Перед будущим

– Друзья! – заорал Паша. – Освободите меня! Это йети! Снежные люди–неандертальцы! Они пленили меня! Похитили! Возбудите дело! Похищение неснежного человека!

Встречные замолчали и в испуганной растерянности разом посмотрели на центрального, крепко сбитого мужчину в камуфлированном шлеме. Но тут вмешался водитель.

– А, да это Ибрагим! Он у нас на базе работает! Привет, Ибрагим!

Ибрагим приветственно поднял руку.

– Что случилось? – спросил крепкий мужчина. Ответил Арон.

– Да спасаем, как обычно, на общественных началах! Парень принял, конечно, да, похоже, не столько крепкого, сколько кислого. Мерещится ему. Довезем до базы, отлежится – все пройдет. Наш снегоход тут рядом, за пригорком.

Паша просто онемел от такой наглой лжи.

– А то–то я смотрю, какую–то фантастику ваш друг несет. Алексей Иваныч, ты себе возьми на заметку, по-писательски, – пошутил главный.

Все засмеялись. Мужик в сером комбинезоне, со слегка опухшим лицом и пакетом с бутылками в левой руке послушно закивал головой и полез правой рукой в карман, видимо за блокнотом или записной книжкой. Мальчик лет десяти дернул за рукав седого мужчину в красной куртке и тихо спросил:

– Папа, а чего они такие лохматые-волосатые?

Папа в красной куртке пристально подозрительно посмотрел на Арона с Ибрагимом. Но его уже звали товарищи, которые грузились обратно в ратрак.

– Игорь Арнольдович! Ты где?! Давай быстрей!

Уже через несколько секунд из кузова неслось:

«За нашу компанию! За нас! За Шерегеш! Гип-гип! Ура! Ура! Ура! А кто не пьет! Тот! Филипп Киркоров!»

Паша, застыв, проводил взглядом удаляющийся ратрак.

– Ну, что. Третий раз будет последним, Паша.

– Для меня?

– Для нас. Дракон не поймет непоследовательной трусости.

Паша даже не подозревал, что в Горной Шории есть такие места. Словно никогда не ступала сюда нога человека. По крайней мере, обычного человека. На крутом гольце перед входом в пещеру располагалась маленькая площадка, поросшая карликовыми елями.

Поднялись по тяжелой, незаметной постороннему глазу тропинке. Сверху она терялась на обрывистом склоне, который рассекали узкие бездонные трещины. Перед входом в пещеру плясала взвесь разноцветной снежной пыли, искорками вспыхивающая в лучах заходящего солнца.

– Он играет с нами.

– И что делать? – длинный день вымотал Пашу.

– Не знаю. Пойду соберу дров, разложим костер, там будет видно.

Арон выдрал одно карликовое деревце, потом другое. Третье оказалось упрямым. Он дернул сильнее. Еще сильнее. Выдернул и, не рассчитав усилия, опрокинулся на спину, покатился вниз с обрыва. Все произошло так быстро! Миг, и, подняв тучу снежной пыли, неандерталец Арон уже далеко внизу, – висит над трещиной, зацепившись за кривую елку.

– Спаси его, – неожиданно предложил Ибрагим.

Он откуда–то из кармана достал алый шторм–трос и протянул Паше. Пока одевал лыжи, Паша успел быстро, но о многом спросить:

– А если я опять сбегу? А тебе зачем спасать? Можешь теперь наконец остаться один, без соперника? Тебе же лучше!

Ибрагим ответил коротко, но ясно:

– Ты дурак, Паша. Я прошу, быстрее!

И Паша сделал быстрее. Безусловно, этот спуск стал пиком его карьеры. Словно гиперсветовой лазерный импульс слетев вниз, Паша нереально точным движением бросил трос Арону, в ту же наносекунду перескочил через трещину и мегакрасиво затормозил уже далеко внизу по склону. Бест!

Назад, на вершину, он добирался часа два, не меньше, почти возненавидев горнолыжный спорт, снежных людей и свое дурацкое чувство долга. Но уж больно интересно было, чем все кончится. Угадать направление было легко, – йети разожгли–таки перед пещерой костер.

Посадили между собой на свернутую вчетверо плащ–палатку (Паша оказался словно между двух мохнатых печек), дали крепкую травяную настойку в каменной бутылочке, кусок вяленого мяса. В довершение всего Ибрагим монотонно запел–загудел. Так с куском мяса Паша и заснул.

Рассвело. Паша рывком встал. От усталости ныло все тело, но настроение, как ни странно, было бодрое. Перед входом в пещеру все также крутилась цветная пурга.

– Прошу! – Арон приглашающим жестом указал на вход.

– А если я ему не понравлюсь, то что будет?

– Он тебя съест. Шучу. Просто сбросит со скалы.

Шутит он, шутник неандертальский.

Паша глубоко вздохнул и шагнул сквозь разноцветную снежную радугу. В тот же момент она распалась, осыпалась, как конфетти.

«Еще бы я не понравился, – с иронией, однако, не без самодовольства подумал Паша, – сидит, поди, которые сутки без обеда.»

Пещера оказалась просторной и абсолютно сухой. Посредине на высоком каменном столе лежал огромный светящийся хрустальный саркофаг, покрытый инеем.

«Что это он так светится?» – подумал Паша.

Но быстро догадался, что это рассветное солнце проникает в пещеру через невидимые отверстия и играет на хрустальных гранях. Сквозь вход в пещеру подул ветер и неожиданно саркофаг еще и зазвенел. С удивлением Паша понял, что это музыка, очень необычная и красивая.

– Вот бы эту мелодию на айфон скачать! – Пашины слова прозвучали под сводами дико и по–дурацки неуместно.

Йети молча посмотрели на него.

– Твоя миссия окончена. Если будешь все время забирать правее, то выйдешь как раз на склон Доллара, а там и до кафе «Терем» недалеко.

– То есть, я вам больше не нужен? То есть, все, да? А вы, значит, сейчас «вступите в смертельный поединок»?

– Да. Достанем шахматную доску и вступим в смертельный поединок. Ты нам не нужен. Все, пока. Спасибо.

Паша, стараясь не потерять лицо, постоял еще чуть–чуть. Йети отвернулись и, не обращая на него внимания, двинулись к хрустальному саркофагу. Паша сглотнул обидные слезы, встал на лыжи и покатился вон из пещеры. На автомате преодолев сложные изгибы и трещины суперчерной трассы, спустя каких–то полчаса он обнаружил себя на склоне Бакса, он же гора Доллар. Завернул к пункту проката и оставил у знакомого администратора лыжи и ботинки, взамен взяв свои валенки. И отправился в кафе «Терем».

Девушка со шрамом, коренная шорка Олеся принесла натуральный дагестанский коньяк «Три звезды» и солянку. Паша выпил и закусил. Обида потихоньку отступила. Интересно, какая она, принцесса–йети? Огромная, волосатая или все–таки поинтереснее, чем эти два брата–акробата?

Через час пощел домой, только собрался спать, в дверь постучали.

– Войдите, не заперто!

– Можно? – робко озираясь, во флигель боком вошла девушка с коробкой в руках. Откинула капюшон. Отбросила платиновые локоны легким движением. Легким же движением поправила челку. Широко раскрыла синие глаза. В бело–голубом лыжном комбинезоне. Отлично облегающем. Словно явилась из Пашиных снов. Или из тех просторов интернета, гдеобитает хентай.

Поэтому Паша смутился, грубо спросил:

– Что вам надо?

Протягивая коробку, девушка продолжила:

– Меня послал учредитель нашей фирмы, Ибрагим. Это вам подарок. Он сказал, здесь музыка. Запись той музыки, которая вам понравилась. Ну, вы ее слышали. Продайте ее в интернете, она сделает вас известным и знаменитым.

Паша растерялся:

– Какой еще фирмы?

– Нашей турфирмы – «ЗДР: Закон диких гор».

Барышня замялась, потом выпалила6

– Я видела ваши ролики в интернете, это по–настоящему круто! Куда еще известнее, вы и так знаменитость!

Платиновая девушка слегка покраснела. Паша покраснел еще больше.

– Правда?

– Ну, да. Ибрагим сказал, что если он замолвит словечко, то вы, может быть, согласитесь познакомиться… Ну, в смысле со мной…

Она покраснела еще больше.

Глядя на ее прекрасный румянец, Паша понял, что вряд ли до утра он останется «чистым душой, невинным человеком».

БЕС СПОРТИВНЫЙ

Я некрасивая. Черты лица неправильные. Глаза невыразительные. Волосы бесцветные. Коко Шанель говорила, что если женщина к тридцати годам не сделала себя, значит она дура. Мне ничего не светит, я – дура безнадёжная. Мне девятнадцать. Будет. А на меня никто из молодых людей не обращает внимания. Никто. Так и помру старой девой. Мама смеётся и говорит, что у меня всё впереди. Но я что–то предпосылок не вижу.

А ещё имя. Арина. Догадайтесь с трёх раз, как меня дразнили в школе? Правильно. Арина Родионовна. Причём, не без оснований. Дело в том, что у меня два младших брата–близнеца: Тоша и Гоша. Антон и Георгий. У нас три года разница, а кажется, десять лет. Сколько себя помню, вечно я им то памперсы меняла, то кашей кормила. И так лет до четырнадцати. Их лет. Поэтому домашнее имя у меня «Няня».

Тоша уже чемпион края по карате в своей возрастной категории, он тихий и спокойный, никогда не догадаешься, что ребром ладони доски перешибает. А Гоша, болтун и весельчак, первый взрослый по пулевой стрельбе получил. Плюс айкидо. У нас, вообще, семья спортивная. Мама бегала, папа в футбол играл.

Вот, и в школе из всего мужского пола на меня только физрук внимание обращал. Но интересовался мной не как женщиной или человеком, а как палочкой–выручалочкой.

«Арина, в десятом Смирнова заболела, пробежишь за неё. Арина, иди копьё метай. Не забудь, в воскресенье утром бежишь кросс за школу!»

Стоит ли говорить, что мальчишки во мне видели максимум товарища по команде, а никак не предмет воздыханий.

А тут ещё мои братья на своё пятнадцатилетие точно белены объелись. То есть ни с того, ни с сего поклялись, что будут меня защищать. Только какой-нибудь завалящий очкарик на горизонте появится (другие мной не интересовались), как мои братья тут как тут:

«Ты, это, братан, смотри! Мы, это, если чё, имей в виду, типа, того, чтобы всё нормально!»

Понятно, что после такого диалога потенциальных ухажёров уносил лёгкий бриз. Я им так и сказала:

«Антон. Георгий. Вы белены объелись, братья мои. Вы, это, того, исчезните подальше!»

На что они мне ответили:

«Няня, ты не бойся! Мы тебя в обиду не дадим!»

Я поэтому и сбежала в колледж, чтобы среду обитания поменять. Оказалось, ещё хуже. В группе одни девчонки, даже очкариков нету. И здешний физрук сразу меня вычислил. Пришлось смирится с судьбой. И за мои труды, после того как я добыла для колледжа первое место в многоборье на спартакиаде, мне предложили в спортлагерь поехать. В виде поощрения. С другой стороны, хоть на парней погляжу. От братьев подальше.

И первый, кого я увидела на утренней разминке, был ОН. Кудри белые, плечи широкие. Глаза цвета переменчивого: то голубые, то стальные, серые. Как небо. Прямо как в моих робких мечтах девичьих. Оказалось, тоже многоборец, чемпион. Плюс шахматы. Плюс отличник. Начитан. Аккуратен. Папа – миллионер. Но сына воспитывает в строгости и верности. Зовут Леонид. Его, не папу.

Девчонки, разумеется, все это в течение часа тут же разузнали, друг другу передали, записили кипятком. Все. Даже звезда наша штатная Карина, волосы черные, брови чёрные, глаза как смородины, как взглянет, так парубок и пропал, красавица настоящая, непревзойдённая. Не то что некоторые. В общем, кумир на лето есть. Меня «коллеги» даже посмотреть на километр не подпустят. Кроме того, у меня, ведь еще какая беда. Мне лично всегда только самые лучшие нравятся. Умные и спортивные. Мне бы на дураков и на дохляков посмотреть, там тоже хорошие попадаются. Но нет. Моя судьба заглядываться тайком на принцев. И страдать. Дура я безнадёжная.

На третий день после обеда пацаны наши вышли в футбол погонять. Я от нечего делать стою у бровки. Они спорят, поровну в командах не получается, на воротах стоять никто не хочет. Мальчишки, одним словом.

– Эй, постой в воротах, а?

«Эй» – это я.

– Я не «Эй», а Арина Михайловна.

– А я Вася! Арина Михална, выручай, будь другом, видишь, людей не хватает!

Хотела гордо плюнуть и уйти, но пошла в калитку. Я послушный спортсмен.

Игра сразу пошла бестолково. Бог с ней со стратегией, но где тактика? Дриблинга никакого. Сбились все в кучу, толкаются, матерятся, шпана, а не спортсмены. Неожиданно мяч вылетел в мою сторону. Я нагнулась за ним, поскользнулась на мокрой траве и … пропустила «плюху». Меня даже ругать не стали. Что с девчонки взять! Такая злость взяла.

– Эй, Вася! Постой–ка немного, дай я побегаю, замерзла!

Футбол, можно сказать, мой крест. Папа, пять лет мне было, запихал меня в футбольную секцию. Еле сбежала. Через пять лет. На даче мы играем постоянно, как здрастье. Братья против меня с папой. Про стадион и телевизор я молчу. Футбольные матчи – это святое. Папины кубки на полке у нас дома вместо икон. Не люблю футбол.

– Пас!

В шутку, что ли, но катнули мне мячик. Я быстро прошла по краю и легко навесила за спину воротчику. Зря он далеко из калитки вышел.

– О–о–о!

– Гол!

– Боря – дырка!

– Баба тебе забила! Ой, прости, Арина Михална!

Второй я забила тоже не сложно, обведя троих, включая вратаря. Как говориться, прямо в ворота занесла. Сначала они стеснялись меня толкать, но после второго перестали. Но и меня азарт взял. К концу первого тайма я перешла на дальние удары и с четвертого раза положила третий в ближнюю девятку.

У кромки поля собрались зрители. Девчонки визжали каждый раз, когда мяч оказывался у меня. Похоже, у меня появились фанаты.

К этому моменту я орала и материлась, как все, извозившись в грязи с ног до головы. Видок еще тот. За игрой я не заметила, как Он подошел тоже.

Это мог быть хороший «лист», но мяч сорвался с ноги и с силой влетел в зрительскую толпу. Ударив прямо в грудь нашего кумира. На белой прекрасной майке образовалось прекрасное грязное пятно. Ну, вот. Бинго.

– Прошу прощения!

– Ничего страшного, отстирается.

– Хочешь поиграть, заходи вместо меня, я уже наигралась.

– Нет, спасибо. Не люблю футбол.

Через два дня меня сдали в аренду. Врагам. Тренер одолжил меня «Динамо» на соревнования по кроссу.

– Василь Алексеич, вы чего? Это не кросс, а марафон какой–то по пересеченной местности! Я вам что, Айронмэн? Да я сдохну там на первом круге!

– Не бзди, Михайловна! Во–первых, не марафон, а полумарафон, двадцаточка всего, во–вторых, кругов там нет. Я эти места знаю. Сначала в горочку, через лесок, в тени деревьев, а потом вниз, полегче; главное, на повороте не упади, там обрыв.

– Какой ещё обрыв!? Бегите сами!

– Давай–давай, не выкаблучивайся! Тебя ждёт приз и большой спортивный успех. Ты можешь! Ты лучшая! Вперёд, к победе.

Устроители соревнований надыбали хороших спонсоров и призы действительно обещали неплохие. Договорились так: если я вхожу в призёры, материальные награды мне. Обществу «Динамо» – слава, нашему тренеру дадут на бартер хорошего мальчика на батуте. Или в единоборствах помогут. Вот такова жизнь большого провинциального любительского спорта.

На старте я встретила Машку, мою подружку, её поставили за «Локо». Ну, она хотя бы в железнодорожном учится. На кмс тянет, как и я.

Стартовали вместе. Устроились посреди группы, почти не разговариваем, бережём дыхалку.

– Говорят. Первый. Приз. Автомобиль. «Ока», – ритмично сообщила Машка, сквозь бег.

Я скосила на нее глаза.

– Ты. Не. Влезешь.

Машка дылда, выше меня ещё.

– Можно. Продать.

– Ага. Купить. Пылесос.

– Зачем? Пылесос?

– Деньги. Засасывать.

Машка прибавила темпу.

И тут одна девочка в розовой такой маечке как рванула вперёд, в отрыв. Только пятки засверкали.

– Кто?

– Сидорова. СКА. Ей. Бес. Помогает.

– Какой «бес»? – от удивления я аж дыхание сбила.

– Потом. Расскажу. Пошли. В гору.

И мы пошли. Это сначала бежать кросс легко и приятно. «В тени деревьев». Километре на пятом уже становится «хорошо». На десятом – тяжеловато. Потом помирать начинаешь. Думаешь, на фиг мне этот спорт сдался, добегу, вот, и всё, больше не пойду. Потом, конечно, успокоишься. До следующей дистанции.

Под горку бежать своя сноровка нужна, не так это просто, как кажется. А вот и поворот перед финишем. Вот и обрыв.

А над обрывом, загородив половину трассы, стоит «скорая» и санитары как раз загружают носилки с нашей соперницей из СКА. Голова вывернута, рука болтается. С обрыва упала, видимо.

– Жива? Помочь? – я остановилась, едва дыша после бега.

– Жива–жива! Беги! Без тебя управимся.

Под впечатлением от увиденного я кое–как потрусила к финишу. Пришла во второй пятерке. Неплохо, но призов не досталось. Машке тоже.

Как две загнанные лошади мы упали на траву.

– Видела Сидорову? Открытый перелом.

– А ты говорила, ей бес помогает! Какой–то он хреновый.

– Тише ты! Не говори, о чём не понимаешь!

– А ты расскажи.

– Да что рассказывать, это многие спортсмены знают. Бывает, что не тянет человек, ну данных нет, или просто удачи. Но очень хочет взойти на пьедестал почёта. И на всё согласен. Ну, прямо на всё. Тогда надо мысленно обратиться: «Бес спортивный, бес надежный, пошли мне удачи, пошли результаты, я за всё плачу!»

– И что?

– Ну, он и посылает. Кому что надо: голы, очки, секунды.

–Как он выглядит, бес твой?

– Он не мой, во–первых, во–вторых, его никто в настоящем обличье не видит.

– Как это?

– А вот так. Он если и общается, то через посредников: то незнакомый человек с тобой заговорит, то телевизор. Не включенный.

– Телевизор не включенный… А при чём здесь открытый перелом?

– При том. За всё платить надо. Бес спортивный, он, конечно, не убивает, но инвалидом можешь на всю жизнь остаться, смотря какая травма тебя настигнет. Спортивная. Сидорова последнее время сильно в гору пошла, хотя раньше даже середнячком не считалась. Ей, наверное, на первом месте на региональной спартакиаде остановиться надо было, так нет. Выше, дальше, быстрее.

– То есть, что получается, плата наступает только на дистанции? Или во время матча? Если достиг результата, о котором просил, и ушел, то, может, расплаты и не будет?

– Я не знаю. Может, и не будет. Бес–то спортивный, на другие дела его юрисдикция вряд ли распространяется, – Машка вздохнула. – Такова спортивная жизнь.

Вернулись мы в лагерь не солоно хлебавши. И тут первое, что я вижу, это сладкая парочка «твикс»: наша звезда Карина и он, Леонид. Улыбаются. Она что–то мило щебечет и ручкой его поглаживает. Завораживающе. Тьфу. Убила бы. Обоих.

На утренней разминке тренер объявил, что и нам господь прислал счастье. И нам улыбнулась удача в виде хороших спонсоров. Но спонсируют они не всё подряд, а только «детский айронмэн». Но помогут хорошо, денег дадут не только на маечки с вымпелками. Так что готовьтесь, орлы. И орлицы. Будем поражать спортивный мир достижениями своими. Особенно спонсоров. А там, глядишь, и международный уровень – Австралия, США, Китай, Конго. Тренер аж зажмурился от чарующих перспектив.

«Айронмэн», значит. Накаркала я. Как в воду глядела.

Но призы пообещали нешуточные, действительно, поездку в Австралию и много чего ещё, прямо сказка какая–то.

Неумолимо приближался день соревнований. Я тренировалась как проклятая. А моя любовь становилась всё сильней. Безумие какое–то. Двумя фразами обмолвились, а голос его звучит в ушах как музыка.

– Какой–то ты хмурый! Волнуешься?

– Да, – Леонид сосредоточенно перешнуровывал кроссовок.

– Тебе–то чего волноваться, ты на Гавайи и так можешь поехать, на папином горбу. Или врут про папу?

– Не врут.

– И?

– Что и? Тебе какое дело?

– Да я так, извиниться подошла. Подбодрить перед стартом.

Леонид странно посмотрел на меня. Гораздо мягче, почти шёпотом произнёс:

– Ты не представляешь, как для меня это важно. Доказать ему, что я тоже чего–то стою.

– Кому? – тупо спросила я, хотя догадаться было несложно.

– Отцу. Это он всё замутил, соревнования эти, призы, у него денег, как у дурака махорки. Да и лагерь наш, если на то пошло, он и содержит. Надо, говорит, ребятам талантливым помогать, не все же такие бездельники–уроды, как ты. Смеётся. Я, говорит, знаю, что ты не на что не годен, но все же – вот тебе шанс.

– А гордо плюнуть и уйти?

– Сначала сыграть по его правилам и победить, а там видно будет. Да и…

– Да и что?

– Да и то. «Уйти»… Несовершеннолетний я. Восемнадцать как раз сегодня. Вечером.

– Тю! Да ты малолетка!

Как ни странно, он не обиделся, а наоборот, засмеялся. Хорошо, когда у человека здоровая психика.

– Что дружить с малолеткой не будешь?

Сердце аж прямо захолонуло. Но не успела я и придумать, что ответить, сзади, как буря, налетел тренер.

– Ариша! Михайловна! На старт беги! Девочки первые стартуют. Сначала плывём, потом велосипед, твой рыженький, не забудь! Потом бег, это тебе легко, развезло только после дождя, да ничего, ты у нас, как цапля, вышагаешь, гы-гы-гы!

Я покраснела. Вместо слов, таких необходимых сейчас. Ну, тренер…

Пока шла к старту, трезво оценивала перспективы. Не свои, его, Леонида. Со всей очевидностью было понятно, что ему ничего не светит. Даже в десятке. Мальчик он развитый, спортивный, тренируется упорно. Но этого мало. Мало! Тут с такими данными понаехали. Да и с характерами. Бойцы. Орлы, не люди. Слетелись на призы. Разве что, только чудо. Не успела я додумать эту мысль, как навстречу двое из ларца: Тоша и Гоша.

– Няня, привет! – орут, улыбки до ушей, – мы за тебя болеть пришли! И смотреть, чтобы всё честно было!

– А не то…, – уже без улыбки добавил Гоша, демонстрируя застарелые шрамы на костяшках пальцев.

Ироды, а приятно. Полно у меня фанатов.

– Так, засранцы, брысь отсюда, не путайтесь под ногами!

Услышав знакомые позывные, братья ещё больше заулыбались.

– Мама и папа тоже здесь, на трибуне! А мы через оцепление пробрались тебя поддержать! Няня, вперёд!

Я не заметила, как образовался круг со мною в центре. Тренер, девчонки, судьи, помощники–волонтёры. Причём, все улыбались.

– Так, ребята, ладно, идите вон туда болеть, – тренер махнул Тоше и Гоше в сторону трибун. – А ты, Няня, давай на старт.

Стартовали.

«Бес спортивный, бес надежный! – повторяла я про себя на автомате, преодолевая кролем водную дистанцию. – Пошли удачи! Пошли первое место! – думала, садясь на «рыженький» велосипед. – Пошли не мне, пошли ему! Меня и так папа с мамой любят. Я плачу! Я на всё согласна!» – шептала, крутя педали.

– Ты на всё согласна? – спросил вдруг меня мальчишка–волонтёр, принимая велосипед.

Я даже не удивилась.

– Удачи! Удачи тебе! – кричали болельщики из–за ограждения.

Нет, не мне! Ему!

Появился тренер, протягивая пластиковый стаканчик с водой.

«Первое место? Точно?» – прочла я по губам. Глаза у тренера словно окостенели, словно во сне.

– Точно. Точно. Первое место. Только первое.

–Надо платить! Платить! – вдруг заорал в мегафон судья.

– Я плачу, плачу, – прошептала я, подбегая к той самой горке, где проходил предыдущий кросс.

А вот и знакомый обрыв. Я даже не удивилась, когда у меня подвернулась нога, и я кубарем скатилась вниз в колючие заросли дикой малины и крыжовника. На зарослях приключения не кончились, они скрывали еще один обрывчик с камнями и ручьём внизу. Втыкаясь головой в ручейный бережок и теряя сознание, я подумала, что хотя бы от жажды не умру…

– Эй! Эй, ты живая?!

«Эй» – это я.

– Я не «Эй», я Арина, – шепчу я мутному человеческому контуру, наклонившемуся надо мной. Болит, кажется, всё. Но всё ли я сломала –вот в чём вопрос.

– Я знаю.

Силуэт спасителя обретает чёткость. Это Леонид. Вот так сюрприз.

– Ты чего здесь делаешь? Твоё место там, – я вяло машу рукой в сторону финиша.

– Моё место здесь, – твёрдо сообщает мне Леонид.

– Как ты меня нашёл?

– Сердце подсказало, – угрюмо отвечает он, – когда тебя не оказалось на финише. Я сразу понял, где искать.

«Я – уродина» – хотела я ему честно сказать.

Но не стала.

Я ведь не дура безнадежная.

ГЕНДЕРНЫЙ БЛЮЗ

Ник.

Мне очень нужна была работа. Любая работа, на пособие не проживёшь, если ты, конечно, не принципиальный самоубийца. А тут подвернулась настоящая правильная работа по профессии. Да что значит «подвернулась»! Я её целенаправленно и долго искал. Но. На место принимали только по квоте.

Как и любой нормальный человек я могу приврать. И даже с удовольствием иногда. Но всё имеет свои пределы.

Дядя мой, дай бог ему здоровья, виноват.

«Мальчики-и-и,

мальчики и девочки!

В тру-удный час!

В трудный час решения,

Звездный час!

Выбирайте море

Среди всех чудес,

Вы не пожале-ете,

Уверяю Вас!»

Так я и поступил в мореходку. На штурмана. Ага.

Уже тогда было понятно, что кучу специальностей заменят роботы. (Кроме прислуги, разумеется). Но полный романтической дури, я с отличием закончил университет и… оказался на улице. Автоматический навигатор надежнее и зарплату ему платить не надо. Перебивался на разных судовых ролях, лишь бы выходить в море. Собственно, на суше шансов найти нормальную работу тоже не прибавилось.