Руфа

Окончательно сбитая с толку Руфа, присела рядом с белкой.

– Ты хочешь сказать, что я сейчас разговариваю с белкой?

– Не совсем. Ты просто понимаешь мои мысли, Руфа. Мы позвали тебя сегодня, потому что ты готова принять посвящение. Избранники не возвращаются на землю. Но посвященные избранники – это большая редкость. Надо спешить.

– Позволь задать тебе еще один вопрос. Где я?

– Мы в Эль-Лавиле – стране абсолютной реальности, и мы спешим на церемонию посвящения, – зацокала Бела.

– Но я ничего не слышала о такой стране и не получала приглашения, – возмутилась Руфа.

– Ты многое уже знаешь, потому что научилась слушать сердце. Доверься ему и следуй за мной, – Бела запрыгнула на плечо к девочке, указывая направление.

Окончательно потеряв связь с явью, Руфа пошла за белкой в неизведанную глубь леса. Густой смоляной дух медленно тек сквозь хвойную чащу, и лишь изредка легкий ветерок приносил с собой свежую ноту, спускаясь с крон деревьев.

Вскоре Руфа увидела необычное оживление диких зверей среди зарослей можжевельника. Недалеко друг от друга располагались хищники и малые звери. Они не убегали и не охотились, а в смирении ожидали чего-то, переминаясь с лапы на лапу, укладываясь и вставая. Руфа остановилась.

– Не бойся, они не тронут, – защелкала белка.

И они вошли на лесную поляну, освещенную мягким свечением просеянного сквозь хвойное сито солнца.

Руфа испытала восторг от величия вершащегося события. Она не понимала сути, но ощущала важность. Немного оглядевшись, она заметила человека, горделиво поднявшего голову. По виду он был похож на варвара, приходящего с чужой стороны в ее столицу. А напротив него восседал император Византийский. Сердце Руфы дрогнуло:

– Отец! – зашептала она и стала пробираться сквозь толпу.

6. Дар

Рыжая Бела захлопотала и зашептала на ухо Руфе:

– По правилам ты должна накинуть плащ с капюшоном и встать в этот круг, который покидает твой предшественник, – и она указала на варвара.

Стражники накинули на нее плащ и помогли подняться.

– Хорошо, – проронила Руфа и в замешательстве ступила на освещенную площадку.

– Можешь не называть свое имя – отец знает тебя и ждет.

Публика смолкла и устремила свои взоры на Руфу.

– Я ждал тебя, Руфа – великая целительница и спасительница народа, – услышала она гром в своей голове.

Руфа с трудом сдерживала свой порыв говорить и бежать навстречу. Но понимала, что для царственных особ необходимо блюсти этикет.

– Отныне, на желание твоего сердца, я закрепляют за тобой твой дар – дар целительства и увещевания. Будешь ты предвидеть будущее и влиять на настоящее. Да не отнимется этот дар вовек и будет служить народам. Твое имя будет записано в книге Жизни, которая за семью печатями, и не изгладится до скончания времен. Ты была восхищена с земли для посвящения и будешь отпущена для исполнения предназначения. Знаю, что видишь меня своим погибшим отцом, Романом Вторым, императором Византии, ибо меня можно узреть только сердцем. Не печалься, потому что суд мой для чистых сердцем несет утешение.

– Первая печать книги снята, – объявил решение Судья.

Руфа в волнении откинула капюшон, желая ответить, но увидела лишь скромную пустоту крошечной кельи. Она стояла напротив узкого витражного оконца, а рядом лежал раскрытый дедушкин травник с веточкой лаванды.

Кровь агнцев

Глава 1. Багряный стяг

980 год от Рождества Христова

Войско Владимира заходило в Новгород с юга на рассвете. Воздух был свеж и недвижим, а небо обнажено пред первыми стрелами солнца. В городе оставались посадники Ярополка и мирные жители. Неистовый звериный инстинкт захватил дух Владимира. Он чувствовал кровь жертвы и свою власть. В нем разгоралось необузданное и страшное желание уничтожить слабое. Он ненавидел это слабое, как собственное рабское начало в себе. Вопреки ожиданиям, Новгород не оказал сопротивления княжьему войску, а смиренно принял его начало и закон.

Немедля Владимир отправил посадников Ярополка в Киев с посланием о скором походе на него. Вся ярость теперь была направлена на Киев. Ярополк же затворился в городе, узнав о планах брата.

– Выходи, Ярополк, говорить будем, – призывал Владимир.

Но Ярополк ушел из укрепленного Киева тайным ходом в Родню по наущению своего воеводы Блуда, который вступил в преступный сговор с князем новгородским, полностью оправдывая свое имя. Все шло по плану братоубийства. Некоторое время спустя Владимир осадил Родню и голодом вынудил Ярополка вести якобы мирные переговоры.

– Что делать будем, брат? – начал Ярополк, входя в темный терем, где обосновался захватчик.

Пахло сыростью и крысиным пометом. Бревенчатые стены почернели от времени и покрылись мхом. Кое-где приколоченная выделанная шкура животных пошла черной плесенью. Все говорило о длительном запустении этого терема. Ярополк наклонился под сводом сеней и вошел в длинный коридор.

– Говорить будем, брат, – ответил Владимир и сложил оружие.

– Вижу, сила воинская в тебе избыточествует, – заметил осторожно Ярополк.

– Бог воюет за меня.

– Бог ли?

Ты забыл, Ярополк, богов отца своего. Заморской верой своей супруги смущен, вот и поугасла удаль твоя, брат.

Сказав это, Владимир сделал шаг навстречу. Тотчас Ярополк был заклан варягами, находящимися в засаде.

Владимир сорвал рубаху с брата, отер кровь с тела его и пот со лба своего, надел на кол и установил багряный стяг над Киевом. Жену Ярополка, греческую монахиню, взятую в плен еще отцом Святославом Игоревичем при походе на Византию, новый единовластный князь взял себе. Имела же она во чреве младенца, и нрава была смиренного.