Зарубежная Россия 1920-1970

Выехавшие из России сознавали себя носителями великой русской культуры, создававшейся веками. Они хранили её, умножали её, развивали, несли в мир и знакомили с нею другие народы. Поэтому, в течение своего полувекового бытия, русское зарубежье имело троякую задачу: охранительную, осведомительную и творческую, через участие в культурной и научной жизни других стран.

Хранение русских исторических традиций не было музейным и только бытовым, но имело глубокие моральные и духовные основы и задания.

В этой борьбе за русскую культуру, русский язык и русские традиции выявились три свойства русского человека: его талантливость и изобретательность, проявившаяся во всех областях жизни и творчества, его необыкновенная приспособляемость к местным условиям, когда интеллигенты, никогда не занимавшиеся физическим трудом, становились к станку или делались шофёрами такси, и, наконец, глубокое пренебрежение к так называемому «комфорту» и довольствование малым.

Русское зарубежье никогда не забывало своей родины, всегда было обращено к России и работало ради неё. Не забывало оно и родного русского языка и боролось за его чистоту. Особенно велика заслуга в деле хранения русских традиций и русского языка принадлежит русским женщинам, которые, в своём огромном большинстве, были неутомимыми труженицами и много способствовали воспитанию молодых поколений.

Настоящая книга имеет целью показать грядущим поколениям, что рассеянные по всему свету русские за своё полувековое пребывание вне родины много потрудились, много испытали и многое создали.

2. История русского зарубежья

История русского зарубежья делится на три периода, значительно отличающихся друг от друга как по численности, так и по составу.

Первый период идёт от начала образования зарубежья в 1920 году, когда в пределах России, кроме Дальнего Востока, окончилась Гражданская война и были определены границы между РСФСР и лимитрофными государствами. Он продолжался до Второй мировой войны.

Второй период охватывает военные годы, когда всякая деятельность русских организаций была или совсем прекращена, или сведена до минимума.

Третий, послевоенный период, разнится от предшествующих, так как почти всё старшее поколение, начавшее свою деятельность ещё в России, умерло, лимитрофы вошли в состав СССР, дальневосточный русский центр был целиком ликвидирован, а из Европы началась тяга за океан. Волна беженцев из СССР (ди-пи) тоже в значительной мере перебросилась в Америку и в Австралию, и в Западной Европе, прежнем несомненном центре русского зарубежья, осталось только часть среднего поколения и два молодых поколения, которые лишь частично можно причислить к русскому зарубежью. Большинство молодых уже окончательно вошло в жизнь тех стран, в которых они родились и где часто родились даже их родители. Они несут свой культурный дар в мировую сокровищницу, но его едва ли можно причислить к «вкладу русских в мировую культуру».

Несмотря на прилив новых сил после войны, русское зарубежье сократилось численно почти в пять раз, поэтому необходимо дать сведения о том, как оно образовалось и оформилось вначале и как оно жило в период своего полного расцвета до Второй мировой войны.

Русское зарубежье оказалось с первой поры, особенно после признания советской власти великими державами в 1924 году, на совершенно особом положении, не имевшем прецедентов ни в международном праве, ни в истории. Ввиду этого надо, хотя бы кратко, определить его международное положение и параллельно дать картину его самоустройства и организации.

С другой стороны, только первый, довоенный период, подходит под наименование «Зарубежной России», так как она числила в своих рядах не только цвет русского интеллигентного общества, науки и искусства, но и русские культурные меньшинства лимитрофных государств.

Международное положение русского зарубежья

Образовавшиеся после Октябрьского переворота правительства были, в отношении международного права, непризнанными. Только одно правительство генерала П. Н. Врангеля, в силу договора, подписанного от лица Франции де Мартелем осенью 1920 года, оказалось на особом положении, и, в момент эвакуации в ноябре того же года, французское правительство, в лице его главы и одновременно министра иностранных дел Жоржа Лейга, приняло под своё покровительство всех выехавших из Крыма как военных, так и гражданских лиц. Впоследствии статут «протежэ» (покровительствуемых) не был применён к русским во Франции, но вначале как глава правительства ген. Врангеля А. В. Кривошеин, так и министр иностранных дел П. Б. Струве имели непосредственные сношения с французскими органами власти.

Александр Кривошеин, Пётр Врангель и Павел Шатилов, 1920 год

Ввиду переполнения Константинополя, тогда уже был выработан план расселения русских по балканским странам, а русский флот, как военный, так и торговый, был переведён французами в Бизерту.

Если первые попытки устройства были предприняты русскими в Константинополе, то центр официального управления оказался в Женеве, где основанной в 1919 году Лигой Наций был назначен Верховным комиссаром по беженским делам известный норвежский полярный путешественник Фритьоф Нансен, который приезжал в Константинополь и на месте принял ряд мер для устройства беженцев.

Фритьоф Нансен (1861–1930)

В 1924 году его заменил Нансеновский комитет, тоже имевший своим местопребыванием Женеву.

До признания советского правительства великими державами в 1924 году русские посольства и консульства работали как прежде и за ними признавались все юридические права.

Первая международная конвенция была подписана 12 мая 1926 года, но только 30 июня 1928 года были учреждены представительства Нансеновского комитета в центрах русского рассеяния. Соглашение это имело необязательный характер и зависело от решений местных правительств. Во Франции, которая уже тогда была центром русского зарубежья, посольство и консульства, переименованные в «Офисы», были признаны правомочными циркуляром Министерства иностранных дел от 9 мая 1925 года и подтверждены декретом 11 января 1930 года. Парижскому офису, возглавляемому В. А. Маклаковым, бывшего послом Временного правительства во Франции, было присвоено название «центрального офиса» по делам русских беженцев. При нём была учреждена должность представителя, на которую был назначен Марсель Пан, много сделавший для русского рассеяния.

28 октября 1933 года в Женеве была принята «Конвенция об юридическом статуте русских и армянских беженцев», но она должна была войти в действие только после подписания её определённым числом правительств. В каждой стране в течение нескольких лет шла «борьба за статут», так как он давал беженцам значительные права и клал конец почти безвыходному положению большинства из них.

Во Франции конвенция была введена в действие декретом президента республики только 3 декабря 1936 года. Больше всего потрудились в деле проведения её друзья русских – депутаты Мутэ (социалист) и Сулье (умеренный), а также сенатор Готеро. В Женеве труд защиты русских интересов выпал на долю русского представителя при международных организациях Константина Николаевича Гулькевича, бывшего российского посланника в Норвегии, которого, после его смерти, заменил Яков Львович Рубинштейн.

Женевская конвенция, в противоположность статуту 1928 года, была обязательной для всех тех стран, которые её подписали. Она приравнивала русских и армян «к местным гражданам или иностранцам, наиболее привилегированным в силу международных соглашений».

Конвенция гарантировала беспрепятственный въезд и выезд из стран, выдававших особые паспорта, причём цена на последние должна была быть минимальной. Она отменяла высылки на границу, кроме случаев преступления против национальной безопасности или нарушений общественного порядка. Она давала русским свободный доступ к судам и освобождение от судебного залога, облегчение в отношении права на труд и приравнение к местным гражданам в отношении призрения и социального страхования, а также получения образования и обложения налогами. Русские смогли воспользоваться этими льготами только два с небольшим года, так как уже в мае 1939 года к иностранцам начали применять первые стеснительные меры, а с началом войны в сентябре того же года, была прекращена всякая деятельность иностранных организаций.

До середины 1924 года в русском зарубежье работали признанные дипломатические представительства, которые продолжали дело защиты прав и интересов русских, живших вне пределов России.

С начала русского рассеяния в Париже образовалось «Совещание послов» с финансовой комиссией при нём. Во главе его встал русский посол в Риме М. Н. Гирс, а тов. предс. был В. А. Маклаков, посол Временного правительства во Франции. В «Совещание» входили постоянный представитель при международных учреждениях в Женеве К. Н. Гулькевич (Норвегия), С. А. Поклевский-Козелл (Румыния), В. Н. Штрандман (Сербия), Е. В. Саблин (Англия), П. К. Пустошкин (Голландия), бар. М. Ф. Мейендорф (Дания), бар. Буксхевден (Финляндия), С. Д. Боткин (Германия), Б. А. Бахметев (США), Б. С. Серафимов (Болгария), И. Н. Ефремов (Швейцария), А. А. Нератов (Турция) и И. А. Персиани (Италия).

Во Франции, кроме посла В. А. Маклакова, советником был Н. А. Базили, секретарями – Г. А. Колемин и Г. В. де Латур, ген. консулом – Д. Аитов, которого потом сменил Б. А. Татищев, консулами – Л. Д. Кандауров и В. Е. Ден. В Ницце действовало ген. консульство во главе с Е. С. Протопоповым и вице-консулом А. И. Орловым; в Марселе консульство возглавлял Л. П. Гомелля. Остались на своих постах и военный агент А. А. Игнатьев, морской агент В. И. Дмитриев и его помощник В. В. Яковлев.

В Лионе образовался «Комитет эмигрантов», а в Финляндии «Особый комитет по делам беженцев», но о них будет сказано ниже.

Организация самозащиты русских

Вопрос о самозащите русских возник впервые в Турции, когда выяснилась необходимость расселения беженской массы, сосредоточившейся в Константинополе и его ближайшем районе после прибытия значительных масс беженцев Одесской, Новороссийской и Крымской эвакуаций. С одной Крымской эвакуацией прибыло в Константинополь сто пятьдесят тысяч, из которых сто тысяч состояли из воинских частей, а пятьдесят из гражданских лиц, в том числе 30 тысяч женщин и 7 тысяч детей.

Если расселение военных взял на себя генерал П. Н. Врангель, то о гражданском населении должна была позаботиться такая организация, которая представляла бы всю массу беженцев в Турции.

Ввиду того, что дальнейшее расселение русских тесно связано с теми вопросами, которые тогда были подняты, необходимо кратко указать на взаимоотношения между русскими и союзными властями, в ведении которых они оказались.

Уже в начале 1920 года, в момент передачи власти ген. Деникиным ген. Врангелю, у союзников выявились две противоположные точки зрения на русский вопрос. Тогда как Франция всячески содействовала правительству, образованному ген. Врангелем и признала его «де факто», Англия отнеслась к нему враждебно. Франция заявила о своём покровительстве русским беженцам, а Англия настаивала на их репатриации в РСФСР.

Признание правительства ген. Врангеля произошло благодаря хлопотам возглавителя его А. В. Кривошеина, лично близко знавшего тогдашнего управляющего Министерством иностранных дел Мориса Палеолога, и благодаря сочувствию председателя Совета министров и министра иностранных дел Франции Александра Мильерана. Переговоры велись в Париже, кроме того, министром иностранных дел Правительства ген. Врангеля П. Б. Струве, председателем Совета послов М. Н. Гирсом и русским послом в Париже В. А. Маклаковым. Английский премьер Ллойд Джордж, наоборот, был противником поддержки ген. Врангеля.

Пётр Бернгардович Струве (1870–1944)

Высоким Комиссаром Франции был назначен гр. де Мартель, который приехал в Крым в октябре 1920 года. Даже после перемены правительства во Франции, в связи с избранием А. Мильерана 23 сентября в Президенты Республики и вступления в должность главы правительства и министра иностранных дел Жоржа Лейга, положение не изменилось.

30 октября/12 ноября гр. де Мартель и адмирал Дюмениль от лица Франции приняли под своё покровительство всех выехавших из Крыма. Официальное письмо было подтверждено решением французского правительства.

Сейчас же по прибытии 125 судов в Константинополь воинские части были распределены по лагерям в Галлиполи, Лемносе и Чаталдже, и, несмотря на очень большие трудности, ген. Врангелю удалось перевести их к 1922 году в Сербию, Болгарию, Грецию и Румынию. Наибольшое количество приняла Сербия. Оставались гражданские беженцы, которые до апреля 1922 года не были объединены в одну центральную организацию, которая могла бы говорить от лица всех проживающих в Турции русских.

24 апреля 1922 года 80 русских организаций – культурных, просветительных и профессиональных – объединились и создали «Русский комитет в Турции». Председателем его был избран единогласно архиепископ Анастасий, товарищами председателя сенатор Г. В. Глинка, профессор М. И. Догель и ген. Г. О. Раух, а в Правление председателем проф. И. П. Алексинский и 12 членов. Секретарём стал Н. А. Кизильбаш.

Митрополит Анастасий (Грибановский) (1873–1965)

Для истории Зарубежной России важен третий параграф устава «Русского комитета»: «В Русском комитете не могут принимать участия организации как преследующие непосредственно политические цели, так и учреждения для извлечения коммерческой выгоды».

С другой стороны, Комитет поставил своей конечной целью «создание Центрального русского комитета, который, являясь представительным органом всех двух миллионов русских беженцев за границей, вынужденных покинуть родину, был бы составлен из представителей русских комитетов в отдельных странах, где проживают русские беженцы».

5 октября в Константинополь прибыл Верховный Комиссар по делам беженцев Фритьоф Нансен и заявил от лица турецкого правительства о том, что все русские беженцы должны в кратчайший срок покинуть страну. Со своей стороны он посоветовал всем вернуться в РСФСР. На собрании в русском посольстве под председательством посла А. А. Нератова, представители русских организаций заявили о невозможности для них последовать его совету, и вопрос о положении русских в Турции очень заострился. Русский комитет обратился тогда к Лиге Наций и к западным правительствам с меморандумом и взял в свои руки вопрос о расселении 28 тысяч русских, которым грозила высылка в Советскую Россию.

Параграф третий имел большое значение, так как указывал правильный путь для объединений, которые должны были быть внеполитичными, а постановление о конечной цели хотя и не было вполне осуществлено, но послужило при основании Русского комитета в Париже, объединявшего, кроме организаций, имевших пребывание во Франции, все центральные русские организации, распространявшие свою деятельность на другие страны. Необходимо отметить, что в Константинополе были основаны первые русские школы и детские приюты. Очень ценной была инициатива Софии Владимировны Денисовой. Она поехала в 1921 году в Константинополь, вывезла оттуда 52 ребёнка, находившихся в очень трудном положении, и устроила для них приют с обучением ремёслам в Мэри сюр Уаз под Парижем.

До 1924 года во Франции действовали прежние посольство и консульства, но после прихода к власти кабинета Эррио юридическое положение русских сильно осложнилось и появилась необходимость создать представительные органы, которые защищали бы русские интересы и одновременно являлись бы общественной поддержкой возглавителю центрального офиса по делам о беженцах В. А. Маклакову.

Василий Алексеевич Маклаков (1869–1957)

19 июля 1924 года состоялось собрание русских общественных организаций, на котором была оглашена резолюция, выработанная комиссией под председательством В. А. Маклакова, которая предусматривала избрание сорокачленного Комитета, представляющего эмиграцию, и исполнительного бюро из 10 членов, в котором председателем «экс оффицио» являлся бы В. А. Маклаков.

Собрание избрало 30 членов Комитета, оставив 10 мест левым организациями, которые не были представлены на собрании. Последние, со своей стороны, предложили делегировать в бюро, возглавляемое В. А. Маклаковым, трёх членов. Таким образом, представительство русского зарубежья выявилось в следующей «Конституции». Организации, присутствовавшие на собрании 19 июля, и те, которые к ним потом присоединились, создали «Русский комитет объединённых организаций», делегировавший шесть членов в бюро, возглавляемое В. А. Маклаковым, которое приняло наименование «Эмигрантского комитета». Левые организации, со своей стороны, посылали в Эмигрантский комитет трёх делегатов, причём все дела решались в нём единогласно.

Первым, временным, председателем Русского комитета был избран Николай Хрисанфович Денисов, на квартире которого происходили все предварительные совещания и который предоставил комитету помещение в своём доме на Площади Палэ Бурбон (Палаты Депутатов), где помещался Российский торгово-промышленный и финансовый союз и ряд других русских организаций. Осенью 1924 года оба комитета окончательно сформировались. «Русский комитет объединённых организаций» избрал своим председателем гр. В. Н. Коковцова, а делегатами в Эмигрантский комитет В. И. Дмитриева, В. Д. Кузьмина-Караваева, Я. И. Савича, С. Н. Третьякова, Н. Н. Шебеко и И. А. Хольмсена.

Владимир Николаевич Коковцов (1853–1943)

Левые организации, объединившиеся в «Совете общественных организаций», избрали своим председателем А. И. Коновалова, а представителями в Эмигрантском комитете К. Р. Кровопускова, П. Н. Милюкова и Я. Л. Рубинштейна.

Оба объединения продолжали свою работу до Второй мировой войны и способствовали защите интересов Зарубежья. Эмигрантский комитет, со своей стороны, работал очень дружно, и все решения принимались в нём единогласно.

Перевыборы обоих комитетов происходили каждые три года – и в последний раз в 1936 году, так как выборы 1939 года не смогли состояться из-за начала войны.

В 1924 году на собрании было представлено 67 организаций и был выбран первый состав комитета. В президиум его вошли гр. В. Н. Коковцов – председатель, М. Л. Киндяков – ген. секретарь и Вяч. Ник. Новиков – секретарь.

На втором общем собрании, состоявшемся в феврале 1926 года, участвовало уже 83 организации, которые были представлены 114 делегатами. Президиум был переизбран в том же составе.

Третье собрание состоялось 1 декабря 1929 года и на него съехались представители 175 русских организаций, представленных 120 делегатами с 250 голосами. Президиум остался прежним.

На четвёртое общее собрание 5 марта 1933 года приехали представители 275 организаций, представленных 158 делегатами, имевшими 362 голоса. Ввиду кончины ген. секретаря М. Л. Киндякова, на его место ген. секретарём был избран сен. Н. Н. Таганцев, а вместо В. Н. Новикова, ввиду его отказа, в секретари комитета – П. Е. Ковалевский.

Наконец, пятые выборы показали ещё больший интерес к делу защиты Русским комитетом прав русского рассеяния и на общее собрание 28 июня 1936 года явилось 218 представителей 325 организаций, имевших 445 голосов. Впервые в число объединяемых комитетом организаций вошли православные приходы обеих юрисдикций. В президиум были переизбраны: В. Н. Коковцов – председателем, Н. Н. Таганцев – ген. секретарём, а П. Е. Ковалевский – секретарём. Так как дело подготовки последнего собрания было сложным и касалось очень большого количества русских организаций, была избрана в феврале 1936 года особая подготовительная комиссия и в ген. секретари её был приглашён ближайший помощник В. А. Маклакова Сергей Валентинович Жуковский. Другими членами этой комиссии были Я. И. Савич, Н. Н. Стогов, В. А. Карпов и П. Е. Ковалевский.

Собрание состоялось в большом зале Лютеция в Париже и явилось результатом делового объединения большей части русского рассеяния. Председатель Русского комитета гр. В. Н. Коковцов дал полный отчёт о работе русских представительных учреждений и их борьбе за право на жизнь и труд. Ген. секретарь подготовительной комиссии прочёл обстоятельный доклад о деле объединения зарубежья. Собрание выбрало 55-членный комитет, который в свою очередь избрал шесть делегатов в Эмигрантский комитет.

Со своей стороны, Совет общественных организаций, объединявших 33 организации, переизбрал в председатели А. И. Коновалова и избрал тов. председателя М. С. Зернова и А. А. Титова, а ген. секретарём – П. П. Юренева.

Последний состав Эмигрантского комитета был: председатель – В. А. Маклаков, представители от Русского комитета – И. А. Акулинин, П. А. Кусонский, М. А. Кедров, бар. Б. Э. Нольде, Н. В. Савич и Я. И. Савич, а от Совета организаций – В. Ф. Зеелер, К. Р. Кровопусков и Я. Л. Рубинштейн.

Так как в оба комитета, образовавшихся в Париже, входили центральные организации, имевшие свои отделения и представителей во всех странах русского рассеяния, то работа их, и в частности Эмигрантского комитета, не ограничивалась Францией, а распространялась на всё зарубежье.

Главнейшие трудности на пути русских за рубежом

Жизнь русских, покинувших свою родину, была трудной, и им приходилось сталкиваться с многочисленными ограничениями их работы и передвижения. Главными проблемами, стоявшими на их пути, были:

1) подчинённая многим и часто непреодолимым формальностям трудность передвижения, когда для переезда из одной страны в другую требовались особые разрешения, выдававшиеся зачастую после хлопот, продолжавшихся по несколько месяцев;

2) трудности с получением документов на проживание в отдельных странах;

3) ограничения в отношении труда, так называемые процентные нормы, применявшиеся к иностранцам;

4) высылки на границу за незначительные правонарушения без возможности переехать в другую страну;

6) дополнительная пошлина на русских и армян в виде «Нансеновского сбора» и, наконец,

6) обязательная воинская повинность для русских, которые не были натурализованы.

В отношении Франции надо заметить, что принятие выехавших из Крыма русских под покровительство Франции не имело практических последствий. Уже в конце 1920 года правительство Жоржа Лейга заявило, что, ввиду окончания военных действий и ликвидации армии ген. Врангеля, оно снимает с себя обязанность поддержки выехавших военных, но и в отношении гражданских лиц не был применён режим «протежэ» (покровительствуемых), который применялся, например, в отношении жителей Сирии и Ливана. Русские в 1920 году оказались во всех странах на положении иностранцев, с той разницей, что все другие категории имели свои правительства, которые могли их защищать, и они имели возможность быть высланными в свои страны, тогда как высылаемые русские не принимались ни одной страной и переходили на нелегальное положение.

В отношении передвижения различные страны ввели для русских особые свидетельства, выдаваемые местными властями, на которые ставились визы. Так как эти свидетельства состояли из простого листа бумаги, то они часто переполнялись отдельными печатями, особенно если русскому приходилось проезжать через несколько стран. Даже если он в них не останавливался, требовались проездные визы. Приходилось для этого приклеивать к свидетельству листы бумаги. Поэтому русские учреждения ходатайствовали о замене листов книжками, что было, наконец, разрешено, и почти все страны стали выдавать так называемые «Нансеновские паспорта», обладание которыми, однако, нисколько не облегчило дела передвижения.

Образец нансеновского паспорта в Болгарии

Если передвижение русских из страны в страну было до чрезвычайности затруднено, то и пребывание «на месте» было связано с многочисленными формальностями. Сперва иностранцам выдавались постоянные карточки, вскоре они были заменены двухгодичными и пятигодичными, и только значительно позже была введена категория привилегированных иностранцев, получавших вид на жительство на десять лет. Если в Париже обмен карточек был относительно лёгким, хотя приходилось терять много времени в очередях, то в провинции и даже в окрестностях столицы вместо новой карточки выдавалась расписка, небольшая бумажка, по которой русский должен был жить в течение многих месяцев. Виды на жительство были разные – для трудящихся, для нетрудящихся, для коммерсантов и для ремесленников (работавших на дому). За карточки взималась плата, которая была часто, особенно для нетрудящихся, старых или неимущих, непосильной. Правда, можно было хлопотать о снижении платы и даже об освобождении от неё, но это требовало значительной затраты времени, и в этом оказалась благодельность русских представительств, которые принимали на себя хлопоты и выдавали соответствующие свидетельства.