Афганский рубеж 4

Михаил Дорин

Афганский рубеж 4

Глава 1

Яркий солнечный свет ослеплял. Пот заливал глаза, а на зубах похрустывал песок. Утерев лицо тыльной стороной ладони, я ещё больше «накормил» себя песком. Несколько раз попытался сплюнуть, но от столь сильного напряжения во рту даже не было и капли слюны.

Освободившись от парашюта, я начал осматриваться по сторонам.

Местность была очень похожа на Афганистан. Вот только я прекрасно понимал, что мы уже покинули территорию этой страны, когда погнались за Евичем. Небольшая пустынная местность, где я и находился, была расположена рядом горным хребтом Чагай.

– Граница рядом, – прошептал я, быстро сворачивая купол парашюта.

Среди нескольких барханов, примерно в километре от себя, я увидел обломки вертолёта.

Ми-24 горел ярким пламенем, отбрасывая чёрные клубы дыма. Продолжали рваться реактивные С-8 в блоках и снаряды из боекомплекта пушки. Пахло гарью и керосином.

– А второй? – прошептал я вслух.

Поискав глазами сбитый нами вертолёт Евича, не сразу его нашёл. Чёрный дым и огонь валил из горной гряды, находящейся южнее границы. Выходит, что рухнул он не так уж и далеко от меня. Но проверять, живых на том борту я не собирался.

Ощупав себя, не обнаружил ран и повреждений. Как и наколенного планшета. Судя по разорванной ткани в районе правого колена, он у меня сорвался в процессе покидания вертолёта.

Проверив разгрузку, я стал искать глазами Петруху. Далеко от меня он приземлиться не мог.

Но вокруг только несколько барханов, похожих на застывшие волны. По линии горизонта тянутся горы и никаких следов жизни. Ощущение, что в этом жарком и знойном мире жары есть только четыре вещи: песок, горы с красноватым оттенком, белёсое небо и яркий диск раскалённого солнца.

Прищурившись, увидел в паре десятков метров каменистый валун у подножия гор. Рядом с ним трепыхался на ветру оранжевый купол. Встав на ноги, я попробовал сделать шаг, но тут же съехал по песку вниз в яму.

Ощущение, будто в Торске зимой скатился на картонке с горы. Поймал себя на мысли, что рано ещё думать о доме.

Загребая руками песок и прикладывая серьёзные усилия, начал выбираться наверх. Песок при каждом прикосновении жжёт руки. Но стремление помочь Петрухе сильнее, чем жар пакистанской земли.

Вроде и пустынной местности в этом районе немного, но приземлились мы аккурат среди барханов.

Выбравшись, я направился ко второму парашюту. Спина ещё ныла от резкого рывка раскрывшегося парашюта. Преодолев песчаную поверхность, я вступил на высохшую почву, припорошённую камнями. Ноги ещё гудели после приземления, вызывая болезненные ощущения в мышцах.

Подбежав к парашюту, я не обнаружил рядом своего оператора.

– Петруха, ты где? – проговорил я, осматриваясь по сторонам.

И тут сквозь тихий свист ветра услышал тяжёлое дыхание за небольшим каменным валуном. Туда же тянулись и стропы парашюта. Подбежав к камням, увидел несколько багровых линий. Будто кто-то провёл рукой по ним, оставив кровавый след.

– Я… тут… здесь… Саныч, – услышал я за камнем прерывистый голос Петрухи.

Обойдя камни, обнаружил своего оператора. Вид у него был совсем нездоровый.

Пётр Казаков сидел на песке, сбросив с себя защитный шлем. Правая рука у него сильно дрожала, а в левой, он держал пистолет со снятым предохранителем. Нос был разбит, а на голове кровоточила рана.

– Петручо, ты как? – присел я рядом с ним и начал осматривать.

– Саныч, в глазах темнеет. Головой о камни шандарахнулся. Вращает… меня, – сказал мой коллега и не сдержал рвотный позыв.

– Давай помогу с парашютом, – ответил я, снимая с Петра подвесную систему и сворачивая его парашют.

Затем я осмотрел рану на голове, чтобы оценить характер травмы.

– Терпи. Сейчас помогу тебе, – сказал я, готовясь перевязать голову Петрухе.

Пока наматывал ему бинт на голову, намечал нам маршрут отхода.

Казаков начал убирать пистолет, но я остановил его.

– Не спеши. Нас уже сто процентов ищут. Оружие наготове держи.

– Надолго нас не хватит. Угораздило же меня приехать сюда. Куда бежать? Куда идти?.. – начал причитать Пётр, но я тут же его слегка потряс за плечо.

– Петруха, отставить панику. Не спеши нас хоронить.

Взгляд у Казакова был потерянный. Ощущение, что он уже готов застрелиться. А ведь наша борьба за выживание даже ещё не начиналась.

– Воды попей. Только чуть-чуть. Неизвестно, когда нас найдут, – помог я Петрухе достать флягу.

Выглянул из-за валуна, чтобы проконтролировать, не приближается ли кто к нам. Пора бы уже нам уходить к границе.

Она совсем рядом. Вот только карабкаться придётся через горы.

– Готов? – спросил я у Петрухи, когда он убрал флягу в разгрузку.

– А почему бы нам сразу не связаться с нашими? Рация есть, – достал он из разгрузки аварийную радиостанцию Р-855.

Предложение хорошее, но рискованное.

– Подсоединишь аккумулятор, и весь Пакистан будет знать, где мы. Поднимемся повыше и там уже подадим сигнал.

– У нас же были истребители прикрытия. Они в воздухе… – возмутился Петруха, скривившись от внезапно пронзившей его головной боли.

– Сомневаюсь, что они вообще были. Кто-то «хорошо» готовил эту операцию. Ощущение такое, что вся эта командировка была организована только для угона вертолёта. Им нужен был Ми-24.

– И кому в Пакистан понадобился Ми-24? – уточнил Петруха.

На вопрос я ответить не успел. До меня начали доноситься чьи-то голоса. Слегка выглянув из-за камня, увидел, как к горящему вертолёту приблизились несколько людей в светлых одеяниях. Судя по радостным крикам и стрельбе вверх, они были явно из душманов.

– Засиделись. Уходим сейчас, – сказал я и потянул Петруху.

Он встал, слегка прошёлся и показал мне поднятый вверх большой палец.

– Вот теперь бежим, – сказал я.

Съехав вниз, мы направились к горной гряде. Пока мы на открытой местности, обнаружить нас можно очень легко.

Песок сменился каменистой поверхностью. Через каждые 50-100 метров были каменные валуны, за которыми мы периодически прятались и смотрели, чтобы за нами не было преследования.

Петруха быстро устал. Впереди я увидел небольшое скальное образование, где можно бы было укрыться, но до него нам идти ещё несколько минут.

– Саныч, сил нет. Свет тухнет. Я тебя прикрою, а ты рви со всех ног, – шептал, запыхаясь Пётр.

– Даже не думай. Сделаем привал, – сказал я, схватил коллегу за разгрузку и усадил его на землю.

Солнце сильно пекло. Ноги уже горят от высокой температуры, а глаза щиплет от пота. Ещё немного осталось до «ленточки», где можно будет переждать и скрыться от духов. А главное – выйти на связь.

Повернув голову назад, я увидел, как на песчаный бархан забрался один и из духов. В последний момент успел оттолкнуть Петруху и сам упасть на землю. Тут же в то место, где мы только что были, прилетело несколько пуль.

– Прикрываю! – крикнул я, достал автомат и выпустил очередь в сторону душмана.

Тот схватился за ногу и скатился с бархана вниз.

Нам теперь останавливаться нельзя. На ходу достал аварийную радиостанцию и начал вызывать помощь.

– Я, 902й, терплю бедствие! Район хребта Чагай.

Петруха рванул вверх так, будто у него второе дыхание открылось и голова перестала кружиться.

– Саныч, давай руку, – протянул мне ладонь коллега, чтобы помочь забраться на небольшое плато в горах.

Только я собирался схватиться, как за спиной Петрухи возник душман в чалме и белом одеянии.

– В сторону! – быстро сказал я и вскинул автомат.

Выпустил несколько пуль в духа, и тот с криком рухнул вниз, прокатившись со склона.

Повернув голову, увидел, как по тропе поднимается несколько душманов. Петруха занял позицию и начал отстреливаться, прикрывая меня.

Только я забрался на выступ, как сверху показался ещё один душман. С первых выстрелов поразить его не вышло. Подпустив ближе, я смог попасть в него.

Яростный крик поверженного духа эхом разнёсся среди гор.

– Пустой! – громко сказал Петруха, и я занял его место.

Духи уже совсем близко подошли. Перекатившись в сторону, я поразил душмана, подошедшего совсем близко.

Ещё один приготовился бросить гранату, но получил свою порцию «свинца».

Петруха сменил магазин и стал вновь отстреливаться. Параллельно он начала выходить в эфир по рации на аварийной частоте.

– Терплю бедствие! Терплю бедствие! – несколько раз повторил он, называя наши координаты.

Пролетающие пули крошили в песок камни и рикошетили от скал. Несколько раз эти самые пули обожгли кожу на лице, настолько близко они были рядом со мной.

Сменив пустой магазин и подпустив двоих духов ближе, я отбил эту атаку. Стрельба становилась всё плотнее. Но гибель товарищей их не остановила.

Только после того, как Петруха скосил ещё одного, оставшиеся пять человек отступили.

– Уходим. Сейчас их здесь будет больше, – проговорил я, и мы начали подниматься.

Мы вновь покарабкались вверх по склонам холмов.

С каждым метром идти становилось всё тяжелее. Правильнее было бы спрятаться и дождаться темноты. Но мы уже отметились в этом районе. Так что чем быстрее пересечём границу, тем больше шансов на спасение.

– Саныч, присядем. Голова болит, – предложил Петруха и встав в позу лыжника.

– Принято, – согласился я, пройдя вперёд и прислонившись к скале.

Впереди был небольшой проход в горе, похожий на пещеру. Возможно, стоит спрятаться в ней и переждать до ночи.

– От нас не отстанут? – спросил Казаков, смахивая пот со лба.

– Мы двое потенциально стоим около 2х миллионов афгани. Живыми, порядка 6ти миллионов. За эти деньги любой душман будет готов рискнуть жизнью, – сказал я, проверив патроны в магазине.

Петруха сплюнул на землю и покачал головой.

– Маловато. А откуда они взялись в Пакистане?

– С Афгана их постепенно выдавливают. К тому же в Пакистане их лагеря подготовки. Такие вот дела в Средней Азии творятся, – подмигнул я.

Петруха кивнул, взял автомат и пошёл вперёд. Мы уже прошли больше двух километров по горным тропам. Совсем немного и уже будет видна пустыня Регистан. А это уже самый что ни есть Афган.

Мышцы в ногах от столь долгой ходьбы в гору стали забиваться всё сильнее. Оглядываться назад приходится всё чаще. Упустить возможность нас догнать духи себе позволить не могут.

Пока же всё слишком спокойно. Очередной перевал, и совсем немного осталось до выхода на границу двух стран. Уже можно разглядеть золотистые пески пустыни и вдалеке голубую полоску реки Гильменд.

– Вот и Регистан уже виден, – сказал я, продолжая оборачиваться и следить за нашим «тылом».

– Знаешь, Саныч. А ведь я никогда так не хотел попасть в Афганистан, как сейчас, – улыбнулся Петруха, когда увидел просторы афганской пустыни.

Только он начал идти вперёд, как меня будто холодной водой облили. И это в жару более 40ка градусов!

– Замри! – крикнул я, чтобы Петруха остановился.

Казаков подчинился и застыл как вкопанный. Я и сам удивился, что успел заметить «подлянку» от духов.

В небольшом проходе между двумя скальными выступами была натянута проволока на уровне лодыжки. Я подошёл и аккуратно оттащил его от предполагаемой растяжки. Внимательно осмотрев узкое пространство, заметил, что идёт проволока как раз к связке из двух гранат.

Сделал бы Петруха ногой движение и был бы взрыв.

– Под ноги нужно смотреть. Что делать? – спросил Пётр.

– Переступаем и идём дальше. Нечего лезть не в своё дело, – ответил я и перешагнул через проволоку.

– Может лучше обезвредить? – уточнил Петруха, переступая вслед за мной.

– Мне на курсе выживания знаешь, как инструктор на эту тему сказал?

– Как?

– Если вы полезли снимать растяжку, то тут два варианта – вы или сапёр, или дурак.

Петруха почесал затылок и сделал несколько шагов вперёд. И тут очередной признак надвигающейся опасности.

Справа из-за скалы взлетел с громким и отрывистым криком представитель местного подвида соколов. Вспорхнул так быстро, будто что-то его напугало. Просто так эта благородная птица кричать не будет.

Из-за поворота показался незваный гость. В последний момент я успел достать автомат, но Андрей Евич с раной на лице раньше выстрелил.

Петруха рухнул и скатился с тропы вниз.

Я успел отпрыгнуть в сторону. У Евича заклинило патрон, и он отбросив пистолет в сторону, набросился на меня с ножом.

– Тварь! – крикнул он, замахнувшись на меня.

Блокировал его руку и тут же левым боковым пробил ему в висок. Евич ударился головой о скалу, но тут же резво подорвался.

– Гнида! – заорал Андрей не своим голосом, снова бросившись на меня.

Я успел вытащить пистолет, но Евич полоснул меня ножом по руке. Резкая боль заставила меня выронить оружие и вновь сойтись в клинче с Андреем.

Очередное столкновение с угрозой жизни. Евич продолжал пытаться пробить защиту, но лезвие ножа так и не достигало искомой цели. А рубил он так, будто у него двуручный меч, а не нож.

Мощно пробил ему в колено и Евич резко попятился назад. Вдогонку пробил ему в переносицу, и мой противник завалился назад.

Я быстро достал свой нож и бросился на Евича. Но он и здесь успел защититься, подобрав камень и бросив мне в лицо.

Однако, не собирался я позволять ему оклематься.

Он попытался схватить меня за горло, но я тут же пробил ему под рёбра с левой руки. Затем с правой точно в челюсть.

Евич рухнул на землю, но вновь попробовал встать. Со всего маху ногой попал ему точно в переносицу и прижал к земле. Осталось только добить.

И снова у Андрея появились силы, и он вцепился в мои ноги. Пришлось рухнуть на него, прижать лицо к земле и не позволять ему поднять головы.

Схватил его за шею и начал душить.

Кровь кипела, виски от адреналина пульсировали. Ведь подо мной был не просто противник, желающий мне смерти. Это был предатель Родины. А таким уготована одна участь.

В пылевом облаке, поднявшимся над нашим «рингом», я разглядел сверкнувшее лезвие ножа. Евич начал тянуться к нему, но кончиками пальцев только еле дотягивался до рукоятки. Я же продолжал сжимать шею.

– Ненавижу! – хрипел Евич, постепенно теряя силы.

Слева послышался шорох. Только я повернул голову, как получил прикладом в голову.

Глава 2

Сознание постепенно возвращалось ко мне вместе с ощущением невесомости. Будто я не иду, а лечу над землёй, волоча по ней обессиленные ноги. Внешние звуки становились всё отчётливее, поглощая нарастающий звон в голове. Но с ориентировкой всё обстояло гораздо хуже. Глаза открыть не получалось.

– Бросай, – сказал кто-то рядом со мной на языке Шекспира.

Вот уж не думал, что меня так будет глючить. Услышать в этих краях речь на английском языке было чем-то невероятным.

Только начал размышлять, как меня отпустили, и я рухнул на твёрдую землю. Щекой почувствовал, что это высохшая поверхность с мелкими камнями.

– Мы же нашли пилота. Этот нам зачем? – спросил кто-то, стоя надо мной.

– Командир сказал. Дай лучше сигарету, – ответил ему другой.

Голову поднять не получалось. Слишком мощный удар прилетел мне после схватки с Евичем.

Постепенно я открыл глаза и сощурился от солнечного света. Ориентировка восстановилась. Тут же я встретился взглядом с одним из бойцов с тёмным цветом кожи.

На нём явно не военная форма какой-либо из стран мира. На голове песочного цвета кепка. На глазах солнцезащитные очки. Улыбался он широко. И зубы настолько белые, будто он их подкрашивает краской. Телосложение мощное, а на груди разгрузка с большим количеством запасных магазинов к М-16. Ну а в руках сама винтовка.

– Очнулся? Жди, – сказал темнокожий, улыбнувшись во все свои 32 зуба.

Поднявшись, я осмотрел себя. Разгрузку, естественно, с меня сняли. Так что я остался только в комбинезоне, пропитанном насквозь потом и испачканном в пыли.

Оглянулся по сторонам. Похоже, что меня приволокли к подножью горного хребта, на который мы так тяжело карабкались с Петрухой.

Узнать бы судьбу моего оператора. Тварь Евич выстрелил в него почти в упор. И куда он свалился, я так и не увидел. Надеюсь, он жив и сможет выкарабкаться.

Рядом несколько машин различных марок. От британских внедорожников до японских пикапов.

Вокруг машин мечутся духи, ругая друг друга и загружая в кузов тела убитых.

Со мной рядом помимо темнокожего стояли ещё несколько человек в серьёзной экипировке. Разговаривали на английском, через слово употребляя нецензурную брань в отношении места, где они сейчас находятся.

– Опять эта пустыня. В Южной Америке полно работы. И девки там симпатичнее. Здесь же у них лица закрыты, прелести не рассмотришь.

– А тебе лишь бы посмотреть! – громко смеялся один из бойцов, попивая из фляги.

– Ну и потрогать.

Со стороны хребта послышались шаги и громкие разговоры на местном языке. Через минуту спустились ещё несколько человек.

Впереди шёл душман в чалме, светлой одежде, коричневой жилетке и с автоматами наперевес. Он что-то быстро объяснял идущему рядом с ним бойцу в панаме, футболке с коротким рукавом и штанах цвета пустынный камуфляж.

Боец, выслушав душмана, что-то быстро объяснил ему, сказав буквально две фразы. Голос его, как мне показалось, звучал как у маньяка, разговаривающего с жертвой в последние секунды жизни.

Похоже, что духу показалось так же. Более он ничего не говорил и повернулся ко мне.

– Ну а теперь ты, товарищ, – с больши́м акцентом на русском языке произнёс боец и подошёл ко мне.

Присев на корточки, он внимательно меня осмотрел. Никогда не видел людей с таким добрым и одновременно звериным взглядом. Лицо у этого бойца было таким, что ему впору играть в Голливуде. Голубые глаза, точёные скулы и смуглая кожа.

Но почему-то от этого человека буквально пахнет смертью.

– Рад познакомиться, – улыбнулся красавчик.

На тыльной стороне правой ладони заметил татуировку. Рисунок ничем не примечателен – гора и несколько звёзд вокруг. Похоже на заставку какой-то кинокомпании, только у основания горы в готическом стиле наколоты английские буквы B, R и I.

– Я вас даже не знаю. Да и знать не хочу, – проговорил я, не сводя с него глаз.

– Меня зовут Патрик. Люблю расчленять трупы. И да, это совершенно ненормально, – буднично ответил мне боец.

Ну точно маньяк. Либо хочет как-то запугать, либо получает эстетическое удовольствие от общения с пленным.

– Извини, но не разделяю твоего… хобби.

Патрик улыбнулся и дал команду, чтобы меня подняли. Двое бойцов поставили меня на ноги, а сам маньяк продолжил беседу.

– Ты удивлён, что видишь здесь американцев?

– Нисколько. Вы же любите лезть в каждую дырку своим длинным и любопытным носом. Причём, если вас никто не просит, вы это делаете ещё с большим рвением.

Патрик расхохотался так, что душманы замолчали и остановились. Радостный порыв подхватили и подчинённые.

– А знаешь, я с тобой даже соглашусь. С одной поправкой – у нас везде есть денежные интересы.

– Звучит как девиз проституток, – посмеялся я.

Патрик оскалился, а вот его бойцы напряглись. Кто-то даже крикнул, что меня надо за такую дерзость убить.

Сомневаюсь, что передо мной обычный вояка или боец специального подразделения. Видимо эти ребята являются членами какой-то частной военной компании. В эти годы их бизнес начинал набирать обороты.

– А ты смелый парень. К чему это сравнение с женщинами лёгкого поведения?

– К тому, что если я тебе заплачу 100 рублей, будешь воевать за меня?

– Вряд ли. За такие деньги даже срать рядом не сяду.

– Что и требовалось доказать. Осталось договориться о цене. И чем же ты отличаешься от проститутки? – спросил я.

Патрик встал и захлопал в ладоши. Меня его аплодисменты не очень радуют.

– Давай к делу, ковбой. Ты меня повеселил, а значит, я дам тебе шанс. Кое-кто хотел бы с тобой поговорить. Есть пара предложений, которые тебя заинтересуют. Что скажешь?

Однозначно сдадут меня представителям ЦРУ. Те, в свою очередь, будут вербовать, с целью представить как добровольного перебежчика. Если живой Евич, то сразу двоих.

Пообещают золотые горы, сладкую жизнь и безбедную старость. Вот только к предателям отношение во все времена было как к шакалам. На любой стороне.

– Нет, не хочу. Мне это не интересно…

– Хочешь, – подошёл ко мне Патрик и похлопал по щеке. – Я по твоему взгляду это вижу.

Патрик как-то обречённо вздохнул, снял панаму и вытер лицо от пота. Он отошёл от меня и присел на камень.

Тут с горы спустились ещё несколько человек. С ними появился и Евич. С помощью других иностранных бойцов от тяжело спускался с горы, еле-еле ворочая языком. Английский язык у него был очень неплохой.

– Зачем вы его оставили? – едва связывая слова, говорил Андрей.

– Нам Патрик приказал. Одним русским больше будет, – ответил ему один из бойцов.

Евич спустился и посмотрел на меня. В его глазах появилась та самая звериная ярость, с которой он смотрел на меня во время поединка. А ведь ещё недавно Андрей мной даже восхищался.

– Видишь этого человека? – показал Патрик на Евича. – Он получит свои деньги и будет жить долго и счастливо. А ты сдохнешь в яме. Вонючей, выгребной яме, – посмеялся Патрик, посмотрев на меня.

В этот момент он должен взять паузу и дождаться, когда я пойду на контакт. Стандартный ход с его стороны во время вербовки, когда предлагают «соломинку» для выживания.

– Деньги получит, а вот вертолёта вам всё равно не видать, – ответил я.

– Тварь! – воскликнул Евич и бросился на меня, но его тут же остановили.

Тем не менее он подошёл ко мне близко. Сейчас бы вмазать ему. Да так, чтоб свалился и прыгал на заднице несколько метров.

Патрик поднялся с камня и надел панаму.

– Андрей, говори что хотел и поехали, – произнёс он.

Евич сплюнул, потёр разбитый нос и подошёл ко мне ещё ближе.

– Из-за тебя погиб Щетов, а я потерял деньги. Ведь ты мог спокойно не лететь сегодня, и всё бы прошло тихо. Продолжал бы служить грёбаной стране. Идеалы коммунизма! Родина! Отечество! – начал возмущаться Евич, но я его не стал дальше слушать.

Кулак уже был наготове, поэтому удар не заставил себя ждать. Мощно пробил ему в висок. Евич на ногах не удержался и упал на землю.

– Значит, ты уже всё решил. Где второй пилот? – спросил Патрик у одного из подчинённых.

При этих словах из-за спин остальных американцев ко мне подвели Петруху. Раненного, в крови и испачканного в песке. Мой товарищ держался из последних сил. Быстро осмотрев его, я увидел рану в районе плеча. Похоже, что пуля его только задела.

– Вертолёт нам действительно не видать. И это плохо. Но и вам будет несладко в плену у этих джентльменов. Счастливо оставаться, товарищи! – попрощался с нами Патрик и пошёл в сторону машины вместе с бойцами.

Евичу помогли подняться, и он пошёл следом.

– Дружище, ты как? – спросил я, осматривая Петруху.

– Рану жжёт. Как будто тыкают огромным количеством крошечных иголок, – сказал он.

В этот момент прозвучал автомобильный сигнал, и несколько английских внедорожников устремились по грунтовой дороге на юг. К нам же быстро приближались душманы.

Нас схватили и затолкали в пикап. Тычки автоматами я уже и перестал замечать. Казаков же изнывал от боли, но смог сесть самостоятельно. Вокруг нас сели четверо духов и, как только кузов закрыли, пикап рванул на восток. В какой нас кишлак везут, я пока смутно понимал.

Колонной из трёх машин мчали по песчаной дороге, поднимая пыль за собой. Сидеть в кузове было совсем неудобно. Пол нагрелся от солнца, а само светило припекало голову всё сильнее. Ещё и рана на голове и порез на руке саднили. Петрухе было ещё хуже.

– Американцы тебе что-то предлагали? – спросил Петруха у меня, когда мы начали проезжать один высохший солончак за другим.

– Конечно. Я сказал, что мало. А они мне говорят, что у них больше нету. Вот и не сошлись в цене, – посмеялся я.

– Видел я, как ты Евичу вмазал. Вот же он гнида… ау! – вскрикнул Петруха, когда его в больное плечо толкнул душман.

Молодой дух с маленьким тёмным пушком волос под носом что-то начал активно кричать, но его слова было не разобрать. И ветер шумит, и говорит он на непонятном нам языке.

– Есть мысли, Саныч? – шепнул мне Казаков.

– В процессе.

Четыре душмана ехали с нами молча. Впереди и сзади ещё по одной машине. На той, что едет первой, установлен пулемёт ДШК. Даже если обезвредим всех в кузове, нас тут же расстреляют.

Осмотр окружающей нас местности, оптимизма тоже не добавил. Если и бежать, то вновь в сторону границы и прятаться в горах.

Я поднял руку и взглянул на часы. Странно, что хоть их мне оставили. Прикинув время, рассчитал, что вызвали мы помощь уже около часа назад.