Echo of Legends: Hunters

– Ты не убьешь меня. Потому что ты всё ещё надеешься. А надежда – твоя цепь.

Она метнулась вперёд, быстрее мысли. Его клинок блокировал удар в последний миг, но с каждым соприкосновением сила Эха вырывалась наружу. Глаза Каина светились ярче, но вместе с силой приходила боль. Сила Эха жаждала разрыва, жаждала крови.

– Я не отдам тебе её! – крикнул он, совершая выпад, от которого треснула земля под ногами. Волна пламени вырвалась из меча, поглотив тени. Но это была лишь оболочка – она вернулась из дыма, как призрак, и шепотом коснулась его:

– Ты уже отдал.

Его ударил мрак – не по телу, а по духу. Всё вспыхнуло воспоминаниями: как он не пришёл вовремя в детстве… как она исчезла в огне портала… как он нашёл лишь пепел. Тьма в нём взревела. На миг он почти упал.

Но тогда он отпрыгнул. Не потому что победил – а потому что понял: проигрывает. И сейчас – не победит. Он развернулся, пронёсся через рушащуюся хижину, пробил стену телом и вылетел в лес, едва держась на ногах. За спиной взорвалась тьма. Голос смеялся. Не её голос. Его.

Он бежал.

Лес встретил его не тишиной – хохотом. Мерзким, глухим, животным. Из-под земли вылезли твари. Три. Одна с лицом, вывернутым внутрь, вторая с костяным торсом, в котором бились сердца, третья – человекоподобная, но вместо глаз – зияющие раны, из которых капали шепоты.

– Хо-хо, охотничек… – прорычало одно. – Кто-то разбудил мамочку…

Он уже устал. Уже не мог дышать. Но меч был в руке, и Эхо вновь зашептало:

– Дай мне волю. Мы их сожжём.

Каин сжал зубы. Рванул вперёд, разрубая первую тварь пополам. Вторая прыгнула сверху – он упал, перекатился, всадил клинок в её живот. Взрыв. Крик. Вонь. Но третья – она не напала. Она подошла ближе, наклонилась к нему и сказала:

– Она ждёт. Она всё помнит. Но скоро забудет.

Каин рассёк её горло. Затем бежал.

До самого края леса. До дороги, до света далёкого костра. Он упал на колени, дрожа, раненый, разбитый, но живой. Пока.

Он посмотрел на меч. Синий свет начал гаснуть.

– Я вернусь, – выдохнул он, едва слышно. – Я верну тебя. Или заберу с собой.

Ветер пронёс шёпот через деревья. Кто-то смеялся. А кто-то плакал.

Глава 5

На рассвете небо окрасилось в тусклую бронзу, как будто даже солнце не осмеливалось полностью появиться в этом забытом богами крае. Каин проснулся от боли – не только в теле, но и глубже, где-то в трещинах между памятью и виной. Его плащ был пропитан засохшей кровью, одна из ног не сгибалась, и меч валялся рядом, потускневший. Слишком тихо. Даже птицы здесь больше не пели.

Он сидел у погасшего костра, у дороги, которой почти не было. Смотрел на дрожащие пальцы, когда услышал шаги.

– Ты не умеешь прятаться, Охотник, – прозвучал хриплый голос. Из утреннего тумана вышли трое. Первый – закованный в броню старик с глазом, запаянным в золото. Второй – юная девушка, с перевязями на руках, в которых угадывались кинжалы. А третий – человек в накидке жреца, но с кожей, исписанной рунами. Все трое несли на себе шрамы, как медали.

– Кто вы? – спросил Каин, медленно поднимая меч.

Старик ухмыльнулся, тронув перстень на пальце:

– Мы – Трое Падших. Последние, кто ещё помнит, как выглядел мир до Голоса.

Жрец опустился на колени рядом с ним, не боясь, и положил руку ему на плечо.

– Мы видели дым из леса. И тьму, которая ползёт теперь за тобой. Скажи, Каин Варлок… что ты потерял там?

Он не ответил. Лишь сжал кулак.

– Тогда позволь нам кое-что показать, – вмешалась девушка. – Один из нас был в Совете. И знает, что ты ищешь, и куда путь твой ведёт.

Каин напрягся.

– Совет? Вы…

– Меня звали Сиэль, – кивнула она. – Я была одной из Восьми. Но потом отказалась. Потому что они лгут.

Она подошла ближе, достала из-за спины пергамент и развернула его перед ним. Там была карта. Но не просто карта – ткань времени, вышитая кровью. Места, которых не должно было быть: Мёртвое Озеро, Башня Крови, Колыбель Зари… и в центре – Лабиринт Имён.

– Здесь, – указала она. – Здесь держат Эхо. Но не то, что в тебе. Глубинное. Истинное. Оно разрывает слои реальности. Совет пытался его приручить – и потерял целую армию.

Каин посмотрел на карту. А затем – на неё.

– Почему вы помогаете мне?

Жрец ответил:

– Потому что ты не единственный, кто кого-то потерял. Мы тоже. И если ты хочешь спасти ту, что ушла в Тень, тебе нужен ключ. А он не у нас. Он – у Лекарки Бездны. Женщины, которая может вырезать из души память… или зашить обратно.

– Где она?

Старик указал на дальний угол карты.

– В Аване. Там теперь лагерь беженцев. Но берегись – туда прибыли Осквернённые. Они ищут ребёнка, в котором нет Эха. Они считают, что это новое начало.

– Ребёнка? – нахмурился Каин.

Сиэль кивнула.

– Мальчик. Его зовут Эзран. И, по слухам… он сын Лираэль.

Время остановилось.

– Этого… не может быть.

– Возможно, она не помнила. Возможно, она знала, но молчала. Но если это правда – тебе надо спешить. Совет тоже о нём знает. И они хотят его сжечь.

Каин поднялся, будто годы боли с плеч сбросили. Мир опять изменился. И всё стало сложнее.

– Тогда я иду в Аван, – сказал он. – Но если вы лжёте…

– Тогда ты нас убьёшь, – усмехнулся старик. – Но мы уже мертвы. Мы просто пока не сдались.

Каин обернулся на дорогу, что вела к холмам, идущим вниз, к болотам и забытым деревням. Где-то там, под руинами, среди теней и шёпотов, может быть, жил мальчик, который был его племянником.

И если Лираэль когда-либо знала это – может, она не исчезла. Может, её увели.

И тогда ему нужно будет спуститься ещё глубже.

В Лабиринт Имён.

Лекарка Бездны… Её имя больше не произносят. Те, кто пытался его вспомнить – либо потеряли разум, либо забыли, что вообще задавали вопрос. Её зовут просто – Она. Или Хирург Снов. Или Вышивальщица Шрамов.

Когда-то, ещё до появления Эха, она была обычной целительницей. Молодая, красивая, с добрыми глазами и мягкими руками. Звали её Иринель. Она жила в деревне Валар, среди лесов, у самой кромки тогда ещё цветущей Долины Летних Ветров. Её мать была ведьмой, которую все уважали – не любили, но уважали. Люди приносили ей яйца, масло, мёд – за исцеление и зелья. Иринель училась у неё.

Но однажды ночью, во время Кровавого Полумесяца, деревня сгорела.

Сначала пришли солдаты Империи – с яркими плащами и священными мечами. Сказали, что мать Иринель замешана в призыве демона. А затем пришёл демон. Только это не был демон… это было нечто. Оно вышло из-под земли. Без формы, но с голосами. Оно говорило сразу со всеми – и с каждым по-своему. Кому-то пело детскую песню. Кому-то повторяло имя мёртвой жены. Кому-то шептало молитвы, которых никто не учил.

Тогда впервые прозвучало слово Эхо.

Оно не убивало. Оно перешивало. Люди не умирали – они менялись. Солдаты начали бить себя, деревенские – смеяться, когда горели. Мать Иринель встала перед существом – и исчезла. Буквально – как будто её вычеркнули из мира. Даже травы, на которых она ступала, завяли.

Но Иринель выжила.

Когда её нашли, она сидела среди пепла и вышивала. Кровью. Кожу. Свою. На ногах и руках были узоры – руны, которых никто не знал. И каждая – с памятью. Её памятью. Ей пришлось вырезать их из себя, чтобы не сойти с ума.

С того дня она стала Лекаркой Бездны.

Она ушла в странствие. Люди рассказывали, что она может вернуть то, что было забыто – если принести ей чужую память взамен. Что она может зашить душу, как лоскут ткани – если позволить ей отрезать ненужное. И что она видит Эхо – не как проклятие, а как больную ткань мира, которую ещё можно спасти.

Говорят, что она лично видела Голос Бездны – и выжила. Что он пытался заговорить с ней, но она вышила ответ на своей груди: слово "нет", и это остановило его.

С тех пор она живёт где-то между мирами. Некоторые видят её в заброшенных храмах, другие – в снах, когда кровать становится холодной. Но чаще всего – в Аване, где слепые старики, потерявшие детей, идут к ней, неся шрамы и слёзы.

Лекарка знает об Эхо больше, чем Совет. Потому что оно однажды коснулось её. И она не забыла.

Она помнит.

И потому она опасна.

Утро над Авой поднималось, как серая пелена. Небо было тяжёлым, будто выдохнутое дыхание умирающего бога, и только редкие лучи пробивались сквозь рваные облака, осветив неровные контуры лагеря. Авенский лагерь у руин старого храма был временным, построенным на страхе и нужде. Здесь собирались изгнанники, искатели, больные, охотники на демонов и те, кто считал себя мёртвым, но всё ещё дышал.

Каин пришёл сюда один, в грязной дорожной мантии, с кровавыми трещинами на руках и глазом, в котором до сих пор дрожало синее послесвечение. Его меч был закован в ткань – он больше не хотел, чтобы клинок слышал его мысли. Тени за его спиной ещё шептали имя Лираэль – исчезнувшую в лесу ведьму, которую он не сумел спасти. Но теперь путь вёл дальше. К той, кто могла шить души.

По дороге в лагерь он заметил: все избегали центрального шатра. Он стоял на месте алтаря, где раньше молились богам урожая, но теперь никто не осмеливался даже смотреть в ту сторону. Говорили, что внутри – Эзран, Пожиратель Света, человек, потерявший лицо, но обретший прозрение. Его привели сюда, когда он начал видеть "плоть мира", как он называл её. Он рисовал её на стенах: мир как организм, реки как вены, горы как кости, а Эхо – как раковая опухоль, прячущаяся в сердце.

Каин знал: если идти к Лекарке, сначала придётся пройти через Эзрана. Она оставила ему нечто важное. Путь – всегда испытание. Таков был её замысел.

Он вошёл в шатёр. Там было темно, пахло пеплом и железом. Эзран сидел, обмотанный бинтами, его лицо было скрыто, а вместо глаз – две чёрные дыры, пульсирующие как открытые раны. Он не говорил – только указывал. Его пальцы были обожжены до кости, но двигались уверенно.

Он провёл Каина к стене из шкуры, на которой были нашиты слова: Пойди к Источнику Гнили. Там лежит сердце, которое Лекарка не смогла зашить.

Каин понял: он должен отправиться в Ржавую Жилу – разлом в земле, где когда-то было шахтёрское поселение. Говорили, что земля там живая. И злая. Что она шевелится, поёт детям, и пьёт дождь, как вино. Там исчезали люди. А иногда возвращались – но уже не совсем люди.

Путь занял три дня. Он спал в болотах, сражался с чешуйчатыми тварями, которые дышали пеплом, и один раз видел, как ночь сжалась, как ладонь, и выдохнула имя его сестры – Элина. Он знал, что Бездне угодно дразнить его. Но он шёл.

Когда он достиг Жилы, его встретил проводник. Или то, что осталось от него.

Это был мальчик – без глаз, но с улыбкой, в которой не было ни одного зуба. Он говорил, что Лекарка оставила ему задание: "проводить, кто помнит". Каин не понимал, что это значит, но шёл за ним.

Путь шёл вниз. Всё глубже. Там, где даже тьма дрожала. И наконец – комната. Не пещера. Не храм. Комната. Из стен сочилась кровь. На полу лежала фигура – женщина, с вырванным сердцем, зашитая по горлу. Она была мертва, но не полностью. Из швов шептало Эхо. Оно дёргалось, как нити, как живые жилы.

Каин опустился на колени. Это было сердце Лекарки, которое она когда-то вырезала, чтобы не слышать Голос Бездны. Она не смогла уничтожить его – только спрятать.

Но теперь оно пело. И пело для него.

Из теней появилась Она.

Не ступая – скользя.

Лекарка была… израненной тенью прежней Иринель. У неё не было лица – только узоры, вытатуированные рунами. Её голос звучал, как ткань, которую рвут.

– Ты пришёл за ней… или за собой? – спросила она. – Ты хочешь вернуть Лираэль… или забыть, что она исчезла?

Каин молчал.

Она подошла ближе.

– Тогда выбери. Я зашью твой разум… или разрежу твоё сердце.

Каин сжал кулак.

– Я отдам память… но не её.

Лекарка кивнула.

И мир вокруг зашевелился.

Пора вскрыть старые шрамы.

Глава 6

Пространство содрогнулось не от звука, но от тишины. Всё внутри этой забытой комнаты – пульсирующие стены, шепчущие швы, мёртвое сердце на полу – замерло, будто само время решило затаить дыхание. Лекарка остановилась, вытянув тонкие пальцы к груди Каина. В воздухе повисла густая нить – почти осязаемая, как нерв, натянутый между его памятью и бездной.