Подарок Ингулу

Я внимательно слушала, пытаясь запомнить и переварить то, что происходит.

– А что там кулон?

– Его не было. Я вернулся туда, так же как ты скачешь. Пока Кох лечил тебя, думал, если он не справится, может, это поможет. Обыскал там все – пусто. Ни на последнем этаже, где Бесс навернулась, ни в ее вещах, ни внизу в радиусе километра примерно. Ни у других участников группы в вещах или на теле – ничего.

– Тебя никто не заметил?

– Ты забыла, я останавливаю время, при этом не понятно, почему вроде как люди временно исчезают, но это не так важно.

– Что же теперь делать? – в отчаянье проронила я.

– Я не знаю, – устало и как-то безучастно отозвался продюсер, – И это еще не все. Еще есть момент, который ты, возможно, не заметила. Всех нас пытались убить и, судя по всему, мы все умерли.

– Но вся группа Бесс же видела нас! И сейчас… – возмутилась я.

– А вот это самое интересное. И еще у нас есть дракон! Как хорошо, что среди нас есть образованные ребята! С теорией! – съязвил он в сторону Коха, и тот, отводя взгляд, передернул плечами, поеживаясь.

– Это старая легенда нашего племени! Я ее знаю! – снова попытался обрадоваться тот, но под взглядом Тони немного притух, – Когда конкистадоры появились на континенте, у нашего племени было знамение, точнее – пророчество. Тут надо уточнить, кому поклонялись мои предки. Они поклонялись Ингулу. По легенде, он дал нам знания о вселенной, как лечить, письменность, грамматику, и многое другое.

– Как ему это удалось только! – снова влез с иронией Уильямс, намекая на недалекость предков Коха, по-прежнему злясь и желая оскорбить его. Не обращая внимания, потомок местных аборигенов продолжил:

– Судя по описанию, Ингулу был такой человек – кот. По-крайней мере, то, как описывают его верхнюю часть, мне больше всего напоминает кошачьих. Как человек, только с головой кота, а остальное – как у людей, только между пальцев перепонки.

– Как Бастет в Египте что ли? – освежила я в памяти школьный курс истории.

– Да! Только круче! И до прихода конкистадоров он снова явился племени и рассказал о том, что произойдет. И позвал людей уйти с ним, в его мир, чтобы защитить их. Но вождь Акирасу отказался. Он был очень гордым, и не особо дальновидным правителем, как показали последствия. Посчитал, что войны смогут отстоять земли своих предков. И, что для меня слегка странно, люди послушали вождя, а не Ингулу. Тогда кошачье божество отдал Акирасу свой последний подарок, заключенный, как я понял, в украшение, которое носят на шее. Он сказал, что каждый раз, когда смерть будет приходить за Акирасу, у него будет шанс избежать своей судьбы, и помочь своему народу победить в этой битве. Что в кулоне заключен дар, в котором Акирасу больше всего нуждается. Есть лишь одно условие – ни при каких обстоятельствах вождь не должен сам убить себя. Акирасу согласился. Но подарок оказался не так прост и замечателен, как показалось вначале. То ли Ингулу обиделся на то, что его приглашение к спасению отвергли, и хотел проучить Акирасу, то ли в этом есть более глубинный смысл… Но каждый раз, когда смерть должна была настигнуть Акирасу, он ускользал от нее. Вот только оказывался в более худшем, униженном положении, чем был секунду назад в момент предполагаемой героической гибели. Вождь обнаруживал себя то избиваемый толпой конкистадоров на глазах у своих воинов, то в плену, привязанный как собака веревкой за ногу в хлеву, то в луже собственных испражнений, то в того же самого – но лошади. И с каждым разом момент, опускающий его достоинство на дно, становился все хуже и печальнее, но умереть ему не удавалось. В конечном итоге, он сам свел счеты с жизнью, не буду рассказывать при каких обстоятельствах, тут женщина… Скажу лишь, что так на его месте поступило бы большинство. Когда же он умер, то его униженный мечущийся дух не смог обрести свободу, и остался заключенным в своей боли на Земле, превратившись в огромного змея-дракона, пожирающего свое племя и имя ему стало – Зирингль. И лишь благодаря помощи тайных знаний шаманов удалось обуздать его и заключить в плен в другом мире, находящемся на границе нашего и Низходящего и Возходящего. А кулон перешел к шаману, победившему дух Акирасу в драконе, так что тот мог пользоваться его благами, при этом оставаясь вечным стражем на границе миров. Пока Ингулу снова не явится в этот мир, чтобы забрать свой подарок и освободить мой народ от своего проклятья.

– Класс. Какое отношение это имеет к нам? – спросила я.

– Дед сказал, что не я следующий страж, и мне нужно передать его человеку, очень похожему на Тони, что я и сделал, – закончил Кох.

– Похожим на Тони – как это? Белый человек, который привезет к вам музыкантов или что? Как ты его определил? – нахмурилась я.

–Он сказал, что страж придет очень скоро. Я узнаю его по шраму, и по изображению Ингулу побеждающему Акирасу-Зирингля, – гордо и с чувством затаенной радости от правильно сделанного решения, возвестил абориген, и ткнул пальцем в Уильямса.

– Здорово. На бред похоже, – вздохнула я, – Удиви меня. Ты успел нарисовать на себе дракона с котом?

– А ты не помнишь, какая татуировка у меня на спине? – почему-то обиделся Тони, повернулся ко мне спиной и сбросил верхнюю часть халата.

Большую часть поверхности кожи сзади продюсера занимала красочная картина, значение которой раньше я не придавала, не разглядывала и не стремилась запомнить детали, почему и слегка присвистнула сейчас. Центральная большая фигура изображения – обнаженный (лишь в набедренной повязке) человек, сидящий в позе лотоса, с длинными вьющимися волосами, которые венчала корона из каких-то в перемешку то овальных, то остроконечных элементов. Особенно фантазия художника отыгралась на лице персонажа, увеличив и вытянув разрезы глаз, а так же сделав зрачки вертикальными и красными, соединив с двумя полукругами под треугольным носом, что придало облику кошачьи черты. В мускулистых руках божество держало длинное змееподобное создание с четырьмя или больше коротенькими ножками, обивающее его тело в области талии и бедер. Верхняя часть которого, с мордой китайского дракона, с длинными усами и пламенем изо рта, вырывалась из крепких объятий на задней части шеи моего друга. Всю картину дополняли различные непонятные мне элементы, похожие на иероглифы, части огненных всполох, мягко тонущие по контуру в темноте. Лишь в области головы человека была сделана попытка наваять слабое свечение, наподобие нимба.

– Это что за фигня еще? – как можно более емко постаралась я выразить свое изумление и негодование открывшимися деталями.

– Совсем ничего не помнишь, что я тебе говорю? – обиделся Тони, – В молодости по глупости на спор сделал в Лас-Вегасе. Так и хожу до сих пор. Нервов не хватает сводить или перекрывать.

– Так может татуировщик был их ваших? – кивнула я на гостеприимного хозяина, который тоже с интересом снова изучал изображение Ингулу на чужой спине.

– Исключено, – отрезал Тони, – мы тогда пили, и просто по кругу каждый добавлял свою деталь, в том числе и я. Это сборный проект. Счастье, что все уже оказались прилично пьяны и особо фантазии на большее ни у кого не хватило.

– Ну не скажи, – протянула я, намекая на то, во что мы вляпались сейчас благодаря его татуировке, – А когда ты успел здесь раздеться так, что даже шаман твою спину увидел? – задала я вопрос, ставший новой загадкой, но Уильямс не посчитал нужным на него ответить и перевел тему.

– Меня не покидает чувство, что я просто перебрал виски вчера, и сниться один из моих дурацких бессмысленных снов, и вот-вот проснусь, – возвестил из угла Тони, снова сидевший облокотившись о стену палатки, не открывая глаз.

– Но если он напал на нас там, то значит скоро нападет и здесь? – заволновалась я снова, вспомнив о драконе, – Что же мы сидим?! Надо найти Бесс!

– Не должен. У меня тут защита стоит, как раз от него, как дед показал, – деловито и решительно указав рукой в стену палатки, вскочил Кох, как будто собирался прямо сейчас идти показывать нам свою «защиту» от духа дракона-своего предка.

– Бесс, правда, давно должна уже прийти. А так, мы тут пять часов, и пока вроде бы, в безопасности. Наверняка плохо, если эта чушь воздушная нашла амулет. Хотя, с другой стороны, может дракошик сожрал его и успокоится. Или он его боится? У тебя есть какие-нибудь сведения еще? – снова напустился он на парня. Тот лишь пожал плечами.

– Есть пара старожил, но им лет по сто, и пока они не в состоянии говорить, – он многозначительно посмотрел на Уильямся, – Отойдут чуть попозже, попробую расспросить их, может что-нибудь знают. А так бы хорошо, конечно, если бы все так и закончилось. Но что-то мне подсказывает, если дед так долго хранил амулет, и просил его передать иноземцу с определенными столь характерными признаками, то многое предстоит еще.

Все замолчали. Слышно было, как проехала машина, затем еще одна, иногда доносились приглушенные голоса – совсем рядом, за палаткой, кипела обычная жизнь.

– Как там наш обед? – прервал молчание Тони, – И хорошо бы что-то выяснить насчет одежды?

– Да, что-то Марада долго. Одежду скоро должны привезти. Сейчас я посмотрю, – отозвался Кох и вышел из палатки.

Как только, по моим подсчетам, он должен был отойти шагов на десять, я полезла к Тони с расспросами:

– А как ты понял, что перемещаться нужно именно сюда? И что ты тоже можешь нас перемещать, как я?

– Интуиция и опыт, – и заметив, как я презрительно сощуриваю глаза, злобно добавил, – А ты думала, почему с такими дурехами, как вы, за столько времени ничего не случилось? Что вы уходите из всех кабаков и после концертов спокойно, никто вас никуда не вывозит для продолжения банкета? Что вы ни разу ни в одну страшную ситуацию не попали? Везение? Ваша личная счастливая дорога, усыпанная цветами? Я же даже лечу вас, когда вы болеете, дуры! – и он обиженно отвернулся.

– Что, прям вот настолько хорошо интуиция работает?

– Да не то, чтобы, – вздохнул он, снова поворачиваясь, – Твою фразу с подставой я просто так орал, испугался очень. А вот про этого, – ткнул он в направлении ушедшего Коха пустой бутылкой из-под воды, – я не просто так подумал. Сразу, когда эту поездку только предложили, чувство было такое… Но ты же помнишь, какие там были деньги?! И потом, когда он мне этот амулет одевал, меня как током шарахнуло. Я почему и поспешил от него избавиться. Но Бесс ныла, и я подумал, что это просто побрякушка, мне показалось, и ей ничего не будет. Я в это все не очень верю. Но парень прав, что-то тут не так, не сходится. Как будто мы знаем не все.

– А про парня что думаешь? Он нам правду говорит? Все рассказал?

– Ну…– Уильямс пересел поближе к моим ногам, и стал говорить немного тише, – ты масштаб построек здесь видела? Вот! А я видел! Индейцам здесь принадлежит земля практически «от рассвета до заката». Живут они обычно в небольших резервациях, поэтому кажется, что земли не много. Да у некоторых ее и, правда, нет. Но не у этих. Застроили здесь практически все, причем, насколько я знаю, за последние два года. Даже если парень лечит только глав государств и членов их семей без сна и отдыха, двадцать четыре часа в сутки, сильно сомневаюсь, что ему удалось поднять такое бабло за столь короткий срок. Так что, скорее всего, зарабатывает он не этим.

– Или зарабатывает тут не он… – задумчиво дополнила я то, что Тони дальше должен был сказать. За почти десять лет сотрудничества мы научились в вопросах финансирования понимать друг друга с полузвука.

Внезапно раздался мощный рев мотора совсем близко, и под отчаянный визг тормозов дверь палатки распахнулась, впуская растрепанную с выпученными глазами Бесс, как будто сам Вельзевул наступал ей на пятки.

– Скорей! Скорей! Поднимайте жопы! Быстрее! – орала она, размахивая руками и делая пасы в воздухе, которые, по ее логике, должны были поднять нас с места.

Мы с Тони резво вскочили. Помня о превратностях и каверзах судьбы последнего времени, я резво замоталась в плед и вцепилась в него, стараясь не потерять. За палаткой раскинулся целый город. Улицы, магазины, повседневно одетые люди неспешно шагали по своим обычным делам… Палатка стояла сбоку у небольшой площади, в центре которой из круглого каменного фонтанчика брызгала вода, искрясь на солнце. Рядом в четыре стороны расходились аллеи, с пышными кустами, несколькими деревьями и зеленой травой между ними. Прямо у входа в мою недавнюю «медицинскую обитель» стоял светло-желтый кадиллак с откидным верхом, за руль которого и прыгнула, дымящаяся от скорости, недавно спасенная, подруга.

– Откуда это? – спросила я, усаживаясь на переднее сиденье, Уильямс без лишних вопросов с безразличием на лице загрузился и расположился сзади.

– Потом объясню. Угнала, – увидев мои взлетевшие вверх брови, от открывшихся в близком человеке свежих навыков, она пояснила, – Ладно, это была единственная машина, где в замке зажигания оставили ключи.

– А ты уверена, что хватать в индейской резервации машину с ключами внутри – хорошая идея? – попыталась я вразумить подругу, когда она уже дала по газам, и мы с лихо выруливали вокруг фонтана.

– Уверена. Надо срочно драпать отсюда. Как можно скорей. И я не знала, что ты уже можешь идти! – стараясь смотреть на дорогу, и все больше набирая скорость, деловито уведомила меня Бесс.

За считанные секунды мы оказались на длинном, как стрела, и, на удивление, пустом шоссе, где она просто вжала педаль газа в пол и вцепилась в руль двумя руками. Признаться честно, такое поведение настораживало. Я уже открыла рот, чтобы в очередной раз задать свой любимый, за последнее время, вопрос: «Что происходит?», как мир вокруг нас начал меняться. В воздухе пошла вибрация, зрительно выглядевшая как рябь, затем волны стали крупнее, переливаясь всеми цветами радуги, а впереди на шоссе открылся проход, напоминающий круглую дыру в пространстве. И прежде, чем я успела сориентироваться, остановить машину, выпрыгнуть или сделать хоть что-то, кадиллак уже пересек черту странного неровного шара, ныряя неизбежному навстречу.