Пространственно-ориентированная Психология

Экзистенциальная психология как направление оформилась во второй половине XX века, однако ее философские основания уходят вглубь размышлений о человеке как свободном, ответственном и ограниченном существе. Одним из первых, кто поставил вопрос о внутренней драме человеческой свободы, был Сёрен Кьеркегор. Он утверждал, что человек не может уклониться от задачи придания своей жизни смысла – и если он избегает этого выбора, он неизбежно сталкивается с тревогой, отчуждением и внутренним разломом. Кьеркегор называл это «тревогой перед свободой» – состоянием, в котором субъект осознает безграничность своих возможностей, но не имеет готового ответа на то, как ими распорядиться. Это переживание становится первым шагом к подлинной индивидуальности, к экзистенциальному пробуждению.

Мартин Хайдеггер, философ, оказавший колоссальное влияние на экзистенциальную психологию, ввел понятие “Dasein” – “бытия-здесь”, подчеркивая, что человек не абстрактное существо, а всегда существующее в конкретном мире, среди других, в историческом и пространственном контексте. “Dasein” означает не просто факт существования, но бытие, наделенное заботой – то есть человек всегда направлен к миру, к вещам, к другим людям через заботу, стремление, участие. Суть “Dasein” заключается в способности к самопониманию, к вопросу “кем я являюсь” и “как я должен быть”. Хайдеггер утверждал, что подлинное существование требует столкновения с конечностью, со смертью как пределом, за которым обнаруживается вся ответственность за свой путь и выбор.

На этом философском фундаменте была построена экзистенциальная психотерапия, разработанная такими авторами, как Ролло Мэй, Ирвин Ялом, Виктор Франкл. Их подходы объединяет убеждение в том, что человек, не сумма реакций и не совокупность функций, а смысло-устремленное, переживающее бытие, которое формируется в диалоге с фундаментальными данностями жизни: свободой, одиночеством, смертью, ответственностью и поиском смысла.

Так, Ролло Мэй в своей работе «Смысл тревоги» утверждал, что тревога – не просто симптом, а существующий экзистенциальный сигнал, указывающий на несоответствие между внутренними стремлениями и внешней структурой жизни. В психологической практике это означает, что экзистенциальный уровень восприятия среды активируется тогда, когда пространство становится не только местом действия, но и полем вопросов о смысле, предназначении, подлинности.

Например, человек может чувствовать себя потерянным в излишне упорядоченном, стерильном офисе не из-за неудобства мебели или цвета стен, а потому что пространство не резонирует с его внутренним ощущением свободы и живого присутствия. Или, напротив, старый дом с трещинами и запахом времени может вызывать у другого переживание подлинности, родства и связи с чем-то большим, чем он сам.

Таким образом, экзистенциальная психология, начавшаяся как философская рефлексия о внутреннем бытии человека, трансформировалась в метод понимания глубинных слоёв восприятия. На уровне пространства она позволяет нам увидеть, что человек не просто живет в мире, а живёт через мир, переживая в нём свою конечность, надежду, уязвимость и предназначение.

Это делает экзистенциальный уровень незаменимым в психотерапевтической работе с кризисами идентичности, экзистенциальной пустотой, утратами и поиском нового смысла, а также в анализе того, как именно пространство может поддерживать или подрывать ощущение подлинного присутствия в жизни.

Экзистенциальное восприятие среды в контексте логотерапии Виктора Франкла приобретает особую значимость, поскольку пространство в этом случае начинает восприниматься не только как фон или окружение, но как поле, насыщенное вопросами бытия, свободы и личностной ответственности. Франкл утверждал, что человек не столько стремится к удовольствию (как полагал Фрейд), и не к власти (как предполагал Адлер), сколько к осмысленности своего существования. Он называл это стремление «волей к смыслу» – фундаментальной человеческой мотивацией, активирующейся особенно в граничных ситуациях, когда привычные формы идентичности разрушаются, а внешняя стабильность утрачивается.

В логотерапевтическом подходе человек рассматривается как существо, постоянно интерпретирующее собственное существование, включая среду, в которой оно протекает. Пространство, таким образом, становится не просто местом локализации событий, а носителем экзистенциальных смыслов, отражающим отношение человека к собственной жизни.

Франкл подчёркивал, что смысл нельзя навязать извне, его можно только найти, и этот поиск часто разворачивается в условиях конфликта между внешним и внутренним миром. Именно в таких ситуациях среда может выступить как катализатор осознания, либо усиливая переживание абсурда и пустоты, либо, наоборот, создавая предпосылки для открытия подлинных ценностей.

Экзистенциальное восприятие среды, в логике Франкла, связано с тем, насколько человек способен «вписывать» свою жизненную ситуацию в более широкий горизонт ценностей. Например, ощущение пустоты офисного здания может быть не связано с отсутствием комфорта, а с утратой экзистенциальной вовлеченности в происходящее, отсутствием ответов на вопрос “зачем я здесь?”. В таком случае пространство становится зеркалом внутреннего кризиса. Однако это же пространство может стать и точкой опоры, если человек обнаруживает в нём возможность действия, служения, творческого вклада, способов реализации своей свободы, даже в условиях внешних ограничений.

Исходя из взглядов Франкла, можно утверждать, что экзистенциальное восприятие среды не фиксировано, оно динамично и зависит от способности субъекта воспринимать вызовы жизни как приглашение к смыслу. Пространство становится частью диалога между человеком и миром, в котором нет заранее заданных смыслов, но есть возможность их обнаружения. Таким образом, экзистенциальный уровень восприятия связывает человека не с функциональными характеристиками среды, а с вопросами: чем я живу здесь и сейчас, в этом месте, в этой ситуации? Этот уровень особенно важен в работе с травмой, кризисами, изменениями жизненного курса, там, где необходима не только поддержка, но и возвращение к экзистенциальному выбору.

Феноменология, основанная Эдмундом Гуссерлем, предлагает метод описания опыта сознания без предвзятых суждений, стремясь понять, как вещи являются в нашем переживании. В контексте экзистенциального восприятия среды феноменология помогает исследовать, как пространство и объекты наполняются для человека личным смыслом и значением. Например, дом может восприниматься не просто как физическая структура, а как символ безопасности, уюта или, наоборот, изоляции, в зависимости от индивидуального опыта.

Трансперсональная психология расширяет границы традиционной психологии, исследуя переживания, выходящие за пределы индивидуального «я». Она изучает изменённые состояния сознания, мистический опыт и чувство единства с вселенной. Станислав Гроф, один из пионеров этого направления, исследовал холотропные состояния сознания и их роль в обретении глубинного смысла и трансформации личности. Трансперсональная психология предлагает различные методы, такие как медитация и осознанность, для достижения расширенных состояний сознания и поиска экзистенциального смысла.

Современные исследования в области экзистенциальной психологии в российской научной традиции подчеркивают, что восприятие среды не ограничивается её сенсорными, символическими или субъективными характеристиками, но включает глубинный пласт онтологического переживания, уровень, где пространство становится ареной экзистенциальных смыслов.

Исследования Дмитрия Алексеевича Леонтьева, посвящённые смысложизненной мотивации, демонстрируют, что человек воспринимает окружающий мир через призму поиска смысла, а потому физическое и социальное окружение включается в структуру личной смысловой реальности. Среда в этом контексте не просто обслуживает повседневные нужды, но становится носителем и модератором экзистенциальных ориентиров, задает рамки, в которых человек переживает себя как субъект, способный к выбору, ответственности и трансцендентному размышлению.

Работы Вячеслава Владимировича Летуновского, в частности его диссертация “Экзистенциальный анализ в психологии”, показывают, что среда может выступать как “экзистенциальный триггер”, актуализирующий глубинные вопросы о сущности жизни, свободы и подлинности. Пространства, маркированные культурной или сакральной значимостью – храмы, руины, горные ландшафты, родовые дома – не просто воспринимаются как красивые или необычные, но вызывают экзистенциальный отклик, вовлекают человека в диалог с фундаментальными основаниями бытия. В таких случаях архитектура и ландшафт становятся медиаторами внутренней работы, пробуждая переживания времени, конечности, связи с прошлым и будущим.

В своих исследованиях Галина Владимировна Иванченко подчеркивает, что восприятие жизненного пространства соотносится с ощущением личностной перспективы и возможности жизненного выбора. В условиях социальной неопределенности или личностных кризисов пространство начинает терять свою структурность, становясь либо “слишком большим” – вызывающим тревогу и дезориентацию, либо “слишком тесным” – переживаемым как сдавливающее и фрустрирующее. Это подтверждает идею о том, что экзистенциальный уровень восприятия среды зависит от внутренней организованности субъекта, его способности выстраивать онтологические координаты “я в мире”.

Исследования Зинаиды Леонидовны Черниевой раскрывают, как категория экзистенциального времени связана с восприятием пространства, укорененность в среде, переживание исторической или культурной глубины усиливают ощущение смысла и включенности в поток бытия.

Такие состояния активизируются, например, в старинных городах, музеях, природных ландшафтах, где пространство приобретает плотность времени. Это подчеркивает, что экзистенциальное восприятие среды не является абстракцией – оно встроено в конкретные телесно-временные контексты и имеет свою феноменологию.

Таким образом, отечественные исследования экзистенциального направления подтверждают, что среда может быть осмыслена как важнейший элемент экзистенциальной саморегуляции. Пространство становится не только полем действия, но также полем самопрослушивания, в котором человек чувствует свою сопричастность к бытию, ищет внутреннюю опору и проживает глубинные состояния сопряженности, утраты, свободы или предназначения. Это открывает путь к интеграции экзистенциального уровня в диагностические и терапевтические практики, наблюдение за тем, какие пространства вызывают у клиента тревогу или, наоборот, экзистенциальный резонанс, может служить ключом к пониманию его глубинных смысловых структур.

В повседневной жизни экзистенциальный уровень проявляется в моментах, когда человек сталкивается с вопросами о смысле своего существования, особенно в периоды кризисов или значимых жизненных изменений. Например, потеря близкого человека может привести к переосмыслению ценностей и целей, заставляя искать новый смысл и направление в жизни. Экзистенциальная терапия в таких случаях помогает людям осознать свою свободу выбора, принять ответственность за свою жизнь и найти личный смысл в переживаемых событиях.

В данной главе мы делаем вывод, что экзистенциальный уровень восприятия среды охватывает глубинные аспекты человеческого бытия, связанные с поиском смысла, свободой, ответственностью и осознанием собственной смертности. Исследования в области экзистенциальной психологии, феноменологии и трансперсональной психологии предоставляют ценные инструменты для понимания и поддержки человека в его стремлении к осмысленному существованию.

2.2. Карта «внутренней архитектуры восприятия»

Понимание восприятия как многоуровневой и динамически организованной системы требует не только концептуальной модели, но и практического инструмента, способного отразить индивидуальную конфигурацию восприятия конкретного человека. Введенная в предыдущей главе четырехуровневая модель (сенсорный, символический, субъективный, экзистенциальный) на этом этапе переходит в прикладную плоскость и трансформируется в карту “внутренней архитектуры восприятия” – индивидуальную схему распределения и функционирования уровней восприятия у субъекта.

Эта карта представляет собой психодиагностическую метафору, позволяющую отразить, какие уровни восприятия у человека развиты и доминируют; какие, напротив, слабо осознаны, вытеснены или заблокированы; каким образом взаимодействуют между собой различные уровни; как они откликаются на различные типы пространственных стимулов. Таким образом, карта становится способом визуализации и анализа внутренней структуры восприятия среды как механизма эмоциональной регуляции.

Что даст создание карты «внутренней архитектуры восприятия»?

Введение карты внутренних уровней восприятия среды – это не просто инструмент визуализации, а полноценный диагностический и аналитический инструмент, который позволяет:

• Индивидуализировать психологическое понимание клиента.

Психологи давно осознали, что универсальные шкалы не дают глубокого понимания субъективного опыта. Карта восприятия позволяет отразить качественные различия в том, как человек взаимодействует со средой: кто-то “живёт телом” (сенсорный доминант), кто-то “считывает смыслы” (символический), кто-то больше в чувствовании (субъективный), кто-то в смысле жизни (экзистенциальный).

• Выявить области ресурса и уязвимости.

Например, клиент с выраженной сенсорной чувствительностью и слабой символической рефлексией может остро реагировать на шум, запахи или освещение, но не уметь интерпретировать эти отклики. Напротив, другой клиент может иметь богатую экзистенциальную рефлексию, но игнорировать телесные сигналы. Такая карта покажет, какие каналы восприятия «перегружены», а какие – «заглушены».

• Понять механизмы регуляции эмоций через пространство.

Например, интерференция между уровнями (сильная сенсорная реакция + слабая когнитивная интерпретация) может объяснить, почему человек не может «объяснить» тревогу в определенном месте, хотя телесно ее чувствует. Карта помогает уловить это расщепление.

• Сделать динамическое наблюдение за прогрессом в терапии.

Как у клиента меняются доминирующие уровни восприятия после терапевтической работы, практик осознанности, изменения среды? Например, после работы с телесной терапией может усилиться сенсорная осознанность. Это можно отобразить на карте, сравнивая состояние «до» и «после».

• Служит метафорическим мостом между клиентом и психологом.

Карта – это визуальный язык. Часто клиенту сложно вербализовать свои ощущения. Работа с картой позволяет задать: «Где ты сейчас?», «Какие каналы у тебя включены?», «Чего ты не замечаешь?» – и через это углубить инсайт.

Концептуально модель основывается на идее интерференции уровней, когда в разных жизненных ситуациях активизируются те или иные уровни восприятия, а нарушения баланса между ними могут приводить к эмоциональной дестабилизации.

Создание такой карты требует комплексного подхода, как сочетания проективных методик (визуальных и словесных), так и наблюдения, интервью, шкалирования и психофизиологических индикаторов.

Методологически система опирается на работы по многомерной диагностике личности (Айзенк, 1995; Келли, 1955; Франкл, 1963) и практики системной диагностики в психотерапии, например, структура психического аппарата в психоанализе; уровни переживания в экзистенциальной терапии.

При составлении карты необходимо учитывать динамическую природу восприятия, уровни не фиксированы, они меняются в зависимости от фазы развития личности, актуального жизненного кризиса, травмы или психоэмоционального состояния. Так, клиент в фазе острых переживаний может временно утрачивать доступ к экзистенциальному или символическому уровню, находясь в телесно-аффективной доминанте. В фазе рефлексии, наоборот, активизируется смысловая и духовная интерпретация пространства.

Таким образом, карта служит одновременно:

• диагностическим инструментом,

• отражением динамики внутренней психической архитектуры,

• основанием для планирования интервенций и трансформаций.

Сравнение с аналогичными моделями показывает, например, в модели “структуры опыта” (Леви, 2003) используются базовые когнитивные поля, но не отражается их пространственная привязка. В нейропсихологическом подходе к регуляции эмоций (Охман, 2000; Леду, 2012) есть понимание уровня обработки, но отсутствует культурно-смысловое измерение. Здесь же соединяются телесные, символические, субъективные и экзистенциальные регистры в единую многослойную карту, отражающую конкретного человека в конкретной среде.

Диагностическая ценность карты усиливается возможностью определения эмоциональных триггеров среды, через выявление дисбалансов можно понять, какие элементы пространства, как цвет, свет, конфигурация, звуки, материалы активируют деструктивные реакции, а какие поддерживают ресурсное состояние. Это позволяет делать выводы как для терапевтической работы, так и для консультирования в сфере архитектурного и интерьерного проектирования, городской среды и даже организационной культуры.

«Внутренняя архитектура восприятия» – это метафора, обозначающая индивидуально устойчивую структуру обработки пространственного опыта человеком. Подобно тому как архитектурное пространство имеет свою планировку, несущие оси и зоны функциональной нагрузки, человеческое восприятие пространства имеет свои доминирующие уровни, слабые зоны, компенсаторные механизмы и зоны конфликта. Разработка карты направлена на то, чтобы выявить, как именно распределена «напряжённость» между уровнями, какие из них активны и осознанны, а какие вытеснены или заблокированы в результате травматического опыта, социокультурных ограничений или личностных установок.

В отличие от классических психодиагностических карт, которые описывают поведенческие паттерны или эмоциональные реакции, карта внутренней архитектуры восприятия позволяет оценить, какие каналы восприятия человек использует для ориентировки в пространстве, как они связаны с его эмоциональной регуляцией, и какие уровни вовлечены в формирование паттернов.

Структура карты:

Структурно карта основана на четырех уровнях модели восприятия:

• Сенсорный уровень (телесный контакт, сенсорная чувствительность, телесная память)

• Символический уровень (способность к метафоризации, чтение культурных и архетипических кодов)

• Субъективный уровень (эмоциональные автоматизмы, личностные ассоциации, когнитивные схемы)

• Экзистенциальный уровень (способность рефлексии, ощущение смысла, духовной опоры) к онтологической

Карта «внутренней архитектуры восприятия» как модель интегративного анализа

Карта «внутренней архитектуры восприятия» представляет собой системную модель, описывающую конфигурацию восприятия среды на четырех уровнях. В отличие от традиционных опросников, фокусирующихся на отдельных аспектах эмоционального состояния, данная карта позволяет получить целостное представление о том, каким образом человек переживает, интерпретирует и осмысляет свое окружение. Она исходит из предпосылки, что восприятие среды, это не просто сенсорное отражение, но и многослойный процесс, включающий аффекты, смыслы, культурные коды и онтологические переживания.

Сравнительный анализ ранее использованных моделей, включая концепцию мультисенсорной интеграции в нейропсихологии, уровни осознанности, и модели «sense of place» в экологической психологии, показал, что большинство из них рассматривают восприятие среды как линейный или одноуровневый процесс. Предлагаемая карта отличается тем, что строится по принципу вертикальной и горизонтальной дифференциации. Горизонтально она описывает выраженность каждого из четырех уровней, вертикально – взаимовлияние и интерференцию между ними.

Впервые в отечественной психологической практике карта «внутренней архитектуры восприятия» интегрирует понятие интерференции уровней восприятия, концептуальный элемент, позволяющий не просто описывать каждый уровень отдельно, но анализировать их взаимное влияние, конфликты и искажения. Это важнейшее нововведение, которое расширяет классическое понимание многослойной структуры психики, предложенное в свое время Б. Г. Ананьевым, и соединяет его с современными представлениями о когнитивно-эмоциональной регуляции, embodied cognition (воплощенном сознании) и экзистенциальной психотерапии.

Интерференция в данном контексте обозначает ситуацию, когда один уровень восприятия среды (например, сенсорный) начинает преобладать или, напротив, подавляется, нарушая баланс между слоями переживания. Это не просто вертикальное распределение функций, а динамическое и подчас конфликтное взаимодействие, при котором эмоциональные, когнитивные, телесные и смысловые процессы могут входить в противоречие или дезорганизовываться.

В клинической практике это особенно ярко проявляется у клиентов с травматическим опытом. Например, в условиях посттравматического стресса может быть «отключён» экзистенциальный уровень, способность придавать смысл, строить временную перспективу, ощущать принадлежность к себе и своей жизни. На передний план выходит сенсорная гиперреактивность, когда клиент избегает яркого света, резких звуков, «не выносит» определенные конфигурации пространства. Однако без осознанной смысловой переработки эта реактивность остаётся лишь психофизиологическим симптомом, не переходящим в осознание, принятие и интеграцию опыта.

Карта позволяет обнаружить это нарушение структуры восприятия и тем самым указать направление для терапевтической работы, например, наращивание ресурса символизации или постепенное возвращение к экзистенциальным вопросам через телесный контакт.

Другим клинически значимым примером может быть ситуация, когда у клиента наблюдается высокий уровень символической активности (например, через метафоры, визуальные образы, интеллектуализацию), но при этом практически отсутствует телесная вовлеченность. Такие клиенты могут блестяще рассуждать о пространстве, употреблять сложные и эстетские конструкции, например, «эта комната для меня как театр теней», но при этом демонстрируют полное отчуждение от телесных ощущений, нет контакта с текстурой, нет замечания света, температуры, физического положения. Такая диссоциация между уровнями указывает на защитный характер символизации и требует «заземления», возвращения в контакт с непосредственным сенсорным опытом, чтобы обеспечить опору для дальнейшей работы с переживанием.

С диагностической точки зрения каждый из четырех уровней может быть операционализирован и исследован с помощью валидированных психодиагностических инструментов, что повышает надежность получаемых данных и позволяет соединить клиническую интуицию с эмпирической точностью:

• Сенсорный уровень может быть измерен с помощью шкал сенсорной чувствительности и телесной осознанности. Например, Body Sensations Perception (BSP) оценивает степень осознания телесных ощущений и сенсорной насыщенности. Также могут использоваться опросники типа Highly Sensitive Person Scale (HSP).

• Символический уровень оценивается через анализ метафор, образов и визуальных ассоциаций. Клиенту могут быть предложены задания типа «опиши своё рабочее пространство как животное, природный ландшафт, музыкальную композицию». Такие проективные техники позволяют выявить устойчивые культурно-биографические коды восприятия.

• Субъективный уровень – эмоциональные отклики на среду – исследуется с помощью шкал эмоционального состояния, таких как PANAS (Positive and Negative Affect Schedule), POMS (Profile of Mood States), а также модифицированных дневников и шкал саморегуляции (например, В.Ю. Романова и соавт.).

• Экзистенциальный уровень может быть диагностирован при помощи методик, измеряющих смысложизненные ориентации и целостность переживания Я в мире: это, прежде всего, ЛОС (тест жизненных ориентиров), PIL (Purpose in Life Test), а также Meaning in Life Questionnaire (MLQ) С. Шрайдера и М. Селигмана.

Совместное использование этих методик, с учётом индивидуальных особенностей клиента и фокуса терапевтической работы, позволяет построить объемную, клинически валидную карту, в которой будет отражена не только степень активности каждого уровня, но и характер их взаимодействия: усиления, подавления, прерывания связи, конфликт или компенсация.