Мозговой

6 марта 2014-го Валерию Лопину позвонил человек по имени Владимир и сказал, что в Луганск приехал его друг Алексей, который собирает людей и хочет присоединиться к протестному движению. На следующий день возле авторынка на улице Свердлова прошла первая встреча Алексея Мозгового с представителями луганского подполья. Валерий Лопин его «проэкзаменовал» и сразу понял: Алексей – не рядовой боец, а человек с амбициями и далеко идущими планами. Лопин расспросил своего собеседника, насколько далеко тот готов зайти и кем себя видит в системе будущей власти. Мозговой ответил, что готов идти до конца, и что его интересует высокий политический уровень для влияния на судьбу региона.

«Мне понравилась его логика мышления и патриотические чувства. Это были не пафосные лозунги, а нормальный деловой разговор. На тот момент у Мозгового было четыре человека и большая амбициозность», – вспоминает Валерий Лопин о встрече 7 марта[4].

На следующий день Лопин доложил Болотову о встрече с Мозговым и порекомендовал его как активного человека, который собирает вокруг себя сторонников и может внести свой вклад в общее дело. Вместе с тем Лопину тогда показалось, что Алексей – «молодой и горячий», и может наделать глупостей, поэтому ему нужен наставник. Лопин, как человек в возрасте и опытный организатор, предложил взять на себя роль наставника. Через несколько дней он пригласил Мозгового к себе домой, и они обо всём договорились. Алексей принял его предложение.

11 марта СБУ[5] арестовала Арсена Клинчаева, а 13 марта был взят под стражу Александр Харитонов[6]. Таким образом, политическое крыло сопротивления было обезглавлено. Настало время действовать подполью.

13 марта в район Стахановского ставка[7] съехались представители городов и районов Луганской области, несколько десятков человек. Здесь, в небольшом кирпичном домике рядом с водоёмом, прошло первое расширенное совещание участников антиукраинского сопротивления региона. На встрече присутствовали все будущие лидеры восстания и народного ополчения Луганщины – Валерий Болотов, Геннадий Цыпкалов, Алексей Карякин, Алексей Рельке, Антон Бем, Сергей Сивак и др. Сюда был приглашён и Алексей Мозговой. Он не принимал активного участия в обсуждении, сидел в стороне и внимательно наблюдал за совещанием и лидерами подполья.

Целью собравшихся было обсуждение ситуации после ареста Харитонова и Клинчаева, – вспоминает Алексей Карякин. – Лидеры протестных групп из всех уголков области договорились о координации действий на случай, если не будут выполнены политические требования. Хотя никто в выполнение наших требований не верил. Сценарий восстания на том собрании ещё не рассматривался. Всё-таки среди участников собрания могли оказаться засланные казачки[8].

Разумеется, «засланные казачки» могли слить СБУ информацию о революционных планах повстанцев, и новых арестов было бы не избежать. Варианты радикальных действий обсуждались позже – и только узким кругом людей Болотова. Они уже понимали, что простыми митингами репрессии Киева не остановить.

После совещания Болотов и Карякин обсудили с Мозговым его роль в сопротивлении на ближайшее время. Харитонов и Клинчаев уже были арестованы, и открытых лидеров протеста практически не осталось. Повстанцы решили, что Мозговой временно возьмёт на себя роль публичного лица, которое будет выступать на улицах и объединять протестующих. Тот с радостью согласился. Общение с публикой ему удавалось, он быстро обнаружил в себе талант оратора и народного трибуна: людям нравилось его слушать, он вызывал доверие. Сами же лидеры подполья пока светиться не хотели, – это могло помешать их планам в случае радикального развития ситуации. Уже тогда большинство из них склонялось к необходимости силовых методов сопротивления.

13 марта Мозговой возвращается в Луганск и делает свою первую политическую запись в соцсетях:

Итак… Сегодня я прибыл в город Луганск для поддержки борцов с хунтой и неофашистами. Скажу прямо, и, может, мои слова многим здесь не понравятся, но это правда, а она не всегда бывает приятной. Встретили меня повсеместно жёлто-синие знамёна, мирно снующий город. Нашёл городок ополчения и сразу же чуть не вляпался в организацию мутного содержания (благо, что рядом оказались ребята действительно из ополчения). Так вот, первая палатка, не гнушаясь и не церемонясь, просто собирает денежную массу с населения. Куда эти деньги потом уходят – покрыто мраком. Как мне потом объяснили, это активисты местной власти, которая пока не знает, к кому примкнуть, вот и мутят – и вашим, и нашим. Ну а в целом, хоть и затишье в городке, настроение у всех боевое[9].

Алексей Мозговой

На следующий день Мозговой со своими людьми ставит у здания ОГА несколько палаток (с инвентарём помог Валерий Лопин), начинает выступать на площади и говорить с людьми. 14 марта Мозговой записал своё первое, ставшее весьма популярным, видеообращение с российским флагом: «Я за Россию». Тогда же впервые прозвучали его слова, ставшие девизом бригады «Призрак»: «Не бойся за шкуру, бойся за честь!»

Алексей Мозговой у палатки возле ОГА

Будущий комбриг выступал в Луганске в течение всего марта. Уже тогда протестующие начали говорить о необходимости референдума, на котором русские Донбасса должны решить судьбу региона.

Журналист газеты «Комсомольская правда» Александр Коц вспоминает:

Первый раз я встретил Мозгового в Луганске 22 марта, прибыв в город на поезде из Симферополя, после того как Крым стал российским. Мы тогда пришли к ОГА посмотреть на местный «антимайдан». Ни баррикад, ни горящих покрышек ещё не было. Только три бывалые брезентовые палатки с дымящимися печками. На крышах трепещут от свежего ветра российские флаги. Людей немного: день будний. Нас встречают с плохо скрываемой злобой:

– Кто такие? Журналисты? Документы!

Всё чудесно переворачивается в один момент, едва мы достаём российские паспорта. Кто-то кричит: «И я такой же хочу!». Извиняясь за первую реакцию, нам рассказывают про украинских коллег, которые в первые дни луганского протеста дежурили здесь круглосуточно и набирали компромат – снимали пьяных зевак, забредающих на площадь.

Александр Коц

Нас обступают, расспрашивают про Крым, сетуют, что в Луганске референдум провести не дают. В какой-то момент мы оказываемся один на один с Мозговым. Лысый парень в адидасовской куртке представляется лидером народного ополчения. Вид простоватый, но заговорщический. Начинает говорить быстро, словно опасаясь, что мы, не дослушав, уйдём. Но потом переходит на размеренную, вкрадчивую речь.

– Ситуация такая. Несколько дней назад начали давить на моих родственников и друзей. Вчера сестру мою вызвал начальник Сватовского РОВД, она там работает в бухгалтерии, и предупредил – если она не поспособствует, чтобы я отказался от своей деятельности, будет уволена. Вчера у меня дома прошёл обыск, прошлись по всем соседям. Сегодня объявили в розыск.

Предшественник Мозгового Арсен Клинчаев был доставлен в Киев, где ему предъявили обвинение в сепаратизме. Потом задержали Александра Харитонова. Так что в тот момент я нисколько не сомневался, что и моего нового знакомого ждёт такая же судьба. Задержание, этап в Киев, суд за сепаратизм.

Лёша (мы сразу перешли на «ты») пригласил вместе поездить по луганским городкам и деревням, посмотреть, как народ реагирует на идею референдума. Федеральных журналистов из России тогда в Луганске ещё не было, и Мозговой, как мне показалось, отлично понимал, что ему необходима информационная поддержка. И мы ему её оказывали.

Он ездил по городкам, собирал на площади людей – по пять, десять, пятнадцать человек, и терпеливо растолковывал им, что происходит, зачем нужен референдум и т. д. Тогда же Мозговой организовал нам встречу с «луганскими партизанами» в лесополосе под Луганском. Лёша всё обставил по всем правилам конспирации. Мне тогда ещё показалось, что человек очень ценит основательность во всём[10].

Восстание

28 марта в интернете появилось видеообращение луганских партизан. На видео – три человека в масках и с оружием[11]. Тот, что по центру, говорит:

Мы, штаб самообороны Юго-Востока, обращаемся к жителям наших областей. В сложившейся обстановке создаётся множество партий и движений. Мы призываем не вступать в эти объединения. Их цель – расколоть и ослабить наши силы.

Скриншот из видео луганских партизан

Человек в маске говорит, что украинские власти поставили протестующий юго-восток Украины вне закона, обличает Киев за желание подписать договор об Ассоциации с Евросоюзом и резюмирует:

«Что будем делать? Мы предлагаем объединение наших областей в федерацию, в республику или в автономию, вернуть законного президента».

Что? Какая ещё федерализация? Какое возвращение Януковича? Да его на тот момент ненавидели вообще все – в том числе и на Донбассе!

Но, разумеется, те, кто делал это видео, прекрасно понимали: их требования абсурдны и не будут выполнены. Тем более, что их озвучивали люди с оружием и в масках. Луганские подпольщики использовали классический приём, ведущий к ситуации «вы не оставили нам выбора». Раз Украина не прислушалась к повстанцам, их последующие активные выступления – вынужденная крайняя мера. «Мы хотели по-хорошему, но из-за вас придётся по-плохому». В начале событий на Донбассе риторика некоторых лидеров протеста сводилась к требованию федерализации Украины, поэтому протестующих часто называли в СМИ «сторонниками федерализации», а не пророссийским движением. При этом на большинстве митингов и баррикад использовалась российская символика, что явно указывало на стремление жителей Донбасса пойти по пути Крыма, в Россию. Стремилось к этому, конечно же, и луганское подполье.

Стоит отметить и сказанные подпольщиками слова о попытках раскола протестующих. Действительно, протестные силы Луганщины едиными и сплочёнными не были. Но это – отличительный признак любого массового политического движения. В нём всегда – множество людей с разными точками зрения, разными целями и непременно большими амбициями. При этом некоторую часть движения обязательно составляют правительственные агенты и полицейские провокаторы, работающие на раскол протеста и его слив в нужное властям русло. Так было, конечно, и весной 2014-го на Донбассе.

Это сразу заметил и стал обличать Алексей Мозговой:

Раздробленность организаций и амбициозность многих лидеров – прямая угроза и преступление, направленное на уничтожение всего сопротивления. Многие организации созданы только под митинги и речёвки, некоторые с перспективой на последующие выборы (сегодня как никогда шикарный доступ к будущему электорату), третьи – чистые проекты местных властей и толстосумов. Все эти три категории – паразиты на теле всего освободительного движения. И благодаря им действительно идеологически выдержанные и независимые организации не находят той поддержки у населения, которая нужна для полномасштабной борьбы. Зато наши противники – чиновники, олигархи, неофашисты во главе с сегодняшним правительством – имеют все преференции. Сейчас нас всячески пытаются успокоить и убедить в том, что бороться по сути-то и не с кем. Но это не так! То, что по нашим улицам не устраиваются марши «Правого сектора», это ещё не значит, что мы должны покорно разойтись по домам. Не забывайте, «Правый сектор» – это всего лишь инструмент в руках наших настоящих врагов, это их уродливое порождение, которое они не сумели удержать под контролем. Главный наш враг – чиновник и бизнесмен, признающий киевскую власть! Депутат, который забыл, кто его выбирал и зачем! Но самое страшное для нашей борьбы – это наша раздробленность![12]

Начиная с этого текста, все записи того периода автор подписывает так:

Алексей Мозговой. Народное ополчение Луганщины.

В конце марта на палаточный городок возле здания луганской ОГА дважды нападают украинские националисты. Власти перешли к тактике запугивания и подавления протестующих руками радикалов. Использовать милицию решались не всегда, так как многие сотрудники МВД начали переходить на сторону народа. Поэтому в большинстве регионов Новороссии в бой бросали боевиков из «Правого сектора» и околофутбольных фирм – как местных, так и завезённых из Центральной и Западной Украины.

В Луганске силы радикалов были немногочисленны, и успеха они здесь не добились. А в Донецке попытки подавить русское сопротивление и вовсе закончились для украинцев плачевно – несколько сотен прибывших радикалов были жестоко избиты дончанами и изгнаны из города навсегда.

4 апреля появилось новое видеообращение луганских подпольщиков. Тот же человек в маске предсказуемо заявил, что Киев проигнорировал предложение о мирном разрешении конфликта. Было озвучено новое требование: отменить намеченные на 25 мая президентские выборы и назначить дату референдума о судьбе Юго-Восточной Украины[13].

В заключение человек в маске заявил:

В случае невыполнения требований до 5 апреля, 6 апреля будет поднята народная армия Юго-Востока. Дорогие наши земляки, пришёл час, когда будущее каждого зависит только от решительных действий. Мы объявляем полную народную мобилизацию всех, кто готов отстаивать свои права на жизнь и свободу. В случае невыполнения наших требований объявляю сбор народного ополчения на центральных площадях своих городов 6 апреля с 10 до 12. При себе иметь документ, удостоверяющий личность, суточный паёк и любое личное оружие. Выдвижение в областные центры производится организованной колонной.

Таким образом, 4 апреля 2014 года на Донбассе впервые прозвучал открытый призыв к вооружённому восстанию.

В ночь на 5 апреля сотрудники СБУ задержали пятнадцать участников подполья. Шестеро из них, включая Алексея Карякина и Алексея Рельке, были арестованы по подозрению в попытке захвата власти в Луганской области. Украинские власти сообщили СМИ, что якобы изъяли у арестованных несколько сотен единиц огнестрельного оружия. Но никакого оружия у подпольщиков не было. Изъяли макеты, которые использовались для съёмок партизанских видео. Находились они у Карякина на законных основаниях – ранее он ими торговал и использовал в военно-патриотической деятельности.

Повстанцы решили, что ждать больше нельзя. Так в интернете появилось знаменитое видео с «человеком, снимающим маску». Он сидит в небольшом помещении. За спиной – календарь, на котором красным прямоугольником обозначена историческая дата – 5 апреля 2014. Человек снимает маску и говорит:

Я – Болотов Валерий Дмитриевич. Возглавляю общественную организацию Союз ветеранов Воздушно-Десантных Войск Луганской области. Призываю народ Юго-Востока выйти с открытым противостоянием. Всё, что планировалось на 6 апреля, должно воплотиться. Мы не должны отступать. Это наша земля.

Болотов снимает маску

Предыдущие видеообращения 28 марта и 4 апреля озвучивал именно Болотов. Другими двумя людьми в масках были схваченные 5 апреля Алексей Карякин и Алексей Рельке.

Итак, Болотов снял маску. Самые активные участники сопротивления вышли из подполья и открыто заявили о своих намерениях. Таким образом, 5 апреля можно считать началом восстания на Луганщине и на Донбассе в целом.

Здесь, забегая вперёд, необходимо сделать уточнение. После активных действий в первых числах апреля ополченцы в Луганске и Донецке не стали развивать успех и просто засели в захваченных административных зданиях, ожидая ответных действий украинских властей. Несмотря на решимость и храбрость ополченцев, нет сомнений в том, что если бы Киев решился на полноценный штурм этих зданий, то независимость Донецкой и Луганской республик вряд ли бы состоялась. На мой взгляд, только прибытие из Крыма 12 апреля вооружённой группы Игоря Стрелкова спасло висевшее на волоске восстание. Славянск, который ополченцы обороняли 85 дней, стянул на себя все боеспособные силы противника, и повстанцы в столицах ЛНР и ДНР получили шанс на относительное спокойствие, проведение референдумов о независимости и выстраивание первичных государственных институтов.

6 апреля колонна десантников в полторы сотни человек во главе с Сергеем Сиваком (позывной Югослав) подошла к зданию луганской СБУ. За несколько часов на площади собралась многотысячная толпа. Лидеры протеста потребовали освобождения задержанных накануне товарищей. Карякина, Рельке и других подпольщиков выпустили. После этого начался штурм здания. Его защищало несколько сотен милиционеров с щитами и дубинками. В конце концов, повстанцы смяли милицейские ряды, проникли в «избушку»[14] и взяли её под полный контроль, вывесив флаг России. Десантники вскрыли оружейную комнату и разжились большим количеством оружия и боеприпасов. На следующий день перед зданием возвели баррикады и разбили палаточный городок.

Украинские власти сразу начали стягивать к Луганску военную технику, но в город её вводить не решались и выжидали. Киев был уверен в том, что события в Луганской области инспирированы российскими спецслужбами, и захват здания СБУ не обошёлся без «вежливых людей». Основания так думать у Киева, конечно, были: месяц назад они пассивно наблюдали за тем, как те самые вежливые люди «оккупируют» Крым, и закономерно ожидали их появления на Донбассе.

Здание СБУ, 6 апреля 2014 года

Но для жителей Луганщины это было «слишком хорошо, чтобы быть правдой». Правда состояла в том, что в Луганске действовали исключительно местные жители. Даже российские добровольцы в событиях 6 апреля не участвовали, – они потянулись на Донбасс несколько позже.

Стоит сказать, что исторический штурм здания СБУ 6 апреля всё-таки не был вооружённым захватом. Огнестрельное оружие ни одной из сторон не применялось – хватило численного преимущества повстанцев. Однако до сих пор вызывают вопросы два обстоятельства. Почему, зная о радикальных намерениях повстанцев, украинские власти не перебросили к зданию СБУ дополнительную охрану, не решились на серьёзное применение силы и не вывезли оружие? Существуют версии о том, что региональные власти специально допустили захват здания и оружия с целью эскалации конфликта Донбасса с Киевом. Вопрос – зачем и кому нужна была эта эскалация – также остаётся открытым.

Но можно предположить и более простую трактовку событий 6 апреля: украинские власти недооценили решимость повстанцев и полагали, что уже разгромили луганское подполье, задержав лидеров накануне.

Алексей Мозговой в штурме 6 апреля не участвовал. В этот день он был в Антраците на встрече с местным населением. Уже тогда он предпочёл сидению в Луганске поездки по населённым пунктам и вербовку сторонников.

Позже Мозговой стал критиковать методы повстанцев, захвативших здание луганской СБУ: «Я против такого рода деятельности. Это не метод цивилизованного общества – захватывать здание и при этом разрушать его. Виноваты ли стёкла здания в том, что за ними сидели сотрудники СБУ? Также и оргтехника, компьютеры, столы, за которыми они работали. Как бы революционно это ни было, но это варварство. Если уж зашли туда, то берегите имущество, которое там есть. Оно ещё понадобится в дальнейшей работе»[15].

Странно было слышать от одного из будущих полевых командиров слова про «цивилизованное общество» и критику силовых захватов украинских учреждений. Какие цивилизованные методы, когда на дворе революция, и разъярённые донбасские мужики штурмуют здание тайной полиции ненавистного украинского режима?

Думаю, с одной стороны, в тогдашней критике Мозгового прослеживалась некоторая ревность по отношению к Валерию Болотову и его людям, которые начали активные действия без участия Мозгового. С другой стороны, видна его последовательная позиция того периода: изначально, до начала военных действий, Мозговой выступал против любого насилия и стремился использовать мирные формы протеста, до последнего избегая беспорядков и применения оружия. Потому он и начал поездки по Луганщине, общаясь с местными жителями и политическими активистами. По его плану, власть на местах под давлением народных масс должна была переходить в руки народа (точнее, народных представителей), который начал бы осуществлять контроль над действиями чиновников и определять судьбу региона мирными средствами, в том числе через референдумы. Сегодня такая позиция выглядит наивно. Но этот факт хорошо показывает натуру Мозгового, который вовсе не был отмороженным революционером и с самого начала стремился минимизировать насилие. Также стоит учесть, что Мозговой говорил о вреде насилия всегда, даже в разгар масштабных боевых действий.

Тогда, весной 2014-го, Алексей Мозговой утверждал, что риск должен быть разумным, и самое важное – сохранить жизнь и свободу для достижения поставленной цели. В одном из своих текстов в начале апреля он писал: «Хороший воин – живой воин, а в нашем случае ещё и на свободе. Не позволяйте эмоциям брать верх над благоразумием».

8 апреля будущий комбриг перенёс свой палаточный городок к зданию СБУ и разместился со своими людьми в стоящем напротив здании «Горгаза». Мозговой продолжал публично выступать и собирать вокруг себя добровольцев.

«Он был хороший психолог и оратор. Переместившись к СБУ, Мозговой начал подтягивать к себе людей с баррикад. Болотов был этим недоволен», – говорит Валерий Лопин[16].

Несмотря на то, что Мозговой известен как полевой командир, мыслил и действовал он всегда в политических категориях. Поэтому сразу предпринял попытку наведения мостов с Москвой. На тот момент из известных политиков самым воинственным по отношению к Украине был лидер ЛДПР Владимир Жириновский. 15 апреля 2014-го он даже появился в Государственной Думе в военной форме.

10 апреля Мозговой направился в Москву. Он посетил Госдуму, встретился с Жириновским и Сергеем Мироновым. Политики обещали помочь народному ополчению. Позже Мозговой в интервью сообщил, что ему удалось заручиться их «моральной поддержкой».

Однако поддержка была не только моральной: в начале мая от ассоциированных с ЛДПР людей в Луганск, в том числе к Мозговому, поступило внушительное количество стволов АКСУ[17] и бронированный джип «Тигр».

Из первой поездки в Москву Мозговой вынес некоторые уроки и вернулся в Луганск с новыми установками. По всей видимости, в российской столице ему подсказали, что с революционным хаосом надо поскорее заканчивать.

Вернувшись, я посмотрел на многое по-другому, – говорил Мозговой. – На площади у протестующих ещё недостаточно налажена организация. Так что с завтрашнего дня мы будем начинать всё снова. Жёсткая дисциплина, формирование сотен и батальонов. Люди будут одеты в единую форму и будут подчиняться единому центру[18].

Единым центром будущий комбриг видел, конечно же, себя. Лидерство Валерия Болотова его не устраивало. На тот момент у Мозгового уже было около 150 человек, вскоре они были одеты в одинаковую камуфляжную форму и выглядели внушительным воинским подразделением.

Валерий Лопин продолжал поддерживать Мозгового, давал ему советы и помогал с приобретением обмундирования и материальных ресурсов. При этом сам Лопин находился возле Болотова и выступал посредником между ним и Мозговым.

«Тигр» Жириновского у здания луганской ОГА

Несмотря на то, что ополченцы засели в укреплённом здании СБУ, в городе продолжала функционировать украинская власть. Здание ОГА ещё контролировалось региональными властями, а правоохранительные органы подчинялись Киеву.

11 апреля повстанцы выдвинули Луганскому областному совету ультиматум: на следующий день депутаты должны провозгласить государственный суверенитет Луганской Народной Республики и в течение десяти дней провести референдум о вхождении ЛНР в состав России.

14 апреля Алексей Мозговой провёл митинг возле ОГА, на котором были выдвинуты требования к луганскому губернатору Михаилу Болотских. Ему было предложено в течение двух дней определиться – с народом он или нет. Мозговой заявил:

Губернатор должен сделать заявление о независимости Луганской области от киевских властей. И признании народного движения, то есть нас, легитимным для того, чтобы нас больше не называли террористами, сепаратистами и прочей нечистью. Мы отстаиваем свои права на добротную, благополучную жизнь на нашей земле. На чужие территории мы не претендуем, но и своей не отдадим.