Цвет гнева

Алекса Хелл

Цвет гнева

Пролог

Сорок три года назад началась эпидемия, которую никто не воспринял всерьез. Она обрушилась на весь мир, окутала города и страны, проникла во все уголки земли, маскируясь под обычный вирус. Заболевшие просто слегли, не в силах даже говорить. Симптомы были одни: низкая температура, вялость и пустота внутри – так они описывали свое состояние, пока могли говорить.

В первый день зараженные падали без сил, жалуясь на слабость. На второй – отказывались от еды, переставали воспринимать близких, смотрели пустым взглядом и молчали. На третий – их трясло от холода, кожа становилась холодной и бледной. На четвертый – замирали в неподвижности, глядя в одну точку. На пятый – кожа приобретала синюшный оттенок, а глаза превращались в белые безжизненные сферы. Они теряли чувства и эмоции, замерзая заживо.

Думали, что вирус просто истощает силы и вызывает ужасные страдания. Но с каждым днем он поглощал не только их здоровье – он превращал их в бездушных тварей, холодных и безжизненных, словно тени прошлого, лишенные всякой теплоты и надежды. К шестому дню заболевшие перерождались в так называемых холодных: с беловатой ледяной кожей, белыми глазами и длинными когтями, которыми они вонзались в жертву ради поглощения эмоций и чувств. Они поглощают всё до самой капли и оставляют после себя лишь пустую оболочку с обесцвеченными глазами.

Кто бы что не говорил, а место рождения наших чувств – душа, а не какая-то крохотная хрень в голове, как считают ученые. Бестелесна и невидима, она проявляется через восприятие мира. Без неё мы лишь тени, ненужные даже холодным.

Такие как я – лакомая добыча как для людей, так и монстров. Одни хотят сожрать эмоции, а другие убить из страха перед нашими силами или поймать для проведения опытов.

После той эпидемии начали рождаться особые дети – душевники. В возрасте от тринадцати до шестнадцати у них происходили всплески эмоций и менялся цвет глаз так ярко и ясно, что было невозможно не заметить: их души сильнее и вкуснее обычных людей.

Поначалу все было спокойно. Но когда одаренные дети выросли и поняли свою силу, начался второй апокалипсис: эмоции стали опасны и непредсказуемы. Вышедшие из-под контроля душевники превращались в смертельную угрозу: разрушали города, сходили с ума или исчезали без следа.

Если вирус лишил нас только большей части населения, то подростки, которые не совладали со своими силами, привели к еще большим потерям и разрушениям. Города были частично разрушены, выжившим пришлось отбиваться не только от монстров, но и от детей, потерявших контроль. Наш вид возненавидели и приравняли к белокожий монстрам.

Поняв всю опасность таких детей, люди решили сдавать их в утиль. Как только твой сын или дочь меняли цвет глаз и показывали свою силу, прекрасный родитель хватал свое чадо на ручки и передавал в лапы чудовищ, которые прозвали себя "Проект Эмоция". Группа ублюдков, которая решила поиграть с детьми, выведав источник их силы, чтобы использовать в своих целях. Мы зовем их Пэками. И самих ученых и их охотников.

За все время работы Пэков, а это около тридцати лет, были выявлены все возможные способности душевников. Каждая душа, под воздействием этого прекрасного мира, была сильна в одном из спектра чувств и эмоций. Список не так велик.

Гнев – силовики. Могут излучать сжигающие дотла волны, превращающие все и всех в горстки пепла.

Страх – ссыкуны, которые могут становиться невидимыми.

Радость – лекари. Могут залечить физические раны.

Любовь – светлячки. Способны излучать свет, который ослепляет и дезориентирует любую тварь.

Ненависть – чёрные души, которые могут управлять тенями, создавая оружие и тварей из сгустков тьмы. Их, слава богу, мало.

Зависть – уроды, которые притронувшись к тебе, могут забрать часть твоей силы и использовать её.

Надежда – редкие придурки, которые надеются на чудо и лучший мир. Могут создать невидимые, защитные барьеры.

Скорбь – эмпаты, могут считывать чужие эмоции. И влиять на них.

Каждый из душевников может использовать силу эмоции или чувства, которое преобладало к моменту раскрытия.

Мы можем воздействовать друг на друга, но не так смертоносно, как на людей и монстров. По мнению Пэков, причина в том, что наши души сильны и защищают нас от влияния со стороны. Может быть и так.

Понять, кто какой силой обладает – легко, как и отличить нас от обычных людей. Стоит лишь взглянуть на цвет глаз.

Гнев – красные.

Ненависть – черные.

Страх – фиолетовые.

Скорбь – синии.

Любовь – золотистые.

Радость – зелёные.

Надежда – голубые.

Зависть – у этих глаза почти как у холодных – грязно белые.

Мое детство было дерьмом. Затем меня вынули из него для того, чтобы окунуть в ещё больше. Светлых моментов на моей памяти нет. Одна тьма, что окружала меня все время и стала лучшей подругой. Но глаза у меня красные. Гнев – мой брат, друг и возлюбленный. Я родилась с ним, чему чертовски рада. Моя сила никогда не иссякает. Я соткана из гнева и приняла его как родного уже очень давно.

Превращать кого-то в обугленные шматки мяса – завораживающий процесс. Но у меня есть человек, которого я хочу превратить в ничто. В горстку пепла, а не подгоревший стэйк. Затем взять веник и все, что останется, смести и выкинуть в канализацию. Это моя личная цель. Месть. Гарет заплатит за все, что делал со мной. Как только я выберусь из корпорации монстров. А я это сделаю.

Если вы думаете, что в этой истории будет что-то прекрасное, доброе и хорошее. Нет. Наш мир состоит из ненависти, боли, страданий, смерти и выживания. Тут нет места светлым чувствам. Вообще никаким, если уж на то пошло. Прояви эмоции и из тебя высосут душу. Прояви силу и тебя схватят, чтобы мучать и показать тебе все грани боли. Прояви себя и ты сдох.

Добро пожаловать в мой мир. Не испытывайте чувства, оттолкните эмоции в сторону. Иначе погибнете в этом мире, так и не увидев самый счастливый день в моей жизни. Дня, когда я отомщу.

Часть 1. Глава 1

Сев на край своей уцелевшей кровати, старательно потерла лицо. Будто бы это поможет избавиться от обрывков воспоминаний. Как же! Я уже давно не маленькая девочка, которую можно использовать как многофункциональную куклу. Но каждый чертов раз. Каждую чертову ночь мне снятся самые худшие моменты из моего прошлого. А их было столько, что можно до самой старости смотреть нонстопом.

Именно этот момент по утрам и заставляет гореть меня изнутри, подпитывая мой гнев. И не только изнутри, к сожалению. Каждый раз я просыпаюсь в огне. Моя сила реагирует на стресс и боль, выходя из под контроля, и я становлюсь источником возгорания. Просыпаться в горящей постели – обычное дело для меня. Как и с болью на сердце.

Всплывающие по ночам образы не дают забыть, к какой цели я стремлюсь. Кого необходимо уничтожить. Раз и навсегда. Уверена, что вместе с последним вздохом Гарета улетучатся и кошмары. Да. Будет именно так.

Поднявшись с уже привычно твёрдой койки, отправилась в душ. Десять минут личного пространства и снова все по кругу. Завтрак, осмотр, физические тренировки, обед, тренировка своей силы, чтение, ужин, сон. Когда я смогу вырваться из этой замкнутой цепи, познаю настоящую свободу. А пока лицо попроще и вперёд. Следует подкрепиться.

– Вот ты где! – раздался радостный голос Джейн.

– Где мне еще быть? На свободу меня никто не собирается отпускать, – резонно заметила, окинув взглядом подругу по несчастью.

Джейн лекарь. Её преобладающая эмоция радость. Она всегда улыбается и видит все в розовых тонах. Как мы с ней вообще ладим, до сих пор остаётся для меня большим вопросом. Эта маленькая рыжая напасть, свалилась мне на голову, когда я только прибыла сюда.

Как правило, я срать хотела на всех, кто меня окружает. Раздражают. Вообще не люблю компании. Одной быть легче. У тебя есть только ты сам и никто не отберет это. Только смерть. Но в таком случае, тебе будет уже плевать на потерю. Но несмотря на свою антипатию, пришлось обзавестись парочкой знакомых, для общего дела.

Мне было шестнадцать, когда я оказалась под заботливым крылышком Пэков. Три года назад, меня переполнял гнев, боль, злоба, обида и страх. Я была, как оголенный провод, который может ударить кого угодно, стоит лишь коснуться.

Как-то, я сидела на скамейке в ожидании начала тренировки и услышала шум из каморки. Сначала, решила забить на чужие проблемы, но когда услышала до боли знакомую жалобную мольбу, вскочила с места и понеслась на звук. Распахнув дверь, увидела картину, которую я лицезрела сотни раз в отражении зеркала в доме Гарета. Парень сверху на девочке, в попытке изнасилования. Прямо средь белого дня, в шаговой доступности от остальных заключенных и охотников.

Под кожей сразу зашевелилась сила, страстно желающая сжечь урода до тла. Ладони загорелись красным сиянием и я схватила этого парня за шкирку, отбросив от малышки. Набросилась на него сверху и недолго думая, положила руку прямо на место, где у него должен был быть член, а не мозг и дала волю гневу. Его штаны задымились, а отросток, который он хотел использовать, стал превращаться в бесполезное нечто, под дикий крик ублюдка. Больше он никого не сможет взять силой. Просто нечем.

Отсидев две недели в карцере, насладилась тишиной и спокойствием в уединении, а затем вернулась обратно и все началось по новой. Эта рыжая малявка сразу нашла меня и стала везде ходить хвостом. Выдержки у меня не было и я несколько десятков раз угрожала ей тем, что сожгу её живьем или оставлю ожог на её личике, но каждый раз меня что-то останавливало и дальше угроз не заходило.

Ее большие зеленые глаза и широкая улыбка, не давали мне навредить ей. От этого я бесилась еще больше, но так и не смогла отвадить ее. И вот итог. Она раздражает меня уже три года, но убить ее я не могу. Поэтому мы вроде как дружим. Наверное.

Гнев и радость вообще не самые лучшие союзники, но других у меня в этом месте не так много. За три года мне стало казаться, что иметь кого-то рядом не так уж и плохо. Но я тщательно скрывала это. Как от нее, так и от себя – по возможности. Привязанность это слабость. А у меня на нее аллергия.

– Да ладно тебе. Сейчас поешь и подобреешь, – уверенно заявила с улыбкой на пухлых губах и осеклась, заметив мою приподнятую бровь. – Ну ладно… ты не подобреешь. Есть хоть что-то, что заставляет тебя улыбаться? – этот вопрос она задавала сотню раз.

Я снова взглянула на нее и на этом разговор был окончен. Ровно на пару секунд. Мы уже прошли этот бесячий длинный коридор от спальной зоны, до холла и свернули в сторону столовой.

– У тебя есть мечта? Ты же человек, Адена, – тихо прошептала, как будто это был секрет.

Вот сейчас я дернула уголком губ. Есть.

– Нет. Нет. И ещё раз нет, – заметив задатки моей улыбки, запричитала. – Я не про убийство какого-то мужика, который сдал тебя сюда. Настоящая мечта. Которая окрыляет тебя, заставляет улыбаться и стремиться к ней.

Я снова взглянула на рыжика.

– Убить Гарета и есть моя самая заветная мечта, Джейн. Только ей и живу. Возможно, когда я ее исполню, смогу испытать радость. Разве это не здорово? – усмехнулась.

– В убийстве нет ничего хорошего, – тяжело вздохнув, Джейн заправила волосы за ухо и уставилась себе под ноги.

– Ну как сказать. Смотря в каком и кого.

– Нас всех сдали сюда, Адена. Но никто не живёт мечтой вернутся домой и отомстить. У тебя с этим мужчиной личные счеты?

Мы подошли к раздаче и схватив все, что было предложено, отправились за стол.

– Личные, – нехотя отозвалась.

– Может поделишься? Три года дружбы достаточный срок, для разговора по душам. Не смотри так, – заметив мой насмешливый взгляд, сразу запротестовала. – Ты меня не убила за столько лет, а значит, я тебе дорога. Как и ты мне. Мы же подруги, – усевшись на стул, она начала аккуратно расставлять содержимое подноса на стол. – А подруги делятся тем, что тревожит их. Плохим и хорошим. Всем. Мне мама говорила… – тихо добавила и замолчала. Как и всегда, когда вспоминала мать.

Та женщина была из числа немногих, кто боролся за дочь. Даже смогла ранить охотника, который явился за Джейн по вызову ее же отца. В тот день моя, хрен с ним, подруга лишилась дома, матери и горем убитого отца предателя. Только горевал он по жене, а не малышке, которую сдал, как какой-то мусор. Каждый раз, когда Джейн закрывалась в себе, во мне неприятно шевелилась какая-то хрень. А желание вернуть на ее лицо дурацкую улыбку вспыхивало за считанные секунды. Она ужасно плохо на меня влияет. Это точно…

– Я могу рассказать, если ты поможешь мне в одном деле. По твоей специальности. Нужно будет быстро залечить мою рану, чтобы я не сдохла, если что-то пойдет не так. Идет? – поинтересовалась, отпив чай из стакана.

Ее зеленые глаза уставились в мои и я даже слегка улыбнулась ей.

– Идет, – аккуратно, чтобы не спугнуть меня, отозвалась и подперла подбородок кулачками, в ожидании истории.

Ну что ж. Можно и рассказать. Главное, я получила ее слово и когда придет время, она поможет мне.

– Ну тогда ешь быстрее. Потом аппетит у тебя отобьет на долго, – откинувшись на спинку стула, подкинула яблоко и поймав, смачно вгрызлась в сладкую мякоть.

В прошлом

Я мало помню с детских лет, но те немногие моменты, что живы и не угасли, сотканы из боли и темноты. Образы мамы и папы с каждым днем становятся все туманней и меньше походят на воспоминания. Скорее на вымысел.

Помню наш домик в лесу. Маленький, одноэтажный, больше похожий на сарай. Но в нём всегда было уютно и тепло. Родители любили меня. Это я тоже помню.

Делать было особо нечего, кроме как пытаться выжить и мы все время проводили за чтением книг, которых было всего пару коробок, но нам хватало. Родители читали мне по одной главе, а затем мы обсуждали поступки героев и продумывали возможные развития событий. Помню мягкую улыбку отца и звонкий смех матери. Они еще живы внутри меня.

Мама и папа сами были детьми, когда на мир обрушился вирус. Но перед сном всегда рассказывали о своих воспоминаниях. Раньше жизнь была удивительной, по их словам. Никаких чудовищ. Множество людей, которые бродили по всему миру с улыбками на лице. Зоопарки, кафе, кинотеатры, детские комплексы развлечений. Множество разнообразной еды, напитков и одежды. Дома можно было держать животных. У папы был попугай и кот. Каждый раз, вспоминая о них, он улыбался мне, и его уставшее, измученное лицо становилось совсем другим.

Мне было очень грустно от того, что я не могла побывать в том мире, о котором столько слышала. Ведь тот, в котором я росла, казался ужасно скучным.

В десять лет тебе вообще все скучно. Жить взаперти сложно, когда у тебя повышенный интерес ко всему, что можно изучить и потрогать. Каждый день сидеть в четырёх стенах было утомительно. Бывали моменты, когда нам приходилось прятаться и стараться отключить любые эмоции и чувства. Родители говорили, что в мире полно чудовищ, которые очень опасны. Белокожие монстры с когтями хотят украсть самое важное, что есть у человека – его душу.

Я видела парочку. В то время они вызывали у меня дикий интерес. Других развлечений не было, и появление опасности для меня значило хоть что-то новенькое. Глупой я не была. Из дома не выбегала, чтобы поиграть с ними или еще чего. Но наблюдать любила.

Белые двигались очень быстро и повадками напоминали диких животных. Движения грациозные, легкие, но уверенные. Они принюхивались и все время что-то или кого-то искали. Родители говорили, что эти монстры когда-то были людьми. Но затем их изменила болезнь, которая повергла мир в хаос. Я сочувствовала этим существам. Выглядели они не очень симпатично и казалось, что им еще тоскливей чем мне.

На этих фрагментах что-то хорошее и тёплое из воспоминаний о детстве заканчивалось. Дальше начался мой личный ад, в котором я была королевой.

В один ничем не примечательный день в дом ворвался отец с горящими от страха глазами и сообщил, что мы должны бежать. Мама не растерялась и подхватив заранее приготовленные сумки, взяла меня за руку и потащила на выход. Мы покинули наш дом. Навсегда.

Папа сообщил, что в сторону дома двигались десятки белых монстров. Это значило, что целая группа точно нас учует, и оставаться было нельзя. Бежали мы долго. Ноги стали отваливаться, и папе пришлось взять меня на руки. Я так устала, что даже смогла уснуть у него на плече, не обращая внимания на взволнованные переговоры родителей. Проспала я не долго, ровно до того момента, когда крик мамы и резкая остановка отца, разбудили меня.

Распахнув глаза, я огляделась и заметила группу людей. Они были как мы. В хорошей одежде и кожа розоватая. Было так здорово увидеть кого-то живого и не опасного, отчего во мне разгорелся восторг и интерес.

Я опустилась на землю и хотела заговорить с новенькими людьми, но отец завел меня себе за спину.

– Кто вы и откуда? – раздался грубый голос мужчины напротив отца, и я поежилась.

Ледяной, грубый голос и его внешний вид не сочетались. Мужчина был крепким, сильным и красивым. Карие глаза и короткие тёмные волосы очень ему шли. У него была щетина, как у папы и пистолет. Я видела такой на обложке одной книги.

– Просто выжившие. К нашему дому двигалась стая холодных и мы бежали. Это моя жена и дочь. Ничего ценного у нас нет, – сообщил отец, а я продолжала изучать каждого собравшегося здесь.

Пять мужчин, у всех оружие и почему-то совсем не добрые взгляды. Я не понимала почему они не рады нам и нахмурившись наблюдала.

– Жена и дочь это хорошо, да, парни? – усмехнулся тот же мужик. – Мы давно не встречали новых тел.

Даже мне было понятно, что что-то не так. Они не были рады нам и злобно скалились, как собаки.

– Дайте нам уйти. Моя жена больна, а дочь мала. Не нужно, – папа был очень напряжен и я подхватила его состояние. Мама обняла меня и чуть нагнувшись прошептала.

– Беги.

Я знала, что нужно делать то, что говорят. Это было нашим правилом. Никаких вопросов. Кивнув, хотела выполнить указание, но замерла.

– Нам сойдет. У больной есть рот на крайний случай, а малышка подрастет. Мы никуда не спешим, – усмехнулся кареглазый.

– Если хотите пригласить нас в гости, то без папы мы не пойдем, – заявила я, взглянув на говорящего.

– Прости, малышка, но мужики не в нашем вкусе.

– Черт, ты посмотри какая красотка. А волосы? – раздался голос ещё одного с слева.

– Да, она превратится в настоящий бриллиант, – странно посмотрев на меня, кареглазый навел пистолет на отца.

Я знала для чего нужно оружие и поняла, что папу они хотят убить, а нас забрать. Во мне вспыхнул гнев.

– Беги, Адена! – крик мамы и попытка подтолкнуть меня в сторону, не вырвали меня из омута, куда я стала погружаться. Наоборот, подстегнуло желание защитить родителей.

– Нет! Они не убьют папу, – твердо сообщила матери и подняла руки в сторону вооружённых мужчин.

– Она душевник! – кто-то успел выкрикнуть и раскрыть мой секрет.

Но им никто не поделится. Это строго запрещено. Так мама говорила. Поэтому я всегда носила линзы на глазах, чтобы никто не узнал тайну.

Из моих ладошек вырвалось красное сияние и понеслось в сторону мужчин. Они закричали и раздались выстрелы, но я не отвлекалась. Мне нужно родителей. Я должна. Мама говорила, что у меня чудесный дар и он должен спасать людей. Чем я и занялась.

Сил было не много, но мне удалось заставить сдаться двух мужчин. Они упали, а от их обожженных тел исходил дымок. Опустив руки, так как силы иссякли, ощутила укол в области живота. Из меня торчала какая-то маленькая, неизвестная штучка. Раздались новые выстрелы и я, пошатнувшись, подняла взгляд на кареглазого. Он опустил пистолет, из которого только-что убил одного из своих друзей, а второй, что был направлен на меня, держал наготове.

– Не только прекрасна, но и сильна, – он улыбнулся мне, а я пыталась проморгаться, так как глаза почему-то слипались. Ужасно захотелось спать. – Ты станешь моим маленьким секретом, Адена, – произнеся мое имя так, что я покрылась мурашками, направился в мою сторону.

Я повернулась к родителям, но не нашла их. Ужасно испугалась и заплетающимися ногами сделала шаг, но споткнулась и упала. Подняв голову, наткнулась взглядом на лицо мамы. Она смотрела прямо на меня, а из места, где был ее глаз, струилась кровь. Перевела взгляд на отца. Тот тоже лежал, но с закрытыми глазами. Спит? Я протянула к нему руку и потрясла за бок, но он не реагировал. Отняла руку и заметила, что она вся покрыта кровью. Нет… они же не умерли?! Я не знала как должны умирать, но знала, что когда у тебя идет кровь это плохо.

– Мама. Папа, – позвала хоть кого-то из них.

Я еле фокусировала взгляд на родителях. По щекам побежали слезы. Они…

– Ты убила их, крошка. Целилась в моих парней, а погубила свою семью. Но ничего. Теперь я буду тебе ближе всех, кого ты знала, – его голос пробился сквозь шум в ушах.

Сердце забилось быстрее и успев осознать, что я наделала, взлетела в воздух. Я убила родителей…забыла, что моя сила возводит щит только вокруг меня. А они были беззащитны. Я виновата…

Мужчина закинул меня на плечо, когда я уже стала терять сознание. Все плыло и слезы мешали разглядеть родителей, которые так и остались лежать на земле. Их больше не будет рядом…Мне стало так больно от этой мысли, но я уже падала в пропасть и полностью обмякла на плече кареглазого.

– Ты чудовище, крошка. Почти как и я. Мы точно поладим.

Последнее, что услышала. Я чудовище. Родители погибли из-за меня. Не смогла спасти их, мой дар не помог. Чудовище…

Я очнулась в какой-то комнате. Дверь была заперта. Синии стены, бежевый ковер. Кровать, стол, два кресла и диванчик. Заколоченное окно не дало возможности понять, что снаружи. Я провела много времени сидя на кровати и думая о том, что я чудовище. Не спасла маму и папу. Не послушалась команды бежать. Я все испортила. Мама говорила, что после смерти, люди отправляются на небеса. Значит теперь они там. Интересно, им видно меня с такой высоты? Хотя, я же в домике. Не видно. По щекам снова потекли слезы. Уже скучаю по ним. Мы больше не будем читать вместе, болтать. От осознания, что больше не увижу их, мне стало очень грустно.

В десять лет я не понимала, что такое смерть и чем она пахнет. Не понимала, что должна испытывать после случившегося. Мне просто было грустно. Живя взаперти с рождения, без телевизора и интернета, сверстников и вообще каких-либо людей, помимо родителей, мне было неизвестно, что я должна была испугаться трупов, кричать и реветь. Я просто видела, что у них шла кровь и они спали. Значит ушли на небо. А вот где была я и что меня ждет, оставалось загадкой. Но не надолго.

Гарет подождал ровно четыре года. До момента, когда я превращусь в более притягательную куклу из костлявого ребенка. Моя жизнь не изменилась. Только вместо родителей был он. Не всегда. Пару раз в день. Он просто садился в кресло и наблюдал за мной. Мне было плевать. Вся моя жизнь была в четырёх стенах, дело привычное. Никаких вопросов я не задавала, ничего не просила кроме карандашей или красок. Он всегда приносил. Даже игрушки дарил и одежду с книгами. Перед сном расчесывал мне волосы и дедился своими ощущениями. Я сидела на его коленях, а он медленно расправлял колтуны, которые успевали образоваться за день. Все время говорил какие у меня потрясающее волосы. Черные, но вперемешку с красными прядями. Ужасно устала слышать его восхищения, но молчала. Мне почему-то не хотелось с ним говорить. Ни о чем.

К четырнадцати годам я изменилась. Превратилась в красавицу с намеком на округлые формы. Волосы отрасли до талии, в росте вытянулась и повзрослела. Благодаря книжкам, котоые Гарет таскал мне, многое поняла и стала проявлять характер. Из малышки превратилась в подростка, который понимал, что находится в плену.

Узнала многое. Каким был мир до того вируса, люди, животные. Прочла много историй о любви. Были разные. От прекрасно-тошнотворных, до жестоких и сносящих голову с плеч. Поняла, что в мире катастрофа, но я не обязана сидеть взаперти с Гаретом. Он хоть и стал моей единственной компанией, но я хотела большего. Увидеть мир, научиться сражаться с мутантами и просто жить. На свободе. По своему. Но каждый раз мое желание уйти доводило нас до скандала. Он не был готов расстаться с игрушкой, а я не хотела ей быть.

Мне пришлось рано повзрослеть. Хоть все мои познания и были взяты из книг и рассказов Гарета, но я многое знала. Достаточно, чтобы понять, для чего он явился в один из дней. Для чего стал раздеваться на ходу. Для чего смотрел на меня с хищным оскалом психа-маньяка. Для чего стал надвигаться.

– Время пришло, крошка. Я так долго ждал этого.