Преступный мир. Очерки из мира профессиональных преступников

Кроме того, эта воровка очень много тратила на всевозможные подкупы, носившие характер деловых расходов. Из-за предлагаемых ею сумм для многих лиц, к помощи которых она обращалась, был расчет в случае крайности даже лишиться места. Благодаря этому ее во многих местах, где она оперировала, старались не замечать, укрывали ее, предупреждали об опасности люди, от которых, в сущности, исходила эта опасность. Кроме того, будучи очень добрым по натуре человеком, Сонька очень много раздавала своим товарищам, помогала нуждающимся и, если только при ней находились деньги, она никогда их не жалела, в особенности на доброе дело.

О ней рассказывают следующий эпизод, который не кажется неправдоподобным людям, хорошо знакомым с эксцентричностью воровки. Она однажды проникла в номер гостиницы для совершения кражи «на доброе утро» и увидела странную картину. На диване спал одетый с истомленным лицом молодой человек, а на столе, на котором догорала свеча, лежал заряженный револьвер и несколько приготовленных к отправке писем с надписями: полицеймейстеру, хозяину гостиницы, прокурору и т. д. Один конверт оказался незапечатанным, и заинтересованная воровка достала из него исписанный листок почтовой бумаги и прочла письмо, как оказалось, адресованное к матери молодого человека. Из этого полного отчаяния писания Сонька узнала, что молодой человек растратил 300 рублей казенных денег, посланных им разновременно к своей матери для лечения своей любимой сестры, больной чахоткой. По-видимому, мать снова просила денег, так как молодой человек, сознаваясь в растрате, извещал мать, что помогать больше не может, и просил прощения, объявляя, что ему грозит суд и бесчестье, вследствие чего он предпочитает смерть, и что при чтении ею этого письма его уже не будет в живых. По-видимому, это письмо произвело большое впечатление на Соньку, так как она вынула имевшиеся при ней 500 рублей, положила на стол и тихо вышла из комнаты.

Воры, несмотря на то что боготворили свою «маму», старались эксплуатировать ее на каждом шагу. Они следили за ней, и «матиенты» гонялись за ней по пятам.

Относительно этих, еще не знакомых читателю преступников я должен сказать следующее. «Матиенты» принадлежат к числу воров, но не столько занимаются кражами, сколько промышляют эксплуатацией карманщиков высшей категории. К ним надо причислить еще так называемых «нухгееров» и «шишбала», которые представляют из себя уже пролетариат мира карманных воров. «Матиенты» занимают среди них первое место, так как, несмотря на то что «марвихеры-главари» относятся к ним всем с одинаковым презрением, «матиенты» все-таки иногда приносят пользу большим ворам. Они если и следят за последними в то время, когда те совершают кражи, то иногда в трудную минуту могут «тырить», «бурчать» и т. д. Но в общем этот пролетариат специально занимается тем, что «трелит» больших карманщиков, т. е. сейчас же после совершения кражи требует от них «мотю», долю с украденного, – требует настойчиво, нахально, и ворам из опасений неприятностей ничего не остается, как удовлетворить «трелющих» их «матиентов», «нухгееров» и «шишбала». В особенности надоедливы последние двое; они и пользы никогда не приносят, а готовы на всякие пакости из-за рубля, который «загамал» вор, т. е. скрыл от них для уменьшения требуемой «моти». Во время краж, совершаемых Сонькой Золотой ручкой, в «матиентов» превращались воры первых категорий, так как это было и безопасно для них, и довольно выгодно.

И вот Сонька несколько лет подряд тревожила Россию своими кражами, похищала громадные суммы и была почти неуловима. Перед ней при каких-то таинственных обстоятельствах отворялись тюрьмы, арестантские, она чуть ли не делалась невидимкой, живя подолгу в городе, где ее усиленно искали; она совершала преступления, несмотря на то что ее многие хорошо знали и даже были осведомлены о предстоящих операциях воровки. Это достаточно иллюстрирует тот факт, что когда она на Николаевской железной дороге украла у одного генерала наличными деньгами 200 000 рублей, превратив его в нищего, и в дело вмешались высокопоставленные лица, виновника, несмотря на строжайшее следствие, не удалось обнаружить. Положим, из этой суммы ей досталась всего половина, а остальные сто тысяч пошли на «покрытие следов преступления». В другой раз она украла 75 000 рублей с такими же последствиями.

Сонька не прочь была также пускаться на кражу из частных квартир, только, конечно, без совершения взлома. Она приходила по утрам в квартиры богатых людей, и если ее встречала прислуга, то она спрашивала барина, имя и фамилию которого всегда можно было прочесть на дверной дощечке. Сонька, одетая очень богато, никогда не возбуждала ни у кого подозрений. Когда прислуга уходила докладывать о: приходе гостьи или приглашала ее ждать, Сонька отворяла ящики комода и т. д. и похищала деньги и ценности. Однажды она украла чуть ли не на глазах прислуги драгоценностей на 28 000 рублей. Эта дерзкая кража наделала много шуму в городе; тогда полицеймейстер призвал одного полицейского чина, известного своими знакомствами с ворами и угодившего впоследствии за это в ссылку, и приказал ему, чтобы Сонька непременно была доставлена. Полицейский скрепя сердце повиновался и, отправившись к Соньке, заявил ей, что ничего не сделаешь – надо идти! Сонька вполне с ним согласилась, но, перед тем как позволила себя «арестовать», переоделась, выражаясь по-воровскому, «перетырилась»; она сбросила с себя шелк, бархат и драгоценности и нарядилась в платье своей кухарки. Когда ее в таком виде представили прислуге обворованной семьи, та, увидев вместо расфранченной дамы простую женщину, отказалась ее признать, и Сонька вследствие отсутствия улик была освобождена.

Неизвестно, долго ли так удачно вела бы свои дела эта воровка, если бы не роковая для нее связь с Кочубчиком, обязанным этой кличке длинному вихру на лбу. Она увлеклась этим субъектом, и, как видно, увлечение с ее стороны было очень серьезное. Сонька сильно поддалась его влиянию, и он всецело забрал ее в свои руки. Несмотря на то что Кочубчик сам зарабатывал большие деньги, он все-таки отставал в этом отношении от Соньки. Кочубчик, подобно большинству своих собратьев, питал большую страсть к карточной игре и проигрывал. Сойдясь с Сонькой, он, пользуясь слабостью ее характера, начал бесцеремонно выманивать у нее деньги, которыми она снабжала его по первому требованию. С течением времени он почти перестал воровать и проживал на счет любовницы, которая выбивалась из сил, чтобы угодить своему милому, удовлетворить его требованиям, надеясь этим крепче привязать его к себе. В погоне за деньгами Сонька стала рисковать. Находясь благодаря таким обстоятельствам всегда в нервном напряжении, она перестала действовать с известной осторожностью и сделалась уже слишком алчной, что в конце концов и погубило ее. Для нее наступил период частых арестов, а вследствие этого и побегов; на ее громкие похождения начала обращать внимание высшая власть, о ней заговорили в публике.

Пока Сонька была популярной только среди преступного мира и людей, вошедших с ней в известную сделку, ей ничего не грозило, но скоро популярность Соньки перешла пределы преступного мира, проникла в полицию и сделалась известна публике. Воровкой стали заниматься газеты, а это повело к тому, что ее узнавали на улице, в вагоне, в театре. К тому же воровка сама благодаря своей женской натуре любила популярность, ей льстила известность, и она много сделала для увеличения этой славы себе же во вред. Постепенно благодаря частым неудачам, увеличившейся трудности «работы» Сонька начала терять «ветошной кураж», стала «пешить». Так началось ее падение.

Если бы она вовремя остановилась, может быть, она кончила бы еще не так плохо, но несчастья только злили ее, она слишком втянулась в это дело, старалась не поддаваться и шла на еще более рискованные предприятия, чем раньше. Она боролась с неблагоприятными для нее обстоятельствами из последних сил и все более затягивала на себе петлю. Сонька начала в тюрьме проводить более времени, чем на свободе, но все-таки ухитрялась убегать при всяких необыкновенных условиях и обстоятельствах. Уже в последний год своей деятельности, когда о ней узнала вся Россия, полиция и администрация, что окончательно связывало ей действия, когда ей трудно было появиться где-либо, не будучи узнанной, когда наконец для нее, по-видимому, уже не было спасения, ей помог убежать из тюрьмы тюремный надзиратель Михайлов, влюбившийся в нее по уши. Этот один из последних ее любовников после побега сделался ее «затырщиком», и они оба были задержаны во время совершения кражи.

Лишь только фортуна начала изменять Соньке, изменилось к ней отношение людей, прежде помогавших ей. Ввиду громкой известности воровки они начали трусить и решили прервать с ней сношения. До чего широко жила Сонька Золотая ручка, доказывает тот факт, что, когда судебная власть принялась за конфискацию ее имущества, у нее в квартире нашли несколько пудов чистого серебра в одной посуде. За квартиру, которую она занимала в бельэтаже, воровка платила 3000 рублей в год. Судебный следователь, войдя к ней в гостиную, невольно с беспокойством остановился на пороге и на вопрос Соньки о причине его испуга в смущении сознался, что боится нападения ее собаки, лежавшей на тигровой шкуре у трюмо, – громадного дога с шестью щенками. Дог, оскалив зубы, глядел на чиновника и готовился, по-видимому, броситься на него.

«Не беспокойтесь! – ответила с улыбкой Сонька. – Этот дог не живой, он вам ничего худого не сделает!» Действительно, это оказалось чучело дога со щенятами, за которого Сонька заплатила всего четыре с половиной тысячи рублей. Затем к ней явилась полиция для обыска с целью найти бриллианты, уворованные в магазине. Сонька в это время сидела за столом, на котором кипел самовар, и вместе со своими приятелями осматривала камни. При входе полицейских, знавших, что бриллианты при ней, воры даже не встали из-за стола, а между тем самый тщательный обыск ни к чему не привел – бриллианты не были найдены. Впоследствии уже выяснилось, что перед входом «легавых» и «ментов», т. е. сыщиков и полицейских, Сонька, сообразив, в чем дело, немедленно догадалась бросить бриллианты в самовар, прямо в огонь. Искать там никому и в голову не пришло, а бриллианты от огня ничуть не пострадали.

В конце концов эта знаменитая воровка была сослана в Сибирь; она несколько раз убегала оттуда, снова принималась за старое ремесло и наконец угодила на Сахалин, где находится и в настоящее время. Золотая ручка превратилась в старуху, и всякий, взглянувши на нее теперь, никогда не поверит, что эта женщина когда-то сводила с ума массу мужчин и доводила их до преступления. Никто не поверит, что из-за нее люди с высшим образованием превращались в воров, только бы быть около нее, удостаиваться ее ласки, что люди, которых ожидала завидная карьера, шли за ней по первому ее знаку. Сонька, без сомнения, натура способная, из которой при других условиях мог бы выработаться очень полезный член общества. Перед отправлением на Сахалин на нее обрушилось еще одно несчастье, которое значительно увеличило ее горе. Три дочери этой воровки, воспитывавшиеся в Париже, отказались от своей преступной матери и прервали с ней всякие сношения. Так искупила Сонька Золотая ручка грех своей молодости. А Кочубчик здравствует и поныне, проживая зажиточным домовладельцем в одном из южных городов; он пользуется уважением своего общества и, наверное, редко вспоминает о своем прошедшем романе, благодаря которому Россия избавилась от опасной воровки, пустившей по миру много людей и испортившей не одну человеческую жизнь.

VI. «Коты» и «кошки»

Читатель мог уже заметить, что женский элемент занимает довольно видное положение в среде профессиональных преступников. Есть, между прочим, и такие воровские специальности, где женщины даже преобладают над мужчинами. К таким ворам надо причислить «марушников», т. е. преступников, совершающих кражи только у женщин по церквам – «клюквам» – или на улицах во время крестных ходов, похорон, свадеб и пр. У этих воров главным благоприятным условием считается религиозное настроение молящихся, и такие моменты ими усердно эксплуатируются. «Марушники», находясь среди толпы, всегда сами имеют вид смиренных, богобоязненных людей. Они внешне глубоко погружены в молитву, говорят тихими, плаксивыми голосами, но в то же время чрезвычайно нахальны и дерзки в своих предприятиях. Их не остановит от покушения зашитый карман; они доберутся до денег, спрятанных в самых укромных местах, как например, в мешочке под рубахой у богомолки. В первом случае «марушники», ощупав зашитый карман, собирают материю около кармана в складки и одним взмахом острого как бритва ножа разрезают их. Затем складки эти сейчас же расправляются и образуется большая прореха, через которую легко выпадает карман с деньгами. Во втором случае вор или воровка, стоя на коленях около молящейся «марухи», бесцеремонно забираются рукой под платье и осторожно закручивают юбки, пока не доберутся до мешочка, который и распарывается. Если же случается, что вследствие неловкости вора «маруха» почувствует движение посторонней руки, «марушник» не пускается в бегство. Он начинает быстро и усиленно креститься, стараясь рассеять этим подозрение на свой счет; и если он этого сразу не достигает, то начинает каяться. Он плачет, что его «грех попутал», что сделал он это просто из нескромности мужчины – одним словом, придает своему преступлению амурный характер. Женщины же воровки в подобном случае начинают плакать и, по мере настойчивости «марухи», плач увеличивается. Принимая вид глубоко оскорбленных несправедливым обвинением, они заклинают «маруху» всеми святыми, пугают наказанием на том свете, страшным судом и т. д. Эти проклятия и причитания посреди храма невольно производят впечатление на «маруху», и она в конце концов смягчается.

Кроме такого рода краж женщины-воровки преобладают также среди преступников, похищающих товары в галантерейных, мануфактурных и других магазинах. Эти воровки из магазинов, называемые на воровском жаргоне «городушницами», или «шопемфиллер», являются в мануфактурный магазин вдвоем. Главная «работница», пользуясь тем моментом, когда ее подруга торгуется («бурчит») с приказчиком, ловко прячет под ротонду целые штуки материй, кружева и другие товары. Для этого юбки у воровок специально сшиты, что называется «штульн», и подколоты таким образом, чтобы складки могли заменять большие карманы, куда и бросаются краденые вещи. Приказчикам, конечно, трудно заметить такие проделки. Особенно усердно «шопемфиллер» посещают ярмарки и выставки, где находят богатую и легкую поживу.