Падающая башня. Огнем на огонь

Дальше все закрутилось: каждый из гостей считал своим долгом дать советы фотографу, каждая разодетая барышня норовила вылезти вперед, чтобы точно быть запечатленной на снимке. Кристоф действительно один не справлялся, поэтому Леони приходилось носиться с оборудованием, бесконечно поправлять то складки на юбке, то прическу невесты, то пытаться оттащить от молодоженов пятилетнюю девочку в жутком ядрено-розовом платье с рюшами до самых пят. И все это под пьяный визг, бесконечные смешки, взгляды, прикосновения – случайные и намеренные. Круговорот чужой жизни, к которой она сама не имела никакого отношения, и потому, пожалуй, предпочла бы оказаться где угодно, лишь бы подальше отсюда.

Наконец, когда стемнело и собравшиеся заметно устали от отдыха, получилось расслабиться и даже урвать на шведском столе целую тарелку мини-сэндвичей с красной икрой, которая лопалась на языке приятным солоноватым вкусом, и тарталеток с чуть подветренными морепродуктами – плевать: Леони была такой голодной, что съела бы что угодно!

Следующие минут двадцать Леони выслушивала бормотания Кристофа, не забывая в нужном месте кивать и поддакивать, пыталась сосредоточиться на песнях приглашенной группы и всматривалась в сторону особняка: когда уже принесут торт? Будет здорово, если коржи сделают шоколадными, а крем, например, апельсиновым. Вряд ли невеста способна на что-то подобное: уж больно она стандартная, что ли. Хотя сейчас, пожалуй, даже милая: алкоголь сделал свое дело, девушка расслабилась и уже меньше напрягала всех вокруг постоянными просьбами что-нибудь подать и принести.

Леони пыталась делать вид, что не устала, что не страшно. Пыталась заткнуть кричащий внутренний голос, который надрывался в вопле отчаяния: куда идти, когда настанет ночь и все разбредутся с торжества? Чужой праздник, чужая жизнь – они так далеки от того, через что приходилось проходить ей самой…

Мгновение – и словно опустился бархатный занавес на деревянные половицы районного дома культуры: на небольшую площадку заднего двора, уставленного столиками в накрахмаленных белых скатертях, давно залитых вином, вышли артисты огненного шоу.

* * *

Огонь завораживал: вращался, извергался потоком лавы, взвивался вверх, распадался на искры, танцевал причудливый танец света и тьмы, обжигал одним своим видом. По окружности небольшой поляны, на которой выступала труппа, расставили чаши с горючей жидкостью и подожгли. Сзади установили высокую, метра два, конструкцию, которая вспыхнула в один миг. В центре поляны стоял парень лет двадцати пяти с обнаженным торсом и в черных атласных брюках. Пламя отражалось на блестящей от пота коже, и казалось, он сам был целиком объят огнем. Вокруг него бесновались в диком танце молодые девчонки в телесного цвета комбинезонах, расшитых зеркальными пластинами. В каждой руке они держали веера из факелов, которые вращались в бешеном ритме биения сердца.

Прошла секунда или целая вечность – из-за их спин вышла темная фигура в огненно-красном плаще. Артисты расступились. Все внимание было приковано к ней.

Взмах руки – плащ полетел вниз. Под ним оказалась миниатюрная девушка в черном искрящемся платье и со старинной лампой с тлеющим огоньком в руках. На голове, плечах, бедрах были установлены специальные, казавшиеся невесомыми конструкции. Мгновение – огонь из лампы, словно сказочный джинн, перекинулся на пропитанные горючей смесью пьедесталы – и девушка превратилась в пламя.

Леони смогла нормально дышать, не задерживая дыхание всякий раз, наблюдая, как огонь проходит слишком близко к тончайшей ткани черного блестящего платья, когда погас последний огонек. Наспех поклонившись, артисты укрылись за темнотой ночи.

Рядом что-то бормотал Кристоф, гости переключили внимание на вновь занявшую свое место музыкальную группу и посыпались на импровизированный танцпол, желая вытрясти остатки алкоголя – надо же было освободить место для новой порции под радостные крики «Горько!»

Леони ничего не видела и не слышала. Повинуясь животному порыву, совершенно не управляя ни телом, ни разумом, она подскочила и рванула вслед за артистами огненного шоу.

И молодой парень в широких брюках – на голый торс он успел накинуть растянутую выцветшую футболку, – и кучковавшиеся у передвижного прицепа-трейлера девушки невинно болтали, ничем не выдавая в себе артистов огненного шоу.

– Привет, – выдохнула Леони, переводя взгляд с парня на незнакомку в черном блестящем платье. – Это… было невероятно.

Те переглянулись, улыбнулись краешками губ. Девушка лишь учтиво склонила голову на плечо и молча отошла к трейлеру. И тут же, не стесняясь, стянула платье через голову, оставшись в одних едва заметных кружевных трусиках, и начала копошиться в брезентовой сумке, видимо, выискивая, что надеть.

– Привет, – скривился молодой человек в равнодушной, заученной до зубовного скрежета улыбке.

Он не был красив или хотя бы симпатичен. Грубые черты лица, дочерна загорелая кожа, хранящая следы жарких поцелуев необузданного пламени, легкая щетина на щеках, высокомерный взгляд человека, привыкшего поражать наивных дурех огненным шоу. Было понятно, что Леони тоже не произвела на него должного впечатления, хотя явно заинтересовала, как может заинтересовать диковинная ящерица, замершая в прозрачной коробке в зоомагазине.

– Я… – Девушка замялась, не понимая, что сказать и зачем подошла.

Сразу вспомнилось детство. Она тогда сходила с ума по однокласснику. Звонила, долго молчала в трубку, неуверенно блеяла какую-то чепуху. Пока он однажды не сорвался: «Ты звонишь, чтобы молчать?» Больше она не звонила. И каждый раз, когда приходилось по собственной инициативе набирать чей-то номер, в памяти невольно слышался грубый капризный голос.

– Не бойся, мы не кусаемся.

Леони не заметила, как сзади подошла еще одна участница шоу – девушка с огненными волосами, заплетенными в толстую, с ее руку, косу. Вот она была красива до неприличия.

– Привет, – выдавила глупую улыбку Леони. – Я… не знаю, зачем подошла. Я… Недавно побывала в пожаре.

– Вот как? – удивленно протянула рыжеволосая, разглядывая странную незнакомку. – Я Софи.

– Леони.

– Ты не выглядишь так, словно побывала в пожаре.

– Да… Мне повезло.

Жутко хотелось хоть кому-то рассказать про то, как разбежалось пламя от одного прикосновения, но момент и компания явно неподходящие – еще примут за сумасшедшую!

– А вот мой друг сильно обгорел.

– Да ты что, – участливо склонила голову набок Софи, часто-часто моргая густо накрашенными ресницами. Ей было бы лучше вовсе без косметики, но выступление обязывало. – Погиб?

– Нет. Я… вроде как спасла его. Он… Я снимала у него комнату. Ну и… прихожу однажды домой – а там пожар. И машина его стоит рядом, значит, никуда не уехал.

– И что, ты полезла в пожар? – усмехнулся молодой человек.

– Да, – с вызовом подняла подбородок Леони, выпрямляя спину и смотря на него сверху вниз.

– С пожарами надо быть осторожнее, – вклинилась в беседу девушка, успевшая переодеться из черного платья в мешковатый спортивный костюм грязно-зеленого цвета. – Марселина. Последнее время что-то много пожаров.

Разговор перескакивал с темы на тему, то замедлялся, то ускорялся. Они говорили, а Леони смотрела на них, боясь моргнуть: вдруг наваждение рассеется, и они пропадут, как мираж?

– Ну ладно. Нам пора, – с сожалением улыбнулась Софи и протянула перепачканную сажей узкую ладошку. – Была рада познакомиться.

– Я… – глубокий вдох: «Не думать, как не думала, когда предложила Этьену пустить пожить у него на втором этаж над мастерской». – А можно мне с вами?

Парень, представившийся Герардом, удивленно уставился на наглую незнакомку, Софи опешила и испуганно перевела взгляд на Марселину.

– Можно, – неожиданно спокойно ответила Марселина, не сводя с Леони глаз. И в этом взгляде читалось что-то тревожное. То ли вызов, то ли угроза. – Но мы уезжаем сразу. Сейчас. В другой город. Так что времени собрать вещи…

– Все мои вещи сгорели, – протараторила Леони. – Я готова уехать.

Это был еще один порыв. Импульс. Ощущался он как пинок, удар под дых от самой судьбы, нашептывающей до поры до времени незыблемые правила и переходящей к серьезным действиям, если слушатель оставался глух. Внезапное решение, которое не поддается логике. Кто эти люди? Куда они едут? Невероятно тяжело было расстаться с привычными стенами сиротского приюта, волнительно сорваться и переехать к Этьену, но сейчас внутри образовалась эмоциональная пустота.

Собирались в спешке: не было времени даже найти Кристофа и попрощаться. Девушки, с которыми Леони еще не успела познакомиться, забрались в трейлер вместе с Софи. Герард сел за руль старенького универсала, смахнув с сиденья наполовину пустой пакет чипсов, рядом на пассажирском месте, скривившись от удушающего запаха сыра, смешанного с еловым ароматом освежителя воздуха, устроилась Марселина. Леони выделили место на заднем сиденье среди наваленных пакетов, коробок и бутылей с водой.

Желтые фары универсала разрывали ночь, прокладывая путь мимо чернеющих стволов деревьев, вытянувшихся в звездное небо по обе стороны дороги. Из колонок грохнул тяжелый рок, но тут же сменился недовольными криками Марселины. Радио чихнуло, заскрипело, пробормотало голосом сонного диктора непереводимую на понятный язык белиберду и залилось заунывной мелодией.

Леони укачало, разболелось голова, живот сводило. Какое-то время удавалось держаться, но вскоре девушку сморил сон.

– Эй, Марси, смотри! – крик Герарда вырвал из полудремы. – Опять пожар. Что за черт?

Приподнявшись повыше и свесившись между спинками передних сидений, Леони смотрела сонными глазами на бушевавший огонь. Яростный, дикий, необузданный. Он пожирал сухие стволы деревьев, кустарник, покрывающий землю мох. Черный дым поднимался высоко в небо, путался меж ветвей, уворачивался от порывов ветра. Еще немного – и огонь подберется совсем близко к дороге, и тогда уже не проехать!

Герард надавил на газ, стараясь успеть войти в поворот. Марселина подалась вперед, впитывая каждую искру, вырывающуюся из-под обрушившихся деревьев.

Но от огня непросто убежать. Когда до поворота оставалось каких-нибудь пару метров, гигантская сосна, охваченная огнем, со страшным скрежетом повалилась вниз, словно поддалась настойчивым ухаживаниям слишком нетерпеливого поклонника.

Визг тормозов – машину занесло вправо, на капот повалилась объятая пламенем макушка дерева.

– Черт! – выругался Герард, ударяя кулаками по рулю. – Мать твою, что теперь?

– Надо… ее убрать, – прошептала Марселина, беглым взглядом прикидывая возможные пути отхода.

Со всех сторон полыхал огонь: еще чуть-чуть – и раздастся взрыв! Ехать назад или оставаться на месте – не так важно, что выбрать. Все равно сгоришь заживо.

– Сдавай назад!

Педаль газа в пол – колеса съехали на обочину, разбитую после недавних дождей, и закрутились, выбрасывая вверх комья глины. Они в ловушке!

– Вот же дерьмо! – завопил Герард.

В его глазах отражался огонь, полыхающий совсем рядом. Только лобовое стекло отделяло от него.

Леони не выдержала, толкнула дверь и в две секунды оказалась у капота, лицом к лицу с разбушевавшимся пламенем. Вся жизнь вспыхнула перед глазами: сиротский приют, Этьен, пожар, больничная койка, упругий руль велосипеда, оставленного в машине Кристофа…

«Давай, Леони, он тебя боится больше, чем ты его», – уговаривала она себя, гоня мысль: «Ты просто сошла с ума».

Обернулась, посмотрела на обезумевших от страха Герарда и Марселину, услышала позади вскрики девушек, вывалившихся из трейлера. Нельзя терять время!

Леони схватилась за горящие ветви и зажмурилась, ожидая, что тело пронзит нестерпимая боль. Но ничего не произошло. Только горячая смола мягко грела дрожащие пальцы. Удивленно распахнув глаза, Леони смотрела, как огонь убегал, оставляя после себя обугленное дерево. Убегал, словно действительно боялся, признавал ее силу. Словно они перестали быть врагами и стали союзниками. Но в какой битве? И кто настоящий противник?

Одно движение – и они свободны. Марселина пересела за руль, остальные сгрудились позади, готовые подтолкнуть так некстати застрявший в грязи автомобиль. Получилось!

Марселина повернулась к Леони, ошарашенно глядя на нее, и уже собиралась что-то сказать, но, не желая терять время на разговоры, Герард вытолкнул ее обратно на пассажирское сиденье и вжал педаль газа в пол. Машина дернулась, они наконец могли двигаться дальше. Прочь отсюда!

Проигнорировав немой вопрос Марселины, Леони развернулась и посмотрела через заднее стекло, сквозь тонкие щели между коробками и пакетами, как стена огня растворялась в ночи, пока целиком не скрылась за очередным поворотом.

4

Я вернусь за тобой

Ты понимаешь, что скучал по разговорам, когда начинаешь говорить. До этого, проведя столько времени в молчании, думаешь, что оно не тяготит и даже наоборот – доставляет истинное удовольствие. Но вот перед тобой человек. Ты хочешь что-то сказать и понимаешь, как сильно сжата челюсть, как тяжело выдавить из себя хотя бы звук. А спустя пару минут тебя уже не остановить: все, что должно быть сказано, будет сказано.

Леони не могла замолчать вторую неделю. Она доставала вопросами об огненном шоу Герарда, который предпочитал отгораживаться от нее стеной «слишком важных дел». Она без умолку болтала с девчонками из труппы, которые оказались на удивление дружелюбными. Она могла часами вести разговоры с Софи, к которой вдруг испытала незнакомое до этого чувство, словно рядом родной человек. И только с Марселиной у них отношения не заладились.

Они жили дорогой. Переезжали с места на место, иногда встречали вечер в одном городе, а завтракали уже в другом – ночь за рулем, и вот уже перед ними дымятся тарелки с тушеным острым мясом в сомнительной забегаловке с липкими столами и еще более липкими взглядами посетителей. Хотя в остальном сложно было назвать словом «дорога» жизнь в придорожных мотелях, в которых они могли себе позволить на заработанные деньги лишь пару комнат на всех: шоу не слишком пользовалось успехом. На зиму, как объяснила Софи, артисты обычно разъезжались кто куда: чаще домой, к родителям.

Но Леони предпочитала не загадывать так далеко: вспомнилось правило, приставшее еще в сиротском приюте, когда каждый день ты ждешь, что тебя заберут, и каждый день можешь проснуться, потеряв близкого друга, которого выбрали вместо тебя. «Думать только на два шага вперед». Оставить место волшебству.

Так, по волшебству, в ее жизни когда-то появился Стивен. И пусть его самого привела в приют ужасная трагедия, Леони повезло: он единственный встал на защиту и оградил от нападок детей, с презрением относившихся к нестандартной внешности.

Потом, тоже чудом, она познакомилась с Этьеном.

И вот теперь, в тот момент, когда жизнь, казалось, разлетелась на осколки, в нее ворвались языками пламени Софи, Герард и угрюмая Марселина.

Стрелка часов подкралась к девятке, когда в комнату, которую Леони делила с еще двумя девушками, постучали. Тихий, едва различимый звук – скорее, для приличия, чем в ожидании разрешения войти. Дверь тут же открылась, в комнату влетела раскрасневшаяся Софи.

– Это был просто улет, – засмеялась она, заваливаясь в кресло, прикрытое клетчатым пледом, и запрокидывая назад голову. Рыжие волосы выбились из прически и достали до пола. – Тебе надо было это видеть.

– Что там? – улыбнулась Леони, откладывая в сторону скучнейшую книгу, найденную тут же, в номере (видимо, забыл или нарочно оставил кто-то из прошлых постояльцев).

– Кошмар! Именинница решила, что обязательно стоит попробовать «поиграть с огнем». Герард даже ответить ничего не успел – эта дуреха схватила один из факелов. И что? Подпалила шторы! Чувствую, праздник для нее закончился. – Софи громко выдохнула, сложив губы трубочкой, зажмурилась, растерла виски подушечками пальцев и наконец критически посмотрела на Леони. – А ты почему не пошла?

– Не знаю, – почесала кончик носа девушка и снова скосила взгляд на проклятую книгу. – Устала.

– Не дури! Пойдем! Там, между прочим, есть пара вполне себе симпатичных…

– Все, отстань. – Леони засмеялась, скатываясь на пол и закрывая лицо руками. Острые колени доставали почти до ушей. – Ты слишком явно хочешь от меня избавиться!

– Ничего я не хочу! Просто… развлечься. Чем плохо?

Сама Софи филигранно владела искусством флирта и ни на один вечер не оставалась без внимания, а Леони рядом с ней чувствовала себя снова маленькой забитой девочкой, которую никто не замечал.

– Отстань! – упрямо повторила она.

– Нет. Ты идешь со мной. Идешь со мной, идешь со мной, идешь со мной!!!

Софи схватила Леони за руку и поволокла к дверям, даже не позволив подруге переодеться или привести себя в порядок.

Уже через пятнадцать минут их, конечно, пригласили за столик. И, конечно, опять все внимание и заискивающие шуточки лились в сторону рыжеволосой красавицы, с которой на этом вечере, пожалуй, вряд ли кто-то мог сравнится.

Заурядно и скучно. Почти так же скучно, как дурацкая книга… Леони могла предсказать каждый шаг, каждую секунду вечера: вот они сидят вместе, выпивают, доедают праздничный торт. Кто-то говорит Софи: «Не хочешь прогуляться?» – и она соглашается и уходит. Леони остается одна в компании совершенно незнакомых молодых людей, которым нет никакого дела до нее, и те идут искать приключений либо среди других артисток огненного шоу, либо среди гостей. Один из них, самый смелый, может даже подкатить к Марселине. Но вряд ли ему подфартит.

Но сегодня все пошло не по плану.

Тысячи раз проигранная музыка, знакомый набор тостов, парочка пьяных драк, без которых не обходился практически ни один торжественный вечер, растрепанные прически расфуфыренных дам, сломанный каблук не меньше двадцати сантиметров в высоту.

Глаза уже предательски закрывались, а Леони доедала слишком сладкий шоколадный торт с ядреными, пропитанными ликером вишнями и про себя клялась никогда больше не соглашаться на добавку, как бы чертовски скучно ни было.

– Разрешите пригласить?

«Ну вот, еще один…» – Леони слизала с вилки крем, чуть скосила глаза на тарелку, пытаясь в месиве, оставшемся от торта, разглядеть хотя бы еще одну вишенку.

Она всеми силами старалась не смотреть на очередного кавалера подруги, когда почувствовала горячее прикосновение. Взглянув вверх, Леони уставилась на молодого человека, до безобразия похожего на актера турецких сериалов: темные каштановые волосы и брови, блестящие выразительные глаза в окружении длинных черных ресниц, легкая небритость на лице, идеально сидящий по фигуре костюм – темно-синий в тонкую полоску.

– Я… я… – «Не танцую» – хотела продолжить Леони, но сама не заметила, как рука оказалась в теплой ладони, как на талию легли уверенные и даже дерзкие пальцы.

– Привет, – улыбнулся незнакомец. – Я Киллиан. Ничего, что пришлось украсть тебя из компании?

– Привет. Леони. Я не думаю, что кто-то это заметит.

– Да? Ну, судя по взглядам, они заметили.

Леони рассмеялась и тоже попыталась выгнуть шею так, чтобы увидеть компанию Софи и ее ухажеров, но обзор уже загородила влюбленная парочка, не стесняющаяся исследовать тела друг друга прямо у всех на виду, да еще так нагло, что стыдно стало всем, кроме них самих.

– Откуда ты, Леони?

– Я… я с артистами огненного шоу. Помогаю… с реквизитом, и всякое такое. – «И очень надеюсь, что меня когда-нибудь выпустят на сцену».

Она проглотила готовый вырваться тяжкий вздох. Она действительно с самого первого дня, когда смотрела на выступление под бубнеж Кристофа, мечтала о том, что сможет обуздать непослушное пламя.

В толпе мелькнула ярко-рыжая грива Софи: поддерживая девушку под локоть, ее отвел в сторонку очередной на что-то надеющийся кавалер. Они разговаривали, смеялись. Он не сводил с нее глаз и вовсе замер, когда Софи потянулась к нему и поцеловала – словно стесняясь, неумело, хотя таких вот поцелуев Леони видела не один и не два. И они никогда не заканчивались чем-то большим.

Говорят, иногда между людьми пробегает искра, но тут всколыхнулась целая волна тончайших белоснежных нитей. Молодой человек на секунду отпрянул, но упрямые губы Софи еще сильнее прижались к пересохшим губам, словно только так она могла утолить мучившую жажду.

– Везет, родители отпускают тебя, – прервал видение Киллиан.

– Везет, – не сводя взгляда с Софи, согласилась Леони и посмотрела на своего неожиданного кавалера. – У меня их нет. Я сирота.

Получилось с вызовом, но тут ничего не поделаешь. Несмотря на то что Леони не сильно переживала разлуку с теми, кого никогда не знала, а какое-то недолгое время даже люто ненавидела их за то, что ее решили бросить, говорить о родителях было неприятно. Хотя, скорее, неприятно в сотый раз ждать снисходительного или иногда брезгливого взгляда и короткого «Извини, мне надо бежать», словно наличие или отсутствие семьи делает тебя кем-то другим.

– У меня тоже. – Киллиан, казалось, не заметил ее тона. – Свободен, как дьявол. Хотя, говорят, даже дьяволы связаны обязательствами и правилами.

Отлегло. Тело расслабилось, и Леони уже хотела насладиться музыкой, как песня закончилась. Киллиан с сожалением улыбнулся, или только сделал вид, отвел свою даму обратно к столику, за которым Софи продолжала флиртовать, с любопытством взглянув на подошедшую пару, и ушел, забыв попрощаться.

Перерыв закончился, прибежал взволнованный Герард и увел Софи, а Леони поспешила покинуть незадачливых ухажеров, которым, кажется, сегодня ничего не обломится.

Она помогала Марселине закрепить конструкции с чашами для огня и думала о Киллиане. Она поправляла прическу Софи, укладывая непослушные пряди, и думала о Киллиане. Она заправляла факелы горючей жидкостью и думала о Киллиане.

«Черт бы его побрал!»

Оставалось надеяться, что мысли о нем выветрятся так же быстро, как растворяется дым от огня в пронизанном атмосферой праздника ночном воздухе.

Но ни через день, ни через неделю забыть его не удалось. Артистам шоу предстояло прожить в этом городе как минимум месяц, а значит, оставался шанс на встречу и мучило кислое, как яблочное варенье из холодильника Этьена, ожидание.

Еще один вечер. Еще один шанс. Сегодня они выступали в том же самом ресторане на окраине города с роскошным парком и целым лабиринтом засыпанных белой галькой дорожек. Вдоль них хозяева установили тусклые фонари, скрывающие то, что хотелось спрятать от посторонних глаз.

«Может быть, он снова придет?»

Леони чистила от черной копоти чаши для огня, которые расставляли по кругу и зажигали перед выступлением, когда подошла Марселина. Они не часто общались – старались обходить друг друга стороной. Но если это случалось, значит, действительно представлялся значимый повод.

– Привет, Леони, – сухо улыбнулась Марселина, присаживаясь на низкий стульчик, и черное платье полезло вверх по идеальным белоснежным бедрам с на удивление гладкой кожей. – Я тут думала. Герард говорил, ты хотела бы стать частью шоу. По-настоящему.

– Я… – замялась Леони. Сказать правду или соврать? «Если признаюсь, а Марси только посмеется надо мной?» Как же надоели эти пустые размышления, накатывающие всякий раз, когда поднимал голову внутренний запуганный зверек, наученный не доверять людям и в то же время не привыкший оставаться в одиночестве. – Впрочем, да. Была бы не против.

– Интересно, – помолчала Марселина, сверля ее черными глазами. – Помнишь тот день? Пожар на дороге?

– Помню.

– Тогда… произошло кое-что странное. Кое-что…

– Да, эти пожары – просто чудовищно. Я слышала, вчера опять было возгорание. Горело здание торгового центра. И… Вроде даже кого-то не успели спасти.

Одно воспоминание об увиденном репортаже заставило вздрогнуть. Действительно, последнее время пожары участились, и самое страшное – не обходилось без жертв.

– Да. Но я не об этом, – Марселина помолчала, подбирая слова. – Тот огонь. Он испугался тебя. Убежал.

– Что? – нелепо хихикнула Леони, радуясь, что упрямые веснушки хранят от стыдливой краски на лице.

– Я все видела. Я сидела прямо напротив.

– Но Герард…

– Герард, Герард! Я знаю, что видела.

– Извини, Марселина, – отрезала Леони, торопливо поднимаясь. – Мне пора.

Ладошки вспотели, сердце бешено колотилось – Леони не могла допустить, чтобы эта высокомерная девчонка все испортила своими подозрениями. Тем более она и сама не понимала, что происходит.

* * *

Настроение было ни к черту: Киллиан так и не появился. Устроившись на выгоревшей к середине лета истоптанной траве у площадки, где артисты устраивали огненное шоу, Леони лениво наблюдала за их движениями: знала каждый шаг наизусть, хотя вряд ли могла бы повторить сама. Возле уха жужжал назойливый комар, голые ноги колол недавно подстриженный газон, с плеча соскальзывала предательская бретелька тонкого летнего платья, купленного пару недель назад, красного в белую вертикальную полоску, с широкой юбкой чуть ниже колен. Почти такое же было на ней в тот день, когда она кинулась спасать Этьена из пожара.