Йера для командора

Думай, Наяна, думай.

Я переворачиваю все еще раз, вплоть до постельного белья, вплоть до всех стопок одежды, и понимаю, что ключа тут нет.

Как же так?

Я в отчаянии подхожу к рабочему столу, наклоняюсь и вижу небольшой запертый ящик в глубине, там, где казалось, есть только пустое пространство для ног.

Закрыто на какой-то неизвестный мне замок. Похоже, сюда надо прикладывать палец.

Это фиаско!

В отчаянии дотрагиваюсь подушечкой большого пальца до замка, и он щелкает.

Я не верю своим ушам, я не верю своим глазам.

Ключ-карта у меня!

***

Ротор

Лорол приходит в себя в капсуле медблока спустя полчаса. Первое, что он делает, это стонет и хватается за голову, испытывая фантомную боль – последствие сильнейшей ментальной атаки.

– Ё-о-о, за что ты меня так? Сам же просил, – говорит он, морщась и садясь в капсуле.

Смотрит на меня так, словно я ему в разгар сражения пинок под жопу дал. Потом закрывает глаза и мониторит свои щиты.

Я уже знаю, что он там увидит. Опускаю голову, чтобы взять себя в руки и не сорваться.

И слышу ставший низким от эмоций голос Лорола:

– Твою мать! Что с моими щитами?

Я уже знаю что – они в трещинах. Только не как у меня было, когда эти разветвления пульсировали светом. У него настоящие расколы щитов по всему периметру.

Кабздец.

Он завтра не боец, и мы оба это знаем. И оба не хотим признавать.

Док тут же бросает изучение моего снимка энергоимпульсов и бросается к пациенту, чтобы его уложить.

– Не делайте резких движений, замкомандора. На вас обрушилась атака класса ААА+. Постельный режим до конца дня, если не хотите последствий в будущем.

– Я тебе что, девчонка, чтобы валяться по полдня? – Лорол не слушает дока, рычит, вылезает из капсулы, сбрасывая с себя бабочки капельниц.

Нашего дока хлебом не корми – дай в пациентов витамины покачать.

Я кладу руку на плечо Лорола:

– Брат, прости. Я не знал, что тебя так отрикошетит.

Лорол молчит, переваривает, и я его понимаю. Он, как я, обожает сражения, и быть вне состава – это как лишиться ноги. А тут еще такой удар по менталу! Сколько он будет восстанавливаться, одной вселенной известно!

Док мнется рядом, боится перебивать, но очень жаждет вставить свое мнение. Меня же всего крутит в канат от эмоций.

Первое, что бьет по самообладанию, – это вред побратиму.

Второе, что заставляет меня снова и снова делать тесты, – это резкая прокачка моих щитов до высшего уровня, которого достигли считаные люди в нашей галактике. Осознание того, что «паразит» так повлиял на меня, заставляет нервничать. Я не знаю, чего ждать дальше. Это счастье или проклятие?

Третье – медблок теперь навсегда ассоциируется у меня с жарким сексом с Наяной. И даже запах медикаментов не может выветрить из головы яркие сцены.

За это время я успеваю поднять всю подноготную нашего нового штатного менталиста – Наяны Велес. Мне, как опытному в разведке барсийцу, сразу становится ясно, что ее биографию чистили. С виду ничем не примечательная, до противности стандартная: три ступени классического образования, профильная подготовка менталиста и работа в семейном бизнесе. И ни слова об особых ментальных способностях девушки.

Но я знаю, где искать.

И я нахожу.

Дядя Наяны – военный министр Лагроды, планеты, с которой у нас весьма спорные отношения.

Он – единственный из кровной родни, кто у нее остался.

Я встречал его однажды, когда прилетал на Лагроду. Он выглядел достойно даже для барсийца: высок, хорошо развит физически, силен, решителен и умен.

Тогда я был в составе военной делегации. Темой обсуждения была активность подпольных гормональных рынков на спутнике Лагроды, которые мы хотели накрыть. Их планете они не мешали, а нам очень, так как продавали ампулы с амрологоролом, который воздействует на легкие барсийцев. После вдыхания наш организм больше не вырабатывает этот гормон, решая, что раз он раз поступил извне, то можно больше не стараться.

Здоровье двигалось под уклон медленно, но верно, поэтому важно было не только накрыть черные рынки, но и выйти на производство. Да еще и не рассекретить информацию о нашем слабом месте.

И вот его племянница со своим паразитом здесь. И что? Он в моей голове. Да, усилил щиты до фантастических показателей, но что еще он делает? Передает мои мысли, сказанные слова, ритм биения сердца? По последнему тоже многое можно понять. Не надо его недооценивать.

Я уверен, что эта медовая ловушка была расставлена на любого барсийца из команды, вот только в сети умудрился угодить именно я – командор военного крейсера. Какая удача для них!

Хочу все разнести к чертовой бабушке! Наяне лучше мне на глаза не показываться!

Док видит, что я закипаю, и говорит:

– Командор, да что вы так убиваетесь? Это же невероятный феномен, который я удостоился чести фиксировать. Пусть не с самого начала, но это войдет в историю…

– Док, тебе напомнить, что ты в первую очередь военный под присягой, а потом уже врач? – спрашиваю я, мой голос напряжен до предела.

Смотрю на Лорола – в его взгляде вопрос. Конечно, он хочет знать, что тут происходит.

– Док, спасибо, мы пойдем, – говорю я.

– Но замкомандору нужно… – возражает док.

– Нужно обсудить дела с командором, – отрезает Лорол.

Мы молча идем к пункту управления. Снимаем дежурных, а сами садимся в кресла. Лорол терпеливо ждет, когда я начну.

Я быстро посвящаю его в курс дела. Про паразита в моем щите – поэтапно рассказываю, как менялось свечение и какие показатели замерил док. По всему выходило, ААА+ – сумасшедший уровень прокачки. Вот только моему побратиму, с которым мы в ментале «ходили друг к другу в гости», теперь ход был заказан. И никто не знал ответа на вопрос почему.

– Получается, энергия твоего тела изменилась с этим паразитом? – предполагает Лорол.

– Похоже на то.

Он смеется сквозь головную боль:

– Зато завтра можешь один высаживаться на Гарконе с такими щитами. Или, подожди, они только на прием так работают?

– Думаешь, я пробовал на наших ребятах? Я идиот, что ли? Во мне сидит непонятная хрень. Может, она обманывает приборы, фигачит по своим, а потом перед врагом оголит меня, как младенца.

– М-да… Незадача. Что делать будешь? Прижмешь девчонку к стенке, чтобы вытащила паразита?

– Я уже как следует ее припугнул, так что к этому времени должна дозреть. Но… Я боюсь, что сейчас сорвусь.

– Снова завалишь ее на лопатки? – хмыкает Лорол.

Пытается шутить, паршивец. А я же вижу, как переживает весь из-за своих щитов. Аж посерел.

– Она шпионка. Если еще раз к ней притронусь, можешь называть меня принцессой.

Лорол издает нечленораздельный звук и протягивает ладонь, чтобы затеять спор:

– По рукам.

***

Наяна

Этот крейсер просто огромен!

Конечно, я понимаю, что эта махина везет не только отряд барсийцев, но и кучу оружия, военной техники и еще много чего суперсекретного, но уже через пять минут теряюсь окончательно и бесповоротно.

Вселенная, как же я сейчас жалею, что оставила свой коммуникатор в аэропорту, чтобы меня не отследили! И даже то, что я изучила еще раз схему на табе в каюте командора, не помогло. Эти бесчисленные повороты, закрытые отсеки, спуски и подъемы на разные этажи – все это сводит меня с ума и запутывает еще больше. По карте там проход, на деле же я упираюсь в толстенную дверь с замком, как на том ящике. Как пить дать данные тут же уйдут в пункт управления, и меня засекут, если я попробую приложить палец. Один раз с ящиком сработало – тут может так не повезти.

Видимо, за этими особыми дверьми спрятано что-то важное, так что даже обычным барсийцам из штата туда вход заказан.

Неожиданно я слышу шум и звук разговора, он доносится из-за поворота впереди. Позади меня длинный прямой коридор, в котором убегающую меня будет прекрасно видно. Рядом – только еще одна толстенная дверь с входом по прикосновению пальца.

До этого момента мне везло, и я ни на кого не натыкалась, но сейчас, похоже, израсходовала всю свою удачу.

Выбора нет. Голоса становятся все громче, и я поворачиваюсь к внушительной двери из особо крепкого металла, дотрагиваюсь пальцем до сканера и…

Дверь открывается без единого писка!

Я тут же ныряю внутрь. Вспыхивает свет, дверь за мной абсолютно бесшумно закрывается. Даже не скажешь, что такая громадина может так тихо двигаться.

Передо мной длинный коридор с дверями с контактным входом. Они все идут по одной стороне, а по другой – усиленный толстым слоем металла бок крейсера.

Интересно, что же прячется за этими дверями? Но рисковать еще одной попыткой входа не буду. Мало ли какие степени защиты где стоят. Сюда я смогла пройти, а туда, может быть, и не получится. Да и не надо мне.

Моя цель – свалить с этого крейсера.

«Завтра зачистка на Гарконе. Вытащи паразита», – раздается в голове голос Ротора.

Я встряхиваю головой, прогоняю прочь воспоминание. Нет, я знаю, что ничего плохого с ним не делала. Не умрет он на этой зачистке. Верно?

Я замедляюсь, а потом сама себе даю мысленный пинок.

Я что, его жалею? Его? Того, кто, если не вытащу «паразита», отправит меня пушечным мясом в первых рядах? Я рехнулась, что ли?

Нет-нет-нет. Бегом отсюда, да побыстрее. А он большой мальчик, разберется, что со своим светящимся щитом делать. У него точно для этого есть связи и деньги – уж слишком властно он выглядел и вел себя, чтобы было иначе.

Я вспоминаю наши жаркие два раза, и кровь приливает к щекам, становится жарко. Ротор стал моим первым мужчиной, кто бы мог подумать. Барсиец!

Я так мечтала, что мой первый раз будет романтичным, продуманным. С мужчиной, с которым мы будем встречаться не менее трех месяцев, чтобы я узнала все его хорошие и плохие стороны, чтобы я была уверена в нем.

И что получилось?

Непрошеная слеза обиды показалась в уголке глаза, но я тут же ее стерла. Не время раскисать. Выбираться надо.

Я быстро прохожу по коридору до следующей огромной двери, выхожу по прикосновению большого пальца в коридор со множеством открытых дверей. Оттуда доносится гомон голосов.

Я замираю, не зная, уходить назад или посмотреть, можно ли пройти здесь. Внезапно слышу разговор из ближайшего помещения.

– Слышал, командор с замом в медблоке?

– Нет! А что случилось? Колют гормоны?

– Дурак! Зачем им? Они без этого гарконцев в узбашов рог скрутят.

– Тогда что такое?

– Не знаю. Может, землянка не выдержала напора пальца нашего командора и валяется в театральном обмороке?

Я сжимаю кулаки и челюсти. Нет, вот нахалы! Я валяюсь? Я?

Слов нет!

Неожиданно один из барсийцев выходит из ближайшей каюты и с удивлением смотрит на меня. И чем больше он на меня глазеет, тем шире его глаза и тем неудобней мне. Его русые волосы заплетены во множество косичек, а потом уже они в странную прическу сзади и струятся по спине. При этом в косы вплетены какие-то символы, штучки и еще черт пойми что.

Меня застукали, да? Надо бежать? Что делать?

Командор уже обнаружил мое отсутствие?

Нет, не мог. Он же в медблоке!

Тогда, может, он донес до всех членов команды, что я заперта?

Вот это уже ближе к правде!

– Вечного светила, госпожа Наяна. Я вас не почуял, – удивленно смотрит на меня барсиец.

– Вечного светила! – Я поднимаю подбородок и иду мимо него, словно так и планировала.

Барсиец с косами не спускает с меня глаз и, когда я равняюсь с ним, поворачивает голову и с шумом втягивает воздух. Из его рта вырывается возглас удивления. Я едва себя останавливаю от того, чтобы не поинтересоваться, что такое.

Слегка поворачиваю голову, чтобы посмотреть, откуда он вышел, и вижу все признаки тренировочного зала: маты, тренажеры и еще непонятные для меня сооружения.

Иду дальше, мельком заглядывая в двери. Это все залы разных направлений: для работы с телом, с менталом, с энергией, и даже странный темный зал, предназначения которого я не знаю.

Когда я дохожу до конца коридора и меня никто не останавливает, то снова упираюсь в мощную дверь с контактным замком. Оборачиваюсь. Уже три незнакомых барсийца молча смотрят мне в спину.

И когда я дотрагиваюсь пальцем до сканера, с их стороны доносится удивленный возглас.

Я быстро скрываюсь за дверью и прислоняюсь к ней, понимая, что провалилась. Ступила. Жутко накосячила.

Вокруг темно, и только световые трекеры на стенах указывают путь вперед.

Я заплутала, так и не нашла спасательные капсулы, зато засветилась во время побега перед членами команды в той части, где быть не должна, да еще и дверь открыла.

Ротор меня точно пушечным мясом на Гаркон отправит. Или нет, скорее всего, отдаст на эксперименты, ведь то, что творится сейчас, явно ненормально.

Моя энергия осталась в щите Ротора, а я теперь могу открывать двери, которые открывал командор. А что с моей энергией? Он тоже чем-то поделился? Почему барсиец так принюхивался ко мне? Почему был удивлен, что не почувствовал меня?

Глава 5

Столько вопросов – и ни одного ответа.

И догадаться трудно.

Барсийцы известны на всю галактику своими военными подвигами. Они сильны физически, ментально, у них новейшие технологии, и они обладают воистину звериными инстинктами. Но на этом все.

Все тонкости жизни общества, ресурсы планеты и прочие подробности закрыты от чужих глаз. Все дипломатические делегации, что прилетали на Барсу, держали рот на замке.

Помню, как дядя Трей однажды сказал: «Никогда не подставляй спину гарконцу, не показывай зубы адрюзцу и не лезь в личные дела барсийцев».

А я влезла, причем по самые уши.

И понять, что значат эмоции членов команды, я просто не в силах. У меня нет знаний, опыта и много чего еще. Зато у меня есть огромное желание смотаться с этого крейсера. Если буду стрессовать, стоя на месте, точно не смогу это сделать.

Пусть себе реагируют как угодно, мое время идет.

Я начинаю двигаться вперед вдоль световых трекеров в стенах, прислушиваясь к тихому равномерному гудению. Что это? Двигатели? Но они не должны быть слышны в этой части крейсера. Тогда что?

И почему тут так жарко и влажно? Что тут такое прячут?

Коридор резко поворачивает, и я упираюсь в стеклянную стену, за которой стоит паровая завеса. А там… барсийцы, обнаженные, как и бывает, когда после тренировок хочешь избавить тело от пота.

Я пячусь.

Твою ж галактику! Конечно же, рядом с тренировочными залами душевая и парная. Конечно же! Меня сбили с толку эти суперсекретные двери.

Я тут же разворачиваюсь, но меня успевают заметить. Начинается шумиха, во время которой я бегу прочь со всех ног. Прикладываю палец к контактному замку двери и вылетаю оттуда.

– Я же говорил! Ну, что я говорил? – Барсиец с косами встречает меня прямо у входа.

Он меня явно поджидал. Его глаза сверкают жаждой сенсации, как у заядлого сплетника. Рядом с ним те же двое из отряда. У них всех такой вид, словно сейчас то ли они расхохочутся, то ли их парализует от шока.

Стервятники!

Их вон сколько, здоровенных лбов, а я тут одна хрупкая девушка. И всем лишь бы поржать, поиздеваться, пустить пушечным мясом…

У-у-у!

Мои нервы сдают, и я бегу вперед, чтобы как можно быстрее выйти из тренировочного отсека.

Снова дверь, снова длинный коридор. Картинки перед глазами мелькают, в голове пульсирует светом паника. Я бегу, думая лишь о том, что мне нельзя попадаться, что мне нужно в отсек со спасательными капсулами, и тело двигается само, будто знает дорогу.

В голове неожиданно вспыхивает четкое понимание, куда повернуть, чтобы попасть в нужное место. Я словно просто это знаю.

И, открыв десятую по счету дверь, я выбегаю в нужный отсек.

Вот они – спасательные капсулы. Есть одиночные, есть на двоих, четверых, на десять и на двадцать членов экипажа, а есть и совсем большие.

Мое сердце стучит так, словно готово вперед меня запрыгнуть в капсулу.

Я выбираю для себя одиночную. Открываю, залезаю внутрь и проверяю характеристики. Воздуха хватит на двенадцать часов. Дальность отлета по количеству топлива – триста брайнов. Есть ручное управление. Есть встроенный коммуникатор с сигналом SOS. И нет ручного ввода на личные коммуникаторы, чтобы я могла сообщить дяде о том, что я в беде и меня надо срочно спасать.

Я не знаю, где мы. Рассчитывать, что я полечу в нужном направлении и окажусь на заселенной планете, используя имеющееся топливо, – просто бредово.

Сигнал о бедствии пойдет ближайшим судам. И конечно же, крейсер поймает его первым, так как ближе всех.

Тогда что же мне делать?

Я сижу в капсуле и от нервов начинаю кусать ногти – дурная привычка, от которой, как я думала, давно избавилась.

Взвешиваю все в голове. Все слишком сложно. И все касается жизни и смерти.

Я не знаю, что безопасней – остаться на крейсере или улететь на спасательной капсуле.

Я не знаю, что будет. Не знаю, что делать.

С одной стороны открытый космос неизвестности, с другой – опасный и агрессивный Ротор.

Абсолютно ясно, что, если он меня поймает, я окажусь как минимум под замком, а как максимум – на Гарконе в первых рядах боевиков.

Но инстинкт самосохранения кричит, что я могу вылететь в спасательной капсуле, сигнализировать о помощи и так ее и не получить. Что я могу уже через двенадцать часов погибнуть страшной смертью в капсуле, потому что Ротор решит оставить землянку-беглянку, а рядом не будет больше ни одного корабля.

Неожиданно дверь в отсек открывается. У меня всего секунда на судьбоносное решение, прежде чем Ротор успеет до меня добраться.

Либо я выйду из капсулы, либо я нажму на скоростной запуск.

Моя трясущаяся рука тянется к кнопке запуска, но неожиданно перед стеклом мелькает тень.

Капсула дергается от веса, который на нее приземляется. Что-то хлесткое, сильное ударяет по стеклу, и то трескается.

Я вскрикиваю, вздрагиваю, вжимаюсь в сиденье и смотрю, как две ноги в черных военных ботинках встают на нос моей капсулы.

– Разгерметизация! Покиньте капсулу. Разгерметизация! Покиньте капсулу, – раздается из динамиков приятный женский голос робота.

Я медленно поднимаю взгляд по атлетичным ногам вверх и вижу, как между ними рассекает воздух черная плеть.

Мужчина присаживается, заглядывает в кабину через стекло, и я встречаюсь с горящими желтыми глазами Ротора. Позади него словно живет своей жизнью очень злой хвост.

Хвост, мать моя женщина! И он до сих пор, словно плеть, рассекает воздух за ним так, будто хочет нашинковать врага.

Наверное, это сейчас поражает меня больше всего. Даже не то, что он не дал мне улететь.

Хвост!

Я бы его заметила во время близости, верно? Его не было! Как? Откуда?

«Из попы», – шутит мой ехидный внутренний голос.

Он всегда подает признаки жизни, когда сознание в ауте.

Вот так и узнаешь секреты расы. Например, что у барсийцев в боевой форме есть хвост, способный расколотить суперпрочное стекло спасательной капсулы.

И в этой боевой форме Ротор оказывает на меня воистину парализующее впечатление. Каждое его движение чувствуется немного по-другому – куда плавнее, свирепей и еще опаснее. Если раньше он, по моему ощущению, был ближе к человеку, то в этот момент – к зверю.

И даже то, как он, чуть наклонив голову, смотрит сейчас на меня, напоминает поведение хищника на охоте, приметившего жертву.

Ну вот и всё. Поймал. Что теперь?

Судя по взгляду, сожрет прямо сейчас и не подавится. Даже завтрашнего дня ждать не будет.

Я быстро нажимаю кнопку блокировки дверей.

– Разгерметизация! Покиньте капсулу. Разгерметизация! Покиньте капсулу, – снова звучит предупреждение системы.

И я отключаю звуковые оповещения.

Понимаю, что лишь оттягиваю неизбежное, закрывшись в капсуле с треснувшим стеклом, но мне слишком страшно выходить.

Я сжимаю руки в кулаки и чувствую, что мои ладони стали мокрыми. Я интуитивно понимаю, что иметь дело с барсийцем в боевой форме для меня может быть просто опасно. От него так и фонит угрозой жизни, хотя он больше не делает резких движений.

Этот Ротор – совершенно непредсказуемый мужчина. То любит так, что мое сознание улетает в другую галактику, то готов выкинуть в черную дыру. Называет то своей йерой, то шпионкой. То выглядит как человек, то ведет себя как зверь.

Боковым взглядом замечаю движение. Несколько барсийцев окружают капсулу, среди них тот самый с косичками и еще один, со светлыми волосами, который постоянно обращается к командору.

А тот словно и не слышит.

Я замечаю, что барсийцы смотрят не на меня, а на Ротора. И словно пытаются его успокоить, внушить, что все хорошо. Блондин выставляет руки вперед и что-то объясняет командору, не сводящему с меня глаз.

Мне кажется, что, если я дерну рукой в сторону кнопки запуска, он разобьет стекло хвостом. Я просто в этом уверена.

Хотя я и так сомневаюсь, что пуск с разгерметизацией возможен.

Я нервничаю. Еще раз бросаю взгляд на барсийцев и вижу, что у них не выходит образумить своего командора. Тот реально словно с катушек слетел. Сидит на низком старте на носу капсулы и гипнотизирует меня взглядом, от которого у меня по коже мурашки.

Барсийцы начинают на меня поглядывать с тревогой – я это считываю на раз. И когда к двери подходит блондин, я перевожу на него внимательный взгляд.

Понимаю, что, возможно, меня попросят содействовать. Например, не вылезать еще несколько часов из капсулы. Такую отличную идею я с удовольствием поддержу! А пока они будут заниматься своим командором, может быть, и улечу.

Блондин стучит в стекло. И тут я чувствую вибрацию, идущую по корпусу, и блондин сразу же отскакивает от капсулы на несколько метров, поднимая руки вверх и глядя на рычащего командора.

Ох-ре-неть!

Он еще ко мне никому подойти не дает.

Судя по лицам барсийцев, они в таком же шоке, что и я. Начинают с тревожными лицами переговариваться между собой, синхронно делая несколько шагов назад. Теперь круг оцепления стал больше.

Хвост Ротора словно взбесился и все еще желает смерти всем вокруг. Сам же барсиец снова начинает играть со мной в гляделки.

Супер! Судя по всему, он потерял контроль над боевой формой. Я такого даже на обучении не проходила. Понимаю больше на интуитивном уровне из собранной по крупицам информации о барсийцах, собственного опыта и наблюдения за нынешней ситуацией.

И кажется, его ребята тоже не знают, как подступиться к своему командору.

Что же делать?

В голове мелькает идея: а что, если я попробую воздействовать на его ментал? Так он придет в сознание?

Перед тем как это сделать, снова бросаю взгляд на команду. Они сдержанно перекидываются фразами, не сводят глаз с командора, фигуры предельно напряжены. Они словно готовы тоже обратиться в боевую форму, чтобы сдержать Ротора… от чего?

Неужели он может мне навредить?

А если коснусь ментала, хуже не сделаю?

Я еще раз все взвешиваю. Нет, куда уже хуже? Сидеть и ждать, пока Ротор придет в себя или команда поймет, как действовать? Да они шаг делают – он рычит, хвостом убить грозится.

Я закрываю глаза, а когда открываю, все вокруг словно в дымке. Я вижу ментальные щиты всех присутствующих. У Ротора они просто слепят глаза, но уже не просто как софит, направленный в лицо, а как золотые щиты, которые отражают солнечный свет. Они словно сплавились воедино с тем самым «паразитом» – моей энергией.

А вот у блондина рядом большие проблемы. Его щит раскололся так, что ни одна медкапсула не поможет. Я даже не знаю, чем ему можно помочь…

Я ощущаю вибрацию и перевожу взгляд на Ротора. Вибрация тут же прекращается.

Он ревнует!

Я это ощущаю сейчас абсолютно точно.

И он скорее умрет, чем даст мне улететь.

А вот это повергает меня в такой шок, что я несколько секунд сижу в энергетическом поле, хотя так делать нельзя.

Мне есть над чем подумать, но пока… Пока я пробую потянуться менталом к Ротору. Передаю эмоцию: все хорошо, все в порядке, я никуда не лечу.

Я касаюсь энергетической рукой его щита, и меня заполняют чужие эмоции. Какой-то бешеный, совершенно неконтролируемый страх потерять идет первым. Кислотная ревность – второй. Злость за попытку побега – третьей. А дальше такая масса чувств, что меня просто выбрасывает из ментала от потери концентрации.

И это все ощущает Ротор?

Он так боится, что я улечу? Серьезно? До полной потери контроля?

Я несколько секунд сижу в глубоком шоке. До этого я ощущала себя песчинкой на его жизненном пути, не более. Сейчас же я даже не знаю, что сказать.

И тут два варианта: либо я своей энергией так на него повлияла, либо… я действительно его йера. На последнем предположении меня охватывает предвкушающая радость, и я злюсь на себя.