже грубую подтасовку.