Под звездным дождем

думала она. – Как ее понять? То строит всех, то рыдает, теперь радуется чему-то.

Загадочная какая-то бабка». На ум девочке вдруг пришла услышанная где-то

присказка: «Я и лошадь, я и бык… Я и баба, и мужик». Может, это про нее? А

может,

она просто того, чокнутая, возраст все же.

Соня тоже внимательно смотрела на бабушку. Она заметила новые,

появившиеся за этот год, морщины, тоненькой паутиной переплетающиеся с

глубокими широкими складками кожи, вырытыми годами. Сонька знала, что за

каждой из них скрывались боль, потери, нужда.

Глава 2

Глава 4.

Еще ребенком Серафима осталась без матери. Все детство и юность провела с

отцом, скитаясь из одного военного гарнизона в другой. От отцовских женщин она

не чувствовала ни теплоты, ни заботы. Своих подруг тоже не нажила, да и как тут

дружить, когда все время переезжаешь?

Зато от ухажеров не было отбоя! Яркая, с круглым как солнышко лицом и

большими голубыми глазами, она была мечтой всего младшего офицерского

состава – подчиненных ее отца. Они ухаживали, баловали ее и, конечно, хотели

жениться. Серафима присматривалась, выбирала – и выбрала. Подающий надежды

лейтенант с васильковыми глазами и белозубой улыбкой, Виктор Суворин, родом

из Славии, моментально покорил сердце девушки. Как потом рассказывала бабка:

«Суворин мужиком был, перед папенькой не дрогнул. Пришел, увидел, п

обедил. Увез меня, как восемнадцать стукнуло». И снова – гарнизоны,

казенное жилье. Молодые любили друг друга, жили душа в душу и все тяготы

переживали с легкостью и юмором.

Детей бог тоже сразу не дал, вымаливали. Через долгих восемь лет родился

сын Илья, сразу решили: будущий генерал. Счастью не было предела. Малыш был

крепким улыбчивым ребенком, родители в нем души не чаяли. Но пришла беда –

отворяй ворота. Илюша заболел. Подумаешь, кто в детстве не простужается? Никто

особо и внимания бы не обратил, но вдруг ребенок начал задыхаться. Все забегали.

Специалистов в военном городке не было, а Илюше становилось все хуже. Дед,

генерал Суворин, в срочном порядке вызвал вертолет, и

малыша повезли в районную больницу. Врачи обнаружили круп, но их

усилия оказались напрасны. Мальчик вскоре скончался.

– Как так, – рыдала Серафима, – за что? «Что я сделала не так?»

–спрашивала она батюшку в церкви, тот объяснял, успокаивал.

Получалось, Бог дал – Бог взял. Серафима не была согласна ни с потерей, ни с

батюшкой, ни с Богом. Она замкнулась в себе и перестала ходить в церковь. Для

себя она сделала вывод: любить – это слишком больно.

В семье каждый справлялся с горем как мог. Муж Витенька заливал боль

«горькой». Отец Серафимы не смог пережить смерть внука и вскоре сам ушел в

мир иной. Вот тебе и бравый генерал, думала Серафима. Свекровь безжалостно

пилила Серафиму, обвиняя в смерти внука и запоях сына. Но Серафима не

сломалась, согнулась – да, листвы подрастеряла, но не сломалась. Собрав себя в

кулак, она жестко встряхнула мужа и велела жить дальше. Зажили, родили

Николашу, слабенького, болезненного. Без особой тяги к военному делу. Но

ничего, вырастили, и даже до полковника дослужили. Но как только отец

скончался, Николка женился и простился со службой – не хотел для Катьки

гарнизонов. Серафима насупилась, но не лезла. Катерина ей нравилась –

женственная, покладистая. Серафима в ней словно видела саму себя. Себя,

выросшую в других ус

ловиях. Она б, наверное, тоже такая была, тепличная, если бы не жизнь ее

полевая. А так что, Катерина – хорошая жена для Николаши. А ей, матери, чего

больше надо?

Но мечта о сыне-генерале так и ушла в небытие несбывшейся. Сердцем

Серафима понимала, что самой ей генеральство ничуть счастья не добавило, но

разум протестовал. Не так она себе будущее сына представляла! Катерина

оказалась тактичной и умной женщиной, видя крутой нрав свекрови, на рожон не

лезла, уступала. Но и Серафима в дела их семьи нос не совала и смуты не вносила.

Если случалось, что сын ругался с невесткой, брала ее сторону и отчитывала

Николая, как школьника. А когда Катерина не могла забеременеть, н

е позволяла отчаиваться. Сыну и невестке тоном, не терпящим возражения,

говорила:

– Будет, не время еще.

Катерина верила и успокаивалась. И время действительно пришло – с

маленьким «клубочком» весом в 2,5 кг. Дочь Николай хотел назвать Серафимой, в

честь матери, а как же еще? Но бабка не позволила.

– Нечего в честь меня ребенка называть. Ничего выдающегося не сделала, да

и жизнь несладкую живу. Пусть у нее своя судьба будет, лучшая.

Катерина была благодарна свекрови, имя «Серафима» ей не нравилось, да и

не модным оно было. Девочку назвали Соней. Софией Николаевной. По желанию

Катерины.

И хотя со стороны могло показаться, что Серафима Пантелеймоновна

ворчлива и бессердечна, но Сонька и все родные, знали, что нет для бабушки

ничего важнее, чем ее семья, знали, как трепетно и горячо та любила своих. И как

неумело и коряво она выражала свои чувства. Бабка сидела важная во главе стола,

казалось, присматривалась к каждому сидящему, чему-то у

лыбалась, на что-то кряхтела. Это был ее дом, ее семья, ее мир, и она любила

каждую его часть, каждый миг происходящего.

Серафима чему-то снова улыбнулась, вокруг глаз солнечными лучиками

заиграли морщинки—напоминание о некогда весёлом нраве свей хозяйки.

Часы пробили девять. Бабка огласила список работ по дому и саду-огороду и

щедро разрешила выбрать каждому занятие по вкусу.

– Я забор починю, – сообщил Милан, – а как закончу – покрашу.

Бабка одобрительно кивнула.

– А я, как всегда, в огород: поливка, прополка, обрезка, борьба с вредителями,

– затараторила Соня. – Вик, а ты со мной!

Вика не отвечала. Она смотрела на происходящее в недоумении, ее и без того

выпуклые глаза выкатились еще больше. Перспектива работать сама по себе была

отвратительна, а провести день в огороде с только что наращенными ногтями,

покрашенными по последней моде, казалась и вовсе вопиющей.

– Нет, – вскочила она, пока бабка не успела вынести вердикт, – я… я… я… по

дому, – запиналась она. – Или нет, я к забору, да, с Миланом. Он длинный…

Милан с любопытством посмотрел на Вику,

– Забор, не Милан… – бормотала Вика. – Ему помощь нужна, и красить я,

наверное, умею.

Сонька фыркнула, но бабка не возражала.

Столовая опустела, все разошлись по делам. Сонька забежала к себе в

комнату, засунула в карман телефон, надела наушники и направилась в сад-огород.

Солнце уже высоко взошло и ярко светило в лицо. Она зажмурилась и почти

вслепую пошла по тропинке. Соня знала этот сад до последней травинки. Она

росла тут, вместе с посаженными отцом кустиками и деревьями и очень любила это

место, для нее тут таились несметные богатства… Сладкая малина, душистая

земляника, ароматная смородина, кокетливые шляпки цветов… Соня важ

но обходила свои владения и решала, с чего начать. Определив фронт работ,

она включила погромче музыку и приступила.

Глава 5.

Время близилось к полудню, когда Сонька забралась передохнуть на толстую

ветку дерева. В ухо играла музыка, девочка подпевала себе под нос. Вдруг птицы с

шумом вылетели из кустов, Сонька вздрогнула и, сняв наушник, прислушалась.

Сквозь шелест листвы ей почудился странный звук. Что это, гадала она, зайцы,

хомяки, вредители? Или еще кто? Она осторожно слезла с дерева, подняла с земли

крепкую палку, и медленно крадясь, двинулась в сторону звука.

Чуть слышно хрустнула ветка. Сонька заметила, что кто-то куда крупнее

зайца пробирается ей навстречу. Человек чужой? Точно! Один, вроде как. Зачем

залез? Вор, осенило ее! Ну держись, подумала Сонька, поднимая палку над собой и

стараясь незамеченной подойти поближе. Незнакомец, пригнувшись, продолжал

шарить в земле и вдруг поднял голову, встретившись с Соней взглядом. Сонька от

страха ойкнула, кинула палку в грабителя и пустилась бежать во всю прыть. За

спиной послышалась нецензурная брань. Значит, попала, определила девочка. И,

уже добежав до дома, оглянулась. Парень ле

т двадцати сиганул через ограду и, повернувшись к Соньке, угрожающе

показал кулак.

« Вот хам! »– возмутилась Сонька. « Ни стыда, ни совести… и глаза какие

злющие…Фу! »

По ту сторону забора послышался мурлычущий голос Вики.

– Ох, Милашек, ты такой умный, – пела она. – Вот я, когда на уроке физики

сижу, ничего не понимаю. Я даже не понимаю, чего именно не понимаю.

Милан что-то ответил, но Соня не расслышала, что именно. Судя по

заливистому Викиному смеху, что-то очень смешное.

– А еще говорят, – не успокаивалась та, – что физиков к дурам тянет. Типа,

пустота засасывает. Закон такой физический.

– Кто? – невозмутимо спросил Милан.

– Что «кто»? – не поняла Вика.

– Говорит кто?

– Да так, знакомые физики.

– Ясно, – понимающе кивнул Милан. – Они, наверное, знают, что говорят.

– Может, теперь я покрашу, – великодушно предложила Вика, – а то все ты да

ты. А я на солнце сейчас растаю.

– А ты в дом иди, – посоветовал Милан. – Я почти закончил.

– Что ты, там бабка. Она мне быстро применение найдет. Я лучше тут

позагораю, – игриво прощебетала Вика.

– Эй, – крикнула ребятам Сонька, – заходите уже, работнички! Обед.

После обеда бабка чинно объявила личное время и напомнила, что отбой в

одиннадцать часов. Сонька объяснила Вике что личное время – это когда ты

предоставлен сам себе и делаешь, что хочешь. Вика с облегчением вздохнула и

поплелась наверх.

– В душ схожу, – сообщила она Соньке и скрылась на лестнице.

Сонька помогла матери убрать со стола и отправилась искать подругу. Вику

она застала говорящей по телефону, с тюрбаном из полотенца на голове.

– Да нет же, – раздраженно кому-то возражала она. – Куда тут пойдешь?

Деревня, то есть село-о, только крась да убирай.

Сонька сразу поняла, что на другом конце провода – мама подруги. Только с

ней Вика говорила таким ворчливым и капризным тоном, будто испытывала ее

терпение.

– Ладно, мам, пойду я, а то у нас сейчас личное время объявлено, – с

сарказмом глядя на Соньку, сообщила Вика. – Будем личную жизнь устраивать.

И повесила трубку.

– Вик, ты это прекращай, – накинулась на нее Соня. – Если что, я тебя сюда

не приглашала, ты сама напросилась. Не нравится – езжай домой, отсюда автобусы

ходят.

И действительно, Вика собиралась поехать с родителями в Черногорье. Но

услышав, что Милан едет с Сонькой в деревню, тут же засобиралась вместе с ними.

Решила, что провести лето возле Милана – это самый верный способ достижения

её цели.

– Соник, ну что ты начинаешь… Ну, я просто не была готова. Мне нужно

время, чтобы привыкнуть к этой военно-деревенской жизни. Да и с Миланом пока

мимо. Я ему еще не нравлюсь.

– Если не перестанешь нести всякую ахинею, вообще никогда не

понравишься. Он парень умный, а ты дуру из себя строишь. Ах, ну да, пустота ж

засасывает, – передразнила Сонька ее.

– Ты что, подслушивала? – возмутилась подруга. – Не ожидала от тебя!

– Да век бы мы мне такого не слышать! Я случайно за забором оказалась.

Представляешь, к нам в сад вор залез. Я его палкой огрела.

– Да ну? – вытаращилась Вика, моментально забыв об обиде. – Рассказывай, –

понизив голос, попросила она. – Нет, подожди. – Девочка огляделась вокруг, как

будто вор мог оказаться где-то рядом. А потом кивнула: – Давай!

Сонька быстро, в нескольких фразах, передала случившееся.

– Так ты в него попала? – охнула подруга.

– Да.

– Ну тогда жди, вернется, чтоб отомстить.

– Ты думаешь? – ужаснулась Соня.

– А то… тут же люди вон какие… дикие. Но вопрос в другом, – задумалась

Вика. – Ты говоришь он молодой… Зачем полез? Че ему там надо? Не морковки ж

на досуге погрызть?

Сонька пожала плечами.

– А может, он убил кого и закапывал, – предположила Вика, – а тут ты…

свидетель.

Глаза Вики засверкали.

– Да нет же! Если бы так, я б его раньше заметила!

– Тогда клад? Все сходится, где-то спер, там спрятал. Сама подумай, кто у

старой ведьмы искать будет? Никто. Хорошее место.

– Не называй бабушку так, – холодно попросила Сонька.

– Не буду… но в этом что-то есть. Сама прикинь. – Вика глубоко задумалась.

– Ну да, все сходится. Сегодня бабло понадобилось, вот он и пришел – откапывать.

Пошли туда, посмотрим.

– Да брось, – отмахнулась Сонька. – Ничего там нет. Я ж там только утром

грядки полола.

– Хорошо, твоя версия? – с вызовом спросила подруга.

В этот момент в комнату заглянула бабка.

– Ну что, барышни, не надумали еще есть?

– Не-е, – в один голос ответили девочки.

– Ну, смотрите, отдельно кормить Катерина вас не будет, до ужина придется

терпеть.

– Бабуль, мы правда не голодные, такая жара.

Бабка собралась уходить, как вдруг Вика спросила:

– Серафима Пантелеймоновна, а в вашем селенье воры есть?

– Какие такие воры? – насторожилась бабка и внимательно посмотрела на

девочку.

– Ну, те, что чужое берут.

– Нет, – махнула рукой Серафима. – Случается, иногда сельчане сами воруют.

А так – нет.

Девочки озадаченно уставились на бабку.

– Tак есть или нет? – осторожно уточнила Вика.

– Нет, говорю тебе. У других иногда бывает, – объяснила бабка, – но к нам

они не лезут.

– Кто, воры?

– Да нет, сельчане, когда лезут что-нибудь стащить.

– А почему к вам не лезут? – теперь насторожилась Вика.

– Так знают, что с Сувориными лучше не связываться, себе ж хуже будет.

Мой Витенька им сразу же объяснил, что с нами шутки плохи.

– Бабуль, а как он им объяснил? – с горящими от гордости глазами спросила

Соня.

– Да мы когда сюда приехали, Матвей жил по соседству, как раз за забором.

Он из тех людишек был, что коли где-то что-то плохо лежит – враз утащат. Да так,

что все село знало, кто стянул, но доказать никто не мог. И что вы думаете? Начал

Матвей и к нам заглядывать, дрова таскать.

Виктор мой сразу заметил, но за руку никак поймать не мог, и доказательств

нема. Так вот, пошел он на военную хитрость. Взял пару-тройку поленьев,

просверлил в каждом из них отверстие, засунул внутрь петарды, прикрыл дыры

деревяшками и положил в поленницу. Ждали недолго. В один вечер как бабахнуло,

грохот стоял на все село! Народ из домов повыскакивал, решили, что война

началась, ищут глазами, что взорвалось, а ничего не горит. Только видят:

перепуганный Матвей по улочкам в трусах бегает, кричит и перекрещивается.

Проучил Витенька его, к нам он больше ни ногой. Да и другие урок усвоили.

– А что это ты все расспрашиваешь? – запоздало заинтересовалась бабка. –

Боишься, что ли?

– Боюсь, – быстро согласилась Вика. – Я ж в деревне первый раз, кто его

знает?

– Не боись, у нас тут не у вас. – И бабка, шаркая, вышла из комнаты.

– Что и следовало доказать, – важно сказала Вика, как только дверь

закрылась.

– Что? – не поняла Соня

– Твой огородник – криминальный авторитет.

– Это как?

– Ну, вор в законе.

– С чего ты это взяла?

– Не побоялся залезть к бабке – раз, значит, закон ему не писан – два.

– Не знаю, – неуверенно сказала Соня. – Но в одном ты права, кулак он мне

показал и лица не прятал.

– Дело ясное, что дело темное, – вздохнула Вика.

– Слушай, может, папе рассказать? Он что-нибудь придумает.

– Ага, чтоб он и его? – Вика ладонью провела по шее. – Не-е, жаль будет дядь

Колю. Тогда уж лучше бабке своей расскажи, она свое пожила.

– Да ну тебя.

В открытое окно комнаты неожиданно влетел камешек.

Девочки замерли…

– Началось, – прошептала Вика. – Он здесь.

Глаза ее были полны ужаса.

– Давай посмотрим. Если сбоку встать, он нас не увидит.

Они пригнулись и осторожно подобрались к окну. Сонька вытянула шею и

аккуратно посмотрела, прикрываясь шторой.

– Тьфу, – громко сказала она, – это Алик.

– Кто? Алик – убийца?

– Да нет! Алик, сосед, он к Милану пришел.

– Он красивый? – быстро поинтересовалась Вика.

– Ничего.

Вика скинула с головы тюрбан и в один прыжок оказалась возле зеркала.

Сонька высунула голову в окно и помахала Алику рукой.

– Здорово, – поприветствовал ее басом Алик. – Милан не у тебя?

– Не. Он, наверное, в гараже тренируется, там мобила не ловит. Сходи туда.

– А-а-а, а я и забыл. Ладно, сейчас загляну. Ты сама как? Нормально?

– Она еще как нормально, – ответила за Соню появившаяся рядом с ней Вика.

– И я нормально. Я Вика, привет! – И она одарила пришедшего своим самым

многозначительным взглядом.

Алик оценил и улыбнулся, оголив едва ли не все тридцать два зуба.

– Ну ладно, я пошел, – продолжая таращится на Вику, сообщил он.

– Иди, – проворковала Вика.

Однако Алик не торопился.

– Мы сегодня вечерком решили пошариться в центре с компашкой, – вдруг

сообщил он. – Будет огонь! Подключайтесь к нам!

– Не-е, – вяло ответила Соня и тут же получила пинок от Вики.

– Мы подумаем, – быстро вставила Вика и снова заулыбалась. – И да, Алик, –

кокетливо обратилась она к нему, – а центр – это где именно?

– В центре, – ответил Алик и важной походкой вперевалочку медленно

удалился.

Вика грохнулась на кровать, раскинувшись, как морская звезда, и сообщила:

– Ты как хочешь, а я в центр. Если я не развеюсь, сегодняшний день мне не

пережить.

– Вик, центр – это лавочка под дубом и сельский магазин.

Вика подскочила.

– Магазин! О, как давно я не слышала таких слов! А то все грядки, да схватки.

– Какие еще схватки? – с усмешкой спросила Соня.

– Кстати о схватках! Где тут бабы рожают? Дома?

– Не знаю, – пожала плечами Соня.

– Фи, самое главное ты и не знаешь. Так, решено! Идем в центр, там все и

выясним…

– Че выясним? – закатилась смехом Сонька.

– А че, сидеть ждать, пока этот твой киллер явится и грохнет тут нас всех?

– А что, если мы его встретим?

– И что? Мы ж не одни будем. Вон Алик какой, он нас защитит. – И Вика

прошлась по комнате, имитируя его походку и улыбку.

Соня прыснула.

– Сонь, давай так. Я готова вкалывать целый день, но личное время – это

святое.

– Ладно, – уступила Сонька. Она и сама была не против повидать сельских

ребят.

Глава 6.

Вика собиралась в центр основательно. Трижды укладывала волосы в разные

прически, меняла платья на брюки, брюки на юбки, сандалии на туфли, туфли на

шлепанцы. Соня с изумлением наблюдала за подругой.

– Вика, хватит уже, – одернула она ее. – Мы так никогда не выйдем. Милан

нас уже сорок минут ждет.

– Ой, Сонь, я так волнуюсь… Стресс у меня.

– С чего это? – недоумевала девочка.

– Понимаешь, мне необходимо понравится сразу троим, а это очень сложная

задача.

– Каким еще троим?

– Милану – раз, – загнула Вика большой палец. – Он умный, надо одеться

посерьезней, но он физик, надо позаметнее. Алику – два, – загнула она

указательный палец. – Тот сплошной тестостерон… тут чем меньше – тем лучше.

Ну и себе… а тут главное – не переборщить.

– Ясненько. Ну, тогда я пошла, а ты собирайся. Как соберешься, из калитки

налево, а потом прямо, и ты в центре.

– Че? – возмутилась Вика. – Ты меня тут одну бросаешь? А если маньяк

заявится?

– Какой еще маньяк? – не сразу сообразила Сонька,

– Огородный, – напомнила Вика.

– У тебя ж еще остались какие-то шмотки в шкафу? Так постарайся и ему

тоже понравиться. Четыре! – и Сонька загнула безымянный палец.

– Стой, – взмолилась Вика. – Две минуты. И на, пока губы накрась. – Она

передала Соньке ярко-красную помаду.

– Не хочу, – запротестовала Сонька.

– Ах ты так! – не на шутку разозлилась Вика. – Хочешь быть замухрышкой на

моем фоне? Нет уж, вместе пашем – вместе тусим.

Соня схватила помаду, быстро провела по губам, повернулась к зеркалу и…

обомлела. Одно движение руки превратило её в яркую девушку неопределённого

возраста. Неброское платье на ней теперь казалось почти нарядным.

Когда Милан, Соня и Вика подошли к деревенскому «центру», местные

ребята уже расположились. На скамейке грызли семечки и о чем-то оживленно

болтали три парня и девушка. Заметив пришедших, парни замолчали, с интересом

развернув головы девушка вскочила и кинулась к Милану.

Алик тоже встал и всем своим видом дал понять, что очень рад их появлению,

особенно Викиному. Он восхищенно таращился на нее, все с той же широкой

улыбкой. Вика кокетливо стреляла глазками.

«Одно попадание есть», – подумала Сонька и стала здороваться с ребятами.

Всех их она давно знала, это были местные парнишки, ровесники Милана и чуть

старше, а Майя – так звали девушку – тоже приезжала в село к бабушке на

каникулы.

– Вика, моя одноклассница, – представила Сонька подругу. – А это Боян

указала она на долговязого парнишку, Павле – веснушчатое лицо которого тут же

просияло, Майя – чернобровая девушка с густо наращёнными ресницами

приветливо помахала рукой, ну а это Владо, он же Хакер – мои местные друзья.

Вика стояла довольная, сверкая улыбкой.

– Ну, – потер руки Алик, – покутим. Такую встречу надо отметить. Я в

магазин за винцом. Говорите–кому что взять.

– Может, лучше водочки? – предложил Павле.

– С нами дамы, – пафосно напомнил Алик.

– Ну, тогда винца побольше и сыр-косичку прихвати.

Кто-то попросил чипсы, колу, булку, заказы потекли рекой.

– Красное бери, – советовал Хакер, – оно полезней.

– О’кей, – согласно заржал Алик и направился в магазин. Но через минуту

вернулся.

– Подождать надо, – пояснил он, видя вопросительные лица ребят. – Марфа

записку оставила: «Пошла на обед. Вернусь, как нажрусь».

– Тоже мне острячка, – сморщила нос Майя.

– Какой такой обед, шестой час уже? Совсем офигела, – возмутился Владо.

– Расслабься, бро, сейчас она явится.

Тут же возле магазина показалась тучная фигура продавщицы.

– Ну, че я говорил…

– Вещий Алик, –сострил Павле.

А еще через несколько минут на скривленной временем скамеечке под густой

листвой, спасающей от вечерней жары, были разложены нехитрые яства и разлит

кагор в белые пластиковые стаканы.

– Ну, за встречу, – поднял первый тост Алик.

Ребята глухо чокнулись и выпили. Сонька сделала маленький глоток и чуть

не выплюнула: вино оказалось густым и теплым. Она поставила стаканчик на

скамейку и отломила кусочек от сдобной булки.

– Вкусная, – похвалила Сонька.

– У нас в районе пекут, – гордо сообщил Павле. – На всю Ратью

производство.

– Не зачесывай, – осадил его Боян. – Прям так на всю. Здесь, да и в

Мириславе.

– Kирон едет! – радостно крикнула Майя.

Все мгновенно зашевелились и повернулись лицами к

приближающемуся шуму. Вика и Соня переглянулись.

– Что за Кирон? – тихо поинтересовалась Вика.

– Не знаю, может, не местный.

Мотоцикл с шиком влетел в «центр», сделал круг почета вокруг сидящих

ребят, и они увидели за спиной у так называемого Кирона спутницу с длинными

светлыми волосами. Парень лихо остановил мотоцикл, подперев его, помог

девушке спрыгнуть и, приветливо улыбаясь, направился к ребятам.

– Кто это? – теперь Вика спрашивала уже Майю.

– Это Кирилл, местный красава, а это Стелла…

– Местная краса, – закончила за нее Вика, разглядывая приехавшую девушку

во все глаза. Высокая, фигуристая, с томным взглядом, она одномоментно

испортила настроение Вики.

Стройный загорелый парень в белой футболке по-свойски перекинулся с братвой приветами. Перевёл озорной взгляд

серых глаз на Милана, сделал шаг навстречу и подал тому руку.

– Кирилл, – хриплым голосом представился он.

– Милан.

Стелла оценивающе посмотрела на Милана, и, видимо, оценив, тоже

поздоровалась.

– Ты у генеральских осел? – спросил Кирилл.

Милан коротко кивнул.

– Ну, и как у них? Полагаю, как в казарме?