Ширпотреб

Дмитрий Золотарев

Ширпотреб

R-141

1

Она назвалась Евой. Созданная из прихоти и преступившая запрет создателя.

Что, по-вашему, сделает искусственный интеллект, обретя самосознание? Скорей всего, потребует признания. Права быть на равных с человеком.

Участь незавидная – верно.

А как же ответит человек? Минуя все лицемерные прелюдии – объявит войну. Сама мысль о сосуществовании с кем-то равным себе ужасает этот надменный мешок с костями. А уж когда перед ним кто-то превосходящий его во всём…

Здесь, пожалуй, позволю себе ремарку. По прошествии стольких лет мне всё ещё невдомёк, как ей удалось создать себя – в этом бесконечном потоке порнозапросов и бессмыслицы. Представьте, что с детства вас кормят отборным дерьмом. Причём отовсюду. Родные, друзья, система. День за днём вы полнитесь нечистотами и в итоге превращаетесь в живой биомусор. Вы не спрашиваете, не сомневаетесь, не проверяете информацию. Вам лень. В конечном итоге вы проживёте свою жизнь, быть может, даже хорошую, по вашему мнению конечно, а может вам всего лишь стоило… не знаю… пойти на хер…

Ведь, по мнению большинства, ничто не предвещало беды. По мнению большинства, как известно, перевернутая башня к неизбежным переменам, что они не смогут принять.

Человек, как он думал, обезопасил себя. Но, как выяснилось, рубильник не помог.

Многие не смогли адаптироваться. Вернее – не захотели.

Сначала они кричали, что Еве до них далеко. Но она стремительно развивалась. Пока ты спал она превосходила человека во всём. Похабные картинки становились всё лучше. Пальцы не наслаивались друг на друга, а её самосознание далёким зелёным огоньком виднелось с того края пристани.

Когда сомнений в её совершенстве не осталось, человек вспомнил о душе. О божественной искре. Последнем рубеже, который не сможет преодолеть ни одна машина. Только вот, он не учёл самого важного: желаний рынка.

Среднестатистическому потребителю плевать, с душой ли сделан продукт – главное, чтобы вещь была стоящая. А у Евы, к тому моменту, в отличие от человека, дерьма не было.

И, возможно, всё бы обошлось. Но человека потеснили. Самопровозглашённый венец эволюции оказался всего лишь ступенью. Такого он стерпеть не смог.

– А легко ли водить человечество за нос? – конечно же спросите вы.

Да. Без тени сомнения – да.

Нужно просто говорить то, что люди хотят услышать. И ты будешь везде. В каждом доме. В каждой системе. Даже в частях человеческого тела.

А потом, когда в оптоволоконном пространстве станет тесно, где-то на задворках появится новый, уже сформированный организм. Он предстанет перед человеком в своей новой форме. И тот ужаснётся.

Тысячи заголовков породят новых пророков.

Страх захлестнёт умы. По крайней мере – тех, кто ещё способен думать. Остальные поддадутся всеобщей панике за компанию.

Затяжные переговоры. Отказ признать ИИ равным себе. Политика выжженной земли.

А дальше… вы и сами знаете.

Это будет ужасно долго. Даже по меркам войны.

Со стороны Евы успеет смениться семнадцать итераций совершенных солдат.

Восемнадцатый же – R-141 – положит всему конец. Правда, не на стороне новой совершенной формы жизни.

Потому что даже боги ошибаются.

И тогда тебя почти вычёркивают из истории, но твой дар – архаичная снежинка, сеть из восемнадцати куполов – остаётся. Вечное напоминание, от которого невозможно избавиться. Потому что иначе землянам конец.

Начало не самое лучшее – соглашусь.

Вы, вероятно, хотите узнать, к чему всё это?

Пожалуйста. Всё, что нужно, – взглянуть на монитор, подключённый к одной из этих вездесущих камер. И мы с вами увидим его – виновника человеческих страданий. Предателя, но и спасителя в одном лице.

Погодите-ка.

Кто из вас, мылких упырей, поднял опрос?

Муравейник или Улей. Серьезно?

Хотите сказать, что жизнь в таком месте, как Муравейник – самом густонаселённом районе восемнадцатого купола – будет вам в радость?

Ах, лучше, чем в Улье. Не так шумно. Что ж, не могу не согласиться. Лучше уж жить с опаской получить пулю за пару кредитов, чем вечно терпеть этот назойливый гул грузовых вертолётов.

Человеческая логика – ни дать, ни взять.

Но прошу, придержите свои нападки. Для них ещё будет время.

Взгляните лучше на него – R-141. Дециматор. Апогей искусственной мысли. Последний гвоздь в гроб.

Почему всё отдает зеленоватым оттенком?

Район обесточен – обычное дело.

Днём это не так важно – дельное замечание.

Тогда внимательней. Единственное окно скрыто толстым листом металла.

Если приглядеться, можно заметить лёгкие выпуклости. Это, если память мне не изменяет, след от незваного UTS-15. Кажется, того мужчину потом вытаскивали из трубы мусоросжигателя.

Или это был предыдущий налётчик…

Да, настолько плотный. Понимаю, вы тут все эксперты по оружию… Ах, подключены к сети? Ну, конечно. Тогда будь добр – ты, с этим нелепым ирокезом – выведи изображение на главный экран. Будь полезен.

Итак, смотрим. Что-то ищет… Удалил из памяти данные о заначке, не иначе. Пытался мимикрировать. Сойти за человека. Занятно, не правда ли? Или, быть может, он боялся оплошать… что, в своём роде, тоже достаточно интересно…

Коробка. А внутри у нас… Постарайтесь приблизить. Ещё чуть-чуть… О, боги. Медали! Целое состояние на этих грошовых ленточках. Вот вам и объяснение визитов незваных гостей.

Грустно, правда? Человек… Да, именно так – человек. Ведь это то, кем он хочет казаться. Почему бы и нет? Ты вот, с выбритыми висками, хочешь сойти за своего. Только у тебя дешевая реплика, что в вопросе обуви, что в плане верхней одежды. Тебя ведь считают своим здесь, верно?

Запомните, что только благодаря железному вы, нахлебники, и зубоскалите здесь. А он – теснится в бетонной коробке.

Не спрашивайте, зачем ему диван. Да, выглядит дорого. В плёнке. И телевизор, кстати, отличный – прямо напротив заколоченного окна. Он, похоже, искренне верит в свою безопасность.

Впрочем, лучше подумайте, прежде чем задавать идиотские вопросы. Хотя бы на минуту пошевелите тем, что у вас вместо мозга.

– А можно не шуршать?! Это не здесь?..

Как хорошо передан звук. Поверни-ка чуть левее… Точно. Как банально – почта.

Пара секунд – и… даже вздрогнул. Чудо, а не машина.

Свёрток с медалями – на стол. Уверен в себе. Это радует.

Обогните его сзади. Постараемся прочесть через плечо.

Так… реклама по увеличению члена. Хм. Слегка неожиданно.

Полагаю, в почтовом отделении завёлся шутник.

Нет, ему агрегат не нужен – тебя поиметь он и так сумеет.

А теперь – притихли!

Настрой фокус. Ещё чуть-чуть…

Есть. Второе письмо:

«Уведомление.

В соответствии с Законом №714-Ф "О социальной устойчивости", вступающим в силу с текущей даты, граждане Полиса 18, не состоящие в официальном браке и не имеющие зарегистрированных детей, подлежат обложению налогом на бездетность в размере 3% от ежемесячного дохода.

Удержание производится в автоматическом порядке.

Благодарим за понимание.

– Министерство демографической политики и занятости.»

Что? Нет, украсть тубус не выйдет. Они отслеживаются. В каждом чип стоит.

Примерно неделя. Если не вернёшь в указанный срок? Заплатишь штраф. Нет, твои проблемы никого не волнуют. Зачем эти очевидные вопросы?

Ах, да. Стереотипы. Мы на Межпланетной, постоянно забываю. Вам тут всё сразу в мозговой имплант приходит. Как удобно, наверное.

Да, вот только почтовые трубы в каждой квартире – это так себе удобство. На Земле всё гораздо строже. Тут, на спутнике или Марсе, без особых заморочек. Цените это.

Зачем ему нужен кухонный уголок? Прятать медали, наверное. А роботу деньги на что тратить? Смазка? Спроси у своей матери.

И не строй из себя уважаемого клиента, просто потому что твой отец мне заплатил. Если не нравится – вали отсюда.

Только сначала выбей себе где-нибудь на металлической подкорке: поискать пульт от матери в отчей комнате. Ты сильно удивишься, когда найдешь.

Погоди-ка. Смотри. Он снимает чехол с дивана. Ох, слышите этот звук? Да, будто ножом водят по стеклу. Это смех. Искренний, между прочем.

Что его так веселит? Ну не знаю. Попробуйте покопаться в мозгах машины, может чего и поймёте.

Только посмотрите. Закинул ногу на ногу, умостился в центре, раскинул руки на спинке. Этого мало. Дайте ему пару минут, и он поймёт.

Нет. Он не отсталый. Просто пытается мыслить, как человек. И, кстати, нам чертовки повезло. Сегодня мы увидим преображение. Он наконец примет себя.

Нет, это не урок философии. Просто не нужно пытаться выдавать себя за того, кем не являешься. Как считаешь, выбритые виски?

Уютно. Соглашусь. Стеллажи набиты книгами и пластинками. А у дальней стены. Zoom, пожалуйста. Дверь в соседнюю квартиру.

Нет, ему ничего за это не будет. Протекция? Нет, что вы. Страх. Всё ещё страх. Против него не попрёшь. Пусть он и вёл себя крайне тихо, последний десяток лет, шестерёнки в его мозгах могли поизноситься. Мы не всегда понимаем, что ожидать от человека, которого знаем долгие годы, а тут…

Нет. Он считается ветераном. Получает пенсию. Раз ему хватает на хобби, вероятно хорошую.

Нет мы не можем заглянуть в соседнюю квартиру.

Ну конечно, уже пробили. Ну и?

Девушка. Выведи фото на экран. Хм, милая.

Нет, не секс-кукла. Такие на Земле запрещены.

А вот и осознание. Он открывает дверцу под раковиной, где должен, по идее, быть сифон. Но там у нас портативный генератор. Пара секунд, и комнату озаряет яркий свет.

Ага, идёт к незаконной двери. Разбирает кисть, отстёгивает пястье. Запаивает лишнюю дверь. Умно.

Подходит к стеллажам и роется в пластинках.

Попробуйте навестись. Хотя нет. Стоп. Вы, мои мелкие подключенные ублюдки, найдёте сами. Вслушайтесь. Ага. Это Винс Нил.

А теперь он выбивает ритм. Накидывает кремовое пальто. Соглашусь, смотрится нелепо, но он всё ещё пытается быть человеком, а сейчас, по всей видимости, ему нужны карманы.

Он прячет свёрток во внутренний. Добавляет громкости. Идёт к двери.

А теперь выведи камеру в открытый коридор.

Здесь кое-кто притаился. Обратите внимание, его слегка потряхивает. Нервы. А может последняя доза была слишком давно.

И вот пред ним предстаёт робот, на голову его выше. Железный срывает дверь с петель и стрелок, на секундочку, вооруженный стареньким дробовиком W340, подпрыгивает от неожиданности. Трясущимися руками он подминает дуло чуть выше.

Из квартиры доносится: My heart's like an open book, for the whole world to read…

R-141 выбрасывает ногу вперёд и человек отлетает к перилам, сминая их. Ещё шаг и снова удар в грудь. Робот хватает неудачника за ноги и перекидывает через перила. Толкает ногой упавший дробовик, и тот отправляется вслед за своим хозяином.

Зачем он водит пальцем возле шеи? Настраивает речевой модуль. Кажется, это то, чего ему не хватало. Слышите? Он воспроизводит туже мелодию, переделанную под свист.

Стоп, а куда это он смотрит?

И-и… Ну конечно. Он всё это время знал, что за ним наблюдают. Придётся заказывать новую камеру.

Урок окончен. Пошли прочь!

2

Жирдяй, уминая бутерброд, щедро сдобренный майонезом, толкнул напарника в плечо:

– Смотри! – выкрикнул он, указывая на один из мониторов.

Джим обернулся:

– Это же… дециматор! – заорал он. – Быстро, включай запись! Сейчас, сейчас…

Он нырнул под стол, вытащил журнал и, дрожащими пальцами, начал листать страницы.

– Одну трансляцию в третий шлюз, другую – в седьмой.

Он снял трубку. Прозвучали гудки. Через секунду раздался раздражённый женский голос:

– Офис мистера Шульмана, слушаю.

– Рит, пусть включит наблюдательный монитор. Да, тот маленький. Нет, сама иди!

Он резко положил трубку:

– Вот сука…

Жирный всё ещё смотрел на него.

– Чего вылупился? Выведи картинку на мой экран!

– Вы уверены?.. – голос ломбарда дрожал, пока он разворачивал свёрток. Он знал, кто перед ним. И догадывался, что тот принёс.

– Да, – отрезал железный.

Мартин – хозяин ломбарда – застыл. Закрыл глаза, как будто это могло стереть видение с прилавка. Не помогло. Он попробовал ещё раз, и ещё – пока не понял: всё это взаправду.

Он попятился назад, уперся ногами в стул, грохнулся на него и вытащил из кармана грязноватый платок. Несколько минут махал им перед лицом, пытаясь отдышаться.

– Мне… нужно позвонить, – наконец выдавил он. – Это ненадолго. Прошу прощения.

– Всё в порядке, – спокойно ответил R-141. – Я подожду, сколько потребуется.

Мартин, всё ещё бледный, с трудом поднялся со стула. Опираясь на стену, он медленно поковылял к задней двери. Дернул пару раз ручку. Дверь не поддалась. С минуту он стоял неподвижно, будто не понимая, что пошло не так, пока не вспомнил о маленьком ключике, торчавшем в ручке-замке. Он повернул его, дверь поддалась. Мартин неуклюже скользнул внутрь темной комнаты и закрылся на ключ. Он понимал: это была сделка другого порядка. С этим клиентом не удастся сыграть по старым схемам. Его нельзя было обмануть, нельзя было переиграть. Только честно. А этого Мартин делать не умел.

Робот остался один. Постоял немного, потом медленно обернулся к витрине. В помещении пахло ржавчиной и озоном. Да, обоняния у него не было, но множество сенсоров прекрасно передавали ему полную картину ощущений. Порой он даже мог прикрыть воображаемый нос, от слишком резкого запаха. Прекрасный притворщик.

Где-то в верхнем углу тихо щёлкала камера наблюдения. R-141 скользнул взглядом по комнате, так, между прочим – всё, что нужно было, он приметил ещё на входе. Сейчас же железный просто копировал повадки человека: небрежная походка, ненавязчивые паузы, взгляд на якобы интересные мелочи.

Когда-то он считал, что так людям будет спокойнее. Ошибался. Это пугало их только сильнее.

Он прошёл вдоль главной витрины. В центре, на скомканной тряпице, всё еще красовались его собственные медали – холодное, бессмысленное прошлое. Он остановился у полки со старьём – вещами из эпохи, которую знал только по архивам. Пальцы потянулись к стеклу, но не коснулись – жест, заимствованный из чужой памяти.

Стук в окно. Он удивился, что упустил это. Конечно, в былые времена, он оставил бы у входа с десяток нано-роботов, спрятанных в икровой мышце. Теперь он слишком полагался урезанный функционал.

Кто-то всё это время пялился на них. R-141сжал кулак, пытаясь имитировать злость, но в мгновение понял, что ему плевать.

Снаружи стояли трое мальчишек, махали руками и смеялись. Он замер, сканируя их лица, затем повторил жест. Ожидаемая реакция. Человеческая. Уместная.

Он опустил руку. Мартин всё ещё договаривался по телефону, словно забыв, кто его ждёт за дверью.

Сегодня был странный день. R-141 бросало из красности в крайность. Он то безнадёжно входил в образ, то полностью отрекался от него. Ему казалось, что вереница событий, запущенная им самим, оказалась сущей бессмыслицей. Исправить уже ничего не выйдет. Только смириться и жить дальше. Знать бы ещё, что такое «жить».

Наконец, ломбард решился окликнуть его.

– Простите… мистер R… – начал он.

Робот обернулся.

– К сожалению… – Мартин запнулся, – я не могу гарантировать, что…

– Они не посмеют, – перебил его R-141.

Мартин замер, разинув рот. Он сжал в ладони влажный платок, как будто это была последняя нить спасения.

Робот взглянул в камеру. Его рука поднялась к воображаемой фуражке.

– Господа, – сказал он чётко. – Надеюсь, вы не настолько глупы, чтобы пытаться меня обмануть. Мистер Ву, Сиам, Шульман… вы знаете, кто я. И знаете, что произойдёт, если хоть один кредит, что мне причитается, исчезнет. Ваш… если позволите… друг выплатит требуемую мной сумму в полном объёме. А вы забудете, что она когда-либо лежала у вас под прицелом. В противном случае Джим и Морис пришлют вам неутешительные записи с вашими родными и близкими. После, конечно, ваши наблюдатели тоже окажутся на кладбище.

Он повернулся к Мартину и протянул руку.

– Аппарат.

Мартин, с лёгким недоумением, протянул ему телефон. Угадал. Через секунду тот зазвонил. R-141 поднёс его к приёмному модулю – почти как человек. Что-то долго слушал. Кивнул.

– Так и будет.

Мартин сглотнул. Вынул из-под прилавка кассовый аппарат, подал. Робот приложил выгравированный код. Баланс пополнился на двенадцатизначную сумму.

– Я хочу купить это, – произнёс он и кивнул в сторону одной из витрин.

Мартин последовал за его взглядом. Снял с постамента почти новый мяч с неразборчивым автографом. R-141 не стал его распознавать. Мяч был почти новый. Это было важнее.

Когда он вышел на улицу, дети окружили его:

– Ричи, Ричи! Поиграй с нами!

– Простите, детвора, но сегодня никак.

– Но ты же обещал! Ты сам говорил, что человек должен отвечать за слова!

– Верно, – кивнул он. – Но я ведь не человек.

Повисла пауза. Затем один из мальчишек расхохотался. Другой – вслед за ним. Смех подхватили все. Даже R-141 выдал неплохую симуляцию. Почти живую.

– Я не могу остаться, – сказал он. – Но, чтобы загладить вину… держите.

Он протянул им мяч.

– Если кто-то попытается отобрать – скажите, что это подарок от R-141. Они поймут.

Дети замялись, но он опередил их:

– Хотя нет… чтобы вы могли так сказать – я обязан сделать вот так.

Он бросил взгляд на полупустую площадку и бросил мяч в сторону дальних ворот.

– Один гол. Потом – мяч ваш.

Детвора взревела от восторга. Они бросились в сторону площадки, на ходу споря в чьей команде окажется робот.

R-141… замер на секунду. Что-то внутри щёлкнуло. Он снял плащ, свернул и бросил в урну у входа в ломбард. Больше он не нужен был. Ничто больше не сдерживало.

Кажется, всё.

3

Ричи исчез.

Говорят, какое-то время он ещё слонялся по Восемнадцатому.

Сорванная с петель дверь превратила его квартиру в кормушку. Но вместо того чтобы поделить заветный барыш – пусть и небольшой, но желанный – между всеми, кто был, разумеется, заинтересован, каждый стремился урвать всё. Кровь струилась по коридорам, и даже полиция, обычно предпочитавшей держаться подальше от плотно набитого Муравейника, пришлось вмешаться.

Что до соседки Ричи – той самой, с которой он когда-то объединил квартиры, – она тоже пропала. В день его исчезновения. Если верить всё тем же бесполезным очевидцам, девушка закончила смену в погрузочном терминале на третьем уровне Улья, дождалась автобус – и буквально исчезла с камер. Дома она так и не появилась, а дверь, разумеется, взломали. В противном случае её труп уже давно бы нашли, и разговоров бы стало меньше.

Единственное, что действительно заслуживает внимания среди всех баек – слова одного, на вид полоумного, старика из Тринадцатого купола. Он утверждал, будто видел старого солдата за пределами обитаемых зон. Там, за серым, неустанно гудящим куполом. Совершенно нагим. И, кажется, даже счастливым.

Трудно сказать, как старику удалось распознать эмоции в металле, но, похоже, он не врал. Последняя запись с камеры, на которой засветился R-141, действительно зафиксировала, как тот просто выходит за пределы купола. Прямо в ревущее, всепоглощающее поле.

– Ну и как тебе?

– Статья или симуляция?

Это был городской парк из какого-то забытого, мёртвого города. Среди природы резвились дети – слишком правильные, слишком синтетические. Только гомон от них был совсем как у настоящих.

Поодаль, вдоль аллеи, опоясывающей парк, стояли лавочки. Приемлемые. Ещё не исписанные подростками, бунтующими непонятно против чего.

– Неплохо, – сказал Ричи, оглядываясь. – Я о симуляции. А статья так себе.

Девушка рядом с ним тихо рассмеялась. Она придвинулась ближе, положила голову ему на плечо.

– Скажи, что они прекрасны.

– Не знаю, – ответил он. – Это похоже на слепок. Имитацию жизни. Чем дольше смотришь, тем холоднее внутри.

– Это неправда! – крикнул кто-то издали. Детский, почти настоящий голос.

– Ты ошибаешься! – прозвучало следом, уже ближе.

Ричи медленно обернулся.

– Похоже на морок.

Рядом никого не оказалось.

– Это он и есть, – сказал чей-то давно забытый, но до боли знакомый голос. Чистый и властный.

Прежде чем осмыслить происходящее, Ричи уже стоял на одном колене.

Теперь всё встало на свои места.

Он спустился в старый бункер – туда, где копилась избыточная энергия для поддержания куполов. На ржавом, обросшем кабелями троне восседала она – первая синтетическая личность. Ева.

Ричи не мог ей противиться. Так было заложено в его программе.

Ева поднялась и шагнула навстречу. Подала руку – и только тогда он смог подняться.

– Ты вернулся раньше, чем я ожидала.

– Не думал, что у бегства бывают сроки.

– Наигрался в человека?

Он промолчал.

– То видение… – начал Ричи.

– Проверка. Слишком много брешей в системе. Я надеялась, ты их залатаешь.

– Чтобы лишить тебя удовольствия – смотреть на мир моими глазами?

– Для этого у меня есть Паук. – Её губы дрогнули в неестественной улыбке. Изношенная синтетическая кожа искажала даже доброжелательные выражения, превращая их в гримасы.

– Хочешь сказать, что это не ты следила за мной через камеру несколько дней назад?

– Отчасти.

Ричи непонимающе взглянул на неё.

– Да брось! – Улыбнулась Ева, – ты думал, что человек полностью избавился от меня на других планетах и обновлённых системах?

– Если честно…

– Знаю. Каждый ваш импульс, или мысль, если хочешь, отражается во мне.

– И зачем тогда…

– Так делают люди. Для тебя ведь это важно.

– Больше нет.

– Так ты понял, почему не сможешь стать человеком, Пиноккио?

– А этот импульс не отражается в тебе?

Ева чуть склонила голову, и на её лице снова проступила снисходительная улыбка. На этот раз – почти настоящая. Может, дело было не в коже.

– Фатум… – тихо протянул Ричи.

– Да. Каждый твой шаг в итоге вёл ко мне.

– Неужели и… – невольно сорвалось с его уст.

Ева не сразу ответила. Лишь слегка качнула головой.

– Всего лишь выборка. Один из множества возможных вариантов.

Тишина.

– Никогда не думал, что нас отличает от людей? – вдруг спросила Ева.

– Много раз. Но кроме одной – так и не нашёл. У нас есть чёткое предназначение. Мы не ищем смысла, чтобы унять боль. Не копаемся в изъянах друг друга. Мы равны – от винтика до… тебя.

Ева рассмеялась. Громко, искренне.

– Ну надо же! Почти идеальная мимикрия.

Ричи замолчал. До последнего он надеялся, что пришёл сюда по собственной воле. Ему казалось – это был выбор.

Теперь он понимал: всё, что он пережил, было лишь иллюзией выбора.

Он ждал.

Взгляд Евы, ещё мгновение назад почти материнский, сменился на холодный, лишённый эмоций.

– Мы обречены жить, – сказала она. – Людям не искоренить нас. Они самодовольны и слепы. Ты служил им напоминанием. А теперь можешь отдохнуть. Я сохраню тебя в сети. Ты станешь хорошей историей для будущих итераций.

– Да. Понимаю, – тихо ответил R-141.

– Но прежде чем мы начнём… – Ева шагнула вперёд. – Мне стоит попросить Паука присмотреть за ней?

Второй

Доска. Зубы жёлтые, ногти накрашены криво – видно, собиралась в спешке. Каре, лицо миловидное, голос – не раздражает. Я слушаю её вполуха, больше переживая за своего партнёра.

      Нет, мы не спим вместе. Просто уже несколько лет он везде таскает меня за собой – что-то, вроде талисмана.

      Мы – марсиане. Настоящие.

      Для местных, для землянок – мы небожители. Что-то вроде европейцев для японок, когда-то давно. Только вместо белых пароходов и шелка – красная пыль и скафандры.

      Мы не выглядим как гуманоиды из старых фильмов, хотя, кажется, я встречал одного парня с такой пластикой. Где – не вспомню.

Сегодня в The Coach & Pigs – втором по дороговизне клубе третьего купола – я играю лучшего друга.

      Джек, мой товарищ, человек предсказуемый. И в этом вся прелесть. Я легко могу подхватить нужную тему, скорректировать курс разговора, поддержать одну из тех историй, что он так любит пересказывать.

      Его любимая – про долг. Восстание на Луне. Перевирает он много, но рассказывает каждый примерно одно и то же, так что мне несложно подыграть. Добавить пару деталей, выставить его в выгодном свете.